Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Карлос Кастанеда (За 90 минут)

Книга посвящена краткому описанию философии, теорий и практик Карлоса Кастанеды (1925—1998) видного ученого-антрополога, знаменитого автора двенадцати мистических бестселлеров, породивших отдельное направление в идеалистической философии, снискавшее огромное количество последователей, и, возможно, одного из величайших мистификаторов современности.

УДК 133 ББК 86.391
Подписано в печать с готовых диапозитивов 27.04.04.
Формат 84х108У2- Бумага типографская.
Печать высокая с ФПФ. Усл. печ. л. 5,04.
Тираж 5000 экз. Заказ 1204.
ISBN 985-13-2055-2
© Харвест, 2004

ОГЛАВЛЕНИЕ

Кто вы, Карлос Кастанеда? 2
Наследие Кастанеды 4
Теории 7
На пути воина 7
Тональ и Нагваль 7
Видение белого орла 9
Эманации орла 10
Увидеть человека 12
Смещение «точки сборки» 16
«Строительство» сознания 16
Сталкинг 17
Настройка 18
Работа во сне 19
Описание мира 20
Внутренний диалог 20
Кольца силы 21
Не-делание 21
Тенсёгрити 22
Что есть смерть 22
Практики 25
Практика сталкинга 25
Методики отключения внутреннего диалога 26
Принципы сталкинга 27
Правила сталкера 27
Настроения сталкера 27
Атрибуты искусства сталкера 27
Методы сталкера 28
Как выйти в третье внимание? 28
Расслабление 29
Как обмануть смерть 30
Приложение 31
Глоссарий 35

КТО ВЫ, КАРЛОС КАСТАНЕДА?

