Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

СЕРИЯ «ЗОЛОТОЙ ФОНД ПСИХОТЕРАПИИ»
М. ШИФФМАН
ЛИЦОМ К ПОДСОЗНАНИЮ
Техники личностного роста на примере метода самотерапии

«Психотерапия» Москва 2007ББК 53.57 УДК 61 Ш 65
ШиффманМ.
Ш 65 ЛИЦОМ К ПОДСОЗНАНИЮ: Техники личностного роста на примере метода самотерапии: Пер. с англ. — М.: Психотерапия, Апрель-Пресс, 2007.-240с.
Эта книга — отличное пособие по оказанию помощи самому себе в проблемных ситуациях повседневной жизни, в тех случаях, когда можно обойтись без услуг специалистов, а также в период психотерапии для дополнительной поддержки.
Автор книги — Мюриэл Шиффман, ученица А. Маслоу и Ф. Перлза. Метод самотерапии, представленный ею в книге, рассчитан на личностное развитие практикующего и обладает выраженным эффектом. Автор не скупится на разнообразные описания применения этого метода в личной практике и в собственной жизни: в отношениях с домочадцами, родными, друзьями, соседями, сослуживцами, незнакомыми людьми, а также с самой собой.
Эта книга — чистосердечное, живое й оптимистичное описание того, как реальный человек, периодически сталкиваясь с эмоциональными, соматическими, социальными, экзистенциальными и иными проблемами реальной жизни, учится их разрешать, извлекая уроки из опыта собственных провалов, исцеляется и обретает силу двигаться дальше.
Книга рассчитана как на специалистов помогающих профессий: психологов, психотерапевтов и пр. — так и на тех, кто хочет помочь себе сам.
ISBN 978-5-903182-24-4
Techniques for persona growth by Murie Schiffman SELFTHERAPY
Caifornia Перевод с англ. Г. Пимочкина
© Перевод, ООО «Апрель-Пресс», 2007 © Оформление, макет, название, ООО «Психотерапия», 2007
Содержание
 o "1-3" h z Благодарности ', 5
 "bookmark3" o "Current Document" h
Предисловие '. 6
 "bookmark4" o "Current Document" h
Страдание может быть терапевтичным 7
 "bookmark5" o "Current Document" h
Провальное поведение . 9
 "bookmark6" o "Current Document" h
Как почувствовать скрытую эмоцию 12
 "bookmark7" o "Current Document" h
Мысли вслух . 16
 "bookmark8" o "Current Document" h
Общение между родителем и ребенком 22
 "bookmark9" o "Current Document" h
Сообщение родителя . 22
 "bookmark10" o "Current Document" h
Сообщение ребенка 38
 "bookmark12" o "Current Document" h
Детективная работа в самотерапии , 45
 "bookmark14" o "Current Document" h
Записывание как путь к скрытому чувству 49
 "bookmark16" o "Current Document" h
Как подкрасться к скрытому чувству 58
Супружеское общение 68
 "bookmark18" o "Current Document" h
Опасные игры в браке 76
 "bookmark19" o "Current Document" h
Как прекратить играть в опасные игры , 82
 "bookmark20" o "Current Document" h
Скрытые чувства в дружбе 90
 "bookmark21" o "Current Document" h
Идеализированный образ себя 98
 "bookmark22" o "Current Document" h
Внутренний ребенок 109
Как освободить
 "bookmark23" o "Current Document" h
естественные творческие способности 118
 "bookmark24" o "Current Document" h
Тревога и страх 126
 "bookmark25" o "Current Document" h
Как безопасно почувствовать «опасную» эмоцию 137
 "bookmark26" o "Current Document" h
Стыд и вина 147
 "bookmark27" o "Current Document" h
Стыд 149
 "bookmark28" o "Current Document" h
Вина 152
 "bookmark29" o "Current Document" h
Скрытое стремление к зависимости 158
 "bookmark30" o "Current Document" h
Значение самопринятия 170
 "bookmark31" o "Current Document" h
Скрытая вера в магию 174
 "bookmark32" o "Current Document" h
Брак: американская фантазия ...... 1863
Скрытый гнев 1963 I
Приложение I
 "bookmark35" o "Current Document" h
Терапевтическое преподавание 20^
 "bookmark36" o "Current Document" h
Как почувствовать скрытую эмоцию 2063
Приложение II
 "bookmark38" o "Current Document" h
Как прекратить играть в опасные игры 21^2
 "bookmark39" o "Current Document" h
Игра родитель —ребенок 21Г2
 "bookmark40" o "Current Document" h
Скрытый контракт 21--5
 "bookmark41" o "Current Document" h
Иррациональные зоны 21- 7
 "bookmark42" o "Current Document" h
Как прекратить играть в опасные игры 21 8
Приложение III
Коммуникативный воркшоп с домашней работой
по самотерапии: рабочий отчет 22S6
 "bookmark45" o "Current Document" h
Почему нам не удается общение 22*26
Структура коммуникативного воркшопа 222$
Физическая структура.;..... | 228
Структура вербального взаимодействия 2S28
Домашняя работа по самотерапии 2229
 "bookmark46" o "Current Document" h
Роль ведущего 2330
 "bookmark47" o "Current Document" h
Подкрепление опыта воркшопа 2СЗ
Терапевтическая среда.... '2С^32
 "bookmark49" o "Current Document" h
Как мы затыкаем людям рот 2^34
 "bookmark50" o "Current Document" h
Как мы прекращаем стычку между другими 2Z 35
Посвящается Берна, с любовью
Благодарности
Я хочу поблагодарить всех своих студентов, которые, щедро делясь своими экспериментами в самотерапии, поддерживали меня в моей преподавательской деятельности.
Я выражаю горячую благодарность своим добрым слушателям, вносившим ясность в ход моих мыслей: Люси, Жермен и особенно Хильде.
Моими вдохновителями стали доктор медицины Роберт Спицер и доктор философии Джеймс Террил из Института психиатрических исследований в Пало Альто, а также доктор философии Абрахам Маслоу.
Я чрезвычайно признательна редактору «Журнала гуманистической психологии», психотерапевту Энтони Сью- тич за его ценные рекомендации и веру в мою работу.
Менло-Парк, Калифорния Март 1967 г.
