Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

ДЬЯВОЛ

Жорж Минуа

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ .…………………………………………………………………………………………2

Глава I. ПРООБРАЗЫ ДЬЯВОЛА В ГЕРОИЧЕСКИХ МИФАХ И ВЕТХОМ ЗАВЕТЕ.…3
I – Древнеегипетские и вавилонские героические мифы .……………………………………3
II – Греко-римское влияние .……………………………………………………………………5
III – Сатана и древнееврейский дракон .….……………………………………………………6
IV – Ахриман, маздеистский дьявол .….………………………………………………………7

Глава II. ТАЙНОЕ РОЖДЕНИЕ ИУДЕО-ХРИСТИАНСКОГО ДЬЯВОЛА.………………9
I – Создание апокрифической апокалиптической литературы ………………………………9
II – Его вездесущесть в Новом Завете .….……………………………………………………11
III – Иисус, изгоняющий дьявола .……………………………………………………………12
IV – Угроза дуализма: гностики и их противники .….………………………………………13

Глава III. МНОГОГРАННОСТЬ ПОНЯТИЯ “ДЬЯВОЛ” В СРЕДНИЕ ВЕКА .….………16
I – Дьявол теологов ……………………………………………………………………………16
II – Монашеский дьявол ………………………………………………………………………17
III – Народный дьявол …………………………………………………………………………18
IV – Уродство и великолепие дьявола в искусстве.…………………………………………19
V – Манихейский и катарский дьявол, мусульманский дьявол, иудаистский дьявол ……21

Глава IV. ВЕЛИКАЯ ОХОТА НА ДЬЯВОЛА (XIV–XVI ВВ.) ………………………………25
I – Подъем одержимости дьяволом, начиная с XIII в .………………………………………25
II – Учебники по демонологии .….……………………………………………………………27
III – Изгнание бесов ……………………………………………………………………………28
IV – Аспекты репрессий ………………………………………………………………………30
V – Объяснения натиска сатаны .….….………………………………………………………34

Глава V. ИЗГНАНИЕ ДЬЯВОЛА И СКЕПТИЦИЗМ (XVII–XVIII ВВ.) .….………………36
I – Рост скептицизма .….………………………………………………………………………39
II – Знаменитые процессы по изгнанию дьявола ……………………………………………38
III – Показательный пример: Луденское дело (1632–1636 гг.) .….…………………………39
IV – От религиозного мифа к литературному .………………………………………………41

Глава VI. ДЬЯВОЛ – СУПЕРЗВЕЗДА (XIX–XX ВВ.).….….…………………………………44
I – Освободитель народов.….…………………………………………………………………44
II – Литературная реабилитация .….….………………………………………………………45
III – Кинозвезда .….……………………………………………………………………………47
IV – Мода на сатанизм .….….…………………………………………………………………48

Глава VII. ПОРОЧНЫЙ ВЫХОД ДЬЯВОЛА НА СЦЕНУ .…………………………………53
I – Адвокаты дьявола .…………………………………………………………………………53
II – Персонаж, неудобный для христианской теологии .……………………………………55
III – Конец экзорцизму? .………………………………………………………………………57
IV – Дьявол на кушетке (психоаналитика) .….………………………………………………58

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ……………………………………………………………………………………60

БИБЛИОГРАФИЯ …………………………………………………………………………………62

1

ВВЕДЕНИЕ

Дьявол – фигура иррациональная: порождение нашего разума, который пытается найти
логическое объяснение феномена зла при столкновении с действительностью. И хотя для
неверующего человека это – мифологическое существо, а для верующего – реальное,
различие на самом деле не столь серьезно, как может показаться. Дело в том, что активность
вымышленной фигуры может проявляться не менее самостоятельно и эффективно, чем
фигуры реальной. Вымысел, обогащенный фантазией – как коллективной, так и
индивидуальной – родившись, начинает жить и действовать самостоятельно. Наиболее
продвинулась в осмыслении феномена зла западноевропейская культура: понятие «дьявол»
всегда играло здесь основную роль, отнюдь не потеряв актуальности и в связи с
достижениями современной цивилизации.
Дьявол неотделим от Бога. Он неотъемлемая часть религиозного мировоззрения, являясь
духом, сверхъестественным существом, совершенно несовместимым с материалистическим
мировоззрением. Однако и в религиозной сфере явно демонстрируется иерархическое
разнообразие, наблюдаемое в том положении, которое отведено данному феномену.
Политеистические религии, в общем-то, не особо в нем нуждаются. Внушительные пантеоны
богов, в которых полномочия каждого строго ограничены рамками многовековых традиций,
характерны соперничеством «всех против всех», которого оказывается достаточно для
объяснения существования зла: оно вызвано дуалистической природой этих существ,
несущих, в зависимости от тактических интересов, то благо, то зло. В противоположность
язычеству, монотеистические религии не могут обойтись без понятия дьявола. Если
существует единый Бог, являющийся источником и блага и зла, единственный путь
пристойно оправдать его за второе – каким-то образом выстроить генеалогию зла. Тут на
сцену и выступает дьявол. Другого выхода просто нет. Но сразу вырастает громадная
проблема – необходимость объяснить, каким образом это инфернальное существо
оказывается способным столь серьезно вмешиваться в сотворение всего сущего.
Чем больше Бог сливается с Абсолютом, тем он мощнее, добрее, универсальнее, а как
следствие – тем выше потребность в дьяволе. Вот почему христианская концепция дьявола
оказывается наиболее законченной. Здесь мы приходим к парадоксальному выводу: только
сатана может спасти Бога. И действительно, как истинно верующий мог бы хоть на миг
уверовать в единого всемогущего и всемилостивого Бога в отсутствие сатаны, на которого
можно списать все невероятные физические и моральные страдания, на которые человек
обречен в земной юдоли? Как столь совершенное существо, как Бог, могло сотворить столь
жалкий мир? Как сказал Джон Уисли, «нет дьявола – нет Бога». И, конечно, эта формула
допускает инверсию; это неразделимая пара.
Рассматривая мировые религии, можно убедиться в верности подобного постулата.
Дьявол как персонифицированный источник зла получил свой реальный статус лишь в
рамках великих монотеистических религий, в частности – христианства. В структуре
последнего он оказывается столь незаменимым, что эта религия изнутри обречена
перманентно подвергаться атакам манихейского дуализма. Дьявол совершенно необходим и
с точки зрения религиозной концепции спасения. Если будут спасены только истинно
верующие, что делать с прочими? Этот момент объясняет, почему дьявол занимает столь
важное место в сектантских религиозных движениях, отличающихся ограниченным кругом
членов, где спасение касается только адептов этих движений, а все остальные, таким
образом, предаются во власть темных сил. Сатана возник в иудаистских апокалиптических
сектантских сообществах. Эти секты христианского толка отводили ему главную роль, а
некоторые – возводили в культ, объявляя истинным творцом мира.
Возникнув в недрах религиозного мировоззрения, дьявол проник и в светскую культуру,
пустив в ней глубокие корни. Церковь, породившая этого неудобного персонажа, стремится
ограничить его значение. Однако совсем избавиться от него она не может, иначе неизбежно
сама погрузится в пучину неразрешимых противоречий, начав отрицать самое себя.

