Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

РИ.ПАВИЛЁНИС
ПРОБЛЕМА СМЫСЛА
СОВРЕМЕННЫЙ ЛОГИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКА

ББК81 П120302020100-053 004(01)-83
Редакция философской литературы
Под редакцией Д. П. ГОРСКОГО
22-83
© Издательство «Мысль». 1983
ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА КНИГИ
В центре внимания книги Р. И. Павилёниса находятся проблемы смысла в их логико-философской постановке. Эти проблемы являются весьма сложными и малоразрабо-танными в философской и логической литературе. Они находятся на стыке комплексов общественных, естественных и технических наук. Их интегративный характер предполагает объединение усилий представителей различных областей знания (философов, логиков, психологов, лингвистов, кибернетиков) в целях успешной разработки указанной проблематики. Главной задачей при этом является исследование сложных, многопараметрических взаимосвязей между мыслью, языком и действительностью, выявление места и многообразия функций языка в процессе человеческого познания и коммуникации.
Решение проблем смысла служит методологической основой изучения других теоретически и практически важных аспектов языка, его моделирования (например, для решения целого комплекса практических задач, связанных с его математизацией и машинизацией). I Именно методологическая, теоретическая и прикладная значимость проблематики смысла, связанной с уяснением сложных проблем коммуникации и познания, делает особенно актуальным изучение семантического аспекта естественного языка.
В отечественной логико-методологической литературе, однако, семантическая проблематика исследовалась преимущественно в связи с изучением языков науки, языка логики. В литературе по философии, логике и лингвистике еще не было предпринято попытки достаточно обобщенного и систематического изучения семантической проблематики естественного языка.
Исследование, предпринятое Р. И. Павилёнисом, представляет собой первую работу, в которой подвергаются компетентному и — главное — доказательному современному логико-фи.юсофскому анализу вопросы, выдвинутые в повестку дня развитием науки и общественной практики. По широте охвата анализируемого материала, по об-ртоятельности рассмотрения обсуждаемых концепций и Проблем настоящая работа выгодно отличается от других 3аналогичных работ не только в советской, но и в мировой логико-философской литературе (о масштабах охвата научных источников, в частности, свидетельствует прилагаемая библиография).
В книге содержится обстоятельный критический разбор логико-семантических подходов к исследованию естественного языка, разработанных главным образом в русле современной западной аналитической философии. Целью этого разбора является выяснение способностей соответствующих концепций решать фундаментальные проблемы логико-философского исследования языка: дать методологически и теоретически удовлетворительное определение смысла, объяснить связь мысли, языка и мира, выявить критерии осмысленности языковых выражений, раскрыть роль языка в построении определенной «картины мира». Решение прежде всего этих вопросов является необходимой предпосылкой исследования языка в широком семиотическом плане — в контексте соотношения языка и иных феноменов человеческой культуры.
Выявив некоторые позитивные для построения теории смысла стороны рассматриваемых концепций, автор показывает, что основная причина их неадекватности — при всем различии предлагаемых в них методик исследования языка — заключается в абсолютизации значимости вербального, языкового, фактора, в неспособности — ввиду дефектных исходных методологических и теоретических предпосылок — учесть должным образом экстралингвистические факторы употребления языка. В противовес разобранным концепциям в книге выдвинут и обоснован принципиально новый подход к анализу смысла.
Смысл рассматривается не как часть некоторой абстрактной «семантики сложившегося языка», а как часть так называемых концептуальных систем носителей языка. -г Последние присущи отдельным субъектам познания и представляют собой системы информации, включающие знания и мнения о действительном и возможном положении дел в мире. Концептуальные системы кумулируют знания людей, приобретаемые в результате отражения ими окружающего мира, и накопленный человечеством опыт, фиксируемый в языке. Семантическая проблематика языка таким образом погружается в проблематику анализа концептуальных систем и их взаимоотношений друг с другом и с объективной действительностью.
Важным для развиваемой концепции является положе4ние о непрерывном характере строения концептуальных систем. Непрерывный, континуальный характер этих систем определяется постоянно осуществляющимися в них неразрывно связанными процессами отождествления и различения информации в их самых различных формах. Идея континуальности смысла была в свое время высказана А. Уайтхедом. Она вновь ожила в кибернетической лингвистике и в работах по «искусственному интеллекту». В исследованиях же по логическому анализу естественного языка она не получила систематического положительного рассмотрения, а впоследствии даже была незаконно использована для получения иррационалистских заключений. В книге этой идее дается позитивное истолкование, она лежит в основе объяснения самой возможности построения концептуальных систем, выявления непрерывного, последовательного характера их образования и изменения. Последнее обстоятельство оказывается решающим для обоснования важного тезиса о невербальном этапе становления концептуальных систем, необходимого для объяснения самой возможности начального усвоения (введения в концептуальные системы) языковой символики. При таком подходе концептуальные системы естественно выступают как важнейшее, всегда присутствующее условие употребления языковых выражений, а язык — как средство дальнейшего их конструирования, расширения, их социализации.