За исключением членов моей семьи и нескольких близких друзей, упомянутых в книге, остальные персонажи не существуют в действительности и объединили в себе характеристики разных людей.Предисловие
В книге описаны некоторые техники самопомощи, которым я обучала более десяти лет и которые более двадцати лет использовала сама. По отзывам моих коллег психотерапевтов, мои лекции помогают людям определять, когда им нужна профессиональная помощь, учат их получать максимум пользы от психотерапии, ускоряют психотерапевтический процесс, а также обеспечивают их инструментами для продолжения самостоятельной работы по завершении психотерапевтического курса.
По большей части мои лекции предназначены для так называемого «нормального» в нашей культуре человека: это подобные мне самой люди, со слабо выраженными невротическими тенденциями, которым скорее всего никогда не потребуется профессиональная помощь. Тени прошлого порой вторгаются в настоящее и сужают будущее любого из нас. Цель моих техник самотерапии — встретиться лицом к лицу с прошлым и поставить его на свое место. Только тогда мы обретем свободу, чтобы жить в настоящем более полно и двигаться к более насыщенному будущему, и способность использовать наш истинный потенциал в полной мере.
Страдание может быть терапевтичным
Много лет назад я сидела взаперти в четырех стенах маленькой квартиры один на один со своей двухлетней дочерью, которая постоянно просила меня поговорить с ней, спеть, поиграть. И периодически бывали дни, когда я выполняла работу по хозяйству механически, с единственным желанием: лечь в темной комнате и остаться одной. Иногда мне удавалось скрыть подступающую депрессию под лишним мазком губной помады и яркой фальшивой улыбкой, но эта тактика не могла утешить мою малышку. Она мгновенно распознавала мою хандру, становясь тревожной и требовательной, и не желала спокойно играть в свои игрушки.
Как- то утром после одного из таких мрачных дней, когда мне удалось восстановить свое душевное равновесие, я увидела, как Джинни ответила на мою ласку подобно раскрывающемуся под солнечными лучами бутону, и вспомнила ее вчерашнее беспокойное поведение. В тот момент я сказала себе: довольно, хватит с нее этих постоянно повторяющихся депрессий. В конце концов, перемены моего настроения вредят ей! Памятуя о своем безрадостном детстве, мне больше всего на свете хотелось обеспечить ее защищенностью и стабильностью, которых я сама была лишена. Итак, мне просто необходимо было избавиться от этих невротических симптомов.
Тогда у меня не было достаточно средств, чтобы обратиться за профессиональной помощью. Возможно, существовали и недорогие клиники, но я никогда о них не слышала. Поэтому я пустилась в рискованное предприятие: с отвагой, порожденной наивностью и отчаянием, я сделала себя подопытной свинкой, производя первые пробы самотерапии на себе.
Я совершила немало глупостей, что, как мне понятно теперь, было напрасной тратой времени, но ключ к самотерапии все же нашелся: я научилась чувствовать болезненные эмоции, которых всю жизнь избегала. Я исследовала установки и отношения, которые заставляли меня испытывать гнев и тревогу и часто доводили до слез. В течение двух долгих лет я занималась извлечением на свет скрытой части своей жизни, страдала, а затем вдруг обнаружилось, что моя старая докучливая депрессия прошла. Я потеряла ее где-то по дороге, и больше она никогда не возвращалась.
То, что начиналось как неуклюжая, отчаянная попытка выбраться из бездны, стало теперь новым образом жизни. Самотерапия излечила меня от боязни кошек, страха вождения, симптомов язвы желудка, стала средством контроля навязчивых мыслей о еде и головных болей. Но что важнее всего — она дала мне неведомую дотоле спонтанность в отношениях с родными (я больше не хватаюсь за детский справочник с каждой новой проблемой) и новую свободу для исследования моего истинного личностного потенциала. Жизнь стала гораздо богаче и насыщеннее — мне никогда не бывает скучно.
«Не опасно ли это, подвергать анализу самого себя?» — спрашивают люди. Я отвечаю, что учу не самоанализу (как понимать базовые проблемы своей личности, как изменить характер), а всего лишь самотерапии, методу, с помощью которого можно осознать, какую глупость вы вчера совершили, узнать сегодня, почему вы это сделали, и избежать повторения происшедшего завтра.
«Не опасна ли интроспекция?» Интроспекция и в самом деле может быть опасным симптомом. Крайняя озабоченность своими ошибками, излишнее самокопание (что же со мной такое?), постоянное ощущение вины, стыда или неполноценности — все это свидетельствует о необходимости профессиональной помощи. Самотерапия же избегает обобщений типа: «К какой категории невротиков я отношусь?» Она останавливает абстрактное интеллектуализирование о себе, о своей личности с точки зрения истории болезни и учит осознанию подлинных эмоций. А это как раз интроспекции противоположно.
Провальное поведение
«Почему я чуть не расплакалась? Я ведь знаю, что он не хотел меня обидеть».
«Почему я вспылила? Она же только ребенок!»
«Как я могла так глупо себя повести?»
«Мне незачем было говорить так резко».
Вам это знакомо? Нормальный человек большую часть времени ведет себя разумно, но иногда удивляет даже самого себя: «Что меня заставило так себя повести?» У каждого из нас есть свои «слепые зоны», где ни разум, ни прошлый опыт не в силах помочь в решении проблемы. Каждый раз, застревая в одной из таких уязвимых зон, мы действуем провально. Я имею в виду те случаи, когда, желая получить одобрение, вы попадаете под шквал критики; нуждаясь в чьей-то любви, вы заставляете этого человека отвергнуть вас; пытаясь вести себя с достоинством, попадаете в глупое положение.
Когда вы ведете себя провально? Когда что-то происходящее угрожает вам «запрещенной» эмоцией*, которую, как вы однажды решили, слишком опасно чувствовать. Предположим, в раннем детстве мать чем-то сильно обидела вас. Вам захотелось возненавидеть ее, однако ненависть тогда казалась слишком опасным чувством (либо мать могла перестать любить вас, либо сила вашей ненависти магическим образом могла навредить ей и т.д.). И теперь, уже будучи взрослым, если вы сталкиваетесь с человеком, обладающим для вас авторитетом вашей матери, у вас возникает аналогичное замешательство. Вы не слабый и беспомощный ребенок, и перед вами не ваша мать (даже если это мать, она уже не тот могущественный человек, обладающий исключительной властью над вами), но ребенок внутри вас реагирует прежним, привычным способом. Этот реВ оригинальном тексте употреблено слово «emotion», которое с англ. переводится «эмоция», хотя в дальнейшим автор в этом же контексте ссылается на чувства, установки и пр. — Прим. пер.