2

ГЛАВА I
ПРООБРАЗЫ ДЬЯВОЛА В ГЕРОИЧЕСКИХ МИФАХ
И ВЕТХОМ ЗАВЕТЕ

Природа дьявола – быть в оппозиции, быть врагом. Такова семантика как
древнееврейского корня «stn» (сатана), так и древнегреческого «diaboos». Таким образом,
для него не существует никакой возможности реальной независимости. Он может
существовать лишь как функция того, чему или кому он противостоит. Следовательно,
неотъемлемой частью этого понятия становится схватка. И первые черновые наброски
рассматриваемого персонажа достаточно отчетливо можно различить в мифах героев и
космогонических мифах Ближнего Востока. Эти сюжеты имеют важное значение в
возникновении иудео-христианского дьявола, который позаимствовал многие атрибуты из
вавилонской, ханаанской (а возможно – и древнеегипетской) мифологий.

I – Древнеегипетские и вавилонские героические мифы

Это, безусловно, политеистические религии. И сонм богов только начинает разбиваться в
них на два противоборствующих лагеря, пока еще не олицетворяющих в законченном виде
добро и зло. В Древнем Египте битва бога Сета со своим братом Хором напоминает
противостояние в манихейских легендах. В сражении Сета с Хором последний изображается
с головой сокола, черная окраска которой символизирует плодородные берега Нила. Сет
изображается в виде змеи, свиньи, – короче, скотского происхождения, что подчеркивается
выступающей мордой, иногда – красного цвета, символизирующего губительную жару
пустыни. К нему обращались в периоды голода, засухи и эпидемий. Убийца своего отца,
Осириса, оскопленный своим братом Хором, у которого он сам вырвал глаз, он выглядит
вполне отрицательным божеством. Однако за ним числятся и благие дела: он спасает Ра от
змея Апопа и защищает египтян во время войны. Суть его противоборства с Хором –
отражение древней борьбы династий фараонов Верхнего Египта (Хор) и Нижнего Египта
(Сет). Возможно, впоследствии на возникновение в образе Дьявола таких атрибутов, как рога
и хвост, повлиял ряд внешних черт Анубиса, красный цвет и облик животного – Хора и Сета,
а также – множества «специальных» демонов, таких, например, как «тот-который-живетчервями», «тот-который-питается-отбросами», «тот-у-которого-отталкивающее-лицо».
Центральный эпизод вавилонской мифологии – героический миф: сказание о Гильгамеше
и Хуваве, датируемое третьим тысячелетием до нашей эры. Это самая древняя эпическая
поэма в литературе: она написана более чем за тысячелетие до первой записи библейских
текстов. В той далекой древности эту историю знали по всему Ближнему Востоку, и она,
несомненно, оказала свое влияние на эволюцию иудео-христианского дьявола, что
замечательно доказал Нейл Форсайт в своей знаменитой работе «Старый враг. Сатана и
героический миф» (Nei Forsyth. The Od Enemy. Satan and the combat myth.).
Герой Гильгамеш в сопровождении друга Энкиду отправляется в кедровый лес,
охраняемый чудовищем Хувавой. про которого говорится, что «ураган – его голос, уста его –
пламя, дыханье – смерть!» Пришел ли он просто вырубить лес или, как это можно понять из
более поздних вариантов, освободить свой народ от зла, персонифицированного в Хуваве?
Поначалу побеждает Хувава, но затем Гильгамешу удается его убить. После чего герой
относит голову побежденного врага царю богов Энлилю, что привело того в ярость в связи с
тем, что Хувава был демоном, олицетворяющим его дурные наклонности и своего рода
исполнителем его низменных поступков. В результате Энлиль наслал на страну череду
бедствий.
Особенно примечательна эволюция, которую претерпела эта история в шумерской и
вавилонской традициях. Со временем фабула приобрела черты космогонического и
символического мифа и преобразовалась уже в настоящее сражение между силами добра и