Карлос Кастанеда по праву считается одной из самых загадочных личностей XX века. Достоверных сведений о его жизни крайне мало — в основном слухи и домыслы. Точно известно только то, что он написал и опубликовал двенадцать книг-бестселлеров, а также основал компанию «Ceargreen», которая и по сей день владеет правами на творческое наследие Кастанеды.
Все дело в том, что и сам Кастанеда немало способствовал созданию ореола такой загадочности вокруг своей персоны, он очень редко давал интервью и категорически отказывался фотографироваться (тем не менее, по чистой случайности, несколько его фотографий все же появилось в печати). Также Кастанеда настаивал на том, что он никогда не был женат, хотя Маргарет Реньян, издавшая книгу воспоминаний о Кастанеде, утверждает, что этот человек был ее мужем. Другими словами, воссоздание подлинной биографии Карлоса Кастанеды до сих пор остается задачей, решить которую не удается его биографам.
Даже сам факт смерти Кастанеды (согласно официальным сообщениям, писатель умер у себя дома 27 апреля 1998 года от рака печени) оказался воспринятым в обществе неоднозначно. Многие из его последователей полагают, что он не умер, а лишь, преобразовав соответствующим образом свое тело, перешел в тот иной мир, о котором столько писал в своих работах. Кстати, и до указанной даты Кастанеду несколько раз «хоронили» — то он, согласно слухам, совершал самоубийство, то, опять же по слухам, погиб при аварии мексиканского автобуса. Но здесь действует общее правило: чем больше слухов ходит о человеке в обществе, тем большим успехом он у него, этого общества, пользуется.
Слово «кастанеда» переводится как «каштановая роща»; и писатель и в самом деле чем-то напоминал каштан: коренастый и крепкий, ростом 165 см и весом около 70 кг, с темными волосами и черными глазами. В одежде предпочитал строгость и консерватизм, старался ничем не выделяться из общей массы. Кастанеда утверждал, что он не пьет, не курит, не употребляет марихуану и даже к кофе не притрагивается. Пользовался наркотиками лишь тогда, когда проходил обучение у дона Хуана, и то — по настоянию последнего. В общем, крупными и грубоватыми мазками рисуется портрет скромного и добропорядочного обывателя. Но стоит вглядеться в этот портрет, углубиться в его детали, возникают сложности.
Сам писатель утверждал, что Кастанеда — это не подлинная его фамилия, что он родился в бразильском городе Сан-Паулу в канун Рождества 1935 года в «одной известной» семье, которую он так и не пожелал назвать. На момент рождения Карлоса его отцу, который в дальнейшем стал профессором филологических наук, было чуть больше семнадцати лет, матери — пятнадцать. По причине незрелости родителей ребенка отправили к дедушке с бабушкой в одну из бразильских провинций на животноводческую ферму. Когда Карлосу исполнилось шесть лет, родители наконец-таки вспомнили о мальчике и забрали его к себе. При этом, очевидно испытывая чувство вины по отношению к своему единственному ребенку, они принялись всячески баловать Карлоса. «Это был дьявольски трудный год. Ведь я фактически жил с двумя детьми». Мать Кастанеды умерла через год от воспаления легких. Сам Кастанеда полагал, что причина смерти крылась в слабоволии и малой подвижности, одной из самых распространенных культурных болезней западной цивилизации. О своей матери Кастанеда писал так: «Она всегда была в мрачном и подавленном настроении, но необыкновенно красива. Я отчаянно хотел ей помочь, предложить какую-нибудь иную жизнь, но разве она послушала бы меня, шестилетнего ребенка?»
После смерти матери Карлос остался с отцом, о котором он мало рассказывал, а в своих произведениях вспоминал со смешанным чувством любви, жалости и даже презрения. Безволию своего родителя он противопоставлял «безупречность» своего «духовного наставника», дона Хуана. Кастанеда упоминал о том, что его отец мечтал стать писателем. «В этом я похож на своего отца, — добавлял Кастанеда. — До встречи с доном Хуаном я целые годы просидел, затачивая карандаши и мучаясь головной болью, стоило мне захотеть что-то написать. Дон Хуан объяснил мне, как это глупо. Если хочешь что-то сделать, делай это безупречно. Весь смысл в этом».
До пятнадцати лет, по словам Кастанеды, он обучался в хорошей школе «Николас Авеланеда» в Буэнос-Айресе, где изучал испанский язык, при этом хорошо уже владея португальским и итальянским. Испанский пригодился ему позже для бесед с доном Хуаном. В 1951 году, когда Карлос стал совершенно невыносимым в общении со своими родственниками, семья отправила его в Лос-Анджелес, где в 1953 году он поступил в голливудский колледж, затем переехал в Милан и учился живописи в Миланской Академии изящных искусств, но, так и не почувствовав тяги к художеству, вернулся в Лос-Анджелес и поступил на факультет социальной психологии Калифорнийского университета, позже перевелся на факультет антропологии. Об этом периоде своей жизни Кастанеда рассказывает так: «Тогда я по-настоящему понял, что жизнь не удалась. И сказал себе: если уж делать что-то, так совершенно новое». Именно тогда, в 1959 году, Карлос меняет имя и берет себе псевдоним Кастанеда.
Такова версия самого Кастанеды. Но в результате тщательного журналистского расследования, проведенного журналом «Тайм», было установлено следующее. Действительно, с 1955 по 1959 год Карлос Кастанеда (именно так) являлся слушателем факультета социальной психологии в университете Лос-Анджелеса. Также, изучив документы иммиграционной службы, журналисты обнаружили, что в 1951 году Карлос Цезарь Аран Кастанеда в самом деле переехал в Сан-Франциско, в США.
В те годы Карлос Кастанеда имел рост 165 см и весил 58 кг. Эмигрировал он из Латинской Америки, а точнее из Перу. Родился на Рождество 1925 года в древнем городке инков Кахамарка. Его отец был ювелиром и часовых дел мастером, мать, Сузанна Кастанеда Навоа, умерла, когда Карлосу было уже 24 года, а не 6 лет, как рассказывал он сам. На протяжение трех лет Кастанеда обучался в местной школе. Затем все семейство перебралось в Лиму, столицу Перу, где Карлос поступил в национальный колледж и стал изучать живопись и скульптуру в школе изящных искусств. Последующий этап жизни Карлоса Кастанеды после переезда в США и обучения в университете штата Калифорния тщательно изучен. Но кардинальным образом жизнь молодого ученого изменилась после его встречи с доном Хуаном.
Сам Кастанеда так описывал свое знакомство с магом: «Будучи молодым антропологом, я поехал на юго-запад собирать на месте, в полевых условиях, информацию об использовании местными индейцами лекарственных растений. Я собирался написать статью, получить ученую степень, стать профессионалом в своем деле. И меньше всего я тогда ожидал повстречать такого человека, как дон Хуан. Мы с другом, тоже антропологом, выполнявшим роль моего проводника в той поездке, стояли на автобусной остановке и разговаривали о чем-то. Вдруг мой коллега наклонился ко мне и указал на старого индейца. «Тсс! — сказал он. — Смотри, но только, чтобы он не заметил». И он рассказал, что этот индеец — непревзойденный знаток в использовании пейота и лекарственных растений. Это было все, что нужно было услышать. Я состроил самую важную рожу из всех, на которые тогда был способен, подкрался к тому индейцу, которого, кстати, звали доном Хуаном, и ошарашил его сообщением, что я — крупнейший в своем роде авторитет по части пейота. Я сказал, что ему стоит отобедать и поговорить со мной. На самом деле я ничего не знал про пейот, кроме названия. Дон Хуан молча выслушивал мой треп, да только один раз случайно взглянул на меня, и у меня тотчас отнялся язык. Все мои амбиции растаяли, как воск, в жарком воздухе того дня. Дон Хуан сообщил мне, что подошел его автобус, и попрощался, слегка помахав мне рукой. А я так и остался там стоять, как набитый дурак...
Но это было началом всего остального. Я разузнал, что дон Хуан был известен среди людей как брухо — нечто среднее между врачевателем и колдуном. Однажды я снова увидел его. Мы сошлись характерами и вскоре стали хорошими друзьями. Но прошел целый год, прежде чем он доверился мне. Мы уже хорошо изучили друг друга, когда он внезапно открыл мне, что является носителем определенного знания, переданного ему в свое время неназванным бенефактором. Дон Хуан сказал, что выбрал меня в качестве своего ученика, но мне предстоит подготовка к долгому и трудному пути. Я и представить себе не мог, насколько долгому и трудному... и насколько изумительно чудесному.
Он убеждал меня, что мир намного больше и удивительнее, чем мы все привыкли считать, что наши обычные представления о действительности созданы в соответствии с неким социальным соглашением, которое само по себе — хитрейший из трюков. Мы обучаемся видеть и понимать этот мир через призму социальных норм. Мы сами надеваем на наши глаза шоры, воздвигая условные границы «реального мира», и тут же начисто забываем обо всем, что осталось за ними. А остается немало. Практически — все. Дон Хуан разбивал эти границы для меня, показывая, что каждый из нас способен шагнуть в другие миры, не менее сложные, стабильные и самодостаточные. Колдовство включает в себя технику перепрограммирования наших возможностей, с тем чтобы мы могли воспринимать другие миры, такие же реальные, уникальные, абсолютные и всеохватывающие, как и наш, так называемый материальный мир...
Многие говорят, что дон Хуан — плод моего воображения. Но это нелепо. Для изобретения такой фигуры мой воспитанный на западноевропейской традиции интеллект попросту непригоден. Я ничего не сочинил. Я всего лишь рассказчик. С самого начала я пытался убедить дона Хуана разрешить мне использовать для записи магнитофон, но он сказал, что, полагаясь на что-то механическое, мы ослабляем свой потенциал. «Это лишает тебя магической силы», — сказал он. — «Лучше учиться всем телом, тогда ты будешь помнить всем телом». Я совершенно не понимал тогда, что он имел в виду. Постепенно я скопил множество записей его наставлений, а он то и дело потешался над моими стараниями. Он находил это очень забавным... А что до моих книг, так я сновижу их. Я собираю себя и свои записи, перечитываю их, попутно переводя на английский. Вечером я сплю и вижу, что я хочу написать. Затем я встаю и записываю в тихие ночные часы все то, во что превратились мои дневные мысли во время сна. К этому времени они полностью приведены в порядок». У дона Хуана Кастанеда научился избегать общепринятого ритма жизни, будничной повседневности. Даже во время своего пребывания в Лос-Анджелесе Кастанеда ел и спал, когда придется, то и дело покидая город и уезжая в пустыню. Тем не менее, работе над рукописями он посвящал по 18 часов ежедневно.
От дона Хуана Кастанеда узнал о жизни толтеков (то есть тех, кто посвящен в тайну созерцания и сновидения. Как заверяют сами маги, учение толтеков существует уже более З00 лет). А поскольку настоящий толтек не имеет права расходовать свою энергию по мелочам, Кастанеда был вынужден отказаться и от общения со своими друзьями, и от встреч со своей любимой девушкой. Однажды дон Хуан сказал Карлосу, что тот должен забыть всех, кого знает. По возвращении в Лос-Анджелес Кастанеда снял квартиру за квартал от дома, где его с нетерпением уже ждали друзья, и попросил одного из них принести ему кое-какие вещи, а все остальное — книги, пластинки и прочий скарб — забрать себе. Друзья посчитали, что Карлос сошел с ума и что рано или поздно безумие отступит и он вернется. Этого не произошло.
Еще более резко Кастанеда порвал отношения со своей возлюбленной. Он пригласил ее в ресторан. За обедом она разозлилась и принялась бранить его, не жалея оскорбительных слов. Кастанеда встал и, заявив, что ему надо взять кое-что из машины, ушел и не вернулся. Правда, прежде чем уйти, он поинтересовался у девушки, есть ли у нее чем расплатиться за обед и есть ли у нее деньги на такси, чтобы вернуться домой. Он оставил ее навсегда. Кастанеда говорил, что у толтеков секс считается пустой тратой энергии, которую следует направлять на другие цели. Следовательно, любовь следует исключить из жизни настоящего воина.
Таким образом, Кастанеда исчез из поля зрения всех своих знакомых и друзей. Где он находился, с тех пор знали только двое — его агент и приятель, забиравший письма, приходившие на имя Карлоса. И даже когда 27 апреля Кастанеда скончался, сообщения об этом появились в газетах только лишь 18 июня.
Как-то журналисты задали Кастанеде вопрос:
— Что ждет Карлоса Кастанеду впереди?
— Обязательно сообщу вам об этом, — ответил тот. — В другой раз.
— А будет ли этот другой раз?
— Другой раз будет всегда.

