Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Владимир Леви
ИСПОВЕДЬ ГИПНОТИЗЁРА
КНИГА ВТОРАЯ
КОТ В МЕШКЕ

Умных людей больше,
чем они того заслуживают.
(Наблюдение)

Чтобы быть счастливым, достаточно жить внимательно, утверждает Коллега. Чтобы не быть несчастным, согласен я.
Пространство магии, так называемый тонкий мир, беспреградно соединяющий все, ближе нам и доступнее, чем можно вообразить.
Казалось бы, не должно быть разницы в звучании телефонных звонков от разных людей на одном аппарате. Ее физически нет. Но некоторых звонящих можно узнать, не снимая трубки, по физиономии звука или какой-то сопровождающей волне. Еще до звонка кто-то уже входит в ваше пространство, уже здесь... Кто-то и прямо влазит, не сняв обуви. Весьма редки интеллигентные, не вторгающиеся звонки, а слишком потусторонних я не люблю.
— Алло.— (Не замечаю, что снял трубку.)
— ... (Микропауза, полная решительности; успеваю ощутить, как поймали мое настроение и послали свое, ввернув искорку иронического сочувствия.)— Конкурирующая психофирма?
— А?.. То есть да?.. Привет.
— Дыхание ровное, мышцы расслаблены, слушаете внимательно. Конкурирующая психофирма имеет честь пригласить на завтрашнюю игру. Как всегда, чай, беседа. После одиннадцати можем на час остаться.
— Спасибо. Сегодня прислать человечка можно?
— Лезет на стенку?
— Ползает. Поднимите его, пожалуйста, пусть походит по потолку. Можно гипномассаж. В больницу не хочется.
— С вас бутылка дистиллированной воды.
Может быть, помните: непредставительный, мальчи-кообразный... Остановился в зеркале, уто1гул в халате... Затылок топориком, шея полупрозрачная; рамка для
глаз цвета, зависимого от освещения; пульсирующий марсианский цыпленок ходит по кабинету, свежеет, рост и ширина спины увеличиваются, из тенорка выплывает выпуклый баритон, развивается в бас, тусклый шатен вызревает в пронзительного брюнета...
Об этом человеке я рассказываю постепенно, короткими перебежками. Связности не получается. Иногда он рассказывает о себе сам, иногда отдаляется. Так мы условились, без посягательства на откровенность; так написали две книги: "Искусство быть Другим" и "Нестандартный ребенок", единомысленные, но не равновесные. (Первое издание HP имело даже подзаголовок: ИБД, книга вторая.) И вот решились в этом издании их срастить. HP возымел диктат и как магнит притянул к себе несколько кусков ИБД, остальное отбросил. Присвоил себе также название одной из собственных глав.
Вот и все предисловие. Остается, оставив шутки, поблагодарить всех, кто помог этой книге быть, маленьких и больших,-— и главного вдохновителя, Януша Корчака, гения и святомученика детской вселенной. Мы ощущали его руку и взгляд.
Записки на рецептурных бланках
Зачем нужно детство


Единственная моя ошибка, что подозреваю родителей
в способности логично мыслить.
Януш Корчак
(Последующие эпиграфы, как и этот,— из произведений Януша Корчака)
Детский сад напротив никогда не мешал мне писать. Я их, чуть приподняв голову, вижу из окна — оглушительно чирикающих, гикающих, победно визжащих, одетых заботливо и нелепо. Шквальные брызги их голосов сообщают моей голове одурелую ясность. Это весенний прибой жизни; а когда внезапным штилем смолкают — ухо сразу попадает в проходной ipo6 переулка, и от жирных шумов квартиры спасения уже нет. Приходится включать внутренние глушители, они искажают мысли.
...Теперь я живу в Чертаново. Рядом, под боком — лес, почти настоящий. Окрестных детсадовцев выводят сюда на прогулки. Вот и опять — не успел присесть на самодеятельную скамеечку и поздороваться с весенней землей, как на поляну высыпал шум и гам, косички, колготки, розовеющие щеки, присохшие сопли — "В войну! — Маринка! — Ну-тебя-Игоряха! — Та-таам!.."
— СТРОИТЬСЯ ПАРАМИ! СЕЙЧАС УЙДЕТЕ ИЗ ЛЕСА! МОРОЗОВ, ТЕБЕ ЧТО, ОСОБОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ? ГДЕ ТВОЯ ПАРА? ЕЩЕ ОДНО ЗАМЕЧАНИЕ, И ВСЕ УЙДЕТЕ ИЗ ЛЕСА!
Морозова заталкивают в строй. Еще окрик, неохотное равнение, все стихает. И куда-то ведут их мимо припудренных зеленью берез, мимо вспышек первых одуванчиков, мимо меня...
Ловлю лица: у девочек сердито-серьезные, знающие — кто-то виноват. У мальчишек туповато-угрюмые...
Смотрю на воспитательницу — миловидные черты с легкой помятостью; наверное, сама молодая мать; в переносье какая-то тупая просонсчная боль: да, кто-то виноват перед ней еще со вчерашнего вечера, и адресует она свой раневой взгляд в сторону вон тех серых громад...
На закате, если глядеть отсюда, громады эти кажутся домнами, в которых плавятся сработанные шлаки бытия. Наверное, живет где-то там и в какой-то из клетушек расплавилось ее настроение...
Дети, дети! Галдящее неподвластие, воплощенное расхождение желаемого с действительным!..
Спросить: "Кто вас обидел, девушка? За что вы их?.."
Молчу.
Мальчишка из последней пары, видно, что-то почувствовал, рассеянно отделился и подошел.
8
— Дядя, что это у вас — шкура?
— Это шарф.
— А он мягкий?
— Мягкий.
— Правда, мягкий. Нате вам витаминку,— сует мне в руку желтую горошину и бегом: оттуда уже крик...
Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, моя подруга Галка и я учимся в 7-м классе, сидим на одной парте. Я тоже Галка. Учимся не так уж плохо, но и не так хорошо, как могли бы.
Вчера мы в первый раз в жизни задумались и спросили друг дружку, почему нам не хочется учиться. Я сказала: Я бы, может, и захотела, если б знала, что дальше будет. Мама все мне твердит в упрек, что была отличницей и много читала. (Она и сейчас любит читать, только времени не хватает.) А работает в какой-то конторе, денег мало, болеет много. Жить ей не нравится, жить не умеет, сама говорит. Зачем было отлично учиться, а теперь заставлять меня? Не понимаю ".
Галка сказала: "Да взрослые вообще глупые, ты что, не поняла еще? Хотят, чтобы и мы были такими же. Мы и будем такими же. Вот увидишь". Я говорю: "А я не хочу. Я не буду".— "Ха-ха. Заставят".— "Никто меня не заставит".— "Ха-ха. Ты уже и так дура порядочная".— "А ты?" — "И я тоже. Только я уже понимаю, что я дура, а ты еще нет. Скоро и ты поймешь".
