Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Фихте И.
Ф 65 Факты сознания. Назначение человека. Наукоучение / Пер. с нем. — Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. — 784 с. — (Классическая философская мысль).

Фихте Иоганн Готлиб (1762—1814) — один из виднейших представителей классической немецкой философии. В книгу вошли известные работы: «Факты сознания», «Назначение человека», «Наукоучение» и другие.
Книга предназначена как для широкого круга читателей, так и для специалистов в области философии.

УДК 14
ББК 87.3
Ф 65

Серия основана в 1998 году
Перевод с немецкого
Охраняется законом об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части запрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

ISBN 985-433-911-4
© Оформление. Харвест, 2000

Номер страницы предшествует странице – (прим. сканировщика)

СОДЕРЖАНИЕ

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ
Перевод Л.М. Под редакцией М.О. Лосского
Предисловие...........................................................................................................4
Лекция I.......................................................................................................................5
Лекция II..................................................................................................................18
Лекция III.................................................................................................................36
Лекция IV.................................................................................................................51
Лекция V..................................................................................................................67
Лекция VI..........................................:......................................................................81
Лекция VII............................................................................................................100
Лекция VIII..........................................................................................................117
Лекция IX..............................................................................................................135
Лекция X...............................................................................................................152
ЛекцияХI..............................................................................................................167
Лекция XII............................................................................................................182
Лекция XIII..........................................................................................................197
Лекция XIV..........................................................................................................211
Лекция XV...........................................................................................................227
Лекция XVI..........................................................................................................242
Лекция XVII........................................................................................................256

ЯСНОЕ, КАК СОЛНЦЕ, СООБЩЕНИЕ ШИРОКОЙ ПУБЛИКЕ О ПОДЛИННОЙ СУЩНОСТИ НОВЕЙШЕЙ ФИЛОСОФИИ
Примечание Г. Александрова
Предисловие автора..................................................................................274
Введение...............................................................................................................280
Первый урок.....................................................................................................287
Второй урок.....................................................................................................300
Третий урок......................................................................................................311
Четвертый урок..............................................................................................336
Пятый урок........................................................................................................351
Шестой урок.....................................................................................................361
Послесловие, обращенное к философам по профессии, которые до сих пор были противниками наукоучения.................................................369
Примечания......................................................................................................380

ФАКТЫ СОЗНАНИЯ
Перевод О.Давыдовой. Под редакцией Э.Л. Радлова

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ФАКТЫ СОЗНАНИЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ.............................................392
Глава первая.......................................................................................................392
Глава вторая.......................................................................................................400
Глава третья........................................................................................................410
Глава четвертая. О репродукции внешнего восприятия..............................................................................415
Глава пятая. Выведение времени......................................................421
Глава шестая.......................................................................................................424
Приложение: о способности воспоминания.....................428

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ФАКТЫ СОЗНАНИЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К ПРАКТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ..................................................434
Глава первая.......................................................................................................434
Глава вторая.......................................................................................................446
Глава третья........................................................................................................448
Глава четвертая................................................................................................452
Глава пятая...........................................................................................................466
Глава шестая.......................................................................................................479

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
О ВЫСШЕЙ СПОСОБНОСТИ................................................................486
Глава первая.......................................................................................................486
Глава вторая. Дальнейшее выяснение индивидуальности......................................................................................490
Глава третья. Общее обозрение всего изложенного.........505
Глава четвертая. Нравственный закон как принцип жизни и эта последняя, как форма созерцания его................................................................509
Глава пятая. Созерцание Бога есть принцип нравственного закона или конечной цели, а эта последняя есть обнаружение его......................................533

НАУКОУЧЕНИЕ В ЕГО ОБЩИХ ЧЕРТАХ
Предисловие................................................................................._„................546

НАЗНАЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Перевод В. М. Брадиса и Т. В. Поссе
Предисловие......................................................................._............................564
Книга первая. Сомнение........................................_______...........566
Книга вторая. Знание..................................................................._...........598
Книга третья Вера..............................................................______......647

НЕСКОЛЬКО ЛЕКЦИЙ О НАЗНАЧЕНИИ УЧЕНОГО
Предварительные замечания.............................................................722
Лекция I. О назначении человека в себе (AN SICH).........724
Лекция II. О назначении человека в обществе....................733
Лекция III. О различии сословий в обществе.......................745
Лекция IV. О назначении ученого.................................................757
Лекция V. Исследование утверждения Руссо о влиянии искусства и наук на счастье человечества...........769

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Основная задача и конечная цель нижеследующих лекций, по моему мнению, достаточно ясны сами по себе; если бы, однако, кто-нибудь нуждался в более ясных указаниях, я посоветовал бы ему смотреть, как на предисловие, на семнадцатую лекцию. Точно так же должно бы само за себя говорить и мое решение печатать и распространять эти лекции в широкой публике; если бы это было не так, не принесли бы пользы никакие другие оправдания. Итак, по поводу издания этого сочинения я должен сказать публике, что ничего не должен говорить ей.

Берлин, март 1806 г.
Фихте.