На основе учета концептуальных систем наполняются новым конкретным содержанием положения диалектико-материалистической теории познания о мышлении и языке, об отражении реальности в мысли носителей языка. В частности, определяется теоретический и онтологический статус смысла, получает систематическое объяснение связь языка и действительности, раскрываются механизмы усвоения языка, связи языка и мысли, осмысленного использования языка в обыденной и научной коммуникации. Последовательно развиваемый автором подход позволяет ему взглянуть на проблему понимания языковых выражений не как на проблему их интерпретации на определенном, соответствующем «семантике языка» множестве семантических объектов, но прежде всего как на проблему их интерпретации в связи с концептуальными системами носителей языка. В результате возникает примечательная в диалектико-материалистическом плане трактовка семантической стороны языка как релятивизированной относи»5тельно концептуальных систем. Тем самым автор решительно разрывает «порочный круг», в который неизбежно попадает выработка абсолютных критериев осмысленности языковых выражений в концепциях «семантики языка», сводящих мыслительные структуры к языковым (а так постоянно поступали представители неопозитивизма) и не учитывающих знаний носителей языка об окружающем мире.
Наконец, эффективность подхода, опирающегося на понятие о концептуальных системах, раскрывается в полной мере в выявлении роли языка в построении различных «картин мира». Такой подход служит не только основой для анализа взаимоотношений «картин мира» у субъектов познания и их отношений к действительности, но и для выявления механизма трансформации субъективных «картин мира» в объективную «картину мира», отражающую действительность. Иначе говоря, развиваемая Р. И. Павилёнисом концепция дает возможность естественным образом эксплицировать переход носителей языка от мнения к знанию, позволяет обоснованно построить теоретическую модель понимания мира. Указанные экспликации и построения представляют большой интерес как в специальном, логико-семантическом, так и в широком теоретико-познавательном, общеметодологическом плане.
Развиваемая автором концепция, ориентированная на разработку теории смысла как теории построения и функционирования концептуальных систем, не только способствует корректной постановке и решению фундаментальных вопросов современного логико-философского анализа естественного языка, но и закладывает основу для разработки качественно новой программы семантических исследований. Эта программа имеет задачей выявление роли как языковых, так и неязыковых факторов в построении той или иной концептуальной «картины мира», нацелена на выявление их взаимоотношений. Наряду с важными практическими следствиями, которые имеет предложенная концепция смысла (имеется в виду в первую очередь разработка , различных проектов моделирования языка в контексте моделирования мыслительных процессов), существенным методологическим следствием такой переориентации семантических интересов является включение собственно семантической проблематики в проблематику теоретико-познавательного и онтологического плана.
6
При таком подходе человек-носитель языка рассматривается не как «исполнитель» некой абстрактно-абсолютной «семантики языка», а как активный субъект познания, наделенный индивидуальным и социальным опытом, системой информации о мире, на основе которой он осуществляет коммуникацию с другими носителями языка. Тем самым выявляется необоснованность и бесперспективность концепций «семантики языка», противопоставляющих «знание языка» и «знание мира», семантику (как теорию смысла) и прагматику (как теорию употребления языка).
Смысл и значение концепции, развиваемой автором настоящей книги, состоят в реализации диалектико-материалистических принципов историзма и конкретности истины. В данном случае этот принцип предполагает объяснение динамического характера смыслообразования, выявление сложных диалектических детерминаций мышления и речи (в том числе и в их исторических аспектах), учет контекстуального употребления языка.
Предлагаемая Р. И. Павилёнисом концепция противостоит семантическому и вследствие этого метафизическому абсолютизму западной аналитической философии, которая довольствуется анализом готового знания и предполагает в качестве первичных по отношению к реальным носителям языка сущности, подобные «семантике языка». Последние постулируются оторванно от процесса познания, т. е. от реальных условий образования и функционирования концептуальных систем. Выяснение искусственности и неработоспособности подобных концепций является мощным средством критики философских установок аналитической философии. В этом отношении труд Р. И. Павилёниса представляет собой пример такого критического анализа немарксистских концепций, который конструктивно и на должном теоретическом уровне противопоставляется фундаментальным сторонам критикуемых концепций, а не их отдельным слабым местам и неудачам.
Издание книги Р. И. Павилёниса заполняет пробел, имеющийся в нашей литературе по логико-философским проблемам семантики, и закладывает фундамент для разработки этих проблем на основе философии диалектического материализма.
22 сентября 1982 г.