Разругались. А сейчас я думаю, что Галка права. Маленькой я была наивной, но ум свой какой-то у меня был, точно помню. А сейчас поглупела, правда. Это оттого, что всю жизнь старалась быть хорошей, а что такое ум, не поняла. Потому что жить меня заставляют чужим умом, а не своим.
Теперь я знаю, что взрослые не умнее детей, они только взрослые.
Скажите, пожалуйста, молено ли поумнеть?
Здравствуй, Галка,
есть от чего в жизни поглупеть, в этом вы с Галкой правы. А можно ли поумнеть (и нужно ли), над этим всю жизнь ломаю голову. И всегда, всегда кажется, что задумался первый раз в жизни. Хорошо учиться, по-моему, не обязательно, но если
не вредит здоровью, то почему бы и нет?.. Что менее глупо — учиться хорошо, учиться плохо, вообще не учиться?.. Приходится выбирать какую-то из глупостей и считать эту глупость своим умом. И вообще, ум кажется мне разнообразием глупостей.
Итак, Кстонов Дмитрий Сергеевич занимается индивидуальной и групповой психотерапией, ведет клуб психологической взаимопомощи, который посещаю и я. За время нашего содружества несколько помолодел. Одна из причин — омоложение пациентов.
Прикинули как-то в цифрах. Когда начинали, ребенком оказывался приблизительно каждый пятый из принимаемых. Теперь — каждый второй.
В каждом третьем письме чьи-нибудь мама или папа бьют тревогу: не такое растет дитя, что-нибудь да не так... Дети тоже читают и тоже пишут жалобы на родителей.
У меня дома, за чашкой чая, Д. С. рассказывал:
— Как рождаются дети, я узнал в семь с половиной лет от одного образованного друга. А вот как сам появился на свет — интересно ведь!— мама моя решилась мне рассказать, только когда я уже начал изучать акушерство. Мог и не появиться, чуть было не опоздал... Лежала в отчаянии: давно изошли воды, меня окружавшие, а я все еще решал гамлетовский вопрос и, наверное, не решил бы, не подоспей опытная акушерка. "А ну-ка, милочка, давай рожать будем".— "Живой?" — "Не задавай вопросов, рожай. Тужься... Ну, еще немножко..." Решили секунды. Меня вытащили в состоянии белой асфиксии, то есть при последнем издыхании, схватили за ноги, перевернули вниз головой, немилосердно отшлепали — тогда только раздался крик, нет, жалобное кряхтенье. Потом раскричался...
Человек так мало знает о человеке, что удивительно, как он все-таки умудряется быть человеком.
Всякий ли медик ответит, когда ребенок начинает ходить? Один студент из нашей группы, помнится, сказал на экзамене: "Маленькие дети ползают на четвереньках, их носят на руках и возят в колясках. Потом отдают в детский сад, и там они начинают передвигаться на нижних конечностях".— "А вы сами когда
10
пошли, молодой человек, случайно не помните?"— спросил экзаменатор, седой доцент, инвалид войны, на протезах. "Я сразу поехал. На велосипеде. У меня родители спортсмены". — "Великолепно. А Илья Муромец?" — "Илья Муромец?.. Нам на лекциях не говорили".— "Стыдно, молодой человек, школьные сведения. Илья Муромец пошел в тридцать три года, затяжные последствия полиомиелита. Идите, двойка". Через год этот студент стал папашей.
Из дневника Д. С.
— Дмитрий Сергеич, ну хоть на минутку. Дарья хочет вас видеть.
— Я не педиатр, Машенька. В сосунках мало что понимаю.
— А ей и не нужно, чтобы вы понимали...
В автобусной толкотне вспомнились два случая, когда после таких же, казалось, бесцельных визитов у молодых мам вновь появлялось исчезнувшее молоко.
— Так-с, понятно... Ярко выраженная представительница...
— А соску давать надо, когда орет?
— Папе обязательно. А малышке... Обман природы? Потом потребуются другие?..
— А зачем ногу в рот тянет?
— Упражнение вроде йоги, самопознание.
— Невозможно представить, что я тоже была такой... Млекопитаю-щейся... И вы?
...Этот первый год, эти несколько пеленочных месяцев кажутся вечностью. Так будет всегда: купать, стирать, пеленать, вставать ночью, болезни, диатезы, бутылочки — бесконечно!..
И вдруг — встал и пошел, пошел... "Гу, а-гу" — и заговорил!..
Эти первые пять—семь лет, кажется, никогда не кончатся: маленький, все еще маленький, совсем глупый, забавный, но сколько нервов, сколько терпения... Детский сад, он всегда будет ходить в этот детский сад, дошкольник, он всегда был и будет только дошкольником. И болеет, опять болеет...
Эти школьные годы сначала тоже страшно медлительны: первый, второй, третий, седьмой... Все равно
11
маленький, все равно глупый и неумелый, беспомощный, не соображает...
И вдруг: глядит сверху вниз, разговаривает тоном умственного превосходства.
Отчаянный рывок жизни, непостижимое ускорение.
Врасплох, все врасплох! Успеваем стареть, но не успеваем взрослеть. Кто же внушал нам эту детскую мысль, будто к жизни можно успеть подготовиться?
Из вечности в вечность. Что происходит с нами в полном жизненном цикле, хорошо видится в сопоставлении возрастных разниц. Сравним бегло. За девять утробных месяцев успеваем пробежать путь развития, равноценный миллиарду лет эволюции.
Разница в год между новорожденным и годовалым безмерна, кажется, что это создания по меньшей мере из разных эпох. Двухлетний и годовалый — тоже еще совершенно различные существа, трудно представить, что это практически ровесники. Двух- и трехлетний уже гораздо ближе друг к другу, но все-таки если один еще полуобезьянка, то другой уже приближается к первобытному дикарю. Та же разница делается почти незаметной между четырех- и пятилетним, пяти- и шести-, опять ощущается между шестью и семью или семью и восемью, опять скоро сглаживается, чтобы снова дать о себе знать у мальчиков с 13 до 17, у девочек — с 11 до 15, и окончательно уравнивается где-то у порога двадцатилетия.
Разница в десять лет. О и 10, 1 и 11 — разные вселенные, другого сравнения не подберешь. 10 и 20 — разнопланетные цивилизации. 20 и 30 — разные страны. 30 и 40 — уже соседи, хотя один может полагать, что другой находится за линией горизонта. 40 и 50 — мужчины почти ровесники, между женщинами пролегает климактерический перевал. 50 и 60 — кто кого старше, уже вопрос. Семидесятилетний может оказаться моложе.
Так, стартуя в разное время, мы пораньше или попозже догоняем друг друга.
Перелет из вечности в вечность. На пути этом мы превращаемся в существа, похожие на себя прежних меньше, чем бабочки на гусениц, чем деревья на семена. Перевоплощения, не охватимые памятью, не умещающиеся в сознании.