ЛЕКЦИЯ I

Почтенное собрание!
Мы начинаем с этой лекции ряд рассуждений, которые в основе своей выражают лишь одну представляющую органическое единство мысль. Если бы я мог теперь же передать вам эту мысль с такой же ясностью, с какой я должен был осознать ее, прежде чем приступил к выяснению своей задачи, с какой она будет руководить мной во всем, что я скажу, то с самого начала был бы вполне освещен весь тот путь, который нам предстоит совместно пройти. Но я вынужден лишь постепенно воссоздавать перед вашими глазами эту мысль посредством всех ее частей и выводить ее из всех обусловливающих ее составных элементов; это — необходимое ограничение, налагаемое всяким изложением; и именно благодаря этому основному закону то, что само по себе есть лишь одна мысль, разрастается и разветвляется в ряд мыслей и рассуждений.

Раз это так и раз я не должен повторять здесь давно известные взгляды, а дать новые воззрения на вещи, мне необходимо предположить и надеяться, что вы не будете изумлены, если в начале наших рассуждений вовсе не встретите той ясности, которая, согласно основному закону всякого изложения, может быть достигнута лишь в их дальнейших частях; и я должен просить вас рассчитывать на полную ясность лишь в заключении, когда станет возможным обзор целого. Но, конечно, обязанность всякого, кто предпринимает изложение какого-нибудь предмета, — заботиться о том, чтобы мысли располагались в естественном порядке и были выражаемы с той ясностью, какая возможна в данном месте рассуждения, — разумеется, для тех читателей, которые владеют литературным языком и способны следить за связным изложением; и я приложу все усилия для того, чтобы добросовестно исполнить эту обязанность.

6

После этого первого и единственного предварительного замечания позвольте мне без дальнейших замедлений перейти к нашему предмету.

Эти лекции имеют своей целью дать философскую картину современной эпохи. Философским же может быть названо только такое воззрение, которое сводит наличное многообразие опыта к единству одного общего начала и затем исчерпывающим образом объясняет и выводит из этого единства все многообразие. — Чистый эмпирик, который бы приступил к описанию эпохи, воспринял бы и изложил бы многие наиболее заметные ее явления, как последние представлялись ему в случайном наблюдении, не будучи уверенным в том, что он охватил их все, и не будучи в состоянии указать какую-либо их связь, кроме их существования в таком-то определенном времени. Философ, задавшийся таким описанием, установил бы независимо от всякого опыта понятие данной эпохи, которое, как понятие, не может быть дано ни в каком опыте, я представил бы те способы, посредством которых это понятие проявляется в опыте, в качестве необходимых явлений данной эпохи; в этом выяснении он вывел бы исчерпывающим образом явления из понятия, показав, как необходимость их взаимной связи вытекает из их общего понятия. Первый дал бы хронику эпохи, и лишь последний сделал бы возможной ее историю.

Прежде всего заметим: если задача философа — вывести возможные в опыте явления из единства предположенного им понятия, то, очевидно, он вовсе не нуждается для этого ни в каком опыте; поскольку он — философ и строго держится в границах философии, он должен выполнять свою задачу, не считаясь ни с каким опытом, исключительно a priori (как это обозначается искусственным термином); в применении к нашему предмету он должен быть в состоянии a priori

7

охарактеризовать всю совокупность времени и все возможные в нем эпохи. Характеризуется ли в частности данная эпоха теми явлениями, которые вытекают из выставленного философом основного понятия, т. е. есть ли изображенная им эпоха современная эпоха, это — совершенно особый вопрос (вопрос этот возникает в том случае, когда философ делает такое утверждение, как, между прочим, будем утверждать и мы). Для ответа на этот вопрос каждому из вас необходимо обратиться к опытам собственной жизни, сравнив их с историей прошлого и со всеми догадками о будущем; здесь конец компетенции философа, и начинается работа наблюдателя мира и людей. Со своей стороны мы задаемся здесь только философской стороной вопроса и только ее решение взяли на себя; поэтому, как только наша задача будет кончена, ответ на последний вопрос будет принадлежать всецело вам. Пока же ограничимся правильным установлением и определением нашей основной задачи.

Заметим еще, что всякая отдельная эпоха всей совокупности времени, о которой мы только что упоминали, есть основное понятие особого периода. Эти эпохи и основные понятия различных периодов могут быть вполне поняты лишь в общей взаимной связи и в своей связи со всей совокупностью времени. Отсюда ясно, что для того, чтобы правильно характеризовать хотя бы одну только эпоху — в том числе и свою, философ должен совершенно a priori понять и как можно глубже проникнуть во всю совокупность времени и во все возможные его эпохи.

Это понимание всей совокупности времени, как и всякое философское понимание, в свою очередь предполагает понятие единства этого времени, понятие наперед определенного, хотя и постепенно развивающегося заполнения этого времени, в котором каждый член обусловливается предыдущим; или, выражаясь короче и общепринятым способом, такое понимание предполагает мировой план, который был бы вполне постижим

8

в своем единстве и из которого можно было бы полностью вывести главные эпохи человеческой земной жизни и выяснить их происхождение и связь друг с другом. Этот мировой план есть понятие единства всей земной жизни человечества, главные эпохи этой жизни представляют упомянутые выше понятия единства отдельных периодов, понятия, из которых должны быть выводимы явления каждой данной эпохи.

Мы имеем перед собой во-первых, понятие единства всей совокупности жизни, расчленяющееся на отдельные эпохи, понятные только рядом друг с другом и одна из другой; во-вторых, каждая из этих особых эпох есть в свою очередь понятие единства отдельного периода и выражается в многообразных явлениях.