3

зла. Лес превратился в трагическое царство темных сил. Хув ава, «соперник» и некоторые
добавившиеся эпизоды напоминают нам образы, знакомые по Библии. Здесь возникает
охраняемое змеем священное дерево. Из древесины этого дерева богиня Инанна собиралась
изготовить кое-какие предметы. Имя Хувава встречается в форме «Хумбаба» в манускриптах
Мертвого моря. С течением времени этот образ претерпел эволюцию, точно так же менялся и
библейский образ сатаны: от простого поначалу воплощения зловещих сторон образа Яхве к
самостоятельному статусу гения зла.
Тема сражения постоянно повторяется в вавилонской мифологии. Тексты, относящиеся к
схватке Нинурты с демоном воды Асагом, датируют примерно XIX веком до н.э. Как и
Гильгамеш, Нинурта сперва терпит поражение, а затем побеждает Асага, что позволяет ему
создать оросительную систему, которая кладет начало развитию цивилизации. Еще в одном
мифе стране угрожает гигантское чудовище Лаббу, чей хвост стер с неба треть звезд (как
дракон в Апокалипсисе). Это чудовище, вышедшее из моря, было побеждено героем-богом,
который стал затем царем.
Еще один миф, относимый к XII в. до н.э. – «Энума-элиш». В нем бог Мардук сражается с
морским чудовищем – женщиной Тиамат и рассекает ее на две части: небо и землю. В
результате люди могут заниматься сельским хозяйством, но существует угроза потопа. И,
наконец, ассирийский сюжет, рассказывающий о битве Нинурты с птицей Анзу, интересен
тем, что он впервые посвящен борьбе с властью верховного божества Энлиля. Анзу – птица,
вестник бога, в которой можно усмотреть прототип взбунтовавшегося ангела. Текст,
найденный в библиотеке Ашшурбанипала в Ниневии, вкладывает в ее уста следующие
слова: «Он затаил в своем сердце желание опрокинуть власть Энлиля: «Я возьму таблицы
судеб. Я буду издавать божественные указы. Я удержу свою власть. Я стану законодателем».
Анзу похищает таблицы, и боги поручают Нинурте их возвратить. Тот вступает в трудную
борьбу. Дело в том, что Анзу, пользуясь таблицами, препятствует замыслам бога. Так уже в
аккадской мифологии возникает идея «дьявола» – явно отрицательного существа, в
стремлении к всемогуществу взбунтовавшегося против богов и олицетворяющего все земное
зло. Здесь мысль о силе зла пошла дальше, чем в предыдущих случаях, однако не доходит до
рождения дьявола в полном смысле слова. Тут вполне явственно проступает
пессимистический настрой данной культуры. Всю ее пронизывают мысли о зле, грехе,
виновности. Ответственность выглядит разделенной между богами и людьми. Последние
были созданы из крови убитого по приказу Мардука демона Кингу – существа, творящего
зло, которое люди и воплощают по своей природе. Зло передается по наследству, как
указывают некоторые аккадские тексты, например, «Шурпу» и «Маклу», возможно, даже изза древнего прегрешения. Более того, зло существования было навязано людям демонами с
отвратительной внешностью: змеиными, львиными, собачьими головами. В их числе –
ассирийский Пазузу с четырьмя крыльями, головой летучей мыши и хвостом скорпиона; это
один из прообразов дьявола. Бог защищает каждого человека. Но стоит последнему
совершить грех – и Бога сменяет демон-мучитель. Чтобы его прогнать, порой требуется
пройти через нелегкий ритуал экзорцизма (изгнания бесов).
Зло – неотъемлемая часть бытия живого существа. Подобная констатация, часто
встречающаяся в ближневосточных религиях, требует объяснения. Вавилонская мифол огия
неуверенно прощупывает различные направления: случайной ответственности, идущей от
человека; дурных действий, исходящих из божественного мира, где духи и крылатые демоны
перемешаны с амбивалентными, а значит – совершенно непредсказуемыми богами (начиная
с шумерских Диммы и ненадежной богини Ламашту, насылающей родильную горячку, до
владычицы преисподней Эрешкигаль). В столь тягостном мироздании люди и боги почти
равны друг другу, их жизнь складывается из взаимного причинения страданий.
Одновременно отсутствует или слабо просматривается иерархия ответственности за все это
зло. Вспомним также, что древние евреи в VI веке до н.э. в течение 50 лет жили в Вавилоне,
соседствуя с этим сомнительным пантеоном. Еще ближе к ним, поскольку очень долго жили

4

на одной территории, оказываются хананеяне. Их мифы о плодородии походят на крупное
сражение. Например, Баал, сын великого бога Илу, сражается с Мо, подземным богом
смерти и бесплодия. И снова, как и в других героических сюжетах, «светлая» сторона
сначала оказывается побежденной. Баал даже погибает. Однако его сестра и супруга Анат
продолжает борьбу и убивает дракона-змея, одновременно добиваясь возрождения Баала и
возвращения плодородия. В других мифах борьба ведется против Ямы, морского чудовища,
олицетворяющего хаос, а также против Латана «того, который извивается» (змей); его можно
узнать в библейском Левиафане.
Элементы героических мифов Вавилона и Ханаана, существовавших во втором
тысячелетии до н.э., вновь появляются в Библии, а позднее в Апокалипсисе. Их сли шком
много для того, чтобы счесть простым совпадением: «большой дракон, древний змей,
соблазнитель мира». Это животное, выходящее из моря и уподобляемое в Апокалипсисе
сатане, впрямую связывает нас с месопотамскими мифами, знакомыми древним евреям на
протяжении веков.

II – Греко-римское влияние

По мнению философа Цельса, христианский сатана многим обязан мифам о
древнегреческих богах и героях, в частности – рассказу о войнах с титанами и гигантами.
Это борьба Зевса и его сына Диониса, олицетворяющих силы жизни, против титана Крона –
пожирателя собственных детей, а также борьба между нематериальными и материальными
силами. Эта же тема борьбы со злом присутствует в рассказах о схватках между Гераклом и
Лернеиской гидрой и между Тезеем и Минотавром. С другой стороны, эринии, богини со
змеями вместо волос, способны налагать божественное проклятие. Конечно, у древних
греков отсутствует дьявол, поскольку и боги у них – всего лишь бессмертные люди со
сверхъестественными способностями. Они обуреваемы теми же страстями, что и мы, точно
так же способны как на добро, так и на зло, и это в полной мере относится к их владыке
Зевсу. Наиболее «дьявольские» признаки можно увидеть у Пана. Он в волосах, рогатый, с
головой козла. Это бог сексуального наслаждения и плодовитости. Для столь враждебной ко
всему плотскому религии, как раннехристианская, легко было усмотреть в этом божестве
предтечу дьявола. И в дальнейшем она придала последнему некоторые черты этого
древнегреческого божества. Конечно, это не вполне корректная интерп ретация. В греческом
политеизме присутствуют две существующие в природе силы: Добро и Зло, однако здесь еще
отсутствует их четкое воплощение в двух обреченных на непрерывную борьбу существах.
Платон, живший, как мы помним, за четыре с лишним сотни лет до р ождения Христа,
утверждал даже, что зло представляет собой всего лишь отсутствие добра, не-сущее. Ну, а
«демоны» Сократа – это всего лишь то, что мы называем «гениями», «духами» – без
отрицательного подтекста.
Ксенократ и Аристотель тоже разработают демонологию: существуют добрые и злые
демоны, вселяющиеся в тела живых существ. Эту мысль можно найти и у Плутарха, для
которого демоны – это промежуточные духи, которые могут либо вознестись до высоты
богов, либо быть низвергнутыми на уровень людей. Злые духи вдохновляют на дурные
поступки. Стоики отрицали абсолют: как хорошего, так и плохого.
Интересен миф о мистических тайнах, согласно которому люди родились из пепла
сожженных титанов, что и объясняет их дурные наклонности. Но так же, как в титанах
заключались части сожранного ими Диониса, так в человеке имеется и божественная
частица. О дьявольском же существе вопрос не встает.
Этруски и латины также игнорировали подобное понятие. Среди сборища римского
пантеона попадались крайне неприятные фигуры, например, Какус, демон огня, Робиг, демон
ржи (болезни) пшеницы, Вейовис, лемуры. Но ни один из этих маленьких гениев зла не
достигает истинного статуса дьявола, который никак не стыкуется с древнеримским
прагматизмом. Впрочем, это говорит еще и о том, что централизованная авторитарная