12
Т
Таинственное Что-то, меняющее облики,— душа человеческая — "Я" в полном объеме...
ВЫЖИТЬ - СБЫТЬСЯ - поход в Зачем-то...
Наука доказывает, что мой прадедушка в степени "эн" молился деревьям — могу поверить, ибо и сам в детстве доверял личные тайны знакомым соснам. Наука подозревает, что он к тому же еще и был людоедом, в это верить не хочется. Трудно представить, что прабабушка Игрек жила на деревьях и имела большой волосатый хвост, что прадедушка Икс был морской рыбой и дышал жабрами...
Зачем нужно детство?
Великий поход в Зачем-то — великий Возврат.
Как прибойная волна, жизнь снова и снова откатывается вспять, к изначальности, повторяется, но по-другому... В цветах, почках и семенах прячутся первоисто-ки: жизнь происходит, жизнь не перестает начинаться. В мире есть детство, потому что Земля оборачивается вокруг Солнца, потому что есть времена года, приливы, отливы. Детство повторит все, но по-другому. Каждое семечко, каждая икринка несет в себе книгу Эволюции. И когда в молниеподобном разряде устремляются к встрече две половинки человеческого существа — выжить, сбыться, — повторяется тот самый первый вселенский миг зарождения жизни, повторяется, но по-другому...
О великом Возврате говорят нам и кисть художника, и рифма, и музыка, о великом Возврате — все песни любви.
Мало кто отдает себе отчет, что всякий раз, засыпая, возвращается в глубокое младенчество и еще дальше — в эмбриональность, за грань рождения. Наши сновидения, с мышечными подергиваниями и движениями глаз, с изменением биотоков,— не что иное, как продолжение той таинственной внутриутробной гимнастики, которая с некоторой поры начинает ощущаться матерью как шевеление. Возврат в то священно-беспомощное состояние, когда мы были еще ближе к растениям, чем к животным...
Утомление, болезнь, травма — все жизненные кризисы, физические и духовные, возвращают нас к нашим корням и лонам...
Соединение времен — великое и страшное чудо жизни. Вчерашнее принимает облик сегодняшнего, самое
13
древнее становится • самым юным. Половые клетки, средоточие прожитого — средоточие будущего, самое молодое, что есть в организме. Выход из материнского чрева зволюционно равнозначен выходу наших предков из моря на сушу; каждый новорожденный — первооткрыватель земновоздушной эры, предкосмический пионер. Миллиард лет позади — и вот первый крик...
Сколько я видел вас?.. Скольких старался понять, пытался лечить? Со сколькими подружился?
Давно сбился со счета. Никогда не умел писать истории болезни — все выходит вранье какое-то. ("Истории болезни пишутся для прокурора" — как напоминал мне коллега Н.) Другое дело — записывать для себя, живое. Из торопливых заметок выбегают внезапно повести, вырастают романы — никакой выдумки не требуется, если на месте глаза и уши.
Иногда кажется, что всю жизнь помогаю одному-единственному ребенку, в неисчислимых ликах.
Может быть, это всего лишь я сам?..
КАК ВАЖНО УМЕТЬ ГИПНОТИЗИРОВАТЬ
— Головешка, а вон твой папец!
Инженер Вольдемар Игнатьевич Головешкин повсюду появляется не иначе как с рюкзаком. С рюкзаком на работу. В театр тоже с рюкзаком — заядлый турист. Уже чего-то за спиной нехватает, если без рюкзака, и руки всегда свободные для текущих дел.
Все это бы ничего — и жена приспособилась, рюкзак так рюкзак, кому мешает рюкзак?..
Только вот сын Вольдемара Игнатьевича, шестиклассник Валера Головешкин, с рюкзаком по примеру папы ходить никак не желает.
И стесняется своего папы, когда, например, он является с рюкзаком в школу, на родительский актив.
— Головешка, а чего твой папец с рюкзаком? Он турист, да? Или интурист?— любопытствует Редискин, въедливый приставала.
— Альпинист,— бурчит Головешкин, краснея. И тут же понимает, что зря он спорол эту ерунду.
— Уй-я, альпини-ист! Иди врать-то! Альпинисты в горах живут.
14
— На Эверест ходит. Килимандж-ж-жаро,— мечтательно комментирует классный конферансье Славка Бубенцов.— Пр-рошу записываться на экскурсию.
Все. Килиманджаро. Головешкин мало что всегда был Головешкой, теперь еще и Килиманджаро, отныне и вовеки веков! Килиманджаро — хвост поджало... А через неделю уже пришлось ему стать просто Килькой.
Головешкин Валера не силен и не слаб, не умен и не глуп. Особых склонностей не имеет, техникой интересуется, но не очень. Серенький, неприметный, тихий. Он и хочет этого — быть просто как все, не выделяться, потому что стоит лишь высунуться, на тебя обязательно обращают внимание, а он этого страшно стесняется, до боли в животе.
В детском саду немного заикался, потом прошло...
— Килька, а твой опять с рюкзаком. Опять на Ересвет собрался? Или на тот свет?
Ну так вот же тебе, наконец, получай, редиска поганая!
Растащили. Редискин против Головешкина сам по себе фитюлька, но зато у него оказалось двое приятелей из восьмого, такие вот лбы...
Идет следствие по поводу изрезанного в клочки рюкзака, останки которого обнаружены уборщицей Марьей Федотовной на соседней помойке.
— Ты меня ненавидишь,— тихо и проникновенно говорит Вольдемар Игнатьевич, неотрывно глядя сыну прямо в глаза.— Я знаю, ты меня ненавидишь. Ты уже давно меня ненавидишь. Ты всегда портишь самые нужные мои вещи. Ты расплавил мои запонки на газовой горелке. Это ненависть, самая настоящая ненависть. А что ты сделал с элекробритвой? Вывинтил мотор для своей... к-кенгуровины!.. (Так Валера назвал неудавшуюся модель лунохода.) Теперь ты уничтожил мой рюкзак. Т-такой рюкзак стоит шестьдесят рублей. Ты меня ненавидишь... Ты ненавидишь... (Телесные наказания он принципиально не применяет.)
"Гипнотизирует,— с тоской понимает Головешкин, не в силах отвести взгляда.— Гипнотизирует... Как удав из мультфильма... Вот только что не ненавидел еще... нисколечко... А теперь... Уже... Не... На... Ви..."
— НЕНАВИ-И-ЖУП!— вдруг кто-то истошно выкрикивает из него, совершенно без его воли.— Дд-а-а-а!!! Ненави-и-ижу!!! И рюкзак твой!! Ненавиж-ж-жууу!!!
15
И за... И бри... И Килиманджа-жж... He-нави!.. Нена... Не-на-на...
Лечить Валеру привела мать. Жалобы: сильный тик и заикание, особенно в присутствии взрослых мужчин. Нежелание учиться, невнимательность, непослушание...
Не требовалось большой проницательности, чтобы догадаться, что Валера и меня готов с ходу причислить к разряду Отцов, Ведущих Следствие, ведь детское восприятие работает обобщенно, да и не только детское...