бенок не замечает перемен, произошедших со временем. Он искажает картину, подгоняя ее к той же старой сцене: неверно истолковывает выражение лица другого человека, тон его голоса, услышанные слова. Вы сталкиваетесь с ситуацией, чем-то напоминающей ту, из раннего детства, когда вы не осмелились испытать ненависть, и вы действуете так, будто это чувство все еще слишком опасно для вас. Когда вас склоняют к тому, чтобы почувствовать запрещенную эмоцию, вы немедленно прикрываете ее другой, фальшивой.
Все это происходит без участия вашего сознания. Вы не видите, что ситуации схожи, не замечаете, как запрещенное чувство угрожает вырваться наружу. Все, что вы фактически переживаете, — псевдоэмоция, используемая для прикрытия скрытого чувства.
Какие же чувства мы можем скрывать от самих себя? Любые. Какие чувства используются нами для их сокрытия? Тоже любые. Гнев может скрывать страх, а страх может скрывать гнев. Вина, стыд, страх, тревога, ненависть, ярость, любовь: человек может скрыть их или использовать для маскировки скрытого чувства любую из этих эмоций. Кроме того (и это только усугубляет путаницу), псевдоэмоция переживается нами как подлинная: фальшивый гнев мы переживаем точно так же, как подлинный.
Что случается, когда вы прячете подлинное чувство за фальшивым? Вы теряете видение существующего положения вещей; вы искажаете или неправильно истолковываете действительность. Вы ушшаетесь возможности свободно использовать свой разум и опыт для решения проблемы. Когда вам приходится скрывать эмоцию от самого себя, вы действуете стереотипно, механически воспроизводите давно известный вам провальный паттерн, который, несмотря на его ущербность, вы продолжаете слепо повторять. Ребенок внутри вас никогда не получал шанса экспериментировать и научиться лучшему способу действий; в этой области вы не выросли и не используете знание и опыт, имеющийся в распоряжении вашего взрослого «я».
Предположим, вам удалось снять слой этого лежащего на поверхности чувства, этого фальшивого прикрытия, и вы рискнули почувствовать то, что скрывается под ним. Тогда вы сможете отбросить этот бесполезный покров, долгое время вводивший вас в заблуждение. Вам больше не нужно действовать прежним, навязчивым, провальным способом. Как будто вы носили очки с искривленными, искажающими зрение стеклами, и теперь вам их исправили. Вдруг — о чудо! — вы видите всю ситуацию в совершенно ином свете: вместо теней собственного прошлого вы видите людей такими, какие они есть, вы слышите то, что они говорят на самом деле, больше не искажая значения их слов. Вы наконец-то свободно можете использовать свое мышление и опыт, экспериментируя с новыми способами решения проблем. Это не гарантирует вам того, что отныне вы сможете разрешать все проблемы идеально (некоторые проблемы неразрешимы), однако теперь, если что-то пойдет не так, вы сможете разобраться в случившемся, вместо того чтобы опускать руки, винить других или судьбу в своих несчастьях. Теперь вы способны учиться на своем опыте точно так же, как вы обычно поступаете в других, неповрежденных областях.
К этому моменту у вас, скорее всего, возникло два вопроса:
Если фальшивая эмоция-прикрытие переживается в точности как подлинная, как отличить одно от другого?
Если я узнаю, что это эмоция-прикрытие, что мне с этим делать?
Эта книга попытается дать вам ответ на оба вопроса.
Я не обещаю, что вы раскроете свой базовый невроз, подлинное «я» или совершите что-то еще более амбициозное. Самотерапия — это лишь инструмент для повседневной жизни, способ быть честнее с собой, техника использования сознания и опыта в сложных ситуациях. Когда вы чувствуете себя в безопасности, находитесь в условиях внутреннего комфорта, когда отсутствует необходимость в самообмане, вы прекрасно осведомлены обо всех своих действиях. Самотерапия поможет вам функционировать так же в сложных, неблагоприятных обстоятельствах, там, где вы прежде действовали слепо, автоматически. Она поможет вам стать более похожим на себя, на того человека, каким вы бываете, когда осознанны.
Самотерапия учитывает ошибки повседневного опыта; для нее нет ничего бесполезного, все станет зерном для вашей мельницы. Это способ жить продуктивнее здесь и сейчас, вместо того чтобы ждать, пока «излечится» ваш невроз. Я могу чувствовать себя невротично и действовать при этом как здоровый человек; я могу чувствовать себя ребенком и действовать, как взрослый.
Как почувствовать скрытую эмоцию
Ниже я описала пять шагов, которые составляют процесс поиска скрытой эмоции. Такой поиск может занять от нескольких минут до нескольких месяцев и потребовать неравное количество времени в промежутках между шагами, причем вы двигаетесь не только вперед, но иногда и назад.
Шаг 1. Распознать неадекватную реакцию. Вы замечаете, что ваша реакция в той или иной ситуации по здравому размышлению несколько неадекватна («Почему мне так плохо? Ведь он не хотел меня обидеть»). Поскольку любая эмоция может быть использована для сокрытия другой, и фальшивая эмоция переживается точно так же, как реальная, неподдельная, распознать неадекватную реакцию в действии нелегко, если вы только начинаете осваивать са- мотераиию. Такое самоосознание происходит легче, когда вы оглядываетесь назад, восстанавливая в памяти случившееся («Странно, почему я так разозлилась вчера, она ведь только маленькая девочка!»). Депрессия, тревога, навязчивые мысли — все это можно назвать неадекватной реакцией. Они подразумевают существование необнаруженных эмоций. Эти реакции всегда служат прикрытием тому, что вы боитесь почувствовать. Напряжение, головная боль, физические симптомы тревоги (трудно дышать, бешено колотится сердце) должны стать для вас признаками наличия скрытой эмоции.
Шаг 2. Почувствуйте внешнюю эмоцию. Иногда вы намеренно пытаетесь избежать неадекватной реакции («Глупо обижаться — он не хотел ничего плохого»), но эту эмоцию почувствовать нужно, неважно, насколько неразумной она может вам показаться. Легких путей к бессознательному не бывает; нельзя почувствовать скрытую эмоцию, если не начать с внешней, прикрывающей эмоции.