5

политическая власть не является условием, достаточным для появления понятия
абсолютного зла. Классическая языческая религия не знает дьявола, он не был известен как в
узких рамках небольшого греческого полиса, так и на бескрайних террит ориях тоталитарной
Римской империи правления Императора Траяна.

III – Сатана и древнееврейский дракон

Эту же неспособность и нежелание создать существо – олицетворение абсолютного зла,
истока зла в мире: на физическом, психическом, моральном уровнях, – мы находим и у
древних евреев. Библейский народ не знал дьявола, тот полностью отсутствует в Ветхом
Завете. Этот факт заслуживает особого внимания, поскольку слишком часто позднейшие
новации в христианстве утверждаются таким образом, словно они всегда присутствовали
или о них упоминалось в Писании.
Бог Яхве в Ветхом Завете тщетно пытается быть необыкновенным. Он очень похож на
своих ближневосточных предшественников: двойственен, далек от того, чтобы воплощать
абсолютное добро: порой он поворачивается к нам весьма сомнительными сторонами, ведет
себя не лучшим образом, например, требуя уничтожения врагов своего народа и в то же
время обрекая последний на страшные испытания. Без каких бы то ни было явных причин,
он вступает в борьбу с Иаковом и даже пытается умертвить Моисея (Исход, 4, 24–26).
Первые рассуждения на моральную тему в эпоху пророков (с VIII века до н.э.), еще
связанные с мифологией соседних народов, закончились попыткой отделить Зло от Яхве и
приписать его другим персонажам.
В качестве таковых были выбраны его нематериальные служители, которым Бог
препоручал не самые благодарные дела, например, Азазель, от которого он даже требует (в
книге Левит), чтобы были принесены жертвы. Эти ангелы-вестники, обремененные
низменными заботами, прекрасно вписываются в верное окружение Бога и порою проявляют
весьма серьезное усердие. Типичный пример содержится во Второй книге Царств (24, 15 –
16): «И послал Господь язву на Израильтян от утра до назначенного времени: и умерло из
народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек. И простер Ангел руку свою на
Иерусалим, чтобы опустошить его; но Господь пожалел о бедствии, и сказал Ангелу,
поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку твою».
Этот ангел похож на сатану, которого Яхве посылал, чтобы преградить дорогу
валаамовой ослице. Но в книге Иова отражена старая история, записанная в VI–V веках до
н.э.; его роль серьезно уточняется: «сатана» – слово с древнееврейским корнем «stn»
означает «противостоящий», «тот, кто ставит препятствие». Это звание, а не имя
собственное; и в «Септаугинте», переводе Ветхого Завета на древнегреческий, оно звучит
уже как «diaboos» – от глагола «diabaein» – ставить препятствие. Он входит в свиту Бога,
он – один из «бене Элохим» – «сынов Божьих». Этот верный служитель Яхве бродит по
Земле и действует только с благословения последнего. В его компетенцию входит роль
обвинителя и исполнителя низких деяний. Это он подвергает Иова испытаниям, насылая на
него бедствия. Похожим образом он действует в одном из вариантов книги пророка Захарии,
датируемом концом VI века. Здесь он выступает в роли обвинителя в судебном процессе над
великим иереем Иисусом Навином; мы видим «...сатану, стоящего по правую руку его,
чтобы противодействовать ему» (Книга пророка Захарии, 3, 1).
Довольно быстро, почти незаметным образом, сатана в библейских текстах становится
более самостоятельным персонажем, более ответственным за творимое зло, что совпало с
приходом к власти в IV веке партии священников. В борьбе с монархической властью они
пытаются обелить бога, несущего ответственность за все зло, творимое на свете, и одним
махом сделать именно сатану инициатором всех дурных намерений и дел. Разительный
пример этой эволюции можно найти в истории переписи населения Израильского царства,
производившейся в царствование Давида. Такая практика была запрещена еще моисеевым
законом, хотя, с другой стороны, во Второй книге Царств (24, 1) сам Яхве подталкивает царя