Нет-нет, никакого гипноза. Три первых сеанса психотерапии представляли собой матч-турнир в настольный хоккей, где мне удалось проиграть с общим счетом 118:108 — учитывая высокую квалификацию партнера, довольно почетно. Потом серия остросюжетных ролевых игр с участием еще нескольких ребят, каждый по своему поводу... Я играл тоже, был мальчиком, обезьяной, собакой, подопытным кроликом, роботом, а он всегда только человеком и только взрослым, самостоятельным, сильным. Был и альпинистом, поднимался на снежные вершины, без всякого рюкзака...
Играючи, косвенно и раскрутилась постепенно вся эта история.
Новый оранжевый рюкзак Вольдемар Игнатьевич купил себе в следуюуг/ю получку. С ним и явился ко мне в диспансер, прямо с работы, пешком, спортивный, подтянутый.
— Спасибо, доктор, за вашу п-помощь, заикаться стал меньше Валерка, вроде и с уроками п-получше. Я тоже заикался в детстве, собака испугала, потом п-прошло, только когда волнуюсь... Спасибо вам. Только вот что делать? Эгоист растет, т-тунеядец. Не знает цены труду, вещи п-портит, ни с чем не считается. Вчера телефон расковырял, теперь не работает, импортный аппарат. Спрашиваю: "Зачем?" Молчит. "Ты что,— спрашиваю,— хотел узнать, откуда звон?" А он: "Я и так знаю". Ну что делать с ним? Избаловали с п-пеленок, вот и все нервы отсюда. Наказывать нельзя, а как воздействовать? П-подскажите.
— Вы преувеличиваете мои возможности, Вольдемар Игнатьевич. Мое дело лечить. Ваше дело воспитывать, а мое лечить...
— Вы п-психолог, умеете гипнотизировать. Я читал,
16
гипноз п-применяют в школах, рисовать учат, овладевать... Отличная вещь. Если бы немного...
— Если вас интересует гипноз как средство воспитания сознательной личности, а заодно и сохранения имущества, то п-проблема неразрешима. Я, между прочим, тоже в детстве немного страдал... Знаете что? Вот этот ваш рюкзак, отличная вещь... Вы бы не могли с ним расстаться?
— К-как расстаться? А, в раздевалку? Я сейчас...
— Нет, нет, вы не так поняли. Оставьте его здесь. Мне в аренду, по-дружески, под расписку... На полгода, не меньше.
(Этот случай в ряду прочих послужил поводом для бесед о детской внушаемости.)
ЗНАЮ, ЧТО НЕ ЗНАЮ
— Подождите, одну секунду, забыл сказать... СДЕЛАЙТЕ ПОПРАВЬСУ НА ТО, ЧТО Я НЕ ГОСПОДЬ БОГ. Я понятно выразился?..
Момент, сбивающий с толку. В энном проценте случаев, давая совет, желаю, чтобы меня не послушались.
Три недели назад мать одиннадцатилетнего Гриши Д. пришла посоветоваться, отправлять ли сына на лето в пионерлагерь. Лагерь с неплохой репутацией, обычного типа. А мальчик не очень обычный: потолще других и расходящееся косоглазие, за что получил прозвище Арзамас ("Один глаз на вас, другой в Арзамас").
Одно время и ногти грыз, и чуть что — истерики...
Основное страдание: человекобоязнь. Не умеет и не любит общаться. Притом обожает животных, неплохо учится, многое понимает не по возрасту глубоко. И все-таки с двумя товарищами находит общий язык, только вот не со всеми... Да и разве со всеми можно? "Один на вас, другой в Арзамас..."
Но в жизни-то надо привыкать — пусть не дружить, но жить и как-то общаться... Чем раньше, тем лучше.
Так я подумал (да и сейчас так же думаю) и, приняв во внимание, что за последний год Гриша окреп и физически и морально, адаптировался в моей игровой
17
группе, уже и в секции вольной борьбы начал заниматься, решительно посоветовал:
— Отправляйте.
Гляжу, мама расстроилась. Видимо, она хотела другого совета.
— Понимаете... Он... Прямо не говорит... Боится он лагеря.
— Боится, понятно. А все-таки отправляйте. Пора, пусть привыкает.
— Доктор, мне так его... В школе, сами знаете, мало радости. Отец тоже не понимает... Я уж стараюсь... Внушаю, что он будет чемпионом, самым...
— Не перестарайтесь, мой вам совет. Приготовите к райским кущам, а жизнь... (Увы, сбывшееся пророчество.)
— Да, но ведь он уже... Детство кончается, как же без веры в лучшее. Что же, сызмальства подрезать крылышки?
— Наоборот, укрепляйте. Для этого и приходится выталкивать из гнезда.
Вытолкнули.
Сегодня узнал обо всем в подробностях.
Из лагеря он сбежал на восьмые сутки. Не понравился вожатому, не понравился всем или только двоим-троим... Два дня пропадал без вести — заплутался где-то, ночевал на автобусной остановке. Когда вернулся, грязный, измотанный, на себя не похожий, был тут же выпорот отцом и заболел воспалением легких.
Три года лечения насмарку.
— Вы все правильно советовали, доктор, но так нехорошо вышло.
— Да, я советовал правильно, но лучше бы я дал неверный совет. Я поддался гипнозу своего опыта и пренебрег вашей интуицией; я прав в девяти случаях из десяти или в девяноста из ста — а вы правы в своем. Теперь я опять знаю, что ничего не знаю.
Ничего этого я не сказал...
ПОДОЖДИ, КРАСНЫЙ СВЕТ
Вчера вечером, выйдя из диспансера, встретил Ксюшу С. Вел ее с пяти лет до одиннадцати — некоторые
18
странности, постепенно смягчившиеся. (Мать лечилась у меня тоже.)
Года три не появлялась. Бывший бесцветный воробышек оказался натуральной блондинкой, с меня ростом.
— Здрасьте.
— Ксюша?.. Привет. Кстати, сколько сейчас... Мои стали.
— Двадцать две девятого.
— Попробовать подзавести... А где предки?
— Дома. Опять дерутся из-за моего воспитания.
— А что же не разняла?
— Надоело.
— Понятно. Ну пошли, проводишь? Мне в магазин. Ты сюда случайно забрела?
— Угу.
— Подожди, красный свет... А помнишь, кукла у тебя была... Танька, кажется?
— Сонька.
— Мы еще воевали, чтобы тебе в школу ее разрешили...
— Я и сейчас еще. Иногда...
— Жива, значит, старушка. Заслуженная артистка.
— Уже без рук, с одной ногой только. И почернела. Я ее крашу... Хной.
Плачет.
— Ксюша. Ну расскажи.