Порой внешняя эмоция кажется опасной («Я в таком бешенстве, что, кажется, убила бы ее, но она ведь только ребенок!»). Вам необязательно действовать в соответствии с неадекватными чувствами. Мысли и действия не идентичны, их можно отделить друг от друга; ваши чувства не обладают магической силой. Всегда можно найти подходящий выход для вашей внешней эмоции. Поговорите о ней с кем-нибудь,* выразите ее словами на бумаге, почувствуйте ее. Но только не загоняйте внутрь.
Если вы пробуете исследовать вчерашнюю неадекватную реакцию, то неплохо разогреть эту остывшую эмоцию в разговоре с хорошим слушателем.
Допустим, вы отслеживаете чувство, которое скрывается за головной болью. Вам придется стать детективом и начать работу в обратном направлении, в поиске полезных нитей расследования. Когда возник симптом? Что тогда случилось? Как я себя чувствовал?
Шаг 3. Что еще я почувствовал? Какое другое чувство я испытал непосредственно перед внешним чувством? Не скрытая эмоция, а та, которая длилась считанные мгновения, и поэтому могла ускользнуть от вашего внимания; та, которая была заглушена тотчас же, как внешняя эмоция одержала верх. Хорошенько сосредоточьтесь, и вы сможете ее вспомнить, точно так же как вспоминаете позже увиденное краем глаза, в тот момент едва сознавая, что вы видели это. Например, непосредственно перед развитием внешней эмоции, гнева, вы могли ощутить внезапный страх.
Шаг 4. О чем мне это напоминает? Когда вы уже реагировали подобным образом на подобную ситуацию? Что вы можете в связи с этим припомнить? Замечали ли вы за собой когда-либо раньше необычное отношение к проблеме такого рода?
Если скрытое чувство продолжает оставаться в тени, спросите себя: «Какое впечатление производят мои действия на других?» Попытайтесь на минуту взглянуть на ситуацию объективно. Если бы вы были посторонним человеком, наблюдающим за развитием этой ситуации, как выглядели бы ваши поступки?
На этом шаге (4) ваш ум задает различные вопросы в попытке раздразнить ваши эмоции и заставить их проявиться. Вы не ищете интеллектуального объяснения неадекватной реакции, не пытаетесь найти мотивы своего провального поведения — вы не психотерапевт для самого себя. На самом деле вы просто стараетесь почувствовать скрытую эмоцию. Продолжайте перебирать разные идеи, пока одна из них не вызовет сильную эмоцию.
Как определить, что вы чувствуете, а не просто думаете? В чем разница между эмоцией и интеллектуальной идеей? Переживание эмоции всегда сопровождается каким-то физическим изменением. Сердце вдруг забилось сильнее или участилось дыхание, вам стало холодно или вы вспотели, может начаться дрожь. Эмоция всегда влечет за собой телесные реакции.
Как узнать, что вы чувствуете скрытую эмоцию?
а) Она равна, если не превышает по интенсивности внешнюю эмоцию, с которой вы начинали.
б) Она вытесняет внешнюю эмоцию. Чувство, с которого вы начинали, прошло, остался незначительный отголосок в памяти.
Шаг 5. Определить паттерн. Речь идет не о базовом паттерне личности или чем-то столь же глобальном. Просто попытайтесь понять, что произошло в данном случае. Теперь, когда вы почувствовали скрытую эмоцию, вам, вероятно, вспомнятся и другие случаи, когда перед соблазном запретного чувства вы (не отдавая себе в этом отчета) скрывали его при помощи той же внешней эмоцией. Можно с достаточной долей уверенности сказать, что такое повторится снова. Маловероятно, что вы «исцелитесь» от скрытого чувства просто потому, что один раз пережили его. Скорее всего, оно останется и будет ждать своего часа.
Однако теперь вы предсказуемы для себя. В следующий раз при столкновении с подобной проблемой это скрытое чувство всплывет в памяти (вовсе необязательно, что вы почувствуете его снова), и вы сможете сбросить старый покров — внешнюю эмоцию. Вы свободны, чтобы экспериментировать с новыми способами решения проблемы. Впервые в жизни, попав в подобную ситуацию, вы сможете избежать прежнего, автоматического, провального поведения. Теперь, когда паттерн вам известен (склонность в данных специфических обстоятельствах утаивать это конкретное скрытое чувство за определенным внешним чувством), вы свободно можете использовать интеллект и опыт, чтобы действовать так же разумно, как и в тех невредимых областях, где вы никогда ничего от себя не скрывали.
Иногда, позабыв то, что узнали, вы будете реагировать в прежней манере, вновь маскируя скрытое чувство старым привычным фальшивым чувством. Но на этот раз вы не только быстрее начнете искать скрытое чувство (поскольку раньше заметите неадекватную реакцию), но и найти его будет проще, чем раньше. Повторять пройденное легче, чем учиться заново. С каждым разом весь процесс будет занимать все меньше и меньше времени, пока вы, в конце концов, не начнете вспоминать скрытое чувство до того, как внешнее (неадекватная реакция), обнаружит себя во всей полноте.
Есть четыре пути к скрытому чувству:
а) выговорить его;
б) осмыслить наедине с собой;
в) записать и
г) «подкрасться» к скрытому чувству.
В следующих главах я подробно опишу все четыре пути и проиллюстрирую их примерами из моих собственных опытов в самотерапии.
Мысли вслух
Один из способов отследить скрытое чувство — выговориться в присутствии хорошего слушателя. Каковы отличительные черты хорошего слушателя? Он невозмутим, способен спокойно принять все ваши «плохие» чувства. Он уважает вас как равного и не смотрит на вас сверху вниз только потому, что у вас возникли проблемы; ему небезразлично ваше страдание, и он стремится понять, как вы себя чувствуете. Хороший слушатель (в случае если он не работающий с вами профессионал) не должен лично участвовать в проблеме, которую вы пытаетесь решить. Не стоит надеяться, к примеру, что ваш муж поможет вам выявить ваши скрытые чувства к нему. («В данный момент я тебя ненавижу, дорогой, но я знаю, что это чувство прикрывает нечто другое».) Только психотерапевту по силам принять такую безжалостную искренность.