НАСЛЕДИЕ КАСТАНЕДЫ

Книги Кастанеды появились в России в начале 70-х годов.
Самиздатовские анонимные переводы перепечатывались на машинке около двух десятков лет, пока наконец в конце 80-х годов не появились официальные издания (поначалу в тех же переводах). О тех читателях, кто довольствовался первыми двумя повествованиями* и решил, что ему все ясно, речи нет. Третья книга — «Путешествие в Икстлан» («Journey to Ixtan», 1972) — оказалась для читателей настоящим наркотиком. Для того, кто проникся ее тайнами, началось мучительное ожидание. И когда «стало можно» многие российские издательства не только выпустили уже известные к тому времени книги Кастанеды**, но и очень быстро переводили все самое свеженькое***, совсем немного отставая от Америки. Сколько читателей и последователей сегодня у Кастанеды в России — сказать трудно. Но известно, что книги его не залеживаются на прилавках, да и на книжных полках тоже, и, как в прежние времена, передаются из рук в руки, зачитываются до дыр.
* «Учения дона Хуана» («The Teachings of Don Juan», 1968), «Отделенная реальность» («A Separate Reaity», 1971).
** «Сказки о силе» («Taes of Power», 1974), «Второе кольцо силы» («The Second Ring of Power», 1977), «Дар орла» («The Eages Gift», 1981), «Огонь изнутри» («The Fire from Within», 1984).
*** «Сила безмолвия» («The Power of Sience», 1988), «Искусство сновидения» («The Art of Dreaming», 1993), «Активная сторона бесконечности» («Active Side of Infinity», 1998), «Колесо времени» («The Whee of Time», 1998), «Магические пассы» («Magica Passos, 1998).

