Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Брайен Уайсс

МНОГО ЖИЗНЕЙ, МНОГО УЧИТЕЛЕЙ.
Правдивая история об известном психиатре, его молодой пациентке и «терапии прошлых жизней», которая изменила жизнь обоих.
© СПб.: Будущее Земли, 2010.- 192 с.
© “Morgan&Fint Co”, 2011 Вычитка и сканирование

Люди во все времена пытаются разгадать величайшую загадку жизни и смерти. Все мы без исключения рано или поздно задумываемся о том, что ожидает нас после этой жизни.
Исследования доктора Брайена Уайсса ошеломляют. Это один из очень немногих авторов, который путем научных исследований пролил свет на эту сокровенную тайну жизни и смерти. Жизнь никогда не кончается, и мы рождаемся не один раз. Каждая жизнь преподносит нам свои особенные уроки. В каждой жизни есть свои особенные учителя.
Содержание
ВВЕДЕНИЕ 6
ГЛАВА 1 11
ГЛАВА 2 17
ГЛАВА 3 27
ГЛАВА 4. 42
ГЛАВА 5 52
ГЛАВА 6 68
ГЛАВА 7 79
ГЛАВА 8 89
ГЛАВА 9 100
ГЛАВА 10 116
ГЛАВА 11 134
ГЛАВА 12 - 147
ГЛАВА 13 160
ГЛАВА 14 170
ГЛАВА 15 173
ГЛАВА 16 179
ЭПИЛОГ 187ВВЕДЕНИЕ
Я знаю, что у всего есть причина. Возможно, в тот момент, когда случается какое-то событие, мы не имеем ни малейшего представления о его причинах, но, благодаря терпению, со временем нам становится все ясно.
Именно так произошло с Катериной. Я познакомился с ней в 1980 году, когда ей было двадцать семь. Она пришла ко мне в офис в поисках спасения от приступов паники, фобий и беспокойств. Хотя она страдала этим с самого детства, в последнее время ей стало значительно хуже. С каждым днем она чувствовала себя все более и более эмоционально парализованной и не способной ни на какие действия. Все это пугало ее и вгоняло в депрессивное состояние.
В отличие от хаоса и сумятицы в ее жизни, моя жизнь выглядела сбалансированной. У меня был устойчивый брак, двое маленьких детей и процветающая карьера.
С самого начала моего жизненного пути все у меня складывалось, казалось бы, четко и определенно. Я вырос в любящей семье. Учеба давалась легко, и ко второму курсу колледжа я уже принял решение стать психиатром.
В 1966 году я с отличием закончил Колумбийский университет в Ныо-Йорке. В 1970 году в Школе медицины Йельского университета я получил степень доктора медицины. Продолжая интернатуру в госпитале Бэлвью при Медицинском центре Нью-Йоркского университета, я вернулся в Йельский университет, чтобы завершить свою специализацию по психиатрии. По окончании я стал преподавать в Питсбургском университете, а два года спустя возглавил психофармакологическое отделение в Университете Майами. Занимая эту должность, я добился признания в области биологической психиатрии и исследования наркологической и алкогольной зависимости. Через четыре года меня выдвинули на должность профессора психиатрии в медицинской школе, а также назначили главным психиатром большого университетского госпиталя в Майями. К тому времени я уже опубликовал тридцать семь научных статей и глав в книгах по моей специальности.
За годы дисциплинированного обучения я привык мыслить как ученый и врач, придерживаясь консервативных подходов в своей профессии. Я не доверял ничему, что нельзя было доказать традиционными научными методами. Я знал о некоторых исследованиях в области парапсихологии, которые проводились в крупных университетах страны, но они не вызывали у меня интереса, так как казались слишком надуманными.
Потом я встретил Катерину. На протяжении восемнадцати месяцев я пытался помочь ей преодолеть ее симптомы традиционными методами. Но наши усилия не дали результатов, и я попробовал гипноз. Погружаясь в состояние транса, она неоднократно «вспоминала» о прошлых жизнях, где и лежали причины ее симптомов. Она также оказалась хорошим проводником информации от высокоразвитых «духовных существ», и через них она раскрыла многие секреты жизни и смерти. Всего за несколько месяцев все признаки ее недуга исчезли, и она начала новую жизнь, несравнимо более счастливую и спокойную, чем когда-либо раньше.
Со всем своим опытом работы, я не был готов к такому повороту событий, которые чрезвычайно поразили меня.
Я пока не могу дать научного объяснения случившемуся. Человеческий ум таит в себе нечто, выходящее за рамки нашего разумения. Возможно, в состоянии гипноза Катерина могла фокусироваться на той части своего подсознательного ума, который хранил воспоминания о прошлых жизнях. Или лее она, возможно, проникла в то, что психоаналитик Карл Юнг определил как «коллективное бессознательное», или окружающий нас источник энергии, содержащий воспоминания обо всем человечестве.
Ученые уже занимаются поисками ответов на эти вопросы. Как общество, мы многое обретаем благодаря исследованиям загадок ума, души, продолжения жизни после смерти и влияния переживаний наших прошлых жизней на наше нынешнее поведение. И результаты бесконечно разнообразны, особенно в области медицины, психиатрии, теологии и философии.
Однако строго научные разработки по этим темам находятся еще на начальных стадиях. Несмотря на предпринимаемые шаги, продвижение происходит медленно и сталкивается с сопротивлением как со стороны ученых, так и простых людей.
На протяжении истории человечество всегда сопротивлялось переменам и с трудом принимало новые идеи, и тому есть множество примеров. Когда Галилей открыл спутники Юпитера, астрономы его времени отказались признать их или хотя бы взглянуть на них, потому что существование этих спутников противоречило их устоявшимся убеждениям. То же самое происходит сегодня с психиатрами и другими терапевтами, которые отказываются рассматривать многочисленные данные о продолжении жизни после смерти тела и воспоминаниях о прошлых жизнях, собранные исследователями.
Данная книга - мой небольшой вклад в продолжающийся процесс исследований в сфере парапсихологии, особенно в темы, связанные с нашими переживаниями до рождения и после смерти. Каждое слово в этой книге - правда. Я ничего не добавлял от себя, и лишь удалил повторяющиеся фрагменты. Я также немного изменил персональные данные Катерины, чтобы обеспечить конфиденциальность.