Самотерапия — самая безопасная терапия в мире, поскольку у каждого человека, согласно Карен Хорни, имеется встроенный механизм самозащиты, который удерживает его от того, чтобы раскрыть какую бы то ни было эмоцию, испытать которую он пока еще не в силах. Но если кто-то захочет заставить вас почувствовать что-то преждевременно, когда вы к этому еще полностью не готовы, это будет опасным для вас. Это значит, что нельзя допускать интерпретаций со стороны непрофессионального помощника; ему не нужно говорить ничего, что вынудило бы вас почувствовать скрытую эмоцию раньше, чем вы доберетесь до нее сами. Хороший слушатель, если он не профессионал, должен уметь сохранять спокойствие и внимательно слушать. Для этого лучше найти человека, которому о психологии известно не больше, чем вам самим, предпочтительно даже меньше. Тогда, если он будет предпринимать попытки рассказывать вам о ваших скрытых чувствах, вы сможете проигнорировать эти комментарии и напомнить ему, что просто размышляете вслух и хотите поработать с этим сами, без его вмешательств («Молчи и слушай»).
Метод «мысли вслух» особенно полезен при работе над вчерашней неадекватной реакцией, когда вам необходимо разогреть остывшую за день внешнюю эмоцию. Пережитое легче воссоздать в пересказе другому человеку.
Вот вам пример: однажды, когда я мыла посуду и одновременно слушала пластинку с записью диксиленд-джа- за, меня внезапно охватило желание танцевать. С надеждой в душе, я заглянула в гостиную, но увидев изможденного Берни, распластанного на диване, не решилась попросить его и вместо этого предприняла передачу мысли на расстоянии: я сосредоточилась и велела ему пригласить меня на танец. Любимый открыл глаза, потянулся, встал. Мое сердцебиение участилось. Но он лишь вышел из дома, чтобы немного повозиться в саду. Мне хотелось убить его. (Он не заслуживает такой жены, как я! Как он может проявлять такую бесчувственность?! Я же занималась ради него парусным спортом! А ему жаль минутки для моего удовольствия... И т.д. и т.п.) За этим последовало решение потанцевать в одиночестве на кухне, но это был танец мщения («Подумаешь, кому ты нужен? Я могу и одна потанцевать»), который разозлил меня еще больше, так что я вернулась к раковине в подавленном настроении.
Через некоторое время во мне проснулся взрослый разумный человек: Берни ничего не знает о том, что я умираю от желания потанцевать. Зачем надо было так злиться? Мало-помалу мой гнев утих, но чувство недовольства и раз- дражения осталось. Я уже проходила через все это раньше: страстное желание танцевать, фрустрация, гнев. Но только сейчас мне удалось заметить эту странность в своем поведении. Это был Шаг 1. Обратить внимание на неадекватную реакцию.
Мне не удавалось продвинуться дальше самостоятельно, поэтому следующим утром я решила навестить подругу, обладающую всеми необходимыми качествами и неоднократно принимавшую на себя роль х:хорошего слушателя. Поскольку и мне нередко приходило сзь оказывать ей ту же услугу, я не считала, что эксплуатирую ее. Но по возможности следует все же время от врем ^ни менять слушателей, поскольку они могут уставать. "Гчолько профессионалу под силу тяжкая ноша всех ваших гтгроблем.
Подруга налила кофе, и я, расслабивглшсь в непринужденной обстановке, уже стала забывать о цели своего визита. Следите за собой: как только внеьхлняя эмоция остывает, у вас появляется желание оставить^ все как есть и не будить спящую собаку, однако нельзя по зволять себе упускать хороший материал для самотерап1-1И. Сделав усилие над собой, я оборвала пустую болтовню и перешла к делу. Сначала я вкратце описала свою проблему. Вчера был пройден Шаг 1. Я распознала неадекватную реакцию. Глупо было злиться на Берни: он не знал, что хотелось танцевать. Между прочим, такое уже не раз с<э мной случалось.
Шаг 2. Почувствовать внешнюю эмо цию. К этому времени от вчерашнего гнева не осталось и следа. Я подробно описала эпизод, воссоздав его в памяти: и пережив все заново, так что разозлилась снова. Полужив хорошо разогретый гнев, я перешла к Шагу 3. Что я чувствовала? Что я почувствовала до гнева, когда только обнаружила страстное желание потанцевать? Я обратилась к своей памяти и припомнила чувство беспомощности, голода, как ребенок, которого кто-то взрослый лиш^л чего-то жизненно важного.
Шаг 4. О чем мне это напоминает? Раньше, еще до замужества, я иногда переживала подобное с молодыми людьми: умирала от желания потанцевать, но СЗоялась попросить, испытывая замешательство и гнев. О чем еще мне это напомнило? Для меня в танце содержится особый смысл. Старые фильмы с Фредом Астером и Джинджер Роджерс будоражили мое воображение, когда я была еще девочкой. Я встречалась со своей первой любовью на танцах, мы сливались в нежных объятиях, уверенные, что предназначены друг другу судьбой... Золушка на балу.
Тут я вспомнила, как отец рассказывал, что влюбился в мою мать во время танца. Что еще? Диксиленд-джаз похож на регтайм. Когда мне было пять лет, я после развода родителей некоторое время жила со своими незамужними тетками. Их образ жизни был для меня таким чарующе взрослым — свидания, танцы. В те дни они танцевали под регтайм!... Но нет, скрытое чувство себя не обнаруживало. Я вернулась назад к Шагу 3. Что еще я чувствовала? Расстроилась, потому что Верни не пригласил меня на танец. Почему же я сама не могла его пригласить? Боялась отказа. Ну и что с того? Что если бы он сказал, что слишком устал или что у него нет настроения? Что бы тогда случилось? Как бы я себя чувствовала? Мне стало бы стыдно. Стыд. Он и был скрытым чувством. Я стыдилась своей страсти к танцам. Нахлынувшее чувство стыда было настолько мучительным, что я заплакала. Но продолжалось это какую-то минуту, а потом прошло. (Направленный против Верни гнев исчез сразу же, как только меня захлестнул стыд.) Мне стало легко, и, полная сил, я почувствовала готовность перейти к следующему шагу.