Какова же конечная цель «пути знания», которым следует Кастанеда — следует за индейскими магами? По первому впечатлению — та же, что и у большинства оккультных и религиозных учений: достижение той или иной формы личного бессмертия. А с обывательской точки зрения все это выглядит как замысловатый способ покончить счеты с жизнью. Вершина, к которой стремятся дон Хуан и его соратники-маги, — одновременный уход из этого мира всей честной компанией в другой, неизвестный нам мир. Однако это не пресловутое «спасение души», покидающей бренное тело и стремящейся, по вере ее, к желанному раю. Индейские маги уходят «без останков», превращаясь вместе с телом в некую энергетическую субстанцию и сохранив осознание, но не по причине случившейся (вольно или невольно) смерти, а вполне сознательно выбирая время и место. Получить возможность такой трансформации, а главное, попытаться в этой жизни познать тот запредельный мир, куда отправишься, завершив земные дела, — смысл многолетней работы мага, полной неведомых, но вполне ощутимых смертельных опасностей. Правда, с точки зрения самих магов, личное бессмертие — полная ерунда. Превращение ученика в мага — это процесс стирания личности.
Но, кроме того, маг способен в мгновение ока перенестись в любую точку земного шара и — того больше — быть одновременно в разных местах, он может превратиться в какую-нибудь зверюшку и воспринимать мир, как она. А еще они удивительно терпеливы, уравновешенны, жизнерадостны, одним словом — безупречны. И все эти невероятные возможности достигаются при исполнении безобидного, на первый взгляд, условия — полного изменения отношения к миру и к себе в этом мире.
Мы знаем мир не таким, каков он есть на самом деле. Человечеству это известно с незапамятных времен, и наука что-то заметила, но доказать так и не смогла. Мы готовы допустить, что у собаки лучше, чем у нас, нюх, а у кошки — слух. Мы смирились с тем, что экстрасенсы видят «ауру», а ясновидящие — будущее и потерянный кошелек. Все это как бы продолжение наших достоинств. Ну не могу я прыгать, как кенгуру, но просто прыгать-то... Однако очень трудно представить себе, что кошка, собака и кенгуру живут вообще в другом — каждый в своем — мире, да и каждый из нас выстраивает свой собственный мир, только похожий на другие человеческие миры.
Маленькие дети видят и чувствуют значительно больше, чем взрослые. Родители учат ребенка интерпретировать увиденное определенным образом, дают вещам имена, тем самым ограничивая его восприятие довольно жесткими рамками. Теперь уже то, что не вписывается в эти рамки, автоматически относится к разряду «не верь глазам своим» и к сознанию и близко не подпускается. Так складывается «описание мира», заставляющее нас быть такими, какие мы есть.
Как часто разные люди произносят одни и те же слова, вкладывая в них свой смысл, и, естественно, не могут договориться, подозревая друг друга во всех грехах, А все очень просто: у каждого — свое описание мира, свое представление о том, как должно быть, какое место он занимает в этом мире.
Остановитесь на секунду и подумайте: что вы делаете даже тогда, когда ничего не делаете? Скорей всего, беседуете с самим собой. Мысли перепрыгивают с одной темы на другую, прокручивая несостоявшуюся отповедь несправедливому шефу, оправдание перед женой, мораль нашкодившему сыну и воспоминание о вчерашнем матче... Казалось бы, что может быть естественнее и привычнее этого внутреннего диалога, где ты всегда прав, обижен несправедливо и уверен в своем таланте, которого не видят только идиоты...
Однако все известные способы медитации, к какой бы школе они ни относились, направлены как раз на выключение внутреннего диалога, избавление от случайных мыслей. Чего ради? А для того, чтобы услышать голос безмолвия, несущий знание. Знание, невыразимое в словах, знание, которому можно только следовать... Но мы его не слышим, потому что непрерывно говорим, говорим сами с собой, оправдываясь, обличая, пережевывая старые и грядущие неудачи...
Мы ждем интереса или хотя бы внимания к своей персоне. Наши комплексы неполноценности сродни мании величия. Пусть лучше все осуждают, пусть ненавидят, только бы замечали.
Чувство собственного достоинства — основа нашей жизни в социуме. Получи оно заметную пробоину — и жизнь пойдет под откос!
А странные существа, называющие себя магами, насмешливо называют это все «чувством собственной важности» и утверждают, что на поддержание его уходит большая часть энергии человека. Ни на что другое ее просто не остается, а посему от этого чувства следует избавляться. Увы, для человека европейского склада это невероятно сложно. У многих последователей Кастанеды оно не только не уменьшается, а наоборот — странным образом усиливается, уже на околомагической почве!
Карлос Кастанеда вовсе не собирался ломать свою жизнь каким бы то ни было образом. Она, может быть; сложилась не слишком удачно, но все-таки была, как у людей. И проблемы свои решать он предполагал тоже по-человечески. Если учесть, что с магом, доном Хуаном, он встретился не юношей, прямо скажем, а в 35 лет, можно представить, как глубоко в его сознании укоренились социальные нормы, каким жестким было его «описание мира». Много лет понадобилось магу, чтобы заставить Карлоса взглянуть на мир другими глазами. Сначала с помощью «растений силы»: их применение Карлос на собственном опыте и по своей воле (однако под контролем и с соответствующими комментариями учителя!) два года изучал, после чего покинул дона Хуана с твердой уверенностью, что не вернется к нему ни за что! Но необычная реальность, с которой он столкнулся, принимая галлюциногены, не отпускала его. С трудом удерживая съезжающую «крышу», он вынужден был разыскать дона Хуана и продолжить непонятное образование.
Карлос рассказывает, что его обучение шло двумя путями: в нормальном состоянии, когда любую информацию он мог записать, «переварить» и запомнить, и в особом состоянии сознания (абсолютно не имеющем отношения к наркотикам!), в котором ему преподносились наиболее важные сведения. Какие? — он вспомнить потом так вот запросто не мог. Он встречался с другими магами — сподвижниками дона Хуана и их учениками, с ним происходило нечто совершенно невероятное — и он возвращался в свой Лос-Анджелес, потеряв где-то несколько суток, слегка, правда, удивляясь, но даже не пытаясь восстановить ход событий! Только спустя добрых два десятка лет (!) в его памяти начали восстанавливаться «пропавшие» страницы жизни. К тому времени дон Хуан и его группа уже покинули этот мир, но как это происходило, Карлосу удалось вспомнить далеко не сразу.
Лежа не диване, так легко вместе с Кастанедой следовать за доном Хуаном, путешествовать по горам среди кактусов, свободно перемещаться из Лос-Анджелеса в Сонорскую пустыню, а оттуда запросто — в Оахаку (то есть из северной Мексики в южную)... Не обязательно магическими способами (хотя и это, конечно, тоже), а нормально, на автомобиле. Но стоит взглянуть на карту, и многие вещи перестают казаться такими уж простыми.
Из книги в книгу Кастанеда задает дону Хуану одни и те же вопросы... Правда, получает на них разные ответы.
Наверное, не стоит так уж слепо доверять Кастанеде: он и сам говорит, что книги эти написаны не писателем, но магом. Вспомним: в своей официальной биографии Кастанеда не только убавил себе десяток годков, но и мать свою «похоронил» на двадцать лет раньше, чем на самом деле, представившись прямо-таки сиротой. (У магов это называется стиранием личной истории.)
Кастанеда произвел фурор тем, что сделал всеобщим достоянием практически неизвестные западной науке представления индейцев об устройстве мира и человека. И они, эти представления, оказались отнюдь не примитивными. Пока белые люди изучали по «диким» индейским племенам «историю развития цивилизации», те из поколения в поколение передавали тайное знание, Если же очистить учение дона Хуана от естественных многовековых наслоений в виде сугубо индейских легенд и мифов, если не поддаваться на обаяние своеобразной терминологии, можно обнаружить, например, его явное родство с давно знакомыми европейцам даосизмом и дзен-буддизмом (если, конечно, очистить и их тоже), которые только по неведению можно посчитать примитивными.
Как же относиться к Кастанеде? Считать его очередным великим учителем или великим же (вроде Елены Блаватской) фальсификатором?
Те, кто прочтет его книги, поймут, что сомневаться в их магии нет оснований. Да и на практике проверив кое-какие пожелания дона Хуана, можно признать их действенность и полезность. Вот только до абсурда все доводить не стоит: мы не в Мексике, да и все тонкости учесть (без истинного мага-наставника) практически невозможно. К тому же сам дон Хуан говорил, что добровольцев в маги не берут...
Карлос Кастанеда и его книги — только ступенька длинной-предлинной лестницы познания для нас, диких цивилизованных людей.
ТЕОРИИ