У меня ушло четыре года на то, чтобы описать произошедшее, четыре года - на то, чтобы набраться мужества и пойти на профессиональный риск, раскрыв нестандартную информацию.
Однажды, во время вечернего душа, я внезапно почувствовал побуждение изложить имевшийся у меня опыт на бумаге. Меня охватило чувство, что настал нужный момент и больше нельзя удерживать эту информацию. Уроки, которые я получил, необходимо было передать другим людям. Знание пришло через Катерину и теперь должно было продолжить свой путь через меня. Я знал, что никакие последствия, с которыми я могу столкнуться, не сравнятся по своей опустошительности с утаиванием полученного знания о бессмертии и истинном значении жизни. Я выбежал из душа и ринулся к столу со стопкой аудио кассет, которые я записал во время сеансов с Катериной. У нее после полуночи я вспомнил своего венгерского дедушку, который умер, когда я был еще подростком. Всякий раз, когда я говорил ему, что боюсь идти на риск, он ласково подбадривал меня, призывая смотреть страху в глаза и идти напролом.

ГЛАВА 1

Когда я впервые увидел Катерину, на ней было ярко-малиновое платье, и она нервно листала журнал в комнате для посетителей у меня в офисе. Она определенно запыхалась, так как только что в течение двадцати минут расхаживала по коридору за пределами Отделения психиатрии, пытаясь убедить себя не отменять назначенной встречи со мной.
Я вышел к ней поприветствовать ее, и мы пожали друг другу руки. Я заметил, что руки у нее были холодными и влажными, что также говорило о ее беспокойстве. В действительности, она целых два месяца собиралась с духом, чтобы решиться пойти ко мне на прием, хотя два штатных доктора, которым она доверяла, настоятельно рекомендовали ей искать помощи у меня.
Катерина - чрезвычайно привлекательная женщина, кареглазая и светловолосая, со стрижкой средней длины. В то время она работала лаборанткой в больнице, где я занимал должность главного психиатра. Кроме того, она подрабатывала моделированием купальников.
Я провел ее в свой кабинет и предложил расположиться в большом кожаном кресле. Мы уселись друг против друга так, что нас разделял лишь стол полукруглой формы. Катерина молча откинулась в кресле, не зная с чего начать.
Я выжидал, давая ей возможность открыть тему, но через несколько минут стал задавать ей вопросы о ее прошлом. В этой первой встрече я попытался выяснить, кто она такая и почему обратилась ко мне.
Отвечая на мои вопросы, Катерина рассказала мне историю своей жизни. Она была средним ребенком в консервативной католической семье и жила в маленьком городе штата Массачусетс. Ее брат, на три года ее старше, был очень спортивным мальчиком и вовсю наслаждался той степенью свободы, которая ей никогда не позволялась. А ее младшая сестра была любимицей обоих родителей.
Когда зашла речь о ее болезненных симптомах, она заметно напряглась и занервничала. Ее речь стала быстрой, она наклонилась вперед, опершись локтями о стол. Вся ее жизнь была заполнена страхами. Она боялась воды, боялась подавиться до такой степени, что не могла глотать таблетки; она боялась самолетов, темноты и ужасно боялась умереть. В последнее время ее страхи усилились. Далее дома она чувствовала себя в безопасности, лишь когда спала в кладовке для одежды. И прежде чем заснуть, она часа два мучилась от бессонницы. При этом сон ее был неглубоким и прерывался частыми, судорожными пробуждениями. Ночные кошмары и лунатизм, изводившие ее в детстве, снова возвращались в ее жизнь. Страхи и нездоровые симптомы оказывали все более парализующее воздействие на нее, и она погружалась в депрессию глубже и глубже.
Во время рассказа Катерины я смог представить, как глубоко она страдала. За годы своей практики я помог многим подобным пациентам избавиться от мучительных страхов и был уверен, что смогу помочь и ей. Я решил, что мы начнем с погружения в ее детство, чтобы выявить изначальные причины ее проблем. Обычно наступающее в результате прозрение помогает уменьшить беспокойство. Если бы понадобилось и если бы она смогла проглотить таблетки, я бы предложил ей какое-нибудь легкое успокоительное, чтобы она почувствовала себя комфортней. Это было классическим средством против симптомов Катерины, и я всегда без колебаний использовал транквилизаторы и далее антидепрессанты для лечения хронических, тяжелых страхов и беспокойств. Теперь я использую эти медикаменты значительно реже и только как временное средство, если вообще прибегаю к ним, поскольку ни одно лекарство не может повлиять на истинные причины этих симптомов. Мой опыт с Катериной и другими подобными пациентами убедил меня в этом. Теперь я знаю, что симптомы молено исцелить, а не просто подавить или «заретушировать ».
Во время первого сеанса я мягко продолжал побуждать ее вернуться в детство. Поскольку Катерине удалось припомнить некоторые события ее ранних лет, я принял установку на то, что гипнотерапия может быть ключом к освобождению подавленной памяти. Катерина не могла просто вспомнить какие-либо особо травматические моменты из детства, которые объяснили бы всплески страхов в ее жизни.
Когда она напрягалась и настраивала свой ум на воспоминания, из глубин памяти всплывали отдельные фрагменты. В возрасте около пяти лет она пережила панический страх, когда кто-то столкнул ее с трамплина в бассейн. Она сказала, что и до этого случая она не очень комфортно чувствовала себя в воде. Ей было одиннадцать, когда ее мать оказалась в состоянии глубокой депрессии и ушла в себя, совершенно отстранившись от семьи. В связи с этим мать должна была пройти курс лечения у психиатра и подвергнуться электрошоковой терапии. В результате у матери возникли проблемы с памятью. Все эти события напугали Катерину, но когда состояние ее матери улучшилось и она вернулась в свое нормальное состояние, эти страхи, по словам Катерины, рассеялись. Ее отец был хроническим алкоголиком, и порой брату Катерины приходилось забирать отца из местного бара. Из-за беспробудного пьянства между отцом и матерью часто происходили стычки, отчего мать стала угрюмой и замкнутой. Но далее такие семейные отношения представлялись Катерине вполне терпимыми.
Вне дома дела шли лучше. В школе она легко сходилась с друзьями; с большинством из которых она была знакома много лет. Но ей было трудно доверять людям, особенно тем, кто не входил в узкий круг ее близких друзей.