Земная жизнь человечества принимается здесь нами за совокупность единой жизни, и земное время — за совокупность всего времени. Это — ограничение, налагаемое на нас намеченной популярностью нашего изложения: в рассуждениях о сверхземном и вечном невозможно совместить основательность с популярностью. Такое значение, говорю я, имеют для нас земная жизнь и земное время здесь, в этих лекциях; ибо сама по себе и для высшего подъема умозрения земная жизнь человечества и само земное время представляют лишь необходимую эпоху единого времени и единой вечной жизни; и из понятия единства вечной жизни — понятия, которое вполне возможно составить себе уже в здешней жизни, — может быть выведена вся земная жизнь со всеми ее побочными звеньям. Однако добровольно принятое нами на этот раз ограничение не позволяет нам произвести это строго доказуемое выведение; мы можем лишь отчетливо указать на понятие единства земной жизни и рекомендовать каждому слушателю проверить это понятие на своем собственном чувстве истины и, если возможно, принять его. Земная жизнь человечества, — сказали мы, — и эпохи этой земной жизни человечества. Мы говорим здесь только о развитии жизни рода, а не индивидов, — развитие индивидов остается незатронутым во всех этих лекциях, — и я прошу вас не забывать этой точки зрения.

9

Итак, наше исследование предполагает понятие мирового плана. Согласно изложенному выше основанию, я отнюдь не могу произвести здесь выведение этого понятия, а могу лишь указать на него. Итак, я говорю — и этим закладываю основной камень возводимого здания: цель земной жизни человечества заключается в том, чтобы установить в этой жизни все свои отношения свободно и сообразно с разумом.

Свободно, сказал я, — через собственную свободу человечества как рода, и эта свобода есть первое производное определение нашего основного понятия. Я намерен сделать из него выводы, оставив для следующих лекций прочие производные определения, также нуждающиеся в объяснении.

Эта свобода должна выражаться в общем сознании рода и проявляться как собственная свобода последнего, как его истинное действительное деяние, произведение и результат его жизни, так что род предполагается как существующий вообще этим приписываемым ему деяниям. (Когда говорят, что известное лицо нечто сделало, то предполагают, что оно существовало до этого действия, чтобы принять решение, и во время действия, чтобы выполнить его; и если доказано, что известная личность не существовала в данное время, тем самым доказано и то, что она не действовала в это же время. Так точно, если полагать, что человечество, как род, совершило нечто и являлось виновником известных действий, то этим действиям необходимо предпосылать существование человечества в то время, когда данные действия не были еще совершены).

Вследствие сказанного земная жизнь человеческого рода распадается на две главные эпохи, на два периода: первый, когда род живет и существует, еще не устроив своих отношений свободно и сообразно разуму, и второй, когда он свободно осуществляет это разумное устроение.

10

Продолжаем дальнейшие выводы относительно первой эпохи. Из того, что человеческий род не устроил еще свободным деянием своих отношений сообразно с разумом, не следует, что эти отношения вовсе не сообразуются с последним; в первом утверждении отнюдь не подразумевается второе. Возможно, что разум сам по себе, собственной силой, без всякого содействия человеческой свободы, определяет и устраивает отношения человечества. Так и происходит в действительности. Разум есть основной закон жизни человечества, как и всякой духовной жизни; и только в таком смысле, и отнюдь не в каком-либо другом, должно понимать слово разум в этих лекциях. Если бы не действовал этот закон, род человеческий не мог бы даже начать своего существования или же, если бы такое начало и было возможно, не в состоянии был бы продолжать свою жизнь хотя бы в течение одного мгновения. Потому там, где, как в первую эпоху, разум не может еще действовать через свободу, он действует, как естественный закон и естественная сила; таким образом он проявляется и действенно обнаруживается в сознании, но без понимания оснований, то есть в смутном чувстве (так называем мы сознание без понимания оснований).

Выражаясь короче и обычным языком: где разум не может действовать через свободу, он действует как смутный инстинкт. Так действует он в первую эпоху земной жизни человеческого рода, и этим можно ближе охарактеризовать и точнее определить эту первую эпоху.

Этим определением первой эпохи дается, по противоположности, и более точное определение второй из главных эпох земной жизни. Инстинкт слеп, это — сознание без понимания причин. Свобода, как противоположность инстинкту, является зрячей и ясно сознает основания своих действий. Но общее основание этих действий свободы есть разум; итак, она сознает разум, которого не сознавал инстинкт. Сообразно этому между господством разума через посредство голого инстинкта и его господством через свободу является еще один новый промежуточный член: сознание, или наука разума.

11

Но далее: инстинкт, как слепое влечение, исключает науку; следовательно, создание науки предполагает совершившееся уже освобождение от властного влияния инстинкта, и между господством разумного инстинкта и разумной наукой занимает место еще третий член: освобождение от разумного инстинкта.