НА ПУТИ ВОИНА

Мы — восприниматели. Это первая предпосылка пути воина, согласно той форме, в которой дон Хуан Матус обучал своих учеников. Это может показаться тавтологическим заявлением, подтверждением очевидного: все равно, что сказать, что лысый человек — это тот, у кого нет волос на голове, но все-таки это заявление не является тавтологией. В мире магов это утверждение имеет отношение к тому факту, что мы — это организмы, которые в основном ориентированы на восприятие. Мы — восприниматели, и, по мнению магов, это единственный источник, благодаря которому мы можем укрепить свою устойчивость и суметь сориентироваться в мире.
Дон Хуан Матус говорил своим ученикам, что люди, как организмы, осуществляют очень важный маневр, который, к несчастью, создает неверный способ восприятия, люди берут поток чистой энергии и превращают его в данные органов чувств, которые они интерпретируют в соответствии со строгой системой, маги называют эту систему интерпретации человеческой формой. Этот магический акт интерпретирования чистой энергии дает ход ложному способу восприятия: странной уверенности в том, что наша система интерпретации — это все, что существует. Дон Хуан объяснял, что дерево, известное нам как дерево, это скорее интерпретация, а не восприятие. Он говорил, что все, что нам нужно для того, чтобы воспринять дерево, — это просто бросить на него короткий взгляд, который скажет нам о дереве почти все. Остальное — это феномен, который мы описываем, как вызывание намерения, намерения дерева, иначе говоря, интерпретация данных органов чувств, свойственных этому особому явлению, которое мы называем деревом.
Как и в этом примере, все остальное, весь мир для нас составлен из бесконечного репертуара интерпретаций, в котором наши чувства играют минимальную роль. Другими словами, поток энергии, который представляет собой вселенная, воспринимают только наши органы зрения, да и то в минимальной степени. Маги утверждают, что большую часть нашего активного восприятия составляют интерпретации, они также утверждают, что люди — это организмы, для которых достаточно минимального исходного количества чистой энергии, чтобы создать свой мир, или, иначе говоря, они воспринимают только то количество чистой энергии, которого достаточно для поддержания их интерпретационной системы. Утверждение, что мы являемся воспринимателями, со стороны магов является попыткой вернуть нас к нашим истокам, вернуть нас к тому, что должно быть нашим подлинным состоянием: к восприятию.