Шаг 5. Определить паттерн. Теперь паттерн был мне понятен. Всякий раз, чувствуя непреодолимое желание танцевать, я втайне этого стыдилась. Поэтому и не могла ничего сказать Верни. Провальность этого молчания проявляла себя следующим образом: а) я вынуждала мужа лишать меня возможности получить удовольствие; б) после чего я реагировала на это так, будто он намеренно наказывал меня за постыдное желание. Это лишь усиливало мое скрытое чувс тво стыда. Почему я стыдилась танцевать? Что символизирует для меня танец? Я не знаю. Я себе не психиатр. Мне необязательно понимать себя; все, что в моих силах, — снимать один слой луковицы за другим (это и есть я сама) и чувствовать, что обнаруживается под слоями. Я могла надеяться лишь на то, что в какой-то день сниму другой, более глубокий слой и узнаю о себе больше. (Позже мне это действительно удалось.) А пока достаточно было достичь понимания данного паттерна. Я увидела предсказуемость самой себя. Скорее всего, это страстное желание танцевать вспыхнет во мне снова, появится искушение почувствовать стыд и прикрытием этому послужит гнев.
Редко возникает необходимость делиться своим скрытым чувством с непосредственным участником событий, но я нуждалась в помощи Берни. Я не собиралась использовать его в качестве хорошего слушателя и не ждала от него помощи в моей самотерапии для данного случая, поэтому мне пришлось повременить еще один день, чтобы ситуация успела полностью остыть. Потом я в нескольких словах описала ему произошедшее: как я умирала от желания потанцевать, но боялась его попросить, как мною овладел необъяснимый гнев (теперь, когда все прошло, можно было говорить об этом без опаски), как я боялась, что все повторится снова. Берни был совершенно ошеломлен. Как я могла так мучиться и не сказать ему ни слова? Зачем мне стыдиться желания танцевать? Он не ясновидящий, и я должна была сама рассказать ему о своих чувствах. Конечно, он мог быть в тот день уставшим и не иметь настроения танцевать, но это не значит, что он меня отвергает или наказывает, или еще что-то в этом роде.
Несколько месяцев спустя мы обедали в ресторане, оркестр играл диксиленд. И снова меня захлестнуло знакомое, страстное, неудержимое желание. На этот раз я выждала минуту, собралась с духом и небрежным тоном (!) пригласила его на танец. Но Берни только что отодвинул от себя огромную опустошенную тарелку, и ему требовалось хотя бы чуточку посидеть в покое, прежде чем прыгать под диксиленд. На мгновение меня охватило старое замешательство и гнев. Потом я вспомнила скрытый стыд, и картина изменилась: он не хотел меня наказывать. Он с удовольствием потанцует, но чуть позже. Наш вечер только начинался. Гнев растаял, я успокоилась и терпеливо стала ждать, когда Берни будет готов, что и случилось очень скоро.
После этого я уже никогда не испытывала проблем с желанием танцевать. Постепенно во мне происходили перемены. Прежде всего, во мне проснулся новый интерес к современному интерпретирующему танцу (см. главу «Как освободить свои естественные творческие способности»), а позднее я обнаружила, что могу наслаждаться диксилендом в полном одиночестве. Перестав своим молчанием вынуждать Берни лишать меня удовольствия, я стала меньше от него зависеть. Позднее я вдруг заметила, что выросла из этого старого вынужденного поведения. Я по-прежнему очень люблю танцевать, но по-детски неудержимое желание исчезло насовсем.
Общение между родителем и ребенком
Сообщение родителя
Мы — поколение тревожных и виноватых родителей. Спасибо экспертам в области детского консультирования: теперь нам известно, что детям необходимы любовь, тепло, одобрение и эмоциональная защищенность. Однако никто не говорит нам, как стать таким родителем, который обеспечит ребенка всем этим. Как включать тепло и приятие, подобно водопроводному вентилю, который выпускает горячую воду, когда вы чувствуете холод и неприятие? Авторитаризм безнадежно устарел. Нам рекомендуют позволять — но не все! Устанавливать ограничения — но не быть слишком жесткими! Ни одна книга по психологии не скажет нам, где позволить, а где запретить — человеческие отношения не запланируешь.
Вот один общий совет, который вам поможет. Позволяйте ребенку чувствовать, даже когда вам нужно ограничить его в действиях. Он ревнует к новорожденному братику или сестренке? Дайте ему резиновую куклу, назовите ее малышом, и пусть он ее бьет. Он топает своими маленькими ножками и говорит, что ненавидит вас, что вы злая мама, раз затащили его из-за проливного дождя в дом (он так веселился в этих лужах) ? Дайте ему понять, что все нормально. Маленькие мальчики могут сердиться на людей, которых любят. Вас не пугает и не сердит его ярость.
Если вы примете его чувства, он тоже научится их принимать. И если вы хотите вырастить из него уравновешенного человека, он должен узнать, что является представителем человеческого рода, способным на самые разные человеческие чувства, включая страх, ревность и ненависть.
Вы обязаны ограничить его действия там, где затрагивается его благополучие и права других, но он имеет право сердиться. Сообщение, которое родители должны передать детям, таково: нормально чувствовать абсолютно любую эмоцию, но нельзя делать то, что может быть опасным для себя или других.
Теоретически все прекрасно. Проблема в том, что мы не можем принять чувства наших детей, пока не приняли собственные. Вы не можете никому ничего позволить, если жестоки к себе.
У меня была студентка, чей ребенок дошкольного возраста страдал ужасными приступами ярости. Мать пыталась помочь ему справиться с этим. Старалась не расстраивать его лишний раз, обеспечила его всевозможными инструментами, рекомендованными для «перенаправления агрессии»: рисование пальцами, игры с водой, пирожки из грязи, игрушечный молоток с гвоздями, даже боксерская груша — все было тщетно. В конце концов прибегнув к самотерапии, она обнаружила у себя боязнь любых проявлений гнева. Раньше она никогда не осмеливалась почувствовать это. Она начала осознавать, что каждый раз путалась, наблюдая очередную вспышку ярости у своего ребенка. Очевидно, что она передавала свой страх ему.
Подобные приступы причиняют детям немало страданий (я не имею в виду тот вид поведения, который дети напускают на себя намеренно с целью самоутверждения). Это опыт пугающей интенсивности, он полностью подавляет ребенка. В результате ребенок теряет над собой контроль. Он беспомощен и напуган, он уподобляется душевнобольному, страдающему острым приступом психоза. Ему необходимы комфорт и обещание, что это пройдет, что скоро ему станет лучше. Описанная мной мать не способна дать своему ребенку поддержку, в которой он так отчаянно нуждается. Все, что она может, — добавить к его страху свой собственный. Вскоре после того как эта мать признала и почувствовала свой скрытый страх гнева, приступы у ребенка стали утихать и в конце концов полностью прекратились.