доктор филос. наук, проф. Д. П. ГОРСКИЙВВЕДЕНИЕ
Язык, будучи наиболее привычным, естественным продуктом человеческого интеллекта, пока остается одним из недостаточно познанных его творений. Исключительная роль, которая принадлежит языку в интеллектуальном освоении, осмыслении мира и в общении людей, обусловливает философское значение его анализа, а предлагаемые в современной науке способы решения его фундаментальных теоретических проблем имеют принципиальные методологические и практические следствия.
Центральной среди этих проблем является анализ смысла языковых выражений, объединяющий сегодня усилия философов, логиков, лингвистов и являющийся главным и наиболее интенсивно обсуждаемым предметом их совместного рассмотрения. От решения этой проблемы зависит не только построение общей теории языка как средства формирования и передачи информации, не только научное объяснение понимания языка, решение множества практически важных задач автоматической обработки языка, но и выявление места и функций языка в процессе познания и освоения мира, теоретически обоснованное определение связи мысли, языка и мира, имеющее огромное методологическое значение. Последний аспект анализа смысла и сообщает ему философский характер, а применение в нем логических методов обусловливает его понимание как логико-философского анализа языка.
В настоящей книге представляются и критически рассматриваются основные концепции смысла, или семантические концепции, которые возникли на стыке современной западной аналитической философии, логики и лингвистики и которые ставят целью дать строгое описание и объяснение того, в чем состоит осмысленность языковых выражений и человеческая способность их понимания.
Переход от общих рассуждений о смысле к современному этапу семантических исследований естественного языка характеризуется прежде всего попытками разработать теорию смысла как теорию семантических свойств и отношений, «логической формы» языковых выражений, а одновременно — как теорию их понимания.
Осуществленное в книге критическое исследование
8
различных концепций смысла в основном направлено на выяснение того, в какой мере эти концепции способствуют определению функций и места языка в познании и понимании мира, в какой степени содержащиеся в них логико-семантические разработки отвечают целям логико-философского анализа языка и способствуют решению его главных проблем. Иначе говоря, автора интересует прежде всего выяснение — на базе анализа конкретных теоретических построений — вопроса обоснованности претензий соответствующих концепций быть логико-философскими концепциями языка и их способности решать проблемы логико-философского анализа языка.
Поэтому в книге в качестве составных частей проблемы смысла рассматривается логический и онтологический его статус, отношение языка и реальности, проблема разграничения осмысленного и бессмысленного, осмысленного и истинного или ложного, вопрос о роли языка в построении концептуальной картины мира как совокупности представлений и знаний человека о мире.
Выбор рассматриваемых в книге семантических концепций мотивировался следующими соображениями. Обсуждаемая в них проблематика является важной в теоретическом, методологическом и практическом планах. Она, как и сами концепции, разрабатываемые в науке на протяжении ряда последних десятилетий, еще не была предметом систематического рассмотрения в советской философской, логической и лингвистической литературе. Анализируемые концепции построены в общем контексте исследований по логике и методологии науки. Они выделяются из других семантических теорий строгостью, использованием формальных, логических методов и процедур, а выдвигаемой в них программе построения теории смысла дается определенное методологическое обоснование.
Однако мы стремились не ограничиваться описанием и сопоставлением обсуждаемых концепций, выявлением технических или даже концептуальных их достоинств и недостатков. Одну из главных задач мы видели в том, чтобы определить, насколько перспективны основные формальные направления современных западных логико-семантических исследований естественного языка с точки зрения решения фундаментальных проблем его логико-философского анализа. Поэтому во главу угла мы ставим критический анализ концепций, а не отдельных их поло-9жений, т. е. не подменяя первый подбором характерных высказываний, не сводя его к сопоставлению критикуемых точек зрения и их простому противопоставлению фундаментальным положениям марксистской гносеологии.
Анализ языка прошел длительную эволюцию, в ходе которой значительно изменились как его методы, так и представления о самом объекте исследования сообразно прогрессу научных знаний, особенно ощутимому в таких областях, как логика и лингвистика, подвергшихся интенсивной математизации, во все большей степени использующих строгие методы и процедуры. Эволюция представлений о языке характеризуется прежде всего переходом от общих утверждений относительно природы человеческого языка и его связи с другими феноменами человеческой культуры к конкретному анализу семантических структур языка и исходя из этого анализа — к рассмотрению логических и методологических его проблем, к методологическому обобщению его результатов.
Теоретическая разработанность обсуждаемых в книге концепций, сложность содержащихся в них построений, обусловленная не только сложностью рассматриваемого объекта, но и использованием достижений современной логики и лингвистики, требуют методологически обоснованного и теоретически аргументированного исследования. Такое исследование, представляя собой реализацию одного из принципов диалектики, требующего конкретного анализа конкретной ситуации, должно заключаться в выявлении как методологических основ обсуждаемых концепций, так и степени их адекватности фактам действительности, на которых они строятся, в отделении теоретически важных результатов от методологически несостоятельных интерпретаций и выводов.