6

на это действие: «пойди, исчисляя Израиля и Иуду», а затем его же за это и наказывает. Для
того чтобы не приписывать Богу подобной несправедливости, в написанной позже, во второй
половине IV века, Первой книге Паралипоменон дается другая версия фактов. Об этой же
истории автор пишет: «И восстал сатана на Израиля, и возбудил Давида сделать счисление
Израильтян» (Первая книга Паралипоменон, 21, 1). Здесь, как мы видим, Яхве уже не
ответственен за нарушение закона, вина ложится на Сатану, который на этот раз действует
по собственной инициативе. Ряд интерпретаторов усматривает в этой ситуации влияние
религии персов и присущего ей дуализма: сатана перенимает зловещие черты Ахримана, о
котором еще будет сказано ниже. Более того, в книгах пророков Исайи и Иезекииля
возникает тема духа, взбунтовавшегося против Яхве. Поначалу это была просто метафора, с
помощью которой народ Израиля обвинялся в неповиновении, за которое он был наказан
падением Иерусалима и изгнанием. Однако вскоре, как это часто бывает с символами, образ
получил самостоятельное развитие, превратившись после того, как утратил связь с
событиям, его породившими, в миф космогонического масштаба: утверждается
существование взбунтовавшегося отрицательного духа-соблазнителя.
Это совпадает по времени с тем историческим периодом, когда потеря Израилем
независимости вносит смуту в умы, а пророческие видения видоизменяются, пере мещаясь в
область духа и приобретая вселенские масштабы. Если подобные видения не реализуются в
плане земном, они применимы к миру божественному и к эсхатологии (религиозному
учению о конечных судьбах мира и человека). Теперь божественный пласт получает св ое
выражение в форме апокалиптических «откровений». Образы апокалипсиса навеяны
героическими мифами, наполненными драконами и змеями. Так, в откровении Исайи можно
прочесть: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким,
левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище
морское» (Книга пророка Исайи, 27, 1).
Этот обновленный образ сливается с образом сатаны; с другой стороны, усиливается
дуалистическое персидское влияние. И, таким образом, появляется Дь явол. Однако
окончательный шаг в канонических библейских текстах так никогда и не был сделан.
Дракон, змей, чудовище, левиафан остаются символическими олицетворениями
политических врагов Израиля, и им пока не приписывается самостоятельное бытие. Битва,
которая кажется безнадежной в политическом плане, переходит поэтому в эсхатологический
и космический планы, тогда как сатана постепенно становится козлом отпущения за
нравственное зло. Во II веке до н.э., когда писались последние книги Ветхого Завета,
эволюция феномена дьявола еще не была завершена. Когда же он появился во всеоружии,
это произошло скачком, без переходной ступени, – уже в первых книгах Нового Завета. Он
вездесущ и делит авансцену действия с Христом в Посланиях апостолов, Евангелиях,
Деяниях святых апостолов и, наконец, в Откровении Иоанна Богослова.
Что же произошло в промежутке между двумя отмеченными временными точками. Для
того, чтобы это выяснить, следует обратиться к странным тайным текстам
«апокалиптической литературы» древнееврейских сект. Именно здесь, в закрытых
сектантских кругах фанатиков, незаметно, почти подпольно, родился дьявол. Ни один из
этих текстов не стал каноническим в христианской Библии. Это весьма примечательный
факт, особенно в связи с тем, что созданный в апокрифах апокалиптический образ Сатаны
немедленно был введен в первые же христианские тексты. Объяснение здесь единственное:
первые христиане сами были диссидентской еврейской сектой.

IV – Ахриман, маздеистский дьявол

Однако прежде, чем начинать анализировать появление иудео-христианского дьявола,
следует сказать о его предшественнике, маздеистском дьяволе Ахримане. Маздеистские
религиозные концепции берут начало в реформе Заратустры, примерно VII века до н.э.
Точные обстоятельства событий неизвестны. Этот древнеиранский пророк стал наследником

7

ветви ведической религии, которая уже делила богов на две категории: основных,
возглавляемых Ахура-Маздой и низших, дэвов, предводительствуемых Митрой, который
одновременно был своего рода Спасителем, посредником между богами и людьми.
Древнеиранская религия эволюционировала к монотеизму и идее спасения и проклятия.
Деяния Заратустры предвосхитили деяния Иисуса в такой мере, что подтолкнули тенденции
местной религии к логическому завершению, а имевшийся в ней потенциал – к реализации.
Были созданы Гаты – свод текстов, в которых сформулированы законы существования.
Однако процесс их разработки, как это позднее произошло с Евангелием, затянулся на
достаточно длительный срок. Заратустра утверждает существование высшего бога АхураМазды и двух духов-близнецов: хорошего Спента-Манью и плохого Ахра-Манью или
Ахримана, находящихся в вечном противоборстве: «Сначала духи-близнецы проявили свою
природу – хорошую и плохую. Плохой из этих двух духов выбрал зло...». Причины выбора
темны. Согласно некоторым Гатам, верховное божество Ахриман с этого момента стал
вечным врагом Ахура-Мазды. Он страстно устремляется к его свету и пытается его победить.
Чтобы остановить Ахримана, Ахура-Мазда сотворяет вторичный идеально устроенный мир.
В ответ Ахриман также создает свой мир, наполненный злом. Затем развязывается
бескомпромиссная борьба между добром и злом. Эта схема существует в нескольких
вариантах, но в ее основе обязательно лежит интегральный дуализм. Зло в любом своем
проявлении связывается с самостоятельной фигурой, а схватка оказывается фальшивой, ведь
заранее известно, что рано или поздно победит добро. Ахриману, изображаемому в виде
змея, служат семь архидемонов: грех, ересь, анархия, раздор, самодовольство, голод и жажда
– олицетворяющих зло, как физическое, так и моральное. Те, кого Ахриману удается
соблазнить, вливаются в «народ лжи»; они попадут в ад и будут там наказаны. В зловещей
свите Ахримана уже есть ряд персонажей, которые позднее перейдут в когорту сил зла,
возглавляемую сатаной: это Азазель, Лилит, Раав, Левиафан. В рамках официального
монотеизма существовали различные течения со своими вариантами. Например, в
зерванизме, где верховным богом был Зерван или Крон, произведший на свет сыновей:
Ормазда, демиурга, творца и бога добра, и Ахримана, бога зла. Добро и зло схватились в
борьбе за мир, но дуализм нарушается из-за наличия пристрастного высшего судии, который
никогда не допустит победы зла. Разумеется, маздеистские реформы отчасти возникали по
политическим мотивам. Скажем, в Израиле каста священников стремилась заполучить в руки
светскую власть; причем это происходило в эпоху, когда утверждалась власть Великого
Царя. Духовенство сильнее, когда оно служит единому доброму Богу, претендующему на
универсальность, волю которого призван исполнять монарх. С другой стороны, зороастризм
стал завершением очищения и одухотворения путем создания религии, которая подошла к
монотеизму с уже готовым необходимым противником
–
дьяволом. Правда, в
действительности, как показывает маздеизм, любой монотеизм в скрытой форме покоится на
дуализме, к каким бы уловкам ни прибегали, чтобы уверить окружающих в подчиненности
бога зла. Для этого прибегают к фигуре неподкупного судии, высшего бога, стоящего на
стороне добра. Иудео-христианский монотеизм также столкн улся с этой фундаментальной
проблемой: как примирить между собой всемогущество единого доброго Бога, врага зла, с
непобедимостью этого самого зла.