Но каким образом может человечество даже хотя бы только пожелать освобождения от закона своей жизни, от властвующего над ним посредством желанной и незаметной силы разумного инстинкта? Иными словами, как может раздвоиться и начать борьбу с самим собой в человеческой жизни единый разум, выражающийся одинаково и в инстинкте, и в стремлении от него освободиться? Очевидно, это возможно не непосредственно; следовательно, между господством разумного инстинкта и стремлением к освобождению от него должен занять место новый промежуточный член. Последний проявляется в такой форме: результаты разумного инстинкта превращаются более сильными особями рода, в которых именно поэтому этот инстинкт выражается наиболее громко и сильно, вследствие столько же естественного, сколько излишне торопливого стремления возвысить до себя весь род, или, скорее, поставить себя самих на место рода, в авторитет, приказывающий внешним образом и осуществляемый принудительными мерами; у остальных особей пробуждается вследствие этого разум, сперва в форме влечения к личной свободе, влечения, никогда не восстающего против желанного для него мягкого принуждения собственного инстинкта, но зато подымающегося против вторгающегося в область его права чужого инстинкта; при этом своем пробуждении разум разбивает цепи не разумного инстинкта как такового, а превращенного во внешний принудительный порядок разумного инстинкта посторонних индивидуумов. Итак, превращение индивидуального разумного инстинкта в принудительный авторитет — вот та промежуточная ступень, которая занимает место между господством разумного инстинкта и освобождением от этого господства.

12

Закончим, наконец, это перечисление необходимых циклов и эпох земной жизни нашего рода: благодаря освобождению от разумного инстинкта становится возможной, как мы сказали выше, наука разума, согласно правилам которой и должны быть устроены все отношения человеческого рода путем его свободных деяний. Но очевидно, что для выполнения этой задачи недостаточно знания правил, которое может быть дано только наукой, а необходима еще особая наука действия, лишь благодаря упражнению превращающаяся в умение, одним словом — необходимо еще искусство. Это искусство устроения всех отношений человечества сообразно заранее научно познанному разуму (в этом высшем смысле мы здесь будем всегда понимать искусство в тех случаях, когда будем употреблять это слово без поясняющих добавлений), — это искусство должно быть всецело приложено и проведено через все отношения человечества, пока последнее не станет законченным отражением своего вечного прообраза в разуме; после этого цель земной жизни будет достигнута, наступит конец этой жизни, и человечество вступит в высшие сферы вечности.

Мы поняли теперь всю совокупность земной жизни из ее конечной цели; мы уразумели, почему наш род должен был вообще начать свое существование в этой земной сфере и таким образом обрисовали всю здешнюю жизнь; именно этого мы и желали, это и было нашей ближайшей задачей. Согласно этому рассуждению, существует пять основных эпох земной жизни; так как все они отправляются от личностей, то, чтобы стать эпохами жизни рода, каждая из них должна постепенно проникать и захватывать всех индивидуумов и поэтому должна иметь значительную продолжительность, вследствие чего целое превращается в ряд переплетающихся и отчасти одновременно протекающих эпох Эти

13

эпохи таковы: 1) эпоха безусловного господства разума через посредство инстинкта — состояние невинности человеческого рода; 2) эпоха, когда разумный инстинкт превращается во внешний принудительный авторитет; это — время положительных систем мировоззрения и жизнепонимания, систем, которые никогда не доходят до последних оснований и поэтому не могут убеждать, но зато стремятся к принуждению и требуют слепой веры и безусловного повиновения — состояние начинающейся греховности; 3) эпоха освобождения, непосредственно — от повелевающего авторитета, косвенно — от господства разумного инстинкта и разума вообще во всякой форме, — время безусловного равнодушия ко всякой истине и лишенной какой бы то ни было руководящей нити, совершенной разнузданности — состояние завершенной греховности; 4) эпоха разумной науки, время, когда истина признается высшим и любимым более всего началом, — состояние начинающегося оправдания; 5) эпоха разумного искусства, когда человечество уверенной и твердой рукой созидает из себя точный отпечаток разума, — состояние завершенного оправдания и освящения. Весь же путь, которым человечество проходит через этот ряд в здешнем мире, есть не что иное, как возвращение к той ступени, на которой оно стояло в самом начале; возвращение к исходному состоянию и есть цель всего процесса. Но путь этот человечество должно пройти собственными ногами; собственной силой должно оно сделать себя тем, чем оно было без всякого своего содействия, и именно поэтому оно сперва должно утратить свое первоначальное состояние. Если бы оно не было в состоянии собственными силами сделать себя самим собой, оно не было бы живой жизнью, и в этом случае не существовало бы вообще никакой жизни, но все коснело бы в мертвом, неподвижном и застывшем бытии. — В раю — я воспользуюсь знакомым образом — в раю правого делания и правого бытия, без знания, труда и искусства, человечество пробуждается к жизни. Едва оно приняло смелое решение отважиться на собственную жизнь, как приходит ангел с огненным мечом принуждения к правой жизни и изгоняет человечество из жилища, где оно жило в невинности и мире.

14

Не зная покоя и отдыха, оно блуждает по бесплодной пустыне, едва дерзая стать где-нибудь твердой ногой из боязни, что земля провалится под его ногами. Сделавшись мужественнее в испытаниях нужды, оно, наконец, кое-как устраивает свою жизнь и в поте лица вырывает из земли волчцы и тернии запустения, чтобы вырастить желанный плод познания. Оно вкушает последний, и у него открываются глаза и укрепляются руки, и оно само созидает себе рай по образу потерянного; у него вырастает древо жизни, оно протягивает руки к его плоду, вкушает его и живет в вечности.