Критическое исследование является действительно эффективным только тогда, когда оно в качестве контраргумента содержит положительную разработку рассматриваемых проблем. Поэтому в настоящей работе мы стремились дать не только критическую оценку современного состояния семантического анализа естественного языка, но и логико-гносеологическое обоснование новых путей разработки проблем этого анализа.
Поэтому вторую задачу работы мы видели в том, чтобы обосновать такую программу семантических исследований, которая базируется на понимании проблематики смысла как неотделимой от рассмотрения проблем познания мира,
10
построения концептуальной его картины и способствует fадекватной постановке и решению обсуждаемых в книгевопросов. Важнейшим здесь нам представлялось выявление механизма связи мысли и языка, мысли и объективной действительности, раскрытие значимости для такого {выявления факторов (особенно неязыковых), .которые до- Iселе не учитывались. При этом мы считали необходимым 'учесть, использовать и развить ряд конструктивных научных идей и аргументов, явно или неявно содержащихсяв анализируемых теориях.
Проблема смысла, заключающаяся в указании критериев осмысленности языковых выражений, в выявлении соотношения осмысленного и бессмысленного, осмысленного и истинного или ложного, осмысленного и грамматически правильного, нами рассматривается прежде всего как гносеологическая проблема. С нашей точки зрения, от методологически правильной и теоретически обоснованной оценки подходов к решению этой проблемы зависит не только правильное определение перспектив развития современного логико-философского анализа языка, но и — что особенно важно — дальнейшее развитие диалектико-материалистического подхода к этому анализу и разработка связанных с ним фундаментальных вопросов марксистской теории познания.
Поэтому рассмотрение теоретических вопросов анализа языка в книге осуществляется в логико-гносеологическом плане как рассмотрение субъективного и объективного знания, мнения и знания носителей языка о мире, концептуальной и языковой его моделей в свете современных теоретических построений. Ввиду этого и основная проблема анализа — проблема смысла — нами обсуждается не в узком, специально лингвистическом аспекте, не как лексикографическая проблема определения словарных значений языковых выражений, а как логико-гносеологическая проблема их понимания. В таком аспекте, ориентированном на объяснении самой возможности понимания языковых выражений как их интерпретации на основе информации, которой человек обладает о мире, т. е. на основе того, что мы называем «концептуальной системой», мы и видим существенное отличие логико-философского от чисто языковедческого подхода к проблеме смысла.
Иначе говоря, проблема смысла здесь рассматривается как поиск ответа на вопрос о том, что знает человек, когда он понимает выражение языка. Чтобы ответить на этот
11вопрос, необходимо рассмотреть, Как возможно понимание языка, как язык может что-то сообщать о мире, доступном или недоступном восприятию человека, на основе чего человек выбирает тот или иной смысл из ряда возможных смыслов слова, предложения, целого текста и устанавливает их семантические отношения, отличая осмысленное от бессмысленного, истинное от ложного, утверждение от вопроса, приказания, клятвы, обещания и т. д., осуществляемых посредством языка.
Именно философское, гносеологическое понимание обсуждаемой проблематики призвана раскрыть выдвигаемая здесь концепция смысла как части не абсолютизированной сущности «семантики языка», а концептуальной системы носителя языка как системы его мнений и знаний о мире, отражающих его познавательный опыт на доязыковом и языковом этапах и уровнях и несводимой к какой бы то ни было лингвистической сущности. Эта концепция рассматривается нами в качестве контраргумента против абсолютизации функций естественного языка, свойственной, как показывается в книге, основным направлениям современных логико-семантических исследований языка и искажающей роль языка в процессе познания и понимания мира.
Такой подход, по нашему убеждению, способствует построению теоретически перспективной и методологически обоснованной программы семантических исследований, ориентированной на выявление роли как языковых, так и неязыковых факторов в познании мира и их соотношения.
Обсуждение указанных вопросов в книге строится так, чтобы сопоставление различных пониманий проблематики смысла выявило пути конструктивной ее разработки. Этому, как нам кажется, служит и заключающий каждую главу раздел, в котором обобщается проведенный в данной главе анализ и раскрывается принятый нами подход к решению рассматриваемой проблематики.
Книга, представляя область комплексного исследования, рассчитана на широкий круг специалистов — философов, логиков, лингвистов, психологов, кибернетиков, занятых практической разработкой систем «искусственного интеллекта», всех, кто интересуется философской, теоретической и прикладной проблематикой языка, вопросами теории познания.