ТОНАЛЬ И НАГВАЛЬ

Одним из наиболее интересных аспектов видения мира, по дону Хуану, является дуалистическая концепция реальности, находящая свое выражение в терминах «тональ» и «нагваль».
Наиболее подробное разъяснение сути тоналя и нагваля Кастанеда приводит в своей книге «Сказки о силе». В ней он открывает нам два аспекта тоналя: это и пространство, в котором обычный человек существует на протяжении жизни, и организующее начало, дающее смысл и значение всему, имеющему отношение к осознанию. Тональ включает в себя все, чем является человек, все, о чем он думает и что делает, все, о чем мы вообще можем думать и говорить. Рассудок, мышление и обычное описание реальности — вот твердыни тоналя, они включают весь спектр известного. Для обычного человека существует только известное, и потому сознательный опыт ограничен для него пределами тоналя — приобретение этого опыта начинается с момента рождения и заканчивается со смертью.
Соответственно, нагваль можно определить как все, остающееся за пределами тоналя. Это то, о чем невозможно помыслить. Кастанеда описывает тональ как остров, на котором проходит вся повседневная жизнь. Никто не знает о том, что лежит за пределами острова. Нагваль в этом случае будет окружающим остров пространством невообразимых тайн.
Итак, тональ и нагваль являются истинными противоположностями в мире, хотя по сути своей они едины. Тональ — это то, что называют порядком, космосом, сансарой, миром дольним. Нагваль — отсутствие порядка, хаос, нирвана, мир горний, царство Божие. Тональ и нагваль находятся во всем или все является ими.
Все во вселенной, начиная с атома и кончая галактикой, имеет свое особое устройство. Все вещи в мире подчинены определенным принципам и действуют по неизменным законам. Эта мировая гармония называется тоналем. Тональ — это космический разум, но в то же время этот сложный космос покоится на лоне великого океана изначальной пустоты, обители стихийных сил, не имеющих ни порядка, ни принципов, ни законов. Эта великая неопределенность, дающая начало всему, называется нагвалем. Вместе с тем, что вся вселенная представляет собой великий тональ, у каждой отдельной вещи существует свой порядок, свой тональ. Тонали разных вещей, хотя могут быть похожими, в то же время имеют индивидуальные различия. Каждая эпоха также имеет свой тональ, называемый тоналем времени. Период динозавров имел свой порядок, наш период — свой. Средние века имели свою социальную организацию, а 20 век — свою. Тональ — это время, нагваль — вечность. Нагваль и тональ чередуются друг с другом. Тональ — жизнь, сознание, нагваль — разрушение и смерть. Из нагваля выходит тональ. Периоды тоналя — порядка и жизни — сменяются периодами хаоса и разрушения. Из небытия — нагваля — появляется бытие — тональ, чтобы вновь быть сметенным стихийными силами. Одни виды порядка сменяются другими. Так же как цивилизация майя была уничтожена после прихода другой цивилизации, чьим олицетворением явились конкистадоры, один вид порядка тоналя является губительным и разрушительным для другого вида. Это же мы можем наблюдать в мире политики: порядок социалистический боролся с порядком капиталистическим, но тональ капитализма оказался более сильным и безупречным. Так, одни виды животных, растений и насекомых уничтожают другие и паразитируют на них. Один вид тоналя для другого является нагвалем. Когда рождается любое живое существо (в том числе человек), то оно в силу своих формы, вида и т.п. является тоналем, но внутри оно нагваль.
Постепенно в процессе жизни в нем формируются привычки, навыки, вырабатываются рефлексы и шаблоны тоналя той среды, в которой находится данное существо. У человека формируется личность. Физиологически личность связана с левым полушарием мозга, а сущность с правым. В начале жизни оба полушария мозга человека имеют правосторонние функции. После разделения функций полушарий мозга в человеке разгорается борьба чувства и ума, нагваля и тоналя, дьявола и ангела-хранителя. Часто этот хранитель превращается в охранника — деспота, подавляющего все, не соответствующее его представлениям о морали. Правое полушарие мозга связано с левой стороной тела: левым глазом, ухом, ноздрей и т.д., которые считаются магическими, воспринимающими мир нагваля. Левое полушарие мозга связано с правой стороной тела — стороной тоналя. Это разделение известно во многих мифологических, религиозных системах.
Йоги считают, что с левой стороной тела связан лунный канал Ида, а с правой — солнечный Пудгала. Правый отвечает за сенсорное восприятие, за моторное действие — левый. Ида и Пудгала связаны с левым и правым стволами волокон спинного мозга (то, что так манит и пугает, — это великая магия противоположностей и обыденности).
Нагваль человека отвечает за интуицию, магические способности, чувства, сновидение, волю. Тональ содержит в себе карту мира, т.е. перечень всего известного, вещей, понятий и т.д., которые имеют свое словесное обозначение. С детства эта карта растет, обретая новые понятия и навыки, но со временем, когда ум человека закрепощается в догматизме, она становится неспособной более расти и гармонично охватывать новые явления мира. Однако как бы широко ум ни был способен охватить порядок мира, как бы много ни принимал точек зрения, он не способен постичь нагваль, лежащий за пределами тоналя. Гибкий тональ способен выстоять под ударами нового и неизвестного. Состояние тоналя человека зависит от привычек, из которых складываются его характер, образ жизни. Дурные привычки, ослабляющие человека, ослабляют тональ. Здоровый образ жизни и безупречность укрепляют тональ, делая его способным встретить нагваль.
Маги с самого начала ученичества укрепляют тональ, готовя его к встрече с неведомым. Без этого тональ будет смертен, и человека постигнет безумие. Чтобы соприкосновение с нагвалем не было смертельным, человек должен иметь гармонично сформированную личность, прослойку между миром и индивидуальностью человека. Личность — это сумма привычек, навыков, средств общения, помогающая жить в мире и обществе. Если вы переезжаете в другую страну, то ваша личность не может гармонично существовать там, пока вы не выучите язык, манеры и обычаи того народа. Если вы жили в городе, а затем переехали в лес, то вам нужны навыки жизни в лесу. Ваша индивидуальность остается той же, но личность меняется в разной среде обитания, позволяя вам приспосабливаться к ней.
Пример хороших тоналей могут дать все герои книг и кинофильмов про американских индейцев: Чингачгук, Оцеола, Биннету. Но тональ этих людей не соответствует нашей эпохе, так же как тональ Маугли не смог существовать среди людей, не обретя необходимых навыков тоналя их среды. Примером хорошего тоналя нашего времени может служить личность Брюса Ли. Из этого не следует, что для создания хорошего тоналя вы должны стремиться стать кинозвездой или героем, вовсе нет. Просто это яркие примеры таких тоналей.
Тональ мага должен быть намного безупречнее тоналей названных людей. Только тот человек, который становится учеником мага, имеет правильный и безупречный тональ. Тот, кто совершенствует тональ, — учитель, человек, показывающий ученику нагваль, — бенефактор.
Нагваль оказывает подавляющее воздействие на тональ, ибо нагваль разрушает тональ. Не могут хаос и порядок существовать мирно. Стихийные силы хаоса разрушают порядок, но безупречный тональ способен выдержать большое давление силы.
Тональ человека делается слабым вследствие индульгирования, т. е. привычки думать о себе как о слабом, неудачливом и глупом, оправдывать свои слабости. Такие самовнушения, опасения и страхи более всего подрывают тональ, приводя к появлению других вредных привычек.
Тональ имеет две стороны. Первая, внешняя — бахрома, поверхность острова, она связана с действием, совершением внешних поступков. Это беспорядочная сторона — механический двигательный центр.
Вторая часть связана с умом, суждением и решением. Это внутренний тональ, более нежный и более сложный. Часто между умом и действием у человека возникает разлад. Человек не способен сдерживать свои проявления или осуществить свои замыслы. Соответствие слова делу определяет гармонию между двумя частями тоналя. Хороший тональ гармоничен. Нагваль — это наша индивидуальность. Он несет ответственность за творчество (ибо тональ — это только шаблоны и стереотипы заученных действий), за силу и парапсихологические способности. Нагваль может творить невероятное; био-энергию, тонкое тело, дух человека, его волю.
Когда нагваль выходит наружу, тональ сжимается. Например, в момент ясновидения... вспышки интуиции, внутренний диалог — атрибут тоналя затихает. В момент сильных эмоциональных переживаний логический ум тоналя отступает на задний план. При встрече с неведомым тональ отступает.
В момент смертельной опасности нагваль может выйти наружу и защищать тональ. Любое действие магии осуществляется за счет нагваля. Чтобы нагваль мог выйти наружу, тональ нужно научиться сжимать. Чем более сильным, свободным, раскованным и естественным становится тональ, тем легче его сжать. У мага нагваль появляется с помощью усилия его тоналя. Может ли маг проявить тональ, зависит от количества личной силы мага, а она в свою очередь определяется его безупречностью.
Обычный человеческий тональ — разум находится в беспорядке. Требуется большая работа над собой, чтобы очистить, привести в порядок свой тональ. Быть совершенным тоналем значит осознавать все, что происходит на острове тоналя. Многие люди живут неосознанно, будто во сне, грезят, мечтают автоматически, осуждают, спорят, едят, смотрят телевизор и т. д. Когда человек бдителен, внимателен к своим мыслям, чувствам, внутреннему диалогу, своему состоянию, это состояние будет сознательным. У человека есть центр сознания свидетеля, взирающего на тело, ум, чувства. Если у человека появляется такой центр, то его тональ становится совершенным. Средний тональ человека должен характеризоваться единством, т.е. порядок и самоконтроль должны охватывать все существо.
Маг же должен разорвать сформировавшееся единство, чтобы тональ и нагваль воспринимались по отдельности. Восприятие тоналя ограничено миром тоналя и человек не может воспринимать нагваль. Для цивилизованного человека нагвалем может быть природа, ландшафт, туман и т.д., ибо он может легко отличить вещи промышленного производства, но не отличит одного камня от другого. Для дикаря — наоборот, он отличит веточки и листья от других веточек и листьев, но не отличит пылесос от магнитофона. Чтобы воспринимать нагваль, нужно уйти от обычного восприятия тоналя. Так же, чтобы видеть сон, нужно уснуть и отключиться от физического мира. Расщепить восприятие человека не просто. Это могут сделать только два безупречных мага — учитель и бенефактор. Если они, расщепив восприятие человека, не сумеют собрать его, то человек умрет. Это расщепление осуществляется путем разделения восприятия правого и левого полушарий мозга. Способом такого расщепления может быть шептание в оба уха. Учитель шепчет в правое ухо, бенефактор — в левое. Такое же действие способен оказать взгляд, направленный в правый глаз человека с одновременной посылкой луча энергии в него. То есть воздействие волей может остановить внутренний диалог и вызвать нагваль наружу, притягивая его своей волей. Цель и задача мага — вступить в мир нагваля. Тоналю дают осознать, что он вступил в мир магов, но тональ не знает, что решение находится в мире нагваля и определяется сверхличными силами. Однако нужно войти в нагваль, не покалечив тональ, иначе человек может умереть.
Таинственная сила, таящаяся в женщине, — дар нагваля. Женщина более совершенна в постижении нагваля, да и нагваль женского рода, а тональ — мужского. Вхождение в нагваль в Индии известно как самадхи, но впечатления от этого выхода не всегда легко перенести в тональ. Для этого маг должен уметь по своей воле свободно входить в невиданные области и выходить из них.