8

ГЛАВА II
ТАЙНОЕ РОЖДЕНИЕ ИУДЕО-ХРИСТИАНСКОГО ДЬЯВОЛА

«Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола» (Матфей, 4, 1).
Эпизод, о котором также упоминают Лука и Марк – середина жизни Христа. Как заметили
многие комментаторы, Евангелие без дьявола потеряло бы смысл. Он придает Новому Завету
необходимые вселенские и эсхатологические масштабы. Как иначе оправдать скандальное
чудо, связанное с воскрешением Христа. Иисус пришел на землю, чтобы вступить в великую
битву со злом. Без такого сверхъестественного масштаба сведения счетов перемещение Сына
Божьего в человека становится бессмысленным. Впрочем, Евангелие не оставляет на этот
счет никаких сомнений. Дьявол присутствует на каждой странице в одержимом,
подстерегающем соблазне, в речах персонажей. Это он ведет за собой Иуду. Иисус и
фарисеи бросают друг другу обвинения: «[сатана] изгоняет бесов сил ою бесовского князя», –
говорят книжники, а Иисус им отвечает: «Как может сатана изгонять сатану?» (Марк, 3, 22 –
23).
Проблема в том, что сатана, «князь мира», «князь тьмы» нам не представлен. Он всюду
появляется без предупреждения, как нечто само собой раз умеющееся, как общеизвестная
личность, в то время как в Ветхом Завете можно различить лишь смутный образ сатаны:
обвинитель и, в общем-то, даже оппозиционер, но никак не олицетворенное зло. Для того,
чтобы перекинуть мостик от старого сатаны к новому, нужн о заглянуть в удивительную
апокалиптическую литературу, созданную сектами фанатиков, которая сегодня
малоизвестна. К этой литературе относятся и рукописи, найденные в пещерах Кумрана.

I – Создание апокрифической апокалиптической литературы

Эти книги выстраиваются вокруг такого персонажа, как легендарный патриарх Енох.
Данные письменные источники относят, в основном, к 210–60 гг. до н.э. Основные тексты –
это «Книга Стражей», «Книга Исполинов», «Книга Видений» и «Книга Еноха». На них явно
оказали влияние героические вавилонские мифы. Существование зла здесь объясняется
бунтом ангелов или «Сынов Божьих», ведомых Семихасезом. В их число вошли Азазель,
Велиал, Мастема, Сатанаил, Саммаэль. Эти «ангелы-хранители», которым было поручено
присматривать за миром, нарушают границу, разделявшую божественное и мирское.
Покоренные красотой женщин, они с ними сходятся, и в результате появляется на свет
зловредная раса исполинов, которые распространяют зло по Земле. Более того, эти
взбунтовавшиеся ангелы открывают человечеству секреты металлургии, ювелирного
искусства и косметики. Бог вынужден послать на землю четырех добрых ангелов во главе с
Михаилом, чтобы низвергнуть исполинов в бездну. Мятежные ангелы наказаны. Согласно
ряду других версий, они стали звездами, падающими с неба; в результате появилось
латинское имя Люцифер – «светоносный». Евангелие от Луки приписывает Христу
таинственные слова: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (10,18). Возможно,
здесь просматривается некая связь между этой апокрифической сек тантской литературой и
христианскими общинами. Книги Еноха связывают воедино вопросы секса и страдания (зла)
с освоением человеком секретов техники, которые, как и в случае с Прометеем, ему были
раскрыты вопреки воле Господней.
Еще один апокрифический труд – «Книга Юбилеев», составленная в 135–105 г. до н.э.
одной из иудаистской сект. Здесь появились варианты и уточнения к истории падших
ангелов. Согласно этому труду, который тоже был найден в Кумране, возглавил мятеж
Мастема. В основе этого имени корень глагола «stm», означающего «ненавидеть» и очень
близкого по звучанию к корню «stn» – «сатана». Подвергая Библию ревизии, автор
«Юбилеев» передает Мастеме все отрицательные черты, отбирая их у Яхве, начиная,
например, с искушения Авраама, который должен принести в жертву своего сына, и вплоть