В современной науке вопросы выяснения, уточнения, пересмотра смысла терминов, установления их познава12
тельнбгв значения являются бдними из наиболее актуаяь» ных, в существенной степени обусловливающих прогресс научного знания. А значительная часть научного языка — это слова естественного языка, получившие специальный смысл, а также слова, употребляемые в их обычном значении.
Использование языка в научном или обыденном обиходе, употребление языковых выражений есть не что иное, как оперирование определенными смыслами, к какой бы области теоретического знания или практики ни относился употребляемый нами язык. С этой точки зрения проблематика смысла имеет универсальный характер: с нею имеет дело каждый, кто пользуется языком.
Однако в большинстве случаев такое использование языка скорее подобно умению водить автомобиль без знания того, как работает его механизм, или аналогично умению ходить, бегать, есть, переваривать пищу и т. п. без знания того, как функционирует наш организм. Таким образом, настоящая книга представляет интерес для всех тех, кто хочет знать, как «работает» наш язык, каков механизм его связи с мыслью и что об этом говорят современные теории.
Ознакомление с этими теориями потребует у читателя определенных усилий: для анализа такого сложного объекта, каким является наш язык, очевидно, нужны инструменты надлежащей сложности. Таковыми и являются современные семантические концепции языка. При этом речь идет не о популярном пересказе соответствующих ' теорий, а о таком их изложении, которое в сжатом виде — охватывая почти семь десятилетий интенсивных исследований — явилось бы, как надеется автор, не только критическим обобщением накопленного теоретического и практического опыта, но и своеобразной теоретической школой для всех тех, кто только начинает интересоваться обсуждаемой в книге проблематикой. К этой категории читателей автор, естественно, относит прежде всего студентов — философов, лингвистов, психологов, кибернетиков, слушающих курс семантики.
В соответствии со сказанным выше некоторую трудность для читателя, возможно, представят используемые в книге специальные логические и лингвистические термины, посредством которых обозначаются важные для описания исследуемого объекта и выделяемые наукой понятия: такие термины являются неотъемлемой частью языка
13науки. Употребляя специальную терминологию, автор стремился следовать принятому стандарту или содействовать его утверждению. Большинство же содержащихся в книге терминов являются общепринятыми в отечественной философской, логической и лингвистической литературе и входят в соответствующие терминологические словари. В случае необходимости в тексте указывается возможный/ русский перевод специального термина; в других случаях смысл термина либо определяется, либо разъясняется в ходе последующего изложения. Кроме того, в конце книги приводится аннотированный указатель терминов.
Мера применения формальной символики определялась исключительно соображениями необходимости и экс-плицитности, продиктованными задачами исследования, и не превышает требований современного элементарного курса логики.
Библиография включает источники, на которые содержатся ссылки в тексте (цифры, разделенные запятой, обозначают номера источников, названных в Библиографии), а также литературу, служившую теоретической и методологической базой исследования и отражающую развитие логико-философского анализа языка в рассматриваемом нами аспекте.
Глава 1
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ, ИСТОРИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ АНАЛИЗА ЕСТЕСТВЕННОГО ЯЗЫКА
1. МЕТОДОЛОГИЯ И ЛОГИКА ИССЛЕДОВАНИЯ ЯЗЫКА
В общеметодологическом плане целью логико-философского анализа естественного языка является раскрытие отношения между мыслью, языком и миром. Это позволяет определить место и функции естественного языка в процессе познания как отражения человеком мира, которое есть «не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов etc., каковые понятия, законы etc. ...и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы» (3, с. 164). Таким образом, логико-философский анализ естественного языка имеет прямое отношение к фундаментальному гносеологическому вопросу о связи сознания и материи, мысли и объективной реальности и тем самым является одной из важнейших задач марксистской теории познания как в смысле аргументированной критики методологически несостоятельного понимания этой задачи, так и в смысле разработки путей позитивного ее решения1.
С точки зрения марксистской гносеологии философской основой адекватного анализа взаимосвязи мысли, языка и действительности является диалектико-материа1 См. Копнин П. В. Диалектика, логика, наука. М., 1973, с. 189—204. Некоторые гносеологические и логические аспекты проблемы смысла рассматриваются в работах Л. А. Абрамяна (4), Б. В. Бирюкова (6, 7), Г. А. Брутяна (9, 10), Д. П. Горского (17, 18), М. С. Козловой (24), В. А. Лекторского (31), В. В. Петрова (44, 45), М. В. Поповича (47, 48, 49), В. А. Штоффа (69) и других советских философов.
