Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Предисловие.
Книга об ЛСД психотерапии, публикуемая во время, когда психоделические исследования фактически не существуют, требует сказать несколько слов вступления и объяснений. Есть множество теоретических и практических причин для публикации этого материала, накапливаемого уже более 24 лет. Антипсиходелическому законодательству удалось уничтожить почти все научные исследования, но оно оказалось очень неэффективным в обуздании самостоятельного самопознания. Для обычного профессионала практически невозможно получить лицензию на работу с психоделиками и на поставки чистых препаратов, но молодому поколению легко доступны товары черного рынка, очень часто плохого качества. Сотни тысяч (а по некоторым предположениям, миллионы) молодых людей в Соединенных Штатах самостоятельно экспериментировали с психоделиками.
Информация в научных книгах и журналах не так легкодоступна, и большая её часть не содержит прямых практических объяснений; в то же время литература, напрямую повлиявшая на общество, была сильно предвзятой, двусмысленной и противоречивой. Одна её часть, исходящая от некритичных фанатиков, имела тенденцию односторонне подчеркивать преимущества использования психоделиков и не упоминала его опасностей. Другая часть была продуктом официальной антинаркотической пропаганды и была по большей части настолько искаженной и негативной, что молодое поколение не воспринимало её всерьез. Когда раньше то же самое началось в направлении относительно безобидной марихуаны, было легко упустить что-то важное в попытках отсеять лишнее (дословный перевод идиомы—выплеснуть младенца вместе с грязной водой—прим. пер.) и проигнорировать не только демагогические утверждения, но также и достоверные и реалистичные предостережения.
Правдивая и всесторонняя информация о краткосрочных и долгосрочных эффектах ЛСД очень важна не только для тех, кто занят самостоятельным экспериментированием, но и для родственников, друзей и других лиц, которым, возможно, придется столкнуться с различными проявлениями или последствиями такой работы. Понимание психоделического процесса очень важно для родителей этих индивидов, учителей, юристов, которые будут иметь дело с приемом препарата. К тому же, непредвзятая информация предельно важна для психологов и психиатров, от которых потребуется помощь в случаях, связанных с использованием психоделиков. Нынешние способы работы с чрезвычайными ситуациями, связанными с ЛСД и его долгосрочными эффектами, показывают незнание вовлеченных процессов и потому причиняют больше вреда, чем пользы. Хотя материал этой книги описывает контролируемое клиническое применение ЛСД, предоставленная информация прямо применима и к случаям кризисного вмешательства, а проблемы, связанные с неконтролируемым использованием ЛСД, отдельно обсуждаются в приложении ввиду огромной важности этого вопроса. Для некоторых людей, не участвующих прямо или косвенно в психоделическом самоисследовании, но имевших опыт с ЛСД в прошлом, эта книга может оказаться полезным источником информации, которая прольет новый ретроспективный свет на аспекты их сеансов, оставившие их озадаченными и смущенными.
Крах юридических и административных мер прошлого по обузданию использования ЛСД, похоже, отражает недостаток понимания природы и глубины вовлеченных проблем. Более глубокое понимание эффектов ЛСД и трансформативных процессов, которым он способствует, может дать законодателям нить к разгадке. Определенные аспекты предоставленного в данной книге материала также напрямую связаны с пониманием событий вокруг опубликованных недавно экспериментов, проводимых ранее в разных странах военными экспертами и правительственными организациями.
Надеюсь, в этой книге мне удастся передать мое глубокое сожаление о том, что из-за сложного стечения обстоятельств психология и психиатрия лишились этого уникального средства для исследований и мощного терапевтического инструмента. Я считаю, что очень важно прояснить споры и недоразумения, что даст надежду на возможное продолжение исследований ЛСД в будущем или завершит эту замечательную главу в истории психиатрии. Эффективность и безопасность психоделических веществ проверялась веками и даже тысячелетиями. Многие культуры на протяжении человеческой истории успешно использовали их в контексте шаманских практик, целительских церемоний и религиозных ритуалов. Есть вероятность, что в будущем мы вернемся к исследованиям в этой области, вооружившись уроками прошлого. Но даже если этого не случится, уже накопленный материал обладает огромным теоретическим значением и эвристической ценностью.