С религией все было просто и определенно. Катерина была воспитана в духе веры в традиционную католическую идеологию и практику, и она, по сути, никогда не сомневалась в истинности и правильности этой веры. Она верила, что если ты хороший католик и живешь пристойно, веруя и соблюдая ритуалы, то в качестве вознаграждения отправишься на небеса; если же нет, то попадешь в чистилище или ад. Патриархальный Бог и Его Сын принимали эти окончательные решения. Позже я узнал, что Катерина не верила в реинкарнацию; на самом деле, она очень мало знала об этой концепции, хотя иногда ей приходилось читать об индусах и индуизме. Идея реинкарнации противоречила ее воспитанию и пониманию. Она никогда не читала метафизическую или оккультную литературу и даже не интересовалась ею. Она стойко придерживалась своих убеждений.
После средней школы Катерина окончила двухгодичные курсы и приобрела специальность лаборанта. Воодушевленная этим достижением, а также примером брата, переехавшего в Тампа, она устроилась на работу в большой учебный госпиталь в Майями при университете Медицинской школы Майями. Это произошло весной 1974 года, когда ей был 21 год.
Жить в Майями оказалось труднее, чем в ее родном маленьком городке, но она была довольна, что освободилась от груза семейных проблем.
В первый же год Катерина встретила Стюарта. Женатый мужичина, еврей, имевший двоих детей, он весьма отличался от мужчин, с которыми ей приходилось встречаться. Он был успешным врачом, сильным и агрессивным. Их непреодолимо влекло друг к другу, но их роман был тяжелым и бурным. В Стюарте было что-то такое, что пробуждало и провоцировало взрыв ее глубинных чувств, словно она была зачарована им. К тому моменту, когда Катерина появилась в моем офисе, их роман длился уже шестой год и был в весьма активной фазе. Она не могла сопротивляться напору Стюарта, хотя он обращался с ней плохо, и приходила в ярость от его лени, нарушения обещаний и манипуляций.
За несколько месяцев до визита ко мне Катерине понадобилась хирургическая операция на голосовых связках, где было обнаружено доброкачественное уплотнение. Она желала этой операции, но когда пробудилась в послеоперационной палате, пришла в ужас. Обслуживающему персоналу понадобилось несколько часов, чтобы успокоить ее. Оправившись, она разыскала доктора Эдварда Пула. Он был педиатром, с которым Катерина познакомилась, работая в этом госпитале. С первого же взгляда они почувствовали расположение друг к другу и стали хорошими друзьями. Катерина откровенно поговорила с Эдом, рассказав ему о своих страхах, об отношениях со Стюартом и о ее опасении, что она теряет контроль над своей жизнью. Он настоял на том, чтобы она записалась на прием ко мне и только ко мне, а не к кому-то из моих коллег. Эд позвонил мне и сообщил о Катерине, пояснив, что, на его взгляд, из всех отличных специалистов только я смогу по-настоящему понять ее. Однако я не дождался звонка от Катерины.
Прошло восемь недель. В своих напряженных буднях главы Отделения психиатрии я забыл о звонке Эда. А у Катерины ее страхи и фобии еще больше усилились. Доктор Фрэнк Акер, главный хирург, уже много лет знал Катерину, и они частенько перешучивались, когда он заходил в лабораторию, где она работала. Он заметил ее подавленное и напряженное состояние. Несколько раз он порывался поговорить с ней, но не решался. Однажды Фрэнк поехал с лекцией в один маленький госпиталь. По пути он увидел Катерину, направлявшуюся на машине домой, недалеко от госпиталя. Он импульсивно сделал ей знак притормозить на обочине. «Я хочу, чтобы вы сейчас же встретились с доктором Уайсом, - крикнул он через окно. - Безотлагательно!» Хотя хирурги часто действуют импульсивно, но Фрэнк и сам удивился собственной экспрессивности.
Приступы паники и беспокойства у Катерины становились все чаще и длительнее. По ночам ей постоянно снились два кошмара. В одном рушился мост, по которому она ехала. Ее машина падала в воду, и она, не успев выбраться, тонула. В другом кошмаре она оказывалась в совершенно темной комнате и, спотыкаясь и падая, безуспешно пыталась найти выход. В конце концов она пришла ко мне на прием.
Во время нашего первого сеанса с Катериной я и представить себе не мог, что моя жизнь вот-вот перевернется и что испуганная и растерянная женщина, сидевшая напротив меня, станет катализатором перемен, и я уже никогда не стану прежним.
ГЛАВА 2
Прошло восемнадцать месяцев интенсивной психотерапии, в течение которых Катерина приходила на прием раз или два в неделю. Она была хорошей пациенткой, разговорчивой, понятливой и очень сильно желала излечиться.
За это время мы исследовали ее чувства, мысли и мечты. Ее осознание повторяющихся стереотипов поведения дали ей понимание и прозрение. Она вспомнила намного больше важиых деталей ее прошлого, таких, как отлучки отца, моряка торгового судна, и его внезапные вспышки ярости после того, как он слишком много выпивал. Ей стали гораздо более понятны ее бурные взаимоотношения со Стюартом, и она уже лучше контролировала проявления своего гнева. Я чувствовал, что у нее должны были произойти сдвиги к лучшему. У пациентов почти всегда наблюдаются улучшения, когда они вспоминают неприятные влияния своего прошлого, когда им удается распознать и исправить болезненные формы поведения и развить понимание и восприятие своих проблем с более отстраненных позиций. Но у Катерины улучшения не произошло.
Ее по-прежнему мучили приступы тревоги и паники. Кошмары повторялись, и она все так же боялась темноты, воды и замкнутого пространства. Сон оставался поверхностным и фрагментарным и не давал отдыха. У нее наблюдалось учащенное сердцебиение, но она продолжала отказываться от лекарств, боясь подавиться таблетками. У меня было такое ощущение, будто я дошел до стены и, что бы я ни делал, стена оставалась непреодолимой для нас обоих. Но, как это ни странно, решимости у меня только прибавилось. Так или иначе, но я собирался помочь Катерине.
Затем произошла странная вещь. Хотя она страшно боялась самолетов и вынужденно подкрепляла себя спиртным во время полетов, она все же вылетела вместе со Стюартом на медицинскую конференцию в Чикаго весной 1982 года. Находясь там, она уговорила его пойти на выставку искусства Египта в художественном музее, где они присоединились к группе экскурсантов.