л, 15диетическая теория отражения, утверждающая, с одной стороны, существование объективного мира и, с другой — его отражение в сознании человека как его, мира, познание, понимание, осмысление. Выявление роли языка в процессе отражения, в самой структуре познания мира с этой точки зрения является фундаментальной гносеологической задачей, иначе формулируемой как рассмотрение отношения смысловой, или семантической, стороны ягыка и мира, как I анализ своеобразного отражения действительности в смысловой стороне языка. Раскрытие содержания понятия «смысловая сторона естественного языка» и определяет суть современных логико-семантических его концепций.
Отражение объективно существующей действительности в сознании человека (находящегося на определенной стадии общественного развития) как ее понимание, осмысление является деятельностью, направленной на познание объективного мира, его свойств и закономерностей и на этой основе — на его преобразование. С точки зрения диа-лектико-материалистической теории отражения познание действительности является не зеркальным ее отражением, а активным процессом: это такая субъективная деятельность, в которой в выборе предмета познания, в создании его познавательного образа, необходимого для практического освоения объективной реальности, существенную роль играют сам познающий субъект, его цели, практическое отношение к миру.
Результаты познавательной деятельности человека фиксируются в языке как форме бытия мышления, который в этом смысле является непосредственной действительностью мысли (1, с. 449) и «возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» (1, с. 29). Благодаря своей коммуникативной, социальной функции язык является не только средством выражения, сообщения мысли, но и — на определенном этапе — средством ее формирования, построения.
Однако материалистическая диалектика не останавливается на указанной констатации роли языка и не сводит мысль к нему. Для нее методологически неприемлемым является как отождествление мыслительных и языковых структур, так и полное их разведение вместо поиска их органической, диалектической связи. При этом рассмотрение мышления как процесса сопровождается указанием на его всеобщность независимо от его языкового оформления: «Так как процесс мышления сам вырастает из из16
вестных условии, сам является естественным процессом, то действительно постигающее мышление может быть лишь одним и тем же, отличаясь только по степени, в зависимости от зрелости развития, следовательно, также и от развития органа мышления» (2, с. 461).
Каждый мыслительный процесс субъективен, индивидуален: вне субъекта и его деятельности нет мышления. Вместе с тем он объективен в том смысле, что всегда представляет собой отношение «субъект — познаваемый объект»: чтобы быть одним из средств практического преобразования мира, мышление должно иметь объективное содержание. При этом термин «объект познания» в гносеологическом употреблении относится к любым мыслимым объектам: вещам, свойствам, отношениям, действиям, процессам, событиям и т. д. — действительным или возможным.
Наша задача — наполнить эти исходные методологические положения конкретным теоретическим содержанием в свете результатов современного логико-философского исследования естественного языка и на этой основе выявить перспективность или бесперспективность определенных направлений этого исследования. При этом о конструктивности той или иной семантической концепции мы будем судить по степени ее адекватности для решения проблем логико-философского анализа естественного языка, в этом контексте выясняя и их методологические основания. Другие мировоззренческие, общефилософские установки авторов этих концепций здесь специально рассматриваться не будут. В отношении оценки таких установок этих представителей западной науки принципиальное значение имеют известные слова В. И. Ленина, хотя и высказанные им в «Материализме и эмпириокритицизме» в другом контексте, о том, что нельзя верить на слово представителям специального знания, когда речь заходит о философии.
Развивая методологический принцип диалектико-мате-риалистической гносеолозии, согласно которому несостоятельным является рассмотрение процесса мышления вне самого мыслящего, познающего мир, конкретпо-историче-ски определенного субъекта, мы попытаемся показать, что основной методологический изъян современных семантических концепций естественного языка заключается в абсолютизации языка. Такая абсолютизация, с нашей точки зрения, выражается в рассмотрении смысла языковых
17

выражений вне определенных систем мнения и знания как совокупности идей и представлений человека об окружающей его действительности, посредством которых он ею овладевает.
Эта абсолютизация характерна для различных школ, образующих «аналитическую традицию» западной философии, начиная от логического атомизма Б. Рассела и Л. Витгенштейна, неопозитивистской доктрины языка Р. Карнапа, философии «обыденного языка» в ее классическом и современном варианте, а также для множества современных западных логико-лингвистических школ.
В современную логику волна семантических исследований пришла в основном вместе с логико-философским анализом языка науки, рассмотрением соотношения эмпирического и теоретического уровней знания, построением логических моделей научного знания, исследованием возможности построения удовлетворительных семантик для различных систем модальной логики1. Приход семантики в современные логико-лингвистические исследования естественного языка оказался значительно более сложным2.