Для нашей цели достаточно этого изображения земной жизни в ее целом и во всех ее отдельных эпохах. — Как несомненно то, что современная нам эпоха есть часть земной жизни и что — это будет еще мной доказано — невозможны другие циклы этой жизни, кроме указанных мной пяти, так несомненно и то, что наша эпоха принадлежит к одному из указанных пяти циклов, — к какому именно из них, это я постараюсь выяснить сообразно своему знанию мира и сделанным мной над ним наблюдениям, выведя вместе с тем необходимые проявления установленного принципа; вам же останется обратиться к своему прошлому опыту и к окружающей вас действительности, чтобы решить, не встречались ли вам и во внутреннем и во внешнем вашем опыте в течение всей вашей жизни эти явления и не воспринимаете ли вы их еще и теперь; это будет задачей наших дальнейших лекций.

Я имею в виду современную эпоху в ее целом. Ибо, как замечено выше, вполне возможны случаи, когда в одно и то же время переплетаются и сосуществуют рядом одна с другой в различных личностях различные по своему духовному принципу эпохи. Можно предполагать, что сказанное приложимо и к нашему времени.

15

Поэтому наше, применяющее к современности априорный принцип наблюдение мира и людей, должно охватить не всех живущих в настоящее время индивидуумов, но только тех, которые действительно являются продуктом своего времени и в которых это время выражается с наибольшею ясностью. Быть может, есть среди современников такие, которые отстали от своего века, так как в течение периода своего развития не приходили в соприкосновение с широкой массой индивидуальностей, а тот узкий круг, в котором они развивались, представлял еще пережиток старого времени. Другие, может быть, опередили свой век и уже носят в своем сердце зачатки новой эпохи, в то время как вокруг них господствует старая для них, но на самом деле действительная, подлинная, современная эпоха. Наконец, наука возвышает над всяким временем и всеми эпохами, постигая единое, всегда себе равное время как высшее основание всех эпох и подчиняя его своему свободному исследованию. Ни о первых, ни о вторых, ни о последней не должно быть речи в характеристике какой бы то ни было современности.

Итак, задача наших лекций, предположенных к чтению в эту зиму и в эти часы, точно определена и, как мне кажется, ясно выражена и изложена; это и было целью сегодняшней лекции. Я позволю себе еще несколько замечаний относительно внешней формы этих чтений.

Каким бы ни оказалось наше суждение о нашем времени и к какой бы из намеченных выше эпох мы ни отнесли его, не ждите услышать от меня ни тона жалобы, ни тона сатиры, особенно личной. Здесь не будет жалобного тона: именно в том и состоит сладчайшая награда философского рассмотрения, что, постигая все в общей связи и ничего не оставляя обособленным, оно признает все необходимым и потому благим и примиряется со всем существующим, как оно существует, потому что оно должно быть таким ради высшей цели. Да и немужественно тратить время на жалобы из-за суще
16

ствующего зла, в то время как разумнее употребить его на посильное созидание доброго и прекрасного. Здесь не будет и тона сатиры: несовершенство, присущее всему роду, не должно быть предметом насмешек индивидуума, ибо последний есть член этого рода и, как бы ни обособлялся, все же необходимо причастен к этому несовершенству. И вообще отдельные личности совершенно исчезают перед взором философа и все сливаются для него в одну великую общину. Философская характеристика выражает каждую вещь в определенности и последовательности, какие никогда не могут быть достигнуты самими вещами вследствие вечных колебаний действительности; она не затрагивает поэтому личностей и, никогда не опускаясь до уровня портрета, представляет идеализированную картину. Полезны ли исследования такого рода, лучше будет предоставить судить вам самим, особенно после того, как вы познакомитесь уже со значительным их количеством; это будет уместнее, нежели наперед распространяться перед вами в похвалах им. Никто более философа не далек от той иллюзии, будто его время подвинется вперед в весьма заметной степени именно благодаря его стремлениям. Всякий, кому Бог дал на это силы, конечно, должен всецело напрягать их к этой цели ради самого себя и ради того, чтобы закрепить в потоке времени то место, которое ему предназначено. Но, тем не менее, время идет своим твердым, от вечности для него определенным шагом, и единичной силе здесь ничего не ускорить и не добиться насильно. Действенная роль принадлежит только всеобщему объединению и особенно сокровенно живущему вечному духу времен и миров.

Что касается моих теперешних стремлений, то для меня было бы лестной наградой, если бы в течение нескольких часов этого полугодия образованная и восприимчивая публика находила здесь подобающую и достойную духовную пищу и чувствовала бы себя перенесенной в горний эфир возвышающего над делами и досугами обыденной жизни более свободного и

17

чистого настроения. И если бы, кроме того, в чью-нибудь юную и сильную душу запала искра, которая бы зажгла новую жизнь, из моих слабых, быть может, мыслей развила бы лучшие и более совершенные и породила бы мощное решение осуществить их, моя награда была бы совершенной.

С такими мыслями я принудил себя пригласить вас на чтения, подобные сегодняшнему; с такими мыслями я расстаюсь теперь с вами, предоставляя вашему собственному размышлению решить, намерены ли вы еще продолжать мыслить совместно со мной.

18

ЛЕКЦИЯ II

Почтенное собрание! Прежде всего позвольте мне кинуть благожелательный взор назад, на предыдущую лекцию, и да будут мои слова встречены также сердечно, как сердечно я высказываю их.

Замечено было, что некоторые члены этого собрания не вполне могли следить за большей частью сказанного мной в начале предыдущей лекции. Поскольку это имеет еще какую-нибудь иную причину, кроме непривычки к языку, голосу лектора, его манере читать и вообще новизне положения (такая непривычка должна еще быть преодолена несколькими минутами навыка), я позволю себе сказать несколько успокоительных слов на тот случай, если бы это повторилось еще в будущем.