Катерина всегда интересовалась артефактами и репродукциями реликвий той эпохи. Она никогда не изучала этот период истории, но каким- то образом многое казалось ей знакомым.
Когда гид начал описывать некоторые предметы, представленные на выставке, она вдруг начала поправлять его... и оказалась права! Гид удивился, да и Катерина была потрясена. Откуда она могла знать эти вещи? Почему она была убеждена, что она была права, - настолько, что решилась поправить гида при всех? Возможно, она что-то забыла из своего детства.
Во время ее следующего визита она рассказала мне об этом происшествии. Несколько месяцев назад я предложил Катерине попробовать гипноз, но она побоялась и отказалась. Но теперь, после странного опыта на выставке, она, хоть и неохотно, но согласилась.
Гипноз - великолепный метод, помогающий пациенту вспомнить давно забытые события. И в этом нет ничего мистического. Это всего лишь состояние сфокусированной концентрации. Подчиняясь указаниям обученного гипнотизера, тело пациента расслабляется, что способствует обострению памяти. Я вводил в состояние гипноза сотни пациентов и убедился в том, что он помогает уменьшить беспокойство, устранить фобии, избавиться от дурных привычек и припомнить загнанные вглубь воспоминания. Иногда мне удавалось вернуть пациента в его раннее детство, далее в двух-, трехлетний возраст, пробудив, таким образом, у него память о давно забытых травмах, которые разрушительно влияли на его жизнь. Я был уверен, что гипноз поможет Катерине.
Я велел Катерине лечь на кушетку, положив голову на маленькую подушку, и слегка прикрыть глаза. Сначала мы сосредоточились на ее дыхании. С каждым выдохом она высвобождала накопленное напряжение и тревогу и с каждым вдохом расслаблялась еще больше. Несколько минут спустя я попросил ее визуализировать, как ее мышцы расслабляются, начиная с мышц лица и челюсти, затем шеи и плеч, рук, спины и желудка, и, наконец, ног. Она чувствовала, как все ее тело размякло и отяжелело.
Затем я велел ей визуализировать яркий белый свет на макушке ее головы с внутренней стороны. Позже, когда этот свет медленно распространялся вниз по всему телу, каждая мышца, каждый нерв, каждый орган полностью расслабились, погрузив ее в состояние глубокого покоя. В конечном итоге, свет наполнил все ее тело, а так же окутал ее со всех сторон.
Я медленно считал от десяти до одного. С каждым счетом Катерина расслаблялась глубже и глубже. Ее состояние транса также углубилось. Она могла концентрироваться на моем голосе и отключиться от всех остальных звуков. На счет один она уже находилась в умеренно-глубоком состоянии гипноза. Этот процесс занял около двадцати минут.
Вскоре я начал направлять ее регрессию, прося продвигаться в памяти назад, к давно прожитым годам. Она могла говорить и отвечать на мои вопросы, оставаясь в состоянии глубокого гипноза. Она вспомнила травматический опыт у дантиста, когда ей было шесть лет. Она хорошо помнила ужасный опыт в пятилетнем возрасте, когда ее столкнули с вышки в бассейн. Тогда, наглотавшись воды, она захлебывалась и задыхалась, и теперь, говоря об этом, она тоже начала задыхаться. Я внушил ей, что ее уже вытащили из воды и все позади. Спазмы прекратились и восстановилось ее нормальное дыхание. Она оставалась в глубоком трансе.
В трехлетнем возрасте с ней произошло самое худшее событие. Она помнит, как проснулась в своей темной спальне и поняла, что отец находится в ее комнате. От него несло алкоголем, и она даже сейчас почувствовала этот запах. Он стал трогать и мять ее, далее «там внизу». Она испугалась и стала плакать, а он зажал ей рот своей грубой рукой, так что она не могла даже вздохнуть. И сейчас, двадцать пять лет спустя, лежа на кушетке в моем кабинете, Катерина начала всхлипывать. Я почувствовал, что мы получили искомую информацию, и ключ найден. Я был уверен, что теперь ее состояние будет улучшаться быстро и кардинально. Я мягко внушил ей, что опыт завершен, и она уже не в своей детской спальне, а спокойно отдыхает в состоянии транса. Всхлипывания прекратились. Я направил ее в настоящий период времени и пробудил ее, после того как постгипнотическим внушением дал команду помнить все, что она мне рассказала. В оставшееся до конца сеанса время мы обсуждали ее неожиданное яркое воспоминание о травме, нанесенной ей отцом. Я пытался помочь ей принять и переварить ее «новое» знание. Теперь она понимала свои взаимоотношения с отцом, его реакцию на нее, его равнодушие и свой страх перед ним. Она еще дрожала, когда покидала мой кабинет, но я знал, что обретенное понимание стоило того, чтобы пройти через временный дискомфорт.
В ходе работы с ее болезненными и глубоко спрятанными воспоминаниями я совершенно забыл проверить возможную детскую связь с ее знанием египетских артефактов. Нo, по крайней мере, она лучше стала понимать свое прошлое. Она вспомнила несколько ужасных событий, и я надеялся, что ее состояние значительно улучшится.
Но, несмотря на новое понимание, на следующей неделе Катерина сообщила, что у нее ничего не изменилось, и приступы столь же тяжелые, как и раньше. Я был удивлен. Я не мог понять, что было не так. Произошло ли у нее что-то еще до трехлетнего возраста? Мы вскрыли более чем достаточно причин ее опасения подавиться, страха перед водой, темнотой и замкнутым пространством, и, тем не менее, в моменты пробуждения ее мучили острые страхи и неконтролируемая тревога. Ночные кошмары по-прежнему не давали ей покоя. Я решил вернуть ее в еще более ранний период жизни.
В состоянии гипноза Катерина говорила шепотом, медленно подбирая слова. Поэтому я мог записывать ее рассказ слово в слово. Многоточия в приводимых цитатах означают ее паузы, а не мою редакцию. Однако, какие-то фрагменты, которые повторялись, я выпустил.
Потихоньку я вернул Катерину в период двухлетнего возраста, но она не вспомнила ничего существенного. Я твердо и ясно скомандовал: «Вернитесь в то время, когда зародились ваши болезненные симптомы». К тому, что произошло дальше, я был совершенно не готов.
«Я вижу белые ступеньки, ведущие вверх, к большому белому зданию с колоннами. Там нет дверей. Я одета в длинное платье... балахон из грубой материи. Мои волосы заплетены, длинные светлые волосы».