ВИДЕНИЕ БЕЛОГО ОРЛА

Еще в древние времена маги открыли и развили у себя и у своих учеников способность «видеть» другую реальность, в которой нет отдельных объектов, но только потоки энергии. На каком-то этапе своих исследований «видящие» смогли почувствовать неописуемую силу, являющуюся источником бытия всех существ. Ее они назвали Орлом, поскольку те немногие и недолгие взгляды, которые позволили им увидеть эту силу, создали у них впечатление, что увиденное напоминает огромного черно-белого орла. Когда «видящий» смотрит на Орла, четыре вспышки проясняют его сущность.
Первая вспышка подобно молнии помогает охватить контуры тела орла. Тогда можно увидеть белые мазки, похожие на перья.
Вторая вспышка освещает колышущуюся, вздымающую ветер черноту, напоминающую крылья орла.
С третьей вспышкой «видящий» замечает пронзительный нечеловеческий глаз.
Четвертая вспышка открывает то, что Орел делает. Он пожирает сознания всех существ, живших на Земле мгновение назад, а сейчас мертвых, прилетевших к клюву Орла, как бесконечный поток мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего Хозяина и уяснить причину того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, а затем съедает, потому что сознания являются его пищей.
«Видящие» также увидели, что именно Орел наделяет сознанием. Он создает живые существа таким образом, чтобы они в процессе жизни могли обогащать сознание, полученное от него вместе с жизнью. И поэтому, когда древние «видящие» утверждали, что смысл жизни состоит в накоплении и развитии сознания, — речь шла не о вере и не о логическом умозаключении. Они это увидели.
Они увидели, как сознания живых существ отлетают в момент смерти и, подобно светящимся клубкам ваты, поднимаются прямо к клюву Орла и им поглощаются. Дон Хуан подчеркнул, что он предпочитает сравнивать Орла не с пожирателем сознаний, а с огромным магнитом, притягивающим эти сознания.
Когда дон Хуан заявил, что Орел порождает сознание посредством своих эманации, К. Кастанеда заметил, что это заявление напоминает ему утверждение: «Бог порождает жизнь посредством своей любви». Дон Хуан мгновенно парировал, подчеркнув, что между двумя этими утверждениями есть разница: «Видящий видит, как Орел порождает сознание посредством своих эманации, а человек религиозный не видит, как Бог порождает жизнь своей любовью».
«Видящие» также установили, что Орел видит все существа сразу и одинаковыми. Только судя по действиям Орла, «видящий» может догадываться, чего Орел хочет. Орлу совершенно безразлична судьба каждого отдельного существа, однако он дает каждому из них своеобразный дар: «По-своему, своими собственными средствами, каждое существо, если пожелает, имеет власть сохранить силу сознания, силу не повиноваться зову смерти и тому, чтобы быть сожранным». Каждому была дарована сила искать проход к свободе и пройти через него, минуя всепоглощающий клюв. Для того «видящего», который видит этот проход, и для тех, кто прошел через него, совершенно очевидно, что Орел дал этот дар, чтобы увековечить сознание.
Проводником к проходу является нагваль — двойное существо, которому было открыто Правило. Орел создал первых нагваля-женщину и нагваля-мужчину и тотчас пустил их в мир «видеть». В отличие от обычных людей, у нагваля светящееся яйцо, о котором речь впереди, разделено на четыре отделения или иногда, как у Карлоса Кастанеды, на три. Кроме того, их правые стороны колышутся, а левые — вращаются.
Немного забегая вперед, отметим, что в момент перехода человек входит в третье внимание, и тело во всей его полноте озаряется знанием. Каждая клетка мгновенно осознает себя и целостность всего тела. Поэтому критическая точка борьбы воина, т. е. человека, борющегося за то, чтобы стать «видящим», состоит не только и не столько в том, чтобы осознать, что переход, о котором говорит Правило, — это переход к третьему вниманию, сколько в том, что такое осознание вообще существует.
Итак, Орел дал человеку Правило, к пониманию которого дон Хуан подводит своих учеников в три этапа. Сначала ученики должны были принять Правило в качестве своеобразной карты, которую нужно понимать не в топографическом смысле, а, скорее, как модель поведения, как образ жизни. Принять Правило в качестве карты — это значит принять данный образ жизни, а не какой-то другой.
На второй стадии ученик должен прийти к пониманию возможности достижения высшего сознания, в существовании которого он уже убедился.
На третьей стадии дон Хуан подвел учеников к фактическому проходу в иной, скрытый мир сознания.
Само Правило содержит в себе три предписания: первое состоит в том, что все, окружающее нас, является непостижимой тайной; второе — мы должны попытаться раскрыть эту тайну, даже не надеясь добиться этого; третье предписание состоит в том, что воин рассматривает себя частью этой непознаваемой тайны.
Теория познания древних толтеков, наследником которых дон Хуан считает себя, утверждает, что единственным методом познания мира является искусство управления сознанием. Овладению этим искусством дон Хуан посвятил свою жизнь и подчинил жизни своих учеников.