Именно то, что, как я слышал, не вполне было усвоено упомянутыми слушателями, не столько относилось к сущности предмета, сколько обусловливалось правилами искусства, которым мы здесь занимаемся, искусства философствования, и служило нам для нахождения исходной точки в области всего остального знания, из которого мы выделяем наш предмет, и для точного определения того пункта, где знание нашего предмета выделяется из всей системы знания. Мы должны были дать знатокам и специалистам отчет о своем методе. Творчество в области всякого другого искусства — в поэзии, музыке, живописи — не нуждается в изложении правил, согласно которым оно совершается; только совершенно прозрачное для себя искусство философствования не может сделать шага, не указав оснований, по которым оно его сделало; теория и практика идут здесь рука об руку. Так должен был поступить я в прошлый раз и должен буду всегда делать в подобных случаях. Но кто и без доказательств согласен

19

предположить, что я буду соблюдать все правила своего искусства, и спокойно и беспристрастно проверить на собственном чувстве истины то, что я заложил в качестве основного камня здания, тот, пропустив ту часть изложения, в которой содержался упомянутый отчет, не потерял ничего существенного, и для его цели вполне достаточно того, чтобы он уяснил себе из предыдущей лекции, признал за истину и удержал в памяти для связи, с дальнейшим следующие положения.

Жизнь человеческого рода не зависит от слепой случайности и не есть, как часто полагает поверхностное суждение, нечто всегда себе равное, что было всегда и будет таким, каково оно теперь, — но она величественно шествует и движется вперед по твердому плану, который необходимо должен быть осуществлен и потому несомненно осуществляется. Вот этот план: человечество в этой своей жизни свободно превращает себя в чистое отражение разума. Вся его жизнь разделяется — хотя, быть может, строгое выведение этого разделения не вполне точно усвоено или забыто слушателем — на пять главных эпох: эпоху, когда разум властвует как слепой инстинкт; эпоху, когда этот инстинкт превращается в повелевающий внешним образом авторитет; эпоху, когда разрушается власть этого авторитета и вместе с последним — самого разума; эпоху, когда разум и его законы постигаются в ясном сознании; наконец, — эпоху, когда созревшее искусство устанавливает и устраивает все отношения рода согласно с законами разума. Чтобы закрепить эту последовательность в вашей памяти путем чувственного средства, мы воспользовались общеизвестным сравнением с раем. Далее, необходимо знать еще следующее: к одной из этих пяти эпох должно принадлежать и наше время, к которому, собственно, относится все сделанное рассуждение; основное понятие этой эпохи должно быть выдвинуто преимущественно перед понятиями остальных четырех эпох, которых мы коснемся, лишь поскольку объяснение их необходимо для объяснения выбранной нами эпохи. Из этого основного понятия должны быть выведены все явления современности как необходимые его следствия. С этого должна начаться вторая лекция.

20

К ней мы и перейдем, начав с выяснения вопроса: на какой ступени всей совокупности земной жизни человечества находится современная нам эпоха? Что касается лично меня, я думаю, что наше время находится в самом центре всей совокупности времени, и если две первые из указанных нами эпох, когда разум властвует сперва непосредственно, через инстинкт, а затем — косвенно, как инстинкт, через авторитет, характеризовать, как одну эпоху слепого господства разума, а две последние эпохи, когда разум проникает первоначально в знание, а затем — через посредство искусства в жизнь, также определить, как одну эпоху зрячего господства разума, — то современная эпоха соединяет концы двух совершенно противоположных в своем принципе миров: мира темноты и мира ясности, мира принуждения и мира свободы, не принадлежа, однако, ни к одному из них. Или, что то же, наше время принадлежит, по моему мнению, к эпохе, которая занимает третье место в установленном нами ранее делении и которую я характеризовал следующими словами: эпоха освобождения, непосредственно — от повелевающего внешнего авторитета, косвенно — от господства разумного инстинкта и разума вообще во всякой форме, эпоха абсолютного равнодушия ко всякой истине и полной разнузданности, не опирающейся ни на какое руководство, — состояние законченной греховности.

Наше время принадлежит, думаю я, к этой эпохе, — разумеется, с ограничениями, сделанными мной ранее: своим определением я имею в виду не всех живущих в настоящее время личностей, а только тех, которые являются продуктами своего века и ясно и ярко выражают его.

21

Это замечание о нашем времени я делаю в последний раз. Я должен был сделать его, ибо такой мой взгляд на современную эпоху есть единственное основание, по которому я выбрал для своего изложения именно тот принцип, который будет мной развит, оставляя в стороне остальные четыре; иначе я должен был бы или излагать все пять принципов или выбрать по крайней мере еще один. Свое мнение о нашем времени я мог только высказать, но не доказать. Такое доказательство лежит вне области философии и есть дело того, кто знает мир и людей; в этом месте я не претендую на такую роль. Мое мнение высказано мной здесь раз навсегда; теперь я спокойно и невозмутимо, как подобает философу, перейду к выведенному нами из понятия земной жизни вообще и вовсе не измышленному нами высшему принципу, показанному нами в качестве необходимого основного принципа одной из указанных эпох, и сделаю выводы о вытекающих из этого принципа форме и явлениях жизни. Судить же о том, действительно ли лежащая перед вашими глазами современная жизнь походит на ту, которая вытекает a priori и исключительно по правилам умозаключения из установленного мной принципа, надлежит вам и под вашей собственной ответственностью: что бы вы ни сказали на этот счет, лично я желаю оставаться при этом в стороне. Если моя характеристика совпадает с вашим суждением, это как нельзя лучше, если же нет, то мы во всяком случае философствовали если не о современной, то все же о какой-нибудь из возможных и необходимых эпох и, таким образом, не вполне потеряли свой труд.