— Ничего... Ничего не понимаю... Школу прогуливаю... Не могу... Развелись, а все равно еще хуже, никогда не разъедутся... Каждый день лаются. Мама кричит, что положит в больницу или сама ляжет. Папа сказал, что я расту... таким словом прямо и сказал, а у меня один Сашка, они его и не видели... Мы с ним только в лагере, и не целовались, и ничего... Только письмо одно написал и звонил два раза, один раз папа подошел, а другой мама, и не позвала... А другие звонки — парни какие-то и девчонки, доводят... Один раз отец подошел, а они: "Ваша Ксения... в воскресенье". Трубку бросил, смотрел страшно, а потом как заорет. И слово это самое повторил..'. И ударить хотел... А в другой раз сама подошла, и как закричит кто-то: "Ча-а-ай-ник!" — и трубку повесили. Я знаю, это Архимов, из нашего дома, ему уже восемнадцать, он мне два раза уже... Один раз из лифта не выпускал. "Ты, сказал, уже
19
раскупоренная бутылочка, по тебе видно..." А что видно?! Что? Что?
— Ну, Ксюша... Ну ты же знаешь. Это же все ерунда, Ксюша, это все чушь собачья. Ты взрослая, все понимаешь... Архимов этот дурак, скотина. А папа... он просто устал. И мама нездоровая, ты понимаешь... Ты уже красивая стала, Ксюша.
— Собаку так и не завели... В больницу...
— Никакой не будет больницы, я тебе обещаю. А в школу ты ходить можешь. А папу с мамой мы успокоим, помирим, вразумим как-нибудь... Хоть сейчас, хочешь? Зайдем?..
— Лучше потом... Вам в магазин... Лучше я с вами, вам в продуктовый, да?
Весь дальнейший наш разговор шел главным образом об артистах современного кино и о знаменитом певце... Пока подошла очередь за кефиром, меня успели порядочно просветить.
— Я им напишу две записочки, каждому персонально, ладно?.. Приглашения... Вот черт, опять ни одной бумажки... На рецептурных бланках, сойдет?.. Так... Это маме... А это папе.
— Лучше в почтовый ящик. Поправила волосы взрослым жестом.
Из-за моего воспитания тоже велись сражения, некоторые я наблюдал. Это смахивало на то, как если бы хирурги на операции, не поделив кишку или кусок сердца, поссорились, забыли о больном и начали тыкать друг в друга скальпелями. Больной меж тем, быстренько собрав внутренности, спрыгивал с операционного стола погонять в футбол...
"Я - САНГВИНИК1
...Пока Д. С. ведет прием, разгребаю письма.
"Здравствуйте, В. Л. пишу вам как психиатору и пуб-лецисту..."
Приходится наводить орфографическую косметику. Попытаемся сохранить хотя бы кое-что из стилистики.
"...Для начала я должен описать кратко свою жизнь, чтобы понять свою существенность.
По характеру я — сангвиник. Мне говорят, что у меня
20
есть талант, который я хороню заживо, но суть дела не в этом. Сначала об обстановке...
Мать у меня женщина тихая, и если бы не порок сердца да ссоры с отцом из-за всякой ерунды, она бы не расстроила нервы... Я с детских лет был довольно правдивым и честным. За первые семь лет только два раза подрался. Один раз мне исцарапали лицо, это ерунда, я тоже не остался в долгу, хотя ревел от злости на себя. Но второй случай... Лица того мальчишки не помню, но помню горку, крик, кровь на лбу... Помню, как он дразнил меня и валял, доведя до критерия злобы. Помню бегущую фигурку в свитере и штанах... Он остановился около горки, и в этот миг на глаза мне попалась гармошка, вернее, ее обломок, и я швырнул им в него. Меня ругала воспитательница, била по губам за то, что я назвал ее дурой. Била она меня и раньше. После этого случая я презирал ее.
Пошел в школу... Прошло два года, и началась полоса неудач. Я попался на воровстве, да-да. Случилось это так. Я пошел за молоком, взяв бидон и сумку. Разливного молока не было, я взял бутылочное и вылил в бидон, а бутылки положил в сумку. Подошел к кассе. Кассир-контролер спросила, что у меня в бидоне. Я ответил, что молоко, она меня отпустила, но спохватившись, остановила. Посмотрела в сумку и увидела бутылки. Не знаю почему, я сказал, что купил в другом магазине... Возможно, потому, что мечтал объесться мороженым, а возможно, потому, что она сказала, что я вор, я пытался защититься...
С этого дня отношения в семье изменились. Меня стали бить. Били жестоко, но я все равно делал все наперекор, воровал деньги из шкафа, пряники, пирожные в магазинах. Перешел в другую школу. Здесь вот и началось. Все беды — игра на деньги...
Я дружил с одной девчонкой, но дружбу она выжгла в сердце моем раскаленным кинжалом. Началось это так: мы играли на улице, и она ударила меня резиновыми прыгалками, когда я сказал, что она не поборет меня. Я хотел ударить ее, но что-то меня остановило, не смог... Обозвала меня дураком и ушла. Дома отец сказал, что я сам виноват. Мост, соединявший меня с ним, раскололся. Я потерял Веру в него... Позже, играя с той же девчонкой, я случайно ее ударил. Прибежала ее мать, крича, что у нее синяк, чуть не до крови. Меня
21
жестоко избили. А на другой день она заявила, что ей ни капли не было больно... В тот день термоядерным взрывом уничтожены мосты между мной и моими родителями. Между нами теперь каменная пропасть, голые скалы!!!
Дела в школе обстояли еще хуже. Не знаю, за что меня били. Из меня сделали козла отпущения, это продолжалось 6 лет... Хотел уехать на север сплавлять лес. Трудно, знаю!.. В комиссии по делам несовершеннолетних мне сказали, что все устроится. А через два дня пришли к нам домой из горисполкома и спросили, почему у непьющих родителей такой сын, не глупой ли я...
После нового года со мной случилось то, что должно было случиться. Из меня снова хотят сделать козла отпущения, но я уже никого и ничего не боюсь. Теперь если я стану драться, то я убью того, с кем буду драться. Он будет бить меня не один, но что-то говорит мне, что я его убью, мой организм и подсознание знают об этом. Не хожу в школу 10 дней. Не боюсь убийства, нет! Я боюсь другого: испачкать руки об эту мразь. Нет, я не сумасшедший, я никогда не болел ни одним психическим заболеванием. Я сангвиник.
Сижу и думаю: печка прогорела. И тут же ответ: ну и черт с ней, жизнь горит... ВЫ ДОЛЖНЫ ПОНЯТЬ".
МАЛЫЙ И БОЛЬШОЙ МИР (Перевод с детского)
Помните ли?
Сперва эта кроватка была слишком просторной, потом как раз, потом тесной, потом ненужной.
Но расставаться жалко...
И комната, и коридор были громадными, полными чудес и угроз, а потом стали маленькими и скучными.
И двор, и улица, и эта вечная на ней лужа, когда-то бывшая океаном, и чертополох, и три кустика за пустырем, бывшие джунгли...