Следующую историю рассказал мне мужчина. Его жена никак не могла приучить к горшку их двухлетнюю дочь.
Малышка была чрезвычайно умна: начала разговаривать очень рано и понимала все, что ей говорили. Она уже не писалась, но продолжала пачкать штанишки. Семейная жизнь превращалась в войну характеров матери и ребенка: посулы, угрозы, шлепки — все было бесполезно. Постепенно наказания ужесточались по мере нарастания материнского отчаяния и ярости.
Однажды, когда матери надо было отлучиться, отец остался с девочкой. После обеда он посадил ее на маленькое «игрушечное» сиденье туалета, и к его удивлению и восторгу, она тут же приступила к своей задаче. Он уже собирался похвалить ее за социально одобряемое достижение, когда крохотное создание посмотрело на него и жалобно сказало: «Папа, не бей меня!»
Оказывается, она и не догадывалась, из-за чего вся шумиха. В ее понимании наказуемым было само отправление естественной функции («Как не стыдно! Какая грязь!»). Как мог умный ребенок совершить такую трагическую ошибку? По словам Гарри Стэка Салливана, дети учатся послушанию просто ради того, чтобы сохранить нашу любовь и одобрение, а не из страха. Ребенку, не обделенному лаской, вряд ли можно нанести эмоциональный вред редким шлепком (хотя и научить его этим чему-то, кроме власти сильного над слабым, нельзя), но при условии отсутствия жестокости. Однако, если наказание слишком болезненно или гнев родителя чересчур иррационален, то у ребенка возникает нечто вроде амнезии ко всему опыту, и он не может научиться. У этой матери, по всей видимости, были скрытые чувства, связанные с процессом приучения к горшку, которые и привели ее к такому провальному поведению. Ей не удавалось донести до ребенка простое сообщение, и она пошла по пути страха и насилия.
Дети, рано начинающие говорить, часто вводят своих родителей в заблуждение. Кажется, будто они вас хорошо понимают и используют язык для общения, но на самом деле они просто играют со словами; слова для них не всегда имеют то же значение, что и для нас. Полуторагодовалого малыша ругают и шлепают за то, что он трогает хрупкую вазу? В следующий раз он бросает взгляд на мать и устремляется прямо к запрещенному предмету. «Вы только посмотрите на этого дьяволенка! Он пытается вывести меня из себя!» — возмущается мать. Но он посмотрел на нее, чтобы получить сигнал («Безопасно это или опасно?»), поскольку ее объяснения о неприкосновенности вещей ему совершенно непонятны и им двигает здоровая человеческая потребность к исследованию. Гораздо проще на некоторое время убрать подальше все легко бьющиеся предметы. Не хотим же мы, в самом деле, научить наших детей тому, что любопытство (основа познания), опасно? «Но они должны усвоить, что им нельзя иметь все по первому требованию», — возражают в ответ родители. Жизнь полна огорчений для любого ребенка, растущего в условиях нашей цивилизации. Чем меньше подобных переживаний будет у него в самые ранние годы, чем меньше самоконтроля ожидают от него до того, как он будет к нему способен, тем большей сдержанностью и терпимостью к неудачам он будет обладать позже. Вы боитесь избаловать его? «Избалованный» ребенок — это тот, который получал материальные блага взамен любви, чьи родители практиковали вседозволенность из-за скрытого чувства страха или вины. Такой ребенок получает скрытое сообщение, узнает смысл подарков и его не обмануть псевдодобротой.
Иногда родители посылают ребенку одновременно два конфликтующих сообщения. Одно из них прямое и исходит от сознания: следуй золотому правилу, будь примерным гражданином, подчиняйся закону, не замарай честь семьи. Другое исходит из подсознания и передается скрытым способом: интонацией голоса, выражением лица, жестами, позами, словами, которые говорятся без полного осознания их истинного смысла. Такое сообщение происходит из скрытых чувств родителя, и он передает его даже не догадываясь об этом. Весьма трагично, но скрытая информация может быть гораздо сильнее сознательной, с которой она находится в конфликте, и ребенок, не отдавая себе в этом отчета, вынужден подчиниться скрытому сообщению. Посулы, угрозы, наказания не могут удержать его от выполнения скрытых родительских желаний. Всеми уважаемый, законопослушный отец со скрытым желанием побыть дьяволом во плоти может читать мораль о гражданском долге, оплакивать поруганную честь семьи, когда его сын преступит рамки закона, может даже прибегнуть к самому жестокому наказанию, но на мальчика это не действует, и он продолжает жить в соответствии с тайной мечтой отца. Отец получает скрытое удовольствие от поведения сына и тут же ужесточает наказание вдвое из-за скрытого чувства вины. Точно так же строгая мать, втайне вожделеющая запретного плода, может проживать свои фантазии через дочь, которая послушно следует скрытому сообщению и спит с кем попало. Бывает, что родитель по скрытым причинам видит в своем ребенке кого-то из своего прошлого: брата-алкоголика, мать-проститутку, жестокого отца. Родитель постоянно желает ребенку стать «точно таким же, как твой дядя», и, несмотря на все угрозы и наказания, пророчество сбывается. Конечно, все это крайности и трагические случаи. Вот куда более умеренный пример скрытого сообщения.
Когда Энн училась в третьем классе, мне с трудом удавалось приучить ее попадать в школу вовремя. Несмотря на то, что школьный автобус останавливался прямо перед нашим домом, она ухитрялась пропускать его по нескольку раз в неделю. По утрам я будила ее пораньше, завтрак вовремя стоял на столе, вся одежда была аккуратно разложена, но она настолько была поглощена своими мыслями, что ей частенько требовалось с полчаса, чтобы натянуть один носок. Когда Энн в очередной раз опаздывала на автобус, я начинала рвать и метать и доводила ее до слез. После чего ненавидела себя за это. К чему все эти аккуратные косички на голове у дочки и безупречные складки на платьице, если в школу она неизменно отправляется с заплаканным лицом? Однажды после уроков, когда мы спокойно и непринужденно болтали друг с другом, разговор зашел о ее опозданиях. «Мамочка, я ведь не специально опаздываю, — совершенно искренне стала объяснять мне она, — просто так получается».