Многие наблюдения из психоделических исследований имеют такое фундаментальное значение и настолько революционны по своей природе, что ни один серьезный ученый, занимающийся человеческим разумом, не должен их игнорировать. Они обнаруживают острую необходимость в радикальном пересмотре некоторых наших теоретических концепций и даже основной научной парадигмы. Некоторые новые открытия и прозрения касаются расширенной модели психики, мощных механизмов терапевтических изменений и личностной трансформации, стратегий и целей психотерапии и роли духовности в жизни человека. Значение этих новых знаний не зависит от будущего ЛСД психотерапии. Они напрямую применимы в эмпирической психотерапии, использующей различные нефармакологические техники достижения глубинных областей психики, например, гештальт-практика, биоэнергетика и другие нео-райхианские подходы, первичная терапия и различные методы ребёфинга. Все эти методы, по существу, имеют то же направление, что и психоделическая терапия, но полное использование их потенциала и их дальнейшее развитие сдерживаются смирительной рубашкой устаревших концептуальных моделей. Новые данные также имеют отношение и к другим областям, в которых необычные состояния сознания вызываются нехимическими путями. В качестве важных примеров здесь можно упомянуть творческое применение гипноза, «игры ума» разработанные Робертом Мастерсом и Джин Хьюстон, новые лабораторные техники изменения сознания, такие, как биологическая обратная связь, сенсорная изоляция и перегрузка, использование кинестетических устройств. В этом контексте также нужно подчеркнуть, что новая картография психики, появившаяся в результате исследований психоделиков, содержит и объединяет определенные существенные элементы различных духовных традиций. Это важный шаг в устранении колоссальной пропасти, существовавшей ранее между религиозными системами и различными направлениями психологии, за исключением юнгианского направления и психосинтеза Ассаджиоли.
Теоретическое значение психоделических исследований выходит далеко за пределы сфер психологии и психотерапии. Оно также имеет непосредственное или потенциальное отношение к целому спектру других дисциплин, включая антропологию, социологию, политику, общую медицину, акушерство, танатологию, религию, философию, мифологию и искусство.
Наиболее удивительные и потрясающие связи имеются между психоделическим материалом и современной физикой. Некоторые вызывающие наблюдения из ЛСД сеансов, которые невозможно согласовать с Ньютоно-картезианской моделью и вместить в неё, выглядят идеально совместимыми с мировоззрением, основанным на квантово-релятивистской физике. С точки зрения недавнего быстрого сближения между мистицизмом, физикой и сознанием, данные исследований ЛСД могут внести огромный вклад в наше понимание природы реальности.
Станислав Гроф
Биг Сур, Калифорния
Апрель 1979

Благодарности
Завершив работу над этой книгой, я бы хотел вспомнить с глубокой благодарностью друзей, оказавших мне важную помощь на разных стадиях этого проекта. Доктор Джордж Рубичек, бывший доцент Департамента Психиатрии в Медицинской Школе Карлового Университета, был моим первым наставником и руководителем, а также ведущим моего первого ЛСД сеанса в 1956. Этот опыт стал началом моего глубокого интереса и неизменной преданности исследованиям необычных состояний сознания. Доктор Милош Войтечовски был главой междисциплинарной команды, с которой я начал свои исследования психоделических препаратов. Он познакомил меня с несколькими новыми психоделическими веществами и научил меня основам научного познания и его методологии.
Немалая часть работы, имевшей огромное значение для развития представленных в этой книге идей, была проведена Институтом Психиатрических Исследований в Праге, Чехословакия. Его директор, Любомир Ханзличек, на протяжении всех лет моих клинических исследований ЛСД демонстрировал необычайное понимание и поддерживал это неконвенциальное научное приключение. Я также чувствую глубокую признательность моим коллегам в институте за их помощь и медсестрам за преданность и энтузиазм.
Моя первоначальная работа в США стала возможной благодаря щедрому гранту Фонда Пожертвований для Исследований в Психиатрии в Нью-Хейвене, Коннектикут. Доктор Джоэл Элкес, профессор Департамента Психиатрии и Поведенческих Наук в Школе Медицины Университета Джона Хопкинса в Балтиморе пригласил меня в Клинику Генри Фиппса, сначала в качестве научного сотрудника и работника клиники, а потом в качестве доцента; он оказал мне неоценимую помощь и руководство во время моего пребывания там.
Период между 1967 и 1973, который я провел в Мерилендском Центре Психиатрических Исследований в Кантонсвилле, Мериленд, был временем захватывающей командной работы с группой увлеченных и продуктивных исследователей. Я бы хотел поблагодарить доктора А.А. Кёрлэнда, бывшего директора центра и помощника уполномоченного по исследованиям в Мерилендском Госдепартаменте Психогигиены, а также моих коллег и друзей из Спринг Грув за их вклад в мою работу и улучшение моей личной жизни.