Помните ли времена, когда травы еще не было, но зато были травинки, много-много травин, огромных, как деревья, и не похожих одна на другую? И сколько по ним лазало и бродило удивительных существ — такие большие, такие всякие, куда они теперь делись?
22
Почему все уменьшается до невидимости?
Вот и наш город, бывший вселенной, стал крохотным уголком, точкой, вот и мы сами делаемся пылинками... Куда все исчезает?
Может быть, мы куда-то летим?
Отлетаем все дальше — от своего мира — от своего уголка — от себя...
...Тьмы, откуда явился, не помню.»
Я не был сперва убежден, что ваш мир — это мой мир: слишком много всего... Но потом убедился, поверил: этот мир — мой, для меня. Он большой, и в нем есть все, что нужно, и многое сверх того. В нем можно жить и смеяться — жить весело, жить прекрасно, жить вечно!
Если бы только не одна штука, называемая "нельзя"...
ЭТОТ МИР НАЗЫВАЛСЯ ДОМОМ. И в нем были вы — большие, близко-далекие, и я верил вам.
Никого не было между нами — мы были одно.
А потом что-то случилось. Появилось ЧУЖОЕ.
Как и когда — не помню; собака ли, с лаем бросившаяся, страшилище в телевизоре или тот большой, белый, схвативший огромными лапищами и полезший зачем-то в рот: "А ну-ка, покажи горлышко!»"
Вы пугали меня им, когда я делал "нельзя", и я стал его ждать, стал бояться. Когда вы уходили, Дом становился чужим: кто-то шевелился за шкафом, шипел в уборной...
Прибавилось спокойствия, когда выяснилось, что Дом, мир мой и ваш, может перемещаться, как бы переливаться в Чужое, оставаясь целым и невредимым,— когда, например, мы вместе гуляли или куда-нибудь ехали. С вами возможно все! Чужое уже не страшно, уже полусвое.
Как же долго я думал, что мой Дом — это мир единственный, главный и лучший — Большой Мир! А все Чужое — пускай себе, приложение, постольку поскольку... Как долго считал вас самыми главными и большими людьми на свете!
Но вы так упорно толкали меня в Чужое, отдавали ему — и Чужого становилось все больше, а вас все меньше.
Когда осваиваешься — ничего страшного, даже без вас. Есть и опасности, зато интересно. Здесь встречали
23
меня большие, как вы, и маленькие, как я, и разные прочие.
Говорили и делали так, как вы, и не так...
Школа моя — тоже Дом: строгий, шумный, сердитый, веселый, скучный, загадочный, всякий — да, целый мир, полусвой, получужой. Среди моих сверстников есть чужие, есть никакие и есть свои. Я с ними как-то пьянею и забываю о вас...
Почему мой Дом с каждым годом становится все теснее, все неудобнее, неуютнее?
Почему вы год от году скучнеете?
Да вот же в чем де™о наш Дом — это вовсе не Большой Мир, это маленький! Только один из множества и не самый лучший...
Вы вовсе не самые большие, не самые главные. Вы не можете победить то, что больше вас, вам не увидеть невидимого. Вы не можете оградить меня от Чужого ни в школе, ни во дворе, ни даже здесь, дома, вон его сколько лезет, чужого — из окон, из стен, из меня самого!.. А у вас все по-прежнему — все то же "нельзя" и "давай-давай"...
Не самые большие — уже перегнал вас, не самые сильные, не самые умные. Это все еще ничего, с этим можно... Но знали бы вы, как больно и страшно мне было в первый раз заподозрить, что вы и не самые лучшие. Конец мира, конец всему... Если мне только так кажется, думал я, то я изверг и недостоин жизни. Если не вы, давшие мне жизнь, лучше всех, то кто же? Если не верить вам, то кому же?..
Значит, полусвой и вы?.. Где же мой мир, мой настоящий Дом?
Где-то там, в Большом Мире?..
Но как без вас?
Я еще ничего не знаю и ничего не умею, а Большой Мир требователен и неприступен; все заняты и все занято — в Большой Мир надо еще пробиться, в Большом Мире страшно...
У меня есть друзья, но они будут со мной лишь до той поры, пока не найдут своего Дома, мы в этом не признаемся, но знаем: мы тоже полусвой.
„А вы стали совсем маленькими — невидимыми: потерялись.
Я ищу вас, родные, слышите?.. Ищу вас и себя...
Чертополох и три кустика за пустырем...
Испорченный телефон
О трудных родителях


Дураков среди них не больше, чем среди взрослых
— Ты маму любишь?
— Угу. («Раз в день люблю, пять раз не люблю».)
В сравнении с тем, как обычно многословны родители в рассказах о детях и о себе, дети — великие молчальники.
И не потому, что им нечего рассказать. Потому что некому.
Перед ликом врача младшие трепещут, средние смущаются, старшие замыкаются. Как докажешь, что ты не в сговоре?
Ответствуют, как приличествует, и могут считать, что искренне...
Узнать, как ребенок относится к взрослым, можно отчасти по его поведению, глазам и осанке, отчасти по играм, рисункам, тестам и прочим косвенным проявлениям, но только отчасти. Кое-какую информацию можно было бы почерпнуть, имей мы незримый доступ к детским компаниям; но даже если бы наша познавательная техника и шагнула столь далеко, мы, боюсь, оказались бы в научном смысле разочарованными.
В том, что касается отношений со взрослыми, с родителями особенно, дети не часто откровенничают и меж собой.
Нужно еще поверить в свое право не то чтобы говорить правду, но хотя бы думать о ней.
Из записей Д. С.
Мальчик, 5 лет.
— Моя бабушка добрая. ТОЛЬКО ОНА НЕ УМЕЕТ БЫТЬ ДОБРОЙ.
— Не умеет?
— Нет.
— А как же?
— Она кричит.
— Кричит?.. И добрые иногда кричат. И ты тоже, наверное, иногда, а?
— Когда я кричу, я очень злой. А бабушка все время кричит.
— А откуда ты знаешь, что она добрая?
— Мама говорит. (Страхи, капризы.)
26
Мальчик, 7 лет.
— Моя мама очень хорошая и очень скучная. А мой папа очень интересный и очень плохой.
— А что в нем... интересного?
— Он большой, сильный. Он умеет... (Перечисление.) Он знает... (Перечисление.)
— И ты, наверное, хочешь быть хорошим, как мама, и интересным, как папа?
— Нет. Я хочу быть невидимкой. Хочу быть никаким. (Ночное недержание, повышенная возбудимость.
Родители в разводе. Мать из «давящих», у отца периодические запои.)
Девочка, 11 лет.
— Папу я ОЧЕНЬ люблю. У меня другой папа был, но это неважно. Папа замечательный, я его очень...
— И маму, конечно.
— И маму... Только она не дает.
— Чего не дает?
— Она мешает... Мешает.
— ?..