Я был растерян и не понимал, что происходит. Я спросил ее, что это за год и как ее зовут. «Аронда... Мне восемнадцать. Я вижу базар перед зданием. Корзины... Корзины несут на плечах. Мы живем в долине... Там нет воды. 1863 год до нашей эры. Место бесплодное, жаркое, песчаное. Есть колодец, но нет рек. Вода приходит в долину с гор».
После того, как она изложила больше топографических деталей, я попросил ее отправиться на несколько лет вперед и рассказать, что она видит.
«Там деревья и каменистая дорога. Я вижу огонь, на нем что-то варится. У меня светлые волосы. На мне длинное простое коричневое платье и сандалии. Мне двадцать пять. У меня есть дочь, ее зовут Клестра... Это Рашель. [Рашель - в настоящее время ее племянница; у них всегда были очень близкие отношения.] Очень жарко».
Я был поражен. У меня начались колики в животе и стало холодно. Ее визуализации и воспоминания казались такими определенными. Она совершенно не колебалась. Имена, даты, одеяния, деревья - все представлялось так ярко! Что это было? Как та ее дочь могла быть теперь ее племянницей? Я был более чем смущен. Я обследовал тысячи пациентов с психическими проблемами, многих - под гипнозом, но я никогда не сталкивался с подобными фантазиями, далее во снах. Я велел ей переместиться вперед, в момент ее смерти. Я не был уверен в том, как следует опрашивать пациента с такими явными фантазиями (или воспоминаниями?), но я находился в поисках травматических событий, которые могли лежать в основе нынешних страхов или болезненных симптомов. События, сопровождавшие смерть, могли оказаться особенно травматическими. Очевидно, потоп или приливная волна разрушила поселение.
«Большие волны, ломающие деревья. Бежать некуда. Холодно; вода холодная. Я должна спасти своего ребенка, но не могу... просто вынуждена крепко его держать. Я тону; вода захлестывает меня. Я не могу дышать, не могу проглотить... соленая вода. Ребенка вырывает у меня из рук». Катерина стала задыхаться. Внезапно ее напряженное тело полностью расслабилось, и дыхание стало глубоким и ровным.
«Я вижу облака... Мой ребенок со мной. И другие из моей деревни. Я вижу своего брата».
Она отдыхала; эта жизнь закончилась. Она все еще находилась в глубоком трансе. Я был потрясен! Прошлые жизни? Реинкарнация? Мой клинический ум говорил мне, что она не фантазировала и не выдумала все это. Ее мысли, выражения, внимание к особым деталям - все отличалось от состояния ее сознания. Весь спектр всевозможных психиатрических диагнозов промелькнул у меня в голове, но ее психическое состояние и структура ее характера никак не вязались с этими откровениями. Шизофрения? Нет, у нее никогда не было никаких признаков когнитивного расстройства или нарушения мышления. У нее никогда не было слуховых галлюцинаций, голосов или видений наяву или каких-то других психотических явлений. Она не бредила и не теряла контакта с действительностью. Она не страдала расщеплением или раздвоением личности. Была всего одна Катерина, и ее ум полностью сознавал это. У нее не наблюдалось психопатических или асоциальных наклонностей. Она не была актрисой, не употребляла наркотики и не принимала галлюциногены. Алкоголь употребляла минимально. У нее не было неврологических или психологических заболеваний, которыми можно было бы объяснить этот яркий, непосредственный опыт в состоянии гипноза.
Это были конкретные воспоминания, но откуда? Моей первой реакцией на то, с чем я очень мало знаком, то есть на реинкарнацию и воспоминания о прошлой жизни, было замешательство. Этого не может быть, говорил я себе; мой научно натренированный ум настаивал на этом. Но это было, случилось прямо у меня на глазах. Я не мог объяснить это, но и не мог отрицать реальность этого.
«Продолжайте, - сказал я Катерине, нервничая и в то же время зачарованный тем, что происходило. - Вы помните еще что-нибудь?» Она вспомнила фрагменты еще двух жизней.
«На мне платье с черным кружевом, на голове черное кружево. У меня темные волосы с проседыо. 1756 год. Я испанка. Меня зовут Луиза, мне пятьдесят шесть лет. Я танцую, другие тоже танцуют. [Долгая пауза] Я больна, у меня жар, холодный пот... Множество людей болеет; люди умирают... Доктора не знают, что это из-за воды». Я переместил ее во времени. «Я выздоровела, но голова еще болит; глаза и голова еще болят от жара, от воды... Многие умирают».
Позже она рассказала мне, что была в той жизни проституткой, но не призналась в этом, потому что была смущена. Очевидно, находясь под гипнозом, Катерина могла утаивать какие- то воспоминания, которыми она делилась со мной.
Поскольку Катерина узнала свою племянницу в одной из своих давнишних жизней, я импульсивно спросил ее, не присутствовал ли я в какой-нибудь ее жизни. Мне было любопытно узнать о своей роли, если она была, в ее воспоминаниях. Она ответила быстро - в отличие от предыдущих очень медленных и неторопливых ответов.
«Вы мой учитель. Вы учите нас по книгам. Вы в преклонном возрасте и седовласы. На вас белое одеяние [тога] с золотистой отделкой... Вас зовут Диоген. Вы преподаете нам символы, треугольники. Вы очень мудры, но я не понимаю. Сейчас 1568 год до нашей эры. (Это, примерно, тысяча двести лет до рождения прославленного древнегреческого философа Диогена. Это имя было достаточно распространенным.)
Первый сеанс закончился. Впереди были еще более поразительные.
В течение нескольких следующих дней после первого сеанса я размышлял над деталями гипнотической регрессии. Мне было свойственно размышлять. Очень немногие детали далее «обычного» психотерапевтического сеанса могли ускользнуть от моего неотступного ментального анализа, но этот сеанс с трудом можно было бы назвать «обычным». Кроме того, я очень скептически относился к концепции жизни после жизни, реинкарнации, внетелесному опыту и другим подобным явлениям. В конце концов, моя логика нашептывала мне, что все это могло быть плодом ее фантазии. Я не мог бы доказать какие-либо ее утверждения или визуализации. Но я также сознавал, хотя и более смутно, следующую, менее эмоциональную мысль. «Открой свой ум, - говорил мне голос моего разума, - истинная наука начинается с наблюдения. Ее «воспоминания» могут и не быть фантазией или плодом ее воображения. Тут может быть нечто большее, чем способен уловить глаз или любые другие органы чувств. Открой свой ум. Собери больше информации».