9

до покушения на жизнь Моисея. Победив взбунтовавшихся ангелов, Бог девять десятых из
них изгнал в ад, а одну десятую – с Мастемой во главе – оставил скитаться по Земле и
искушать людей. Это было сделано по просьбе самого Мастемы: «Господь создатель, оставь
кого-нибудь со мной, кто подчиняется моему голосу и всему, что я им говорю, поскольку,
если их у меня не останется, я не смогу навязывать свою волю сынам человеческим.
Поскольку они суть проводники развращения и непокорности, поскольку велика злоба сынов
человеческих». Таким образом, Мастема-сатана является соблазнителем с полного согласия
Бога; однако так и не было выяснено, кто же должен нести ответственность за зло: дьявол
или человек?
Третья группа апокрифов, появившихся в иудаистских сектантских кругах в I веке до н.э.,
дает различное освещение феномену сатаны и подчеркивает его роль, ответственность Евы и
идею искупления. Это – Книги Адама, списки которых существуют в сирийских, армянских,
эфиопских и других вариантах. Как явствует из названия, в центре их внимания – самый
ранний эпизод в жизни человечества, причем вся эта история подвергнута значительному
изменению. Именно здесь впервые устанавливается явная связь между змеем –
соблазнителем Евы – и сатаной. «Будь моим толкователем, сказал сатана змею, и я произнесу
твоими устами слова, которые ее обманут». Кроме того, мы узнаем, что Каин – это сын Евы
и демона, а также, – что мотив бунта сатаны – зависть. Поскольку он сотворен раньше, чем
Адам и Ева, он отказывает им в любви, отвечая архангелу Михаилу: «Я не люблю Адама.
Почему ты на меня давишь? Но я не любил бы низшее существо, более молодое, чем я. Я
старше его по созданию. Я существовал до того, как он был сотворен. Это он должен меня
любить». Итак, в результате сатана был изгнан на землю, за что и мстит, соблазняя Еву и
подбивая ее на грех.
Книги Адама легли в основу гностического (познающего) движения. В «Откровении
Адама» сказано, что Создатель-демиург – плохой бог, низкий и завистливый. Яхве, который
пытается держать Адама и Еву в своей тиранической власти, запрещает им овладевать
знаниями. Что касается трансцендентного всемогущего бога, он неизвестен. Однако
истинные верующие будут спасены с приходом «озаряющего». Таким образом, у объяснения
падения дьявола грехом гордыни, широко принятого в христианстве и исламе, гностическое
происхождение.
В целом, в Кумране, в иудаистских апокалиптических сектах, иранское влияние
проявилось очень явно. Ессеи претендовали на то, чтобы быть единственными защитниками
Бога, дело которого древние евреи предали. Богом было создано два духа: Князь Света и
Князь Тьмы – Велиал, называемый также Саммаэлем, слепым богом. Все чаще произносится
имя сатаны. Две противостоящие друг другу вселенские силы, добро и зло, готовятся к
великой эсхатологической битве, которая должна привести к разрушению зла, падению
Князя Тьмы и победе Света. В книге, названной «Война сынов света с сынами тьмы» ессеи
создали изложение героического мифа в космогонической стилистике. Развращенный мир
исчезнет в огне и из него родится новый, населенный избранными. Они готовятся к
апокалиптическому столкновению между Богом и дьяволом. «Ты создал сатану – ангела
Мастему – для преисподней. Он царит во мраке и его цель – распространять зло и грех».
Ессеи (сыновья света) считали себя творцами будущей победы над сатаной.
Именно в этой литературе дьявол называется различными именами: Сатана, Велиал,
Мастема, Семихасез и др. – и приобретает все те черты, которые будут присущи ему в Новом
Завете: падший ангел, из-за любострастия и гордыни он становится врагом как Бога, так и
человека – стараясь столкнуть последнего с Создателем и распространяя повсюду зло.
Подобное существо – типичный плод апокалиптического сектантского менталитета, который
распространился в смутные времена двух последних столетий перед наступлением нашей
эры. Древние евреи, столкнувшись с жесткой оккупацией, сперва в эллинистический, затем –
в римский периоды, ощущали опасность, в которой оказалась культурная и религиозная
самобытность их страны. Они оказывали упорное и героическое, но безнадежное

10

сопротивление, в центре которого – восстание Маккавеев, произошедшее во II веке до н.э.
Вдобавок (возможно, неосознанно) они испытывали влияние героической мифологии своих
соседей. Все это приводит их к переосмыслению своей истории, в ходе которого в
эсхатологию возвращается надежда на спасение. Немногочисленные экстремистские группы
начинают обвинять свой народ в предательстве дела Бога. И они вновь помещают события
своей эпохи в рамки великой борьбы космического масштаба между Добром и Злом,
используя для этого соответствующие образы в апокалиптическом стиле. Члены этой секты
почитали себя богоизбранной кучкой людей, которым обещано спасение. Этого последнего
лишены враги Израиля, а также – множество неверных народов – все они находятся в лагере
врага, сатаны, который становится ответственным за зло и будет побежден в великом
вселенском сражении, которое уже начинается.

II – Его вездесущесть в Новом Завете

Принадлежали ли первые христианские общины к этой среде иудаистских сект, неясно до
настоящего времени. Вездесущность дьявола, который практически не встречается в
канонических ветхозаветных текстах, пожалуй, наиболее убедительный аргумент в пользу
этого предположения. Смена интонации и вправду резка и неожиданна. Этот персонаж, до
сих пор совершенно неприметный и скромно державшийся в тени, вырывается на передний
план: он упоминается в Новом Завете 188 раз (62 раза как демон, 36 раз как сатана, 33 раза
как дьявол, 37 раз как зверь, 13 раз как дракон, 7 раз как Вельзевул). Особо одержим «князем
мира сего» Иоанн. Для апокалиптических кругов характерен образ борьбы Тьмы со Светом.
«Откровение Иоанна Богослова» – единственный включенный в канон Нового Завета
письменный источник данного жанра. Он также единственный, в котором придается
значение великой битве, происходящей на небесах. Враг – дракон о семи головах, как у
гидры (можно также вспомнить семерых архидемонов Ахримана). Его число 666 –
транскрипция имени Нерона. Эпизоды битвы впрямую навеяны книгами Еноха, где небесное
воинство возглавлял архистратиг Михаил. И, наконец, ангел «хватает дракона, древнего
змея, который является дьяволом и сатаной» и повергает его на тысячелетие в бездну, из
которой он должен появиться для последнего боя с Гогом и Магогом, прежде чем будет
навечно ввергнут в огненное озеро. Жизнь Христа также представлена Иоанном как
поединок на вершине, в очень сильной дуалистической тональности, порой доходящей даже
до двусмысленности. Если Дьявол и впрямь изначально побежден, не совсем понятны
причины всех его появлений на театре военных действий, исход которых заранее предрешен.
Во время Вечери Иисус заявляет: «Уже немного мне говорить с вами, ибо идет князь мира
сего, и во Мне не имеет ничего. Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца» (14, 30–31).
Для Иоанна дьявол в первую очередь – враг человека, стремящийся добиться его падения
путем обмана: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был
человекоубийца от начала и не устоял к истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он
ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (8,44). Так, в соответствии с сектантской
мыслью, Иоанн большую часть иудейского народа помещает в зависимость от дьявола.
Впрочем, это для него толпа, которая сама играет роль дьявола: она испытывает Христа,
требует от него свершения подвигов, превращения камней в хлеб, доказательств его
всемогущества. Как отметил Рудольф Бультманн, по Иоанну «причина неверия евреев, их
враждебного отношения к истине и жизни – то, что они являются детьми дьявола». Конечно
же, дьявол – князь мира сего и держит под своей пятой все человечество.
В других частях Нового Завета дьявол также постоянно присутствует, причем – в еще
более явном виде. Это он, вселившийся в Иуду, является виновником смерти Христа,
поскольку все противники христиан, следуя ессейской традиции, неизменно
дьяволизируются. Столкновение Иисуса и дьявола в пустыне воспроизводит классический
сюжет героического мифа: битву, которую, согласно Павлу, обязан продолжить каждый
верующий: «Наденьте доспехи бога, чтобы противостоять хитрости демона». Выглядит