Я употребил выражение: «современная эпоха» без всякого дальнейшего определения, и пока будет вполне достаточным относить это выражение именно к тому времени, в котором совместно мыслим, говорим, существуем и живем мы, теперешние люди. В мои намерения не входит пока указывать определенные столетия или тысячелетия, с которых начинается то, что я считаю современной эпохой. Несомненно, что эпоха может быть познаваема и оцениваема только в тех нациях, которые стоят на вершине культуры своего времени,

22

и так как культура странствует от народа к народу, то одна и та же эпоха также переселяется от народа к народу, при всех переменах в климате и местности всегда оставаясь неизменной в своем принципе. Объединяя, таким образом, все народы в одну великую семью, время, воплощающее понятие, задерживает на одном месте значительную часть хронологического времени и как бы заставляет остановиться его течение. Особенно приложимо это к эпохе, подобной той, которую мы будем описывать: совершенно противоположные миры соприкасаются и борются здесь друге другом и медленно стремятся к равновесию, т. е. к добровольному отмиранию старого времени. Указать полезные и предохраняющие от недоразумений примеры этого в истории действительного мира будет полезно и целесообразно лишь после того, как мы поближе ознакомимся с принципом эпохи и при этом узнаем, какие именно вопросы следует задавать всемирной истории и что в ней искать. Вопрос не в том, выражало ли бы наше суждение действительность, если бы оно было высказано несколько столетий назад или несколькими столетиями позднее, а только в том, соответствует ли оно ей теперь, и окончательное решение этого вопроса принадлежит вам.

После этого предварительного замечания о нашей ближайшей задаче: развить принцип намеченной эпохи — перейдем к разрешению этой задачи. Я определил этот принцип как освобождение от принуждения слепого авторитета, в который превратился разумный инстинкт, — освобождение, т. е. такое состояние, в котором человеческий род лишь постепенно делает себя свободным, то в одном, то в другом индивидууме, то от одного, то от другого объекта, по отношению к которому авторитет налагал на него цепи, но отнюдь не вполне еще свободен или же свободен (а, может быть, мнит себя таким) в лучшем случае только в тех личностях, которые стоят во главе века и ведут остальных, стремясь возвысить их до себя. Орудие этого освобождения от авторитета есть понятие, ибо сущность инстинкта,

23

как чего-то противоположного понятию, состоит именно в том, что он — слеп, сущность же авторитета, посредством которого инстинкт властвовал в предыдущую эпоху, — в требовании слепой веры и слепого повиновения. Поэтому основная максима тех, кто стоит на высоте эпохи, и следовательно, принцип самой эпохи таков: считать существующим и обязательным только то, что понятно и ясно усматривается.

В отношении к этой основной максиме — в том виде как она выражена нами и без дальнейших производных определений — наша эпоха вполне сходится с той, которая должна ее сменить, четвертой эпохой науки разума, и именно благодаря этому согласию подготовляет наступление последней. И для науки обязательно только понятное. Но противоположность между обеими эпохами заключается в приложении этого принципа: наша эпоха, которую мы для краткости назовем эпохой пустой свободы, делает мерилом бытия свое неизменное, уже готовое понимание; напротив, эпоха науки делает бытие мерилом понимания, и последнее здесь отнюдь не существует заранее, но понимается как задача, которую еще необходимо выполнить. Для первой эпохи не существует ничего, кроме того, что для нее понятно в данный момент; вторая хочет понимать и понимает все, что существует. Эпоха науки объемлет своим понятием без исключения все, — даже абсолютно непонятное, которое она и выделяет в качестве такового; она вмещает в себя понятное, чтобы согласно с ним устраивать отношения человечества, и непонятное — чтобы, овладев границами понятного, иметь уверенность в том, что все оно исчерпано. Эпоха же пустой свободы не подозревает того, что пониманию необходимо учиться, для чего нужны работа, прилежание и искусство, но имеет уже наготове известное количество понятий и определенный, общий человеческий рассудок, врожденный ей без всякого ее труда, и употребляет эти понятия и этот человеческий рассудок в качестве мерила обязательного и сущего. В срав
24

нении с эпохой науки у нее то значительное преимущество, что она знает все вещи, никогда не изучав ни одной, и может дать немедленное суждение обо всем происходящем, вовсе не нуждаясь для этого в предыдущем исследовании. Чего я не понимаю при помощи непосредственно присущего мне понятия, то вовсе не существует, — так говорит пустая свобода; то, чего я не понимаю при помощи абсолютного и законченного в себе понятия, не существует, — так говорит наука.

Вы видите, что рассматриваемая эпоха опирается на готовое понятие и врожденный рассудок, составляющие для нее непререкаемый критерий всего ее мировоззрения и вероучения; и несомненно, что если бы только мы надлежащим образом познали эти прирожденные рассудок и понятие как корень всего прочего, мы в состоянии были бы сразу обозреть это мировоззрение и вероучение и выставить на показ сокровеннейший дух жизни взятой нами эпохи, освободив его от всех оболочек. Достижение такого познания станет теперь нашей задачей, и с этой целью я приглашаю вас осмыслить следующее более глубокое утверждение.