Еще одна мысль не давала мне покоя. А что если Катерина, склонная к тревогам и страхам, слишком напугана и больше не придет на сеанс гипноза? Я решил пока не звонить ей. Пускай она тоже переварит этот опыт. Я подожду до следующей недели.
ГЛАВА 3
Неделю спустя Катерина не просто пришла, а ворвалась ко мне в кабинет для следующего сеанса гипноза. Прекрасная, как всегда, сегодня она выглядела более сияющей, чем когда-либо. Она радостно объявила, что ее извечный страх утонуть исчез. Страх подавиться уменьшился. Ее сон больше не прерывался кошмаром падающего моста. Хотя она помнила детали своих прошлых жизней по предыдущему сеансу, она еще по-настоящему не переварила этот материал.
Идея прошлых жизней и реинкарнации была чужда ее мировоззрению, но ее воспоминания были столь ярки, картины, звуки и запах так отчетливы, знание о том, что она была там - столь мощно и очевидно, что ей казалось, что она действительно должна была быть там. Она не сомневалась в этом: опыт был ошеломляющий. Но ее беспокоило, насколько это соответствует ее воспитанию и убеждениям.
За прошедшую неделю я просмотрел свои конспекты курса сравнительного религиоведения, записанные еще на первом курсе в Колумбии. Действительно, в Ветхом и Новом Заветах были указания на реинкарнацию. В 325 году римский император Константин Великий и его мать Елена уничтожили ссылки на реинкарнацию в Новом Завете. Второй Собор в Константинополе, состоявшийся в 553 году, подтвердил этот акт и объявил идею реинкарнации ересью. Очевидно, они полагали, что эта идея ослабит растущую власть Церкви, позволяя людям слишком долго искать своего спасения. Но первоначальные ссылки на реинкарнацию все же были; первые отцы Церкви признавали идею реинкарнации. Ранние гностики - Клемент Александрийский, Ориген, Святой Иероним и многие другие - верили, что они жили в прошлом и будут жить в будущем.
Однако я никогда не верил в реинкарнацию. На самом деле, я никогда толком и не думал об этом. Хотя из моего раннего религиозного обучения я знал о неком туманном существовании «души» после смерти, я не был уверен в этой идее.
Из четверых детей я был самым старшим. Мы принадлежали к консервативной еврейской синагоге в Рэд Бэнк, маленьком городке недалеко от побережья Нью-Джерси. Я был главным примирителем и дипломатом в нашей семье. Мой отец больше других был привержен религии. Он относился к ней очень серьезно, как и ко всему в своей жизни. Он легко выходил из равновесия из-за домашних разногласий и устранялся, предоставляя мне роль посредника. Хотя это оказалось отличной практикой для моей будущей карьеры психиатра, мое детство было тяжелее и обременено большей ответственностью, чем мне хотелось бы. Я вышел из него очень серьезным молодым человеком, который привык брать на себя слишком много ответственности.
Моя мать всегда открыто выражала свою любовь. В этом для нее не существовало границ. Она была проще отца, и в качестве средств манипуляции детьми использовала такие понятия как чувство вины, мученичество, крайнее замешательство - причем, без всякой задней мысли. При этом она редко бывала мрачной, и мы всегда могли положиться на ее любовь и поддержку.
У моего отца была хорошая работа: он был промышленным фотографом, и, хотя еды всегда хватало, денег было очень мало. Мой самый младший брат родился, когда мне было девять. Семья из шести человек размещалась в маленьком садовом домике с двумя спальнями.
Жизнь в этом маленьком домике была беспокойной и шумной, и я искал убежище в книгах. Я без конца читал, прерываясь лишь на игру в бейсбол или баскетбол и другие детские занятия. Я знал, что образование - это способ, при помощи которого я могу вырваться из этого маленького городка, поэтому я всегда был первым или вторым по успеваемости в нашем классе.
К тому времени, когда я уже получал стипендию в Колумбийском университете, я был серьезным, погруженным в науку молодым человеком. Академические достижения давались легко. Я специализировался по химии и закончил учебу с отличием. Я решил стать психиатром, потому что в этой области пересекались мой интерес к науке и восхищение перед функционированием человеческого ума. К тому же, занятие медициной позволяло мне выражать свое сострадание и заботу по отношению к другим людям. Между тем, во время летних каникул, в отеле Кэтскил Маунтин, где я работал помощником официанта, я встретил Кэрол, отдыхавшую там. Мы оба сразу же почувствовали взаимную симпатию и ощущение родства и комфорта. Мы переписывались, встречались, влюбленные друг в друга, и, когда я учился на последнем курсе Колумбийского университета, мы поженились. Она была яркой, прекрасной девушкой. Казалось, все наладилось. Мало кто из молодых людей будет беспокоиться о жизни и смерти или о жизни после смерти, особенно когда дела идут хорошо, и я не был исключением. Я был начинающим ученым и учился думать логически, бесстрастно, доверяя лишь методу «докажите это».
Пребывание в Медицинской школе и Йельском Университете кристаллизовали этот научный метод. Темой моей диссертации была химия мозга и роль нейротрансмиттеров, химических передатчиков в тканях мозга.
Я присоединился к новому поколению биологов-психиатров, которые соединяли традиционные психиатрические теории и техники с новой наукой химии мозга. Я написал много научных статей, читал доклады на местных и национальных конференциях и стал своего рода знатоком в своей области. Я был немного одержимым, настойчивым и непреклонным, но эти особенности были полезны для врачебной практики. Я чувствовал себя вполне готовым лечить любого, кто придет ко мпе на прием.
В следующем сеансе гипноза Катерина «стала» Арондой, девушкой, жившей в 1863 году до н.э. Или наоборот: Аронда «стала» Катериной? И снова такой счастливой я ее раньше не видел.
Я опять опасался, что Катерина побоится продолжать сеансы. Но она с готовностью стала готовиться и быстро погрузилась в гипнотическое состояние.