В программе логико-философского анализа естественного языка очень плодотворным и вместе с тем проблематичным является проведение аналогий между искусственными и естественными языками. Под первыми понимаются языки, специально созданные для удовлетворения определенных научных или практических потребностей (математические языки, логические языки программирования и т. д.). Выражения этих языков строятся по строго определенным правилам. Под естественными языками понимаются обыденные языки (русский, литовский, английский и т. д.) как результат многовековой общественной практики и как важнейшее средство человеческого общения. Каков характер правил построения выражений таких языков, какова их структура — это главный вопрос совре1 Эти вопросы анализируются в работах советских философови логиков И. Н. Бродского (8), Е. К. Войшвилло (13), А. А. Ивина(21), В. Н. Костюка (26), С. Б. Крымского (27), Е. Е. Ледникова(29), Ю. А. Петрова (15), М. В. Поповича (48), В. Н. Садовского(53), О. Ф. Серебрянникова (54), В. А. Смирнова (55, 56),Е. Д. Смирновой (57, 58, 59), Я. А. Слинина (60), А. Л. Субботина (61), П. В. Таванца (62), А. И. Уемова (64), В. С. Швырева (70),В. В. Целищева (71, 72, 73) и др.
2 Некоторые лингвистические, в частности формально-лингвистические, аспекты семантической языковой проблематики рассматриваются в исследованиях Н. Д. Арутюновой (5), В. А Звегинцева(19, 20), Е. В. Падучевой (42) и других советских лингвистов.

менных логико-лингвистических исследований естественного языка.
На основании одной из аналогий, проводимых между искусственными и естественными языками как определенными системами знаков, в логике языками стали называть неинтерпретированные исчисления. Такие исчисления характеризуются перечнем первичных знаков и правилами, определяющими возможные операции над ними, или синтаксическими правилами. К ним относят правила образования, с помощью которых из первичных знаков образуются «правильно построенные выражения», и правила вывода, или трансформации, позволяющие преобразовать одни правильно построенные выражения в другие. Под интерпретацией такого исчисления, или конструируемого языка, понимается приписывание правильно построенным выражениям посредством «семантических правил» некоторых значений или смыслов.
' На том основании, что интерпретированное исчисление становится противоречивым, если правила образования позволяют строить выражения, чья интерпретация посредством семантических правил приводит к тому, что одно и то же выражение является и истинным и ложным, многие исследователи ставят вопрос: не является ли противоречивым и естественный язык, поскольку на этом языке можно образовать выражения о нем самом, о его же выражениях? Об этом наглядно свидетельствует, например, возможность формулировать на этом языке парадокс лжеца, выражаемый утверждением «Я лгу»: если я лгу, то я говорю истину, если я говорю истину, то я лгу. Утверждая одно, я вынужден принять противоположное, и наоборот. Логик Дж. Кемени, рассмотрев данный парадокс, пишет: «Этот парадокс показывает... что английский язык противоречив. Поскольку можно показать, что в противоречивой системе все, что угодно, истинное или ложное, доказуемо, мы должны заключить, что обыденный английский является языком, непригодным для логической аргументации» (186, с. 313). Однако, как ни странно, приведенный пример аргументации сам осуществлен на том же английском языке, который в силу своей «парадоксальности» является «непригодным для логической аргументации».
Характерно, что А. Тарский, первым исследовавший вопрос о возможности адекватного определения истины для естественных и искусственных языков, воздержался от однозначного решения вопроса о противоречивости пер2«вых, указывая прежде всего на то, что они в отличие от искусственных языков не обладают четкой структурой. «Мы не знаем точно, какие выражения (естественного языка. — Р. П.) являются предложениями, и мы еще меньше знаем, какие предложения следует полагать в качестве утверждаемых. Таким образом, проблема непротиворечивости не имеет точного смысла по отношению к этому (естественному. — Р. П.) языку. В лучшем случае мы можем рискнуть предположить, что язык, структура которого точно специфицирована и который в наибольшей степени похож на наш обыденный язык, был бы противоречивым» (300, с. 341). Отсюда можно заключить, что если проблема противоречивости имеет ясный смысл для естественного языка, то последний противоречив. Если же она не имеет такого смысла по отношению к естественному языку, то неизбежным — ввиду аналогии с искусственным языком — представляется заключение, что этот язык является преимущественно неопределимым, неподдающимся систематизации и описанию в непротиворечивой модели. В таком случае построение искусственного языка резонно рассматривать по отношению к естественному языку как создание идеального языка.