Я уже «проанализировала» ее проблему: она ненавидит школу и предпочитает совсем туда не ходить. «Опоздания, — педантичным тоном разъясняла я Берни, — это неосознанный протест Энн против школы». Итак, я приняла решение больше не доводить ее до слез. Каждое утро, то и дело глядя на кухонные часы, я нежным тоном звала: «Дорогая, осталось всего полчаса... двадцать минут на сборы (голос уже не такой бархатный)... десять минут, ты ведь уже почти готова, дорогая? (с трудом контролируя эмоции)... ПЯТЬ МИНУТ! (крик). Потом я вихрем врывалась в комнату, стремительно засовывала ее в одежду, вулканически изливая на нее всю свою накопленную ярость. Иногда ей приходилось догонять автобус босиком, с туфлями в руках (в слезах); если она пропускала его, я подвозила ее на машине, бушуя всю дорогу, и она приходила на урок вовремя (заплаканная).
Как-то утром, впихнув Энн в автобус в последнюю минуту благодаря чистому усилию воли, я, как обычно, пребывала в сильном расстройстве из-за ее слез. В который раз я начала рассказывать Берни о своих чувствах. С этого фланга мне никогда не удавалось получить поддержку: «К чему раздувать столько шума?»
Она должна научиться приходить в школу вовремя.
Зачем? Какая тебе разница?
После чего я заводила пафосную проповедь о родительском долге, о необходимости готовить детей к реальным жизненным требованиям и т.п., Берни в ответ лишь раздраженно пожимал плечами. Несмотря на подобный недостаток понимания, который я получала в прошлые разы, этим тяжелым угром я почувствовала потребность разрядиться. Я начала перечислять все, чем расстроена: как невыносимы эти вечные утренние слезы, какие беспомощность и отчаяние охватывают меня, неспособную справиться с этой проблемой.
У этого ребенка напрочь отсутствует хоть какое-то чувство времени, — заводилась я все больше и больше. — Она всегда была такой. Это сущая пытка куда-то с ней собираться, она вечно так копается, и нам всем в результате приходится ее ждать. Что с ней такое, ума не приложу?!
Не понимаю, в чем проблема, — отвечал Берни с раздражающим спокойствием. — Ты беспокоишься об опозданиях Энн или хочешь изменить ее характер?
Я онемела от неожиданности. В первый раз за все время я услышала саму себя. Нет, конечно же, я не хотела менять ее характер. Она была очаровательным спокойным ребенком, и это легкомыслие в отношении времени было частью добродушной, безмятежной натуры, благодаря которой с ней так легко было уживаться под одной крышей (за исключением этих наших каждодневных перебранок, которые уже начинали вносить в нашу жизнь некоторые признаки напряжения).
Впервые за все время я увидел^ свою гиперреакцию на эту проблему. Это стало Шагом 1. Обратить внимание на неадекватную реакцию.
Шаг 2. Почувствовать внешнюю эмоцию. Ну что ж, нечего скрывать — я была весьма сердита и расстроена.
Шаг 3. Что еще я чувствовала? Как я себя чувствую, когда слежу за временем на кухне, перед тем, как узнать, пропустит Энн автобус в этот раз или нет? Не могу оторвать глаз от минутной стрелки. Напряжение, испуг. Часы продолжают тикать, напряжение растет, как будто я боюсь чего-то ужасного, неминуемого. Что может случиться? Чего я так боюсь? Не просто опоздания Энн. Непонятно чего.
«Ты знаешь, — неожиданно выдала я Берни, — думаю, что я неразумно отношусь ко времени, к пунктуальности».
Берни от души рассмеялся: «И ты мне это рассказываешь?» Тут я вспомнила все наши споры, когда мы собирались куда-то вместе, его протесты против излишней спешки, которая заканчивалась долгим сидением перед пустой сценой в ожидании начала спектакля, и это на любительских представлениях, которые печально знамениты своими задержками! Теперь, размышляя обо всем этом, я вдруг поняла, что страдаю одержимостью временем.
Шаг 4. О чем мне это напоминает? О моем отце, который еще строже относился ко времени, чем я. В детстве меня просто забавляла эта его одержимость; мне и в голову не приходило, что я повторяю его. Поэтому то, что я узнала из Шага 3 — моя тревожность, страх опоздания, которое повлечет за собой неведомую беду, — и было скрытым под гневом к Энн переживанием.
Шаг 5. Определить паттерн. Я не знала истоков своей иррациональности относительно времени, но хорошо осознавала, что ничего не могу с собой поделать. Медлительность Энн грозила пробудить во мне тревогу, и я скрывала ее за гневом. И вдруг меня осенило: «Энн тоже проявляет иррациональность в вопросах времени. Она тоже не может ничего с собой поделать». Теперь картина полностью поменялась; проблема стала выглядеть по-другому.
В тот же день я купила часы в комнату Энн. «Я всегда так ругала тебя за твои опоздания, — сказала я ей. — Кажется, я слишком волнуюсь из-за этого. Ты ведь и сама можешь следить за временем, так что отныне я буду тебя будить и готовить завтрак, а остальное уже зависит только от тебя. Я больше не стану тебя пилить. Если ты пропустишь автобус, я подвезу тебя до школы, но тогда, возможно, ты опоздаешь на несколько минут. Сперва мне придется готовить папе завтрак. Думаю, я так сильно огорчалась из-за твоих проблем с автобусом потому, что потом мне приходилось лететь домой и доделывать утренние дела».
Мои слова о новом распорядке привели Энн в полный восторг, она была так рада, что наконец-то с нашими утренними ссорами будет покончено, что совершенно не боялась опоздать. На следующий день она пропустила автобус и пришла ко мне на кухню, чтобы стоять у меня над душой, пока я готовила Берни яичницу.
Когда ты сможешь меня подвезти? Ну когда?
Как только — так сразу, дорогая. Когда папин завтрак будет стоять на столе.
Энн заерзала на стуле, и в ее голосе появилась недовольная нотка:
Но я ведь опоздаю!
В первый раз я услышала от нее переживание по поводу возможного опоздания. До сих пор все переживания исходили от меня. В конце концов, мы подъехали к школе примерно через пять минут после звонка. Энн з&heip;