ЭМАНАЦИИ ОРЛА

Итак, в мире нет отдельных объектов, которые существуют сами по себе, хотя мы, сообразно своему опыту, воспринимаем наш мир как мир предметов и явлений. На самом же деле их не существует.
Есть лишь единая вселенная, образованная эманациями (энергиями) Орла. Для понимания этой истины древние толтеки ввели понятия «известного» («ведомого»), «неизвестного» («неведомого») и «непознаваемого» («непостижимого»). Однако они допустили ошибку, отождествив два последних понятия. Новые «видящие» исправили эту ошибку, определив границы этих понятий и четко сформулировав категории.
«Неизвестным» они назвали то, что скрыто от человека неким подобием занавеса из ткани бытия, имеющей ужасающую фактуру, однако находится в пределах досягаемости. В некоторый момент времени «неизвестное» становится «известным».
«Непознаваемое» же суть нечто неописуемое и не поддающееся ни осмыслению, ни осознанию. «Непознаваемое» никогда не перейдет в разряд «известного», но, тем не менее, оно всегда где-то рядом, восхищая нас своим великолепием. Однако его грандиозность и бесконечность приводят в ужас. «Непознаваемое», в отличие от «неизвестного», не дает человеку надежды и ощущения счастья. Напротив, столкнувшись с «непознаваемым», «видящий» чувствует себя истощенным и запутанным. Его тело теряет тонус. Ясность и уравновешенность улетучиваются, так как «непознаваемое» не дает, а забирает энергию. Исследователи не только поняли это, но и нашли способы обезопасить себя.
Приведенные определения понятий позволяют сделать вывод, что «известное» и «неизвестное» — суть одно и то же, поскольку и то, и другое находится в пределах возможного для человеческого восприятия. Используя контролируемое видение, маги пытаются сделать «неизвестное» доступным нашему восприятию.
Познакомившись с тремя аспектами реальности, мы получили возможность дать более точное определение процессу «видения». В этом процессе используются те части существа, которые не используются при обычном восприятии мира. «Видеть — значит обнажить внутреннюю сущность всего, значит непосредственно воспринимать энергию. «Видение» приходит само по себе, как только мы накапливаем достаточное количество энергии. Но «видение» отличается от обычного «смотрения». Когда видящий «видит», то Нечто как бы объясняет ему все, что происходит по мере того, как в зону настройки («настройка» — это подбор эманации, находящихся внутри ауры и соответствующих внешним эманациям) попадают все новые и новые эманации. Он слышит голос, говорящий ему на ухо, что есть что. Если голоса нет, то происходящее с «видящим» не является «видением». Этот голос — нечто совершенно непостижимое. Дон Хуан использует метафору, утверждая, что это «свечение сознания» играет на эманациях Орла, «как арфист играет на арфе».
Развив в себе способность «видеть», человек становится воином, ставшим на тропу, ведущую к знанию.
Первая истина познания: мир таков, каким он выглядит, но в то же время он таковым не является. Мир не настолько плотен и реален, как мы привыкли считать, основываясь на своем восприятии, но он и не является миражом. Мир не иллюзорен, как иногда утверждают, он вполне реален. Но он и нереален. Что, собственно, мы знаем? Мы воспринимаем Нечто. Это точно установленный факт. Но то, что именно мы воспринимаем, не относится к числу фактов, столь же однозначно установленных. Чтобы установить это, нам необходимо исследовать свое восприятие, доказать его достоверность. Проделанная работа показала субъективность восприятия, установила, что мы обучаемся тому, что и как воспринимать.
Мы можем только утверждать, что «имеется Нечто, воздействующее на наши органы чувств. Это та часть, которая реальна. Нереальная же часто суть то, что нам говорят об этом Нечто наши органы чувств... Нам никогда не приходит в голову, что роль наших органов чувств весьма поверхностна. Способ, которым они воспринимают, обусловлен особым свойством нашего сознания. Именно это свойство заставляет их работать так, а не иначе». «Видящие» утверждают, что мир объектов существует лишь постольку, поскольку наше сознание делает его таким. В реальности же есть лишь эманации Орла — текучие, вечно меняющиеся и в то же время неизменные, вечные. Таким образом, утверждается, что картина мира зависит от способа восприятия эманации. Само же восприятие определяется как «настройка», т. е. имеет место при условии, когда эманации внутри кокона (имеется в виду аура) настроены на соответствующие им внешние эманации.
«Настройка» возможна, потому что «внешние и внутренние эманации суть одни и те же потоки световых волокон. А живые существа — крохотные пузырьки, ими образованные, крохотные точечки света, прикрепленные к этим бесконечным струящимся нитям».
«Видение» — это также «настройка». Если настройка эманации, которые используются в повседневной жизни, дает восприятие обычного мира, то «видение» обусловлено настройкой тех эманации, которые обычно не задействованы.
Светимость живых существ образована лишь ограниченным набором эманации Орла — незначительной частью бесконечно разнообразного их множества. Для «видящего» процесс восприятия состоит в том, что светимость эманации Орла, находящихся вне кокона, заставляет внутренние эманации светиться ярче. Внешняя светимость как бы притягивает внутреннюю, захватывает и фиксирует ее. Фиксированная же таким образом светимость и есть, по сути, сознание данного конкретного существа. Кроме того, внешние эманации оказывают на внутренние эманации давление, от силы которого зависит уровень сознания существа.
Развивая мысль об эманациях Орла, дон Хуан подчеркнул, что они — вещь в себе. Они пронизывают все сущее — как познаваемое, так и непознаваемое. Их невозможно описать, это «п&heip;