«Я кидаю цветочные гирлянды в воду. Это церемония. У меня светлые волосы, они заплетены. На мне коричневое с золотом платье и сандалии. Кто-то умер, кто-то из Королевского дома... мать. Я служанка в Королевском доме, помогаю в приготовлении пищи. Сейчас мы помещаем тела в соленый раствор на тридцать дней. Они высыхают и определенные части вынимаются. Я чувствую запах, запах тел».
Тут она спонтанно переместилась к другому периоду жизни Аронды, когда в ее обязанности входила посмертная обработка тел.
«В отдельном здании, - продолжала Катерина, - я вижу тела. Мы обертываем их. Душа ушла. Вы берете свое имущество с собой, чтобы быть готовым к следующей, более значительной жизни». Она излагала идеи, близкие древнеегипетской концепции смерти и жизни после смерти, которая отличается от всех наших взглядов и убеждений. В их религии вы могли взять это с собой.
Она вышла из этой жизни и замолчала. Пауза длилась несколько минут, после чего она переместилась, вероятно, в другую древнюю эпоху.
«Я вижу лед, свисающий в пещере... камни...» Она неясно описала темное, убогое место, и теперь ей было явно не по себе. Позднее она описала, какой она увидела себя: «Я была безобразной, грязной и смердящей». Она покинула эту жизнь и перенеслась в другую.
«Тут несколько зданий и повозка с каменными колесами. У меня каштановые волосы, они покрыты тканью. В повозке солома. Я счастлива. Здесь мой отец... Он обнимает меня. Это... это Эдвард [педиатр, настоявший на том, чтобы она встретилась со мной]. Он мой отец. Мы живем в долине с деревьями. Во дворе растут оливковые и фиговые деревья. Люди пишут на бумаге. На них забавные марки, как на письмах. Люди пишут весь день, создавая библиотеку. 1536 г. до н.э. Земля здесь бесплодная. Моего отца зовут Персеус ».
Год был не совсем точным, но я был уверен, что она находилась в той самой жизни, о которой она сообщала в сеансе на предыдущей неделе. Я попросил ее, оставаясь в той же жизни, переместиться вперед во времени.
«Мой отец знает вас [Катерина имеет в виду меня.]. Вы оба беседуете об урожае, законе и правительстве. Он говорит, что вы очень умный, и я должна вас слушать». Я переместил ее во времени вперед. «Он [отец] лежит в темной комнате. Он стар и болен. Холодно... Я чувствую пустоту». Она переместилась вперед, к моменту своей смерти. «Теперь я стара и немощна. Здесь муж моей дочери и их дети. Вокруг много людей».
На этот раз ее смерть была спокойной. Она парила. Парила? Мне припомнились исследования доктором Рэймондом Моуди пациентов, имевших околосмертные переживания. Его субъекты только помнили состояние полета, а потом их «втягивало» назад, в их тело. Я читал его книгу несколько лет назад и теперь мысленно отметил себе, что надо ее перечитать. Мне было любопытно, вспомнит ли Катерина что-нибудь еще из того, что было после смерти, но она лишь сказала: «Я просто летаю». Я вернул ее в бодрствующее состояние и завершил сеанс.
Теперь, одержимый ненасытной жаждой ко всем научным публикациям о реинкарнации, я бросился в медицинские библиотеки. Я изучил многочисленные работы доктора медицины Яна Стевенсона, многоуважаемого профессора психиатрии в Университете Вирджинии. Доктор Стевенсон собрал более двух тысяч случаев с детьми, имевших опыт воспоминаний реинкарнационного типа. Многие проявляли способность говорить на иностранных языках, с которыми никогда не сталкивались. Его собрание случаев тщательно подобрано, детально исследовано и поистине замечательно.
Я читал отличный научный обзор Эдгара Митчелла, с большим интересом исследовал данные по экстрасенсорному восприятию, полученные в Университете Дьюка, и сочинения профессора К. Джокесса из Университета Брауна. Также я тщательно проанализировал работы д-ра Мартина Эбона, д-ра Хелен Уамбэч, д-ра Гертруды Шмейдлер, д-ра Фредерика Ленца и д-ра Эдит Фьори. Чем больше я читал, тем больше мне хотелось читать. Мне становилось ясно, что, далее несмотря на то, что я считал себя хорошо образованным относительно всех аспектов ума, мои знания оказались весьма ограниченными. Есть библиотеки, в которых собрано множество таких исследований, и мало кто знает об этом. Большинство этих исследований было проведено, проверено и повторено уважаемыми клиницистами и учеными. Могли ли они все ошибаться или заблуждаться? Свидетельства представлялись чрезвычайно убедительными, но я все же сомневался. Мне было трудно поверить в это.
33
Мы оба, Катерина и я, каждый по-своему уже находились под сильным впечатлением от сеансов. У Катерины на эмоциональном плане наблюдались улучшения, и я расширил горизонты своего познания. На протяжении многих лет Катерину мучили страхи, и вот она, наконец, почувствовала облегчение. Через реальные воспоминания или просто яркие фантазии, но я нашел способ помочь ей, и теперь я не собирался останавливаться.
На какое-то мгновение я подумал обо всем этом, когда Катерина вошла в транс в начале следующего сеанса. Перед гипнотическим внушением она рассказала сон об игре, в которую играют на старых каменных ступеньках, используя шахматную доску с отверстиями. Этот сон казался ей особенно ярким. Теперь я велел ей отправиться назад и посмотреть, имеет ли этот сон корни в ее предыдущих воплощениях.
«Я вижу ступеньки, ведущие вверх к башне... Обозреваю горы и море. Я мальчик... У меня светлые волосы... странные волосы. Одеяние у меня короткое, коричневое и белое, из шкур животных. Некоторые мужчины находятся на вершине башни, осматривают окрестности... сторожа. Они грязные. Они играют в игру, похожую на шахматы, но это что-то другое. Доска круглая, а не квадратная. Они играют острыми, как кинжал, фишками, которые вставляются в отверстия. Верхние части фишек имеют форму голов животных. Территория Кирустан? Нидерланды... около 1473 года».
Я спросил ее о названии места, где она жила, и о годе. «Я сейчас в морском порту; земля спускается к морю. Там есть крепость... и вода. Я вижу хижину... моя мама готовит в глиняном горшке. Меня зовут Иоган».