— Ну, не дает себя любить. Вот как-то все время ТОЛКАЕТСЯ ГЛАЗАМИ. Как будто говорит, что я все равно ее не люблю.
(Глубокий внутренний конфликт на почве неосознанной ревности, депрессия, подозрение на начало шизофрении.
У матери повышенная тревожность, отсутствие непосредственности.)
Мальчик, 12 лет.
— Стук слышу — входит — все, не соображаю, и сразу вот здесь что-то сжимается, СЕРДЦЕ — тук, тук... Раздевается... Шаркает, сопит... Еще не знаю, в чем виноват, но в чем-то виноват, это уж точно... Да! Времени уже вон сколько, а за уроки еще не брался, в комнате кавардак, ведро не вынес, лампу разбил мячом, ковер залил чернилами... А откуда я знал, что мячик туда отскочит!.. А время... ну я просто не умею, не могу замечать, вот и все, оно как-то само перепрыгивает!.. СЕЙЧАС НАЧНЕТСЯ...
(Хорошо развит, спортивен, однако притом невроз с функциональными расстройствами внутренних органов.
27
Родители — сторонники строгости, последовательны и пунктуальны.)
Девочка, 13 лет.
— Они у меня чудесные, са-мые-самые... Я еще в восемь лет решила, что когда они умрут, я тоже умру, зачем мне тогда... Они ничего про меня не знают, я не умею рассказывать, а они... Они сразу говорят, хорошо или плохо, правильно или неправильно, красиво или нет, и всегда все знают, а я ничего... Они умные, добрые, я такой никогда не стану. А теперь я стала совсем страшной, теперь мне нужно умереть, потому что я больше не могу их любить...
(Кризисное состояние. Родители — педагоги.)
Подросток, 14 лет.
— Когда я дома, они говорят, что Я ИМ МЕШАЮ ЖИТЬ. А что я им делаю?.. Иногда музыку включаю... Ракету сделал один раз из расчески, немного повоня-ло... МЕШАЕШЬ ЖИТЬ! Ухожу, стараюсь не приходить подольше. Возвращаюсь: опять шляешься, ни фига не делаешь, нарочно заставляешь волноваться, с милицией искали!.. ОПЯТЬ МЕШАЕШЬ ЖИТЬ!.. И от кота — я котенка принес — тоже им ПЛОХО, не нравится, как пахнет... Ну я им и сказал один раз..
— Ну, что не надо было меня рожать. Что лучше бы надевали противогаз.
(Из так называемых неустойчивых. Несосредоточенность, нежелание учиться, побеги из дома, склонность ко лжи и мелкому воровству. Чрезвычайно подвижен, сообразителен. Родители — образцовые труженики, но не ладят между собой, раздражительны, дефицит юмора.)
Девушка, 18 лет.
— Вчера я им в первый раз сказала, что больше не могу есть яйца всмятку. Они уже двадцать лет подряд едят яйца всмятку, каждое утро, ни разу не пропускали...
(Долго зревшая ценностная несовместимость, завершившаяся внезапным уходом из дома.)
28
пятый угол
Позавчера был игровой день цикла «Трудные Родители».
Было нас 27 человек, в том числе пять бабушек, два дедушки и три семейства с детьми-подростками, в обязанности коих при участии в играх входило переставлять стулья и следить за порядком. В игровой актив входили также Дана Р. (Завсвободой, странная должность), Антуан Н. (Черный Критик), Кронид Хускивадзе (Завпамятью), Наташа Осипова и я — Переводческое Жюри. Д. С., как обычно, в начальство не выдвигался и играл в основном Ребенка, что при его мальчишеской (при желании) внешности выходит естественно.
Сначала, разминки ради, минут семь поиграли в любимый наш Детский Сад — все превратились в детей и делали что хотели, а настоящие дети пытались быть нашими воспитателями. Обошлось благопристойно: разбили лампочку, слегка помяли два стула, у вашего покорного слуги изъяли небольшой кусок бороды, в остальном без человеческих жертв.
Дальше — "психоаналитические этюды".
Психологема "Все мы немножко бабушки", серия "Жизнь врасплох".
За обеденным столом пятилетний Антон, он же Сын и Внук; Папа, он же Зять; Бабушка, она же Теща.
Антон плохо ест, играет вилкой; Бабушка сердится, требует чтобы Антон ел как следует; Папа слушает и ест. Вдруг Сын спрашивает:
— Папа, а почему бабушка такая скучная и ворчливая?
Бабушка, напряженно улыбаясь, смотрит на Папу и ждет. Что же он ответит?..
Этюд разыгрывался повторно: импровизируя, роль Папы поочередно и фал и семь человек (три женщины, четверо мужчин).
Варианты:
1. "На страже авторитета".
— Вынь вилку из носа и не болтай глупости. ("А завтра ты спросишь у Мамы, почему Папа такой чудак?")
Бабушка удовлетворена, Антон абстрагируется.
29
2. "Жизнь реальна, жизнь сурова".
— Вот станешь таким же — узнаешь. Антон неудовлетворен, Бабушка плачет.
3. "На войне как на войне".
— Спроси у Бабушки сам.
Бабушка швыряет в Папу тарелку, Антон смущен.
4. "Промежуточный ход".
— А посмотри, Антошснька, какая пти-ичка летит... ^Сладким тоном и одновременно беря за ухо.)
Бабушка сдержанно торжествует, Антон ловит кайф.
5. "И волки сыты и овцы целы".
— Это тебе кажется, Антоша, а почему кажется, я тебе потом объясню. (Подмигивая, с обаятельной улыбкой.)
Неудовлетворенность Бабушки, презрение Антона.
6. "Меры приняты",
— Это тебе кажется, Антоша, а почему кажется, я тебе сейчас объясню. (Подмигивая Бабушке и снимая ремень.)
Бабушка бросается на защиту внука.
7. "На тормозах".
— (Мягко, вкрадчиво-отрешенно.) Видишь ли, сынок, исходя из принципа относительности, а также имея в виду проблему психофизического параллелизма, все бабушки немножко ворчат и немножко скучные, а также все мы немножко бабушки, немножко скучные и немножко ворчим. Вот я сейчас на тебя и поворчу немножко за то, что ты задал мне такой скучный вопросик. Когда мне было пять лет и у меня была бабушка, я никогда не задавал своему пане таких ворчливых вопросиков, потому что у папы был большой-пребольшой ремешок, очень скучный...
Бабушка и Антон впадают в гипнотическое состояние.
Еще варианты — Папа грустно смеется; Папа весело молчит; Папа смотрит страшными глазами и поет "В траве сидел кузнечик..."; Папа включает радио, а тут как раз передача "Взрослым о детях", и т. д.
Последовал разбор, комментарии. По поводу каждой из сценок, как выяснилось, можно написать целый трактат. О том, как Папа относится к Сыну, к Бабушке, к самому себе; какие у него ценности, идеалы, взгляды на воспитание, как воспитывали его самого; насколько он культурен, интеллигентен, находчив; насколько
30
способен чувствовать и понимать окружающих; здоров ли психически; может ли уравновешивать интересы свои и чужие...