11

довольно правдоподобно, подмечает Бультманн, что в эпизоде с тремя искушениями в
пустыне применена методика дискуссии, характерная для раввина. «Подобного рода
трехчастный спор, в котором каждый раз вместо ответа приводится цитата из Пи сания», был
распространенной практикой.
Апостол Павел также повсюду видит дьявола, подстерегающего свою жертву.
Христианин должен постоянно проявлять бдительность. В частности, это касается
сексуального влечения, явившегося причиной падения ангелов. Во всем, что противостоит
Павлу, он видит исключительно козни дьявола. В частности, это относится ко всему, что
препятствует апостолу в выполнении его миссии, «...и раз и два хотели придти к вам; но
воспрепятствовал нам сатана» (1-е послание к фессалоникийцам, 2,18).

III – Иисус, изгоняющий дьявола

В Новом Завете вездесущесть дьявола проявляется зрелищно: в виде многочисленных
случаев одержимости, дающих как Христу, так и его ученикам повод для того, чтобы
продемонстрировать свой дар изгнания демонов. Заклинание демонов, присутствующее во
всем Ветхом Завете в рудиментарной форме, выражено в нем в явной форме единственный
раз: в книге Товита (6,8). Но в тот момент речь шла о более примитивном магическом
рецепте: для изгнания злых духов вдохните запах сожженной ры бьей печени: ни один демон
не выдерживает подобную вонь.
Таким образом, в Новом Завете еще раз происходит полное расхождение с Ветхим
Заветом. Сама практика заклинаний зародилась в апокалиптических сектах. Первая заметная
черта: превращение феномена, доселе практически неизвестного, в обыденное явление. Если
верить Евангелию, одержимость дьяволом случается столь же часто, как насморк, и никого
уже не удивляет. Иисус и его ученики изгоняют демонов самым рутинным образом, и
зрители безоговорочно принимают это на веру. И если Иисуса в чем обвиняют, так только в
действиях от имени Вельзевула, «князя демонов» или «князя мух». Заклинание – способ
заставить дьявола заговорить. Согласно Луке и Матфею, Иисус произносит еще и
заклинания групповых объектов: «Выходили также и бесы из многих с криком и говорили:
Ты Христос, Сын Божий» (Лука, 4,44). В другой раз завязывается диалог. Иногда один
одержимый бывает населен толпой демонов. Это приводит к появлению комического
эпизода со стадом свиней; впрочем, не совсем понятно, откуда они могли взяться у народа,
который, судя по всему, не употребляет мясо этих животных в пищу. Этот одержимый имеет
все признаки психической ненормальности:
«Он, увидев Иисуса, вскричал, пал перед Ним и громким голосом сказал: что Тебе до
меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Умоляю Тебя, не мучь меня. Ибо Иисус повелел
нечистому духу выйти из сего человека; потому что он долгое время мучил его, так что его
связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы, и был гоним бесом в пустыни.
Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: «легион», потому что много бесов вошло в него.
И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну. Тут же на горе паслось большое
стадо свиней; и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы,
вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро, и потонуло»
(Лука, 8, 28–33).
Да и все случаи одержимости связаны с хроническими физическими или умственными
заболеваниями, которые имеют связь, соответственно, с материальным или нравственным
злом. Демон делает человека немым, глухонемым, слепым, подверженным конвульсиям, в
которых современная медицина распознает клинические симптомы истерии и эпилепсии.
Верующий их припишет нарушающим душевный покой действиям лукавого. Введение в
сюжет этого дьявольского дебоша указывает на желание сделать сатану ответственным за
все зло мира, полностью и до конца переложить на него вину за все грехи и таким образом
противопоставить интересы «мира сего» интересам царства Божьего. Когда Иисус резко
осаживает Петра, нападающего на идею страданий, он называет его «сатаной», то есть –

12

противопоставляющим себя божественному. И когда он отсылает с поручением 70 учеников,
они «возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твое м.
Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; Се, даю вам власть наступать
на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам» (Лука, 10,17–19).
Здесь для описания дьявола привлекается совокупность всех традиционных образов.
Каждое заклинание – цитата из героического мифа, вносящая свой вклад в дуалистическое
миропредставление. Иисус и дьявол взаимозависимы. «Легкая победа не приносит славы...»
(Корнель): для того, чтобы Иисус принес себя в жертву человеку, нужно, чтобы ег о
противник был ему соразмерен, был несоразмерно больших масштабов, чем простой злой
дух, ради которого стоит стронуться с места и настолько стоит труда, что Бог для этой цели
посылает собственного сына. Таким образом, только и исключительно космическое
объяснение генеалогии зла может оправдать божественное происхождение Христа. Это, в
свою очередь, предполагает переосмысление истоков первородного греха, которое можно
найти в апокалиптических источниках. Грех Адама уже не представляется простым
неповиновением человека. Змей в саду Эдема – не может быть простой змеей, что низвело
бы Воплощение и Искупление на смехотворный уровень. Поэтому, хотя такая мысль
отсутствует в каком бы то ни было библейском тексте, змей обречен персонифицироваться в
дьявола. Единственный отрывок из канонических писаний, в котором устанавливается
подобная связь, – это стих 9 в главе 12 «Откровения Иоанна Богослова», что наводит
некоторых толкователей на мысль, что только из-за этого текста Церковь и включила эту
экстравагантную книгу в канон, отвергнув десятки других откровений. «И низвержен был
великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю
вселенную.»

IV – Угроза дуализма: гностики и их противники

Возвеличивание дьявола, необходимое, чтобы сделать из него достойного Христа
противника, таило опасность, связанную с укреплением дуалисти ческого мировоззрения,
которое постулирует одинаковую власть сатане и Богу. Христианство никогда реально не
сможет уйти от этой тенденции. Несмотря на постоянные санкции, манихейство упорно дает
о себе знать на протя&heip;