Именно третья эпоха освобождается от тяготеющего над ней с повелительным принуждением разумного инстинкта. Этот разумный инстинкт, как мы уже заметили ранее, определяет отношения и жизнь только человеческого рода как такового, а отнюдь не жизнь личности самой по себе. Последняя определяется естественным влечением к самосохранению и личному благополучию (стремление к последнему вытекает из стремления к первому). Поэтому для эпохи, разрывающей с разумным инстинктом и не обретшей на место этого инстинкта разума в другой форме, не остается ничего реального, кроме жизни личности и всего с ней связанного. Разъясним подробнее этот важный и определяющий дальнейшее исследование вывод.

25

Разумный инстинкт и вообще разум во всякой форме, сказали мы, определяют исключительно жизнь и отношения рода. Это вытекает из следующего положения, которое не может быть здесь доказано и приводится лишь как лемма из высшей философии, где оно строго доказуемо; существует лишь одна жизнь, единая в отношении живущего субъекта, т. е. существует лишь единое живое, единый живой разум, — отнюдь не в том смысле, чтобы (как довольно часто говорят и признают) разум был единой, всегда себе равной и с собой согласной силой и свойством разумных существ, которые, несмотря на это, существуют сами по себе и к существованию которых лишь присоединяется этот разум, как свойство, без которого они во всяком случае могли бы существовать, а в том смысле, что разум есть единственно возможное, на себе самом основывающееся и покоящееся бытие и жизнь, которой лишь дальнейшая модификация, определение, изменение и индивидуальное проявление есть все, что является существующим и живым. Это положение не ново для вас, оно содержалось уже в данном предыдущей лекцией изображении разума, на которое я обратил особенное ваше внимание, прося вас твердо удержать его в своей памяти. Не имея возможности доказать здесь это положение, я попытаюсь, по крайней мере, исторически разъяснить его: величайшее заблуждение и истинное основание всех остальных заблуждений, завладевших нашей эпохой, состоят в том, что индивидуум мнит, будто он может сам по себе существовать и жить, мыслить и действовать, и думает, будто он сам, данная определенная личность, есть мыслящее в его мышлении, тогда как на самом деле он — лишь единичная мысль единого всеобщего и необходимого мышления. Меня вовсе не удивит, если последнее утверждение будет встречено, как чудовищный парадокс; я слишком хорошо знаю, что такая иллюзия может возникнуть только потому, что с речами о современной эпохе приходится обращаться лишь к современной же эпохе, основной характер которой именно в том, если я не ошибаюсь, и состоит, что она не знает этого утверждения, а когда слышит его, считает в высшей степени неправдо
26

подобным и парадоксальным. Возражать против этого утверждения возможно, только основываясь на личном самочувствии, существования которого, как факта сознания, мы вовсе не отрицаем, ощущая его в себе в такой же мере, как и всякий другой человек. Но мы отрицаем компетентность этого самочувствия там, где дело идет об истине и истинном существовании, так как мы твердо убеждены, что на эти вопросы дает ответ нечто совсем иное, чем совершенно обманчивые факты сознания; и мы обладаем полной возможностью доказать, исходя из соответственной точки зрения, свое отрицание решающими основаниями. Высказать и исторически сообщить это утверждение мы должны были потому, что только посредством него мы можем возвыситься над эпохой, а кто не достиг этого, тот не в состоянии характеризовать эпоху или понять ее характеристику; и я должен просить вас предварительно принять это положение на веру, пока я не дам вам в ближайшей лекции общепонятного доказательства того, что оно составляет ваше же собственное безмолвное предположение.

Упомянутая единая и всегда себе равная жизнь разума раздробляется — основание и образ этого также указываются высшей философией — на множество различных индивидуальностей, только с точки зрения земного воззрения и в этом воззрении; множество индивидуальностей существует исключительно в этом земном воззрении и только через его посредство, а отнюдь не сами по себе или независимо от него. Вот истинное происхождение различных индивидуальностей из единого разума и необходимое основание, почему должны коснеть в вере в это личное существование все те, кто не возвысился при помощи науки над земным воззрением. (Чтобы это утверждение не было понято совершенно превратно, я прибавлю, но лишь мимоходом и без всякой связи с настоящим рассуждением, следующее замечание: земное воззрение продолжает жить, по крайней мере в воспоминании, также и в вечной

27

жизни, как основание и носитель последней, и вместе с ним продолжает жить все содержащееся в нем, т. е. и все индивидуальности, на которые раздробляется единый разум благодаря этому воззрению. Следовательно, из моего утверждения не только не вытекает возражений против индивидуального бессмертия, но, напротив, оно дает единственное выдерживающее критику доказательство в пользу последнего. Выражаясь короче и решительнее: личности вечно продолжают существовать, как существуют здесь, в качестве необходимых явлений земного воззрения, но никогда не могут стать тем, чем они никогда не были и не бывают, — существами в себе).

После этого краткого уклонения в сторону вернемся к нашей теме. Упомянутая единая и всегда себе равная жизнь разума, раздробляющаяся в земном воззрении на множество различных индивидуумов и в целом являющаяся поэтому жи&heip;