Предыстория критики естественного языка как не-справляющегося с задачей адекватного выражения мыслей об окружающей действительности связана с логическим анализом оснований математики: парадоксы классической теории множеств, порожденные неопределенностью понимания термина множества, показали, что одна из основных задач анализа языка науки состоит в установлении критериев осмысленности его выражений. Еще Рассел, рассмотрев причины порождения бессмысленных выражений, пришел к выводу, что противоположность истинных и ложных предложений зависит от значительно более основательной дихотомии осмысленных и бессмысленных предложений: построенная им «теория логических типов» предназначена для устранения бессмысленных выражений искусственного языка (270). Витгенштейн, обобщив этот вывод в «Логико-философском трактате», утверждал, что цель логики и философии — показать, почему одни предложения являются осмысленными, а другие — бессмысленными. Наука стремится выявить, какие предложения о мире истинны, в то время как задача философии— «логическое прояснение мыслей» (12, с. 50), раскрытие того, что истинно или ложно, но осмысленно
20
утверждается о мире, т. ё. анализ базисной структуры яЗЫ-ка, его логической формы, скрытой в сложных, несовершенных формах естественного языка.
В «Логико-философском трактате» естественный язык рассматривается не только как средство философского исследования, но и как единственный предмет такого исследования. Согласно принятой в «Трактате» концепции языка как картины мира, мы познаем мир только потому, что язык в своих существенных чертах, т. е. своей логической структурой, формой, отражает структуру мира. Чтобы предложение осмысленно отображало мир, его структура должна быть изоморфной структуре простейших, или атомарных, фактов, из которых состоит мир. Следовательно, идеальным был бы такой язык, который отображал бы факты и раскрыл бы их логические отношения самим характером своих символов.
Предложения выражают смысл, который подтверждается или отрицается реальностью, — в этом состоит их связь с миром. Чтобы убедиться, имеет ли предложение смысл, необходимо его разбить на элементарные части, которые непосредственно соответствуют атомарным фактам мира и обозначают границы нашего языка, границы смысла. Тогда все осмысленные предложения рассматриваются как функции истинности элементарных предложений. Когда к такому пониманию присоединяется тезис об отобразительной функции предложения («Предложение — образ действительности» (12, с. 45)), следует, что основание, на котором устанавливаются границы осмысленного языка, имеет эмпирическую природу: границы осмыслен-. ного языка определяются тем, какие объекты даны в мире.
Если предложение осмысленно, то оно либо истинно, либо ложно, а если к нему нельзя приложить ни одной из этих характеристик, то оно является бессмысленным. Именно такими полагаются большинство предложений и вопросов «традиционной философии». «Правильным методом философии был бы следующий: не говорить ничего, кроме того, что может быть сказано, — следовательно, кроме предложений естествознания, т. е. того, что не имеет ничего общего с философией, — и затем всегда, когда кто-нибудь захочет сказать нечто метафизическое, показать ему, что он не дал никакого значения некоторым знакам в своих предложениях» (12, с. 97), «О чем невозможно говорить, о том следует молчать» (12, с. 97). Задача философии, по мнению Витгенштейна, — не представлять
21новых утверждений о мире, а выявить их логическую структуру, скрытую за несовершенными формами естественного языка. Последний далек от идеального языка, обладающего прозрачной логической структурой, однозначно соотносимой со структурой мира: несовершенство его служит главной причиной возникновения философских путаниц и бессмыслиц.
Таким образом, в «Логико-философском трактате» дана критика естественного языка, представляющая критику традиционной философии: «Вся философия есть «критика языка»» (12, с. 44). Цель этой критики — показать, что мы не понимаем логики нашего языка, что множество предложений и вопросов традиционной философии являются псевдопредложениями, псевдовопросами, ибо они нарушают границы естественного языка так, что ни сами вопросы, ни ответы на них не являются осмысленными. Поэтому возможность познания определяется в «Логико-философском трактате» не выходом за пределы эмпирического мира (как в «критической» философии Канта), а выходом за пределы осмысленного языка. «Границы моего языка означают границы моего мира» (12, с. 80), а это уже явно ведет к солипсизму в истолковании языка'.
Логический анализ оснований математики Расселом, трактовка Витгенштейном философии как критики естественного языка сыграли главную роль в том, что неопозитивистская философия, впитавшая в себя эти идеи, получила лингвистический крен. Задачей философии был провозглашен логический анализ языка науки, его терминов и предложений, словом, анализ его концептуального аппарата, фиксированного средствами языка.
Подобно Витгенштейну, логические позитивисты (Р. Карнап и его единомышленники из «Венского кружка») видели несовершенство естественного языка в вводящих в заблуждение его языковых структурах, скрывающих, затушевывающих логическую форму мысли, приводящих с точки зрения гносеологической ко всякого рода нежелательным гипостазам, к переполнению мира сущностями. Как и в «Логико-философском трактате» Витгенштейна, они рассматривали несовершенство естественного
1 Философский аспект доктрины Витгенштейна здесь специально не рассматривается: методологическая несостоятельность этой доктрины обстоятельно выявлена в исследовании М. С. Козловой (24), и мы полностью согласны с такой ее оценкой.
22
языка как основной источник ошибок познания и путаниц 1вфилософии.
^