Я переместил ее в момент ее смерти. В этот момент нашего сеанса я все еще искал некое травматическое событие, которое могло вызвать или объяснить болезненные симптомы в ее нынешней жизни.. Даже если эти ясные визуализации и были ее фантазией - а я не был в этом уверен, - все же то, во что она верила или о чем думала, могло лежать в основе ее симптомов. В конце концов, я видел людей, травмированных -собственными снами. Человек может не помнить, была ли у него в детстве реальная травма или она имела место во сне, однако память об этом преследует его и во взрослой жизни.
Что я еще не до конца оценил, так это то, что устойчивое, изо дня в день повторяющееся действие подспудных влияний, таких, как резкая критика со стороны родителей, могло стать причиной даже большей психологической травмы, чем какое-то одно травматическое событие. Эти разрушающие влияния, поскольку они вплетаются в нашу повседневную жизнь, труднее вспомнить и нейтрализовать. Ребенок, которого постоянно критикуют, может настолько же утратить уверенность и нормальную самооценку, насколько теряет ее человек, который помнит унижение в какой-то один ужасный день. Ребенок, семья которого очень бедна и никогда не имеет достаточно пропитания, в конечном итоге страдает от тех же психологических проблем, что и ребенок, который пережил один серьезный эпизод случайного голода. Я вскоре понял, что ежедневное воздействие негативных сил должно признаваться и оцениваться 6 тем же вниманием, с каким рассматривается единичное, чрезвычайно травматическое событие.
Катерина начала говорить.
«Здесь лодки, похоже на каноэ, ярко раскрашенные. Область Провиденс. У нас оружие, копья, пращи, луки и стрелы... В лодке большие странные весла... все должны грести. Возможно, мы заблудились; темно. Нет огней. Мне страшно. Рядом - другие лодки [очевидно, нападающая сторона]. Меня пугают животные. Мы спим па грязных, вонючих шкурах животных. Мы отбиваемся. У меня смешная обувь, как кули... с завязками на щиколотках... из колеи. [Длинная пауза.] У меня лицо горит от огня. Мои товарищи убивают других, но я нет. Я не хочу убивать. Мой нож у меня в руке».
Внезапно у Катерины в горле что-то забулькало, и она стала задыхаться. Она сказала, что вражеский воин напал на нее сзади и полоснул ножом по горлу. Она увидела лицо своего убийцы. Это был Стюарт. Он выглядел иначе, чем теперь, но она знала, что это он. Иоганн умер в возрасте 21 года.
Затем она увидела себя летающей над своим телом и наблюдающей сцену внизу. Она вознеслась к облакам, озадаченная и растерянная. Вскоре она почувствовала, как ее втягивает в «маленькое, теплое» пространство. Она должна была вот-вот снова родиться.
«Кто-то держит меня, - медленно и мечтательно прошептала Катерина, - кто-то, кто помогал при рождении. Она одета в зеленое платье с белым воротничком. У нее белый чепец с отогнутыми краями. В комнате странные окна... много секций. Здание каменное. У моей матери длинные темные волосы. Она хочет подержать меня. На моей матери странная... ночная рубашка из грубой ткани. Больно, когда прикасаешься к ней. Приятно снова оказаться на солнце и в тепле... Это... это та же самая мать, которая у меня сейчас!»
Во время предыдущего сеанса я просил Катерину внимательно, вблизи рассматривать важных людей, чтобы распознать среди них тех, кто присутствовал в ее нынешней жизни. Согласно большинству исследователей, группы душ склонны воплощаться вместе снова и снова, отрабатывая свою карму (взаимные долги, уроки, которые они должны извлечь) на протяжении многих жизней.
Пытаясь понять эту странную, волнующую драму, неведомую никому в мире, которая разворачивалась у меня на глазах, в моем тихом, чуть освещенном кабинете, я решил проверить эту информацию. Чтобы адекватно оценить чрезвычайно необычный материал, полученный из уст Катерины, я чувствовал необходимость применить научный метод, который я всегда неукоснительно использовал в своих исследованиях в течение последних пятнадцати лет.
В результате сеансов психическая чувствительность Катерины неуклонно возрастала. Ее интуиция относительно людей и событий была верной. Во время гипноза она начала предугадывать мои вопросы еще до того, как я успевал их задать. Многие ее сны оказывались вещими.
Однажды, когда ее навестили родители, отец выразил большое сомнение относительно происходивших с ней изменений. Чтобы доказать ему, что это так, она взяла его на гоночные состязания. Там, у него на глазах она угадывала победителя каждой гонки. Он был поражен. Когда Катерина убедилась, что доказала свою правоту, она взяла все деньги, которые выиграла, и отдала первому бедному прохожему на выходе с гоночных треков. Она интуитивно знала, что новый духовный дар, который она обрела, нельзя использовать для финансового обогащения. Для нее он имел гораздо более высокое значение. Она сказала мне, что этот опыт немного испугал ее, но она так довольна улучшениями в своем состоянии, что хочет продолжить сеансы регрессии. Я был одновременно шокирован и восхищен ее психическими способностями, особенно в эпизоде с гонками. Это было весомым доказательством. По сути, она имела выигрышные билеты на все гонки. И это не было совпадением. В течение нескольких последних недель произошло что-то очень необычное, и я боролся за то, чтобы придерживаться своей логики исследования. Я не мог отрицать ее психические способности. И если эти способности были реальными и могли выдавать ощутимые доказательства, то и ее сообщения о событиях прошлых жизней вполне могут быть истинными.
Теперь она вернулась в ту жизнь, в которой увидела свое рождение. Это воплощение, похоже, было недавним, но она не могла назвать год. Ее звали Элизабет.
«Я уже старше, с братом и двумя сестрами. Я вижу обеденный стол... Здесь мой отец... это Эдвард [педиатр - снова выполняет роль ее отца]. Мать и отец опять воюют. Наша пища - картошка и бобы. Он в ярости, потому что пища холодная. Они часто ругаются. Он все время пьет... Он бьет мать. [Голос у Катерины испуганный, она вся дрожит.] Он толкает детей. Он совсем не такой, каким был раньше, совсем другой. Я не люблю его. Я хочу, чтобы он ушел». Она говорила так, как говорят дети.
Моя система опроса Катерины во время этих сеансов сильно отличалась от тех методов, которые я использовал в обычной психиатрии. В отношении Катерины я действовал больше как гид, пытаясь просмотреть целую жизнь за час или два и найти травматические события и вредные стереотипы, которые могли бы объяснить ее сегодняшние симптомы. Традиционная психотерапия &heip;