8. Вариант "Доктор".
— Понимаешь, Антоша (слегка заговорщически), понимаешь, человек становится скучным оттого, что с ним не играют. От этого и ворчливый делается, оттого, что скучно и не играют с ним. Ты согласен?.. Ты ведь тоже скучный и ворчливый, когда я с тобой не играю, так? ("Угу...") Ну вот, а если будешь с Бабушкой играть побольше, и притом иногда слушаться, увидишь, станет веселой-веселой, правда, Анна Петровна?.. (Бабушка растерянно кивает.) А вилку (еще более заговорщически) я бы на твоем месте из носа вынул. И навсегда, понимаешь?.. На всю жизнь.
"Как не поладили Пряник и Апельсин".
Антона сыграл Д. С, Бабушку Дана Р. (При переигровке поменялись ролями.)
За обеденным столом все те же Антон и Бабушка.
Антон задумчиво грызет пряник.
Бабушка (ласково, заботливо). Антоша, оставь пряник, он черствый. На, съешь лучше апельсин. Смотри, какой красивый! Я тебе очищу...
Антон (вяло). Не хочу апельсин.
Бабушка (убежденно). Антон, апельсины надо есть! В них витамин цэ.
Антон (убежденно). Не хочу витамин цэ.
Бабушка. Но почему же, Антон? Ведь это полезно.
Антон (проникновенно). А я не хочу полезно
Бабушка (категорически). Надо слушаться!
Антон (с печальной усмешкой). А я не буду.
Бабушка (возмущенно обращаясь в пространство). Вот и говори с ним. Избаловали детей. Антон, как тебе не стыдно?!
Антон (примирительно). Иди ты знаешь куда.
Из комментария Доктора.
Довольно простой пример ситуации "Два Слепца". Ни Бабушка, ни Антон не догадываются о существовании мира Другого. Бабушка исходила по меньшей мере из пяти неосознанных предпосылок:
31
Антон так же, как и она, Бабушка, придает большое значение вопросам питания;
...знает, что такое витамин цэ;
...так же, как и она, Бабушка, понимает слово "полезно";
...способен отказываться от своих желаний и принимать не свои желания за свои;
..доступен влиянию авторитетов — медицинских и прочих.
Понимала ли Бабушка, что перед нею ребенок? Да, заботилась о питании и здоровье, воспитывала, внушала, что надо слушаться. Но обращалась ли к ребенку, который перед нею сидел, к Антону, каков он есть? Нет, конечно. Она обращалась к исполнителю роли ребенка соответственно ее, Бабушкиным, ожиданиям; обращалась к некоему образу Антона, пребывавшему в ее, Бабушкином, воображении. И если бы можно было этот образ увидеть, то оказалось бы, что он очень похож на Бабушку.
Вы сидите, никому не мешаете. Вдруг подходит иностранец-непони манец, притворившийся Бабушкой, и требовательно лопочет что-то на своем языке в уверенности, что вы его понимаете. Вы отвечаете ему на своем: не понимаю, что означает нихт ферштейн, но иностранец продолжает лопотать, да еще сердится. Тут вы догадываетесь, что иностранец-то глух, и пытаетесь объясниться с ним хотя бы жестами; но он продолжает лопотать и сердиться. И вы вьигуждены прекратить общение...
Видел ли Антон Бабушку любящую, заботливую? Нет, не видел. А Бабушку беспомощную, Бабушку наивную, Бабушку-ребенка, которой не грех было бы и уступить? Нет, конечно, тоже не видел. Видел ли в Бабушке себя — каким она его видела? Нет, не видел, но чувствовал, что образ Разумного Послушного Мальчика ему предлагают, навязывают,—- и защищался, как мог...
Переигровочный вариант: "Как Апельсин перехитрил Пряника".
Бабушка. Антон, послушай-ка, помоги досказать сказку. Однажды Апельсин (достает апельсин) пришел в гости к Прянику и вдруг видит, что Пряник уходит в
32
Рот. "Эй, Пряник,— закричал Апельсин.— Постой, куда же ты? Погоди минуточку! Давай поговорим".
Антон-Пряник. Давай.
Бабушка-Апельсин. Слушай, Пряник, я ведь твой старый друг. Мне скучно без тебя. Если ты уйдешь в эту пещеру, я останусь один. Так с друзьями не поступают.
Антои-ПрянинЯне знал, что ты придешь. Я могу и не уходить. Только вот меня немножко откусили уже.
Бабушка-Апельсин. Это неважно. Давай пойдем вместе. Чур я первый!
Антон-Пряник. Хитрый какой. Я первый начал...
Бабушка-Апельсин. Ая первый сказал, а кто первый сказал, тот и пенку слизал.
Антон-Пряник. Давай по очереди.
Бабушка-Апельсин. Ты уже откушен? Значит, теперь очередь моя.
Вернувшись в себя, затеяли Испорченный Телефон. Читателю эта давняя детская забава, наверное, хорошо известна. Вы что-то шепчете на ухо своему соседу, тот следующему, и так далее, пока ваше сообщение в преобразованном виде не возвращается к вам обратно. Я, к примеру, послав Антуану: "Много дел, молодежь!" — получил от Наташи: "Долго же ты сидел, мародер".
Разница между игрой и жизнью, как потом объяснял Д. С, в том, что в жизни мы обычно не подозреваем, в какую игру играем. Искажающие инстанции скрыты в играющих. Несколькими приемами — описывать их не буду — убедились, что, чем более значимы отношения, тем искажений больше; это, впрочем, подтверждается на каждом шагу.
Далее уже не в первый раз играли в игру, в разных вариантах называемую то "Переводчики", то "Ныряльщики", то "Чтецы", то "Удильщики" и т. п. Игра, развивающая навык вживания. Технические подробности опускаю; суть в том, чтобы совместными усилиями прочитать (выудить, перевести) контекст, или подсознательное содержание сообщения.
Одна из сцен.
— Мам, я пойду гулять. (Перевод: "Мне скучно, мой
2 Леви, кн. 2 33
мозг в застое, мои нервы и мускулы ищут работы, мой дух томится..." Перевод слышимого матерью: «НЕ ХОЧУ НИЧЕГО ДЕЛАТЬ, Я БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ ЛЕНТЯЙ, МНЕ ЛИШЬ БЫ ПОРАЗВЛЕКАТЬСЯ»...)
— Уроки сделал? (Перевод: "Хорошо тебе, мальчик. А мне еще стирать твои штаны". Перевод слышимого ребенком: "НЕ ЗАБЫВАЙ, ЧТО ТЫ НЕ СВОБОДЕН".)
— Угу. ("Помню, помню, разве ты дашь забыть".— "СМОТРЕЛ В КНИГУ, А ВИДЕЛ ФИГУ".)
— Вернешься, проверим. Чтоб через час был дома.&heip;