Институт Эсален в Биг Суре, Калифорния, сыграл очень важную роль в моей жизни. С моего первого визита в 1965 он предоставлял мне множество возможностей для проведения семинаров и симпозиумов, и делиться моим материалом с открытой и симпатизирующей аудиторией. В последние пять лет он стал моим домом и уникальным эмоциональным и интеллектуальным источником. В этой необычайно естественной лаборатории по развитию человеческого потенциала я встретил многих творческих людей, делавших первые шаги в эмпирических психотерапиях и имел возможность связать их работу со своей. Это позволило мне интегрировать наблюдения из ЛСД исследований в более широкий теоретических контекст. Особенно ценными был опыт из серии экспериментальной обучающей программы для профессионалов, которую моя жена Кристина и я проводили в Эсалене. Эти события, органически сочетающие дидактический элемент, интрапсихическое исследование и групповую работу и принимающие широкий спектр гостей от мексиканских и североамериканских шаманов до физиков-теоретиков, стали неоценимым источником вдохновения. Я бы хотел выразить глубочайшую благодарность Майклу и Далс Мёрфи, Ричарду и Крису Прайс, Джулиану Сильверману, Джанет Ледерман, Беверли Сильверман, Грегори и Луису Батесон и всем прочим друзьям в Эсалене за их поддержку и понимание. Особенно помог из них Рик Тарнас во время предварительной работы над рукописью, а также Кэтлин О’Шонесси в напечатке финальной версии.
Другими друзьями, чей интерес и поддержку я бы хотел с благодарностью отметить, являются Луис и Хазел Валиер, Эдвард Дрэссен и Джозеф Чамбэу.
Я глубоко признателен сотням пациентов и ЛСД субъектов, в течение всех лет участвовавших в моих психоделических исследованиях. Без их веры, преданности и отваги эта книга не могла бы быть написана.
Станислав Гроф
Биг Сур, Калифорния
Апрель 1979

ИСТОРИЯ ЛСД ТЕРАПИИ
Открытие ЛСД и его психоделических эффектов
Ранние лабораторные и клинические исследования ЛСД
Терапевтическое экспериментирование с ЛСД
Исследования химиотерапевтических свойств ЛСД
Психотерапия при помощи ЛСД
Необходимость всесторонней теории об ЛСД терапии

ОТКРЫТИЕ ЛСД И ЕГО ПСИХОДЕЛИЧЕСКИХ ЭФФЕКТОВ
ЛСД-25 (или диэтиламид d-лизергиновой кислоты) был впервые синтезирован в 1938 году Альбертом Хофманном в химико-фармацевтической лаборатории Сандоз в Базеле, Швейцария. Как показывает его название, это двадцать пятое соединение, разработанное в ходе систематического исследования амидов лизергиновой кислоты. ЛСД—это полусинтетическое химическое вещество, его натуральная часть—лизергиновая кислота, являющееся основой всех основных алкалоидов спорыньи, а диэтиламидная группа добавляется в лаборатории. Согласно Столлу, Хофманну и Трокслеру, ЛСД имеет следующую химическую формулу:


Различные алкалоиды спорыньи находят важное применение в медицине, особенно как лекарства, которые могут вызвать сокращения матки, остановить гинекологическое кровотечение и облегчить мигреневые боли. Целью исследований спорыньи компанией Сандоз было получение соединений с наибольшими терапевтическими качествами и наименьшими побочными эффектами. После синтеза ЛСД профессор Эрнст Ротлин провел над ним фармакологическое тестирование. Оно выявило выраженное утеротоническое действие и вызвало возбуждение у некоторых животных. На тот момент эти эффекты не сочли достаточно интересными для дальнейшего изучения.
Уникальные качества нового вещества привлекли внимание исследователей после череды событий, вызванных случайным происшествием. В 1943 году Альберт Хофманн рассматривал результаты ранних фармакологических тестов над ЛСД и решил исследовать эффект стимуляции центральной нервной системы, выявленный в ходе экспериментов с животными. Ввиду структурного сходства с циркуляторным стимулятором никетамидом ожидалось, что ЛСД окажется аналептиком. Ощущая, что стоит провести более глубокие исследования этого вещества, Альберт Хофманн решил синтезировать новый образец. В любом случае даже наиболее утонченные исследования ЛСД на животных не выявили бы его психоделических эффектов, так как такие специфически человеческие реакции нельзя предположить лишь на основе экспериментов с животными. На помощь исследователям пришло лабораторное происшествие; благодаря странной иронии судьбы Альберт Хофманн невольно стал субъектом одного из наиболее захватывающих и важных экспериментов в истории науки. Работая над синтезом нового образца ЛСД, он случайно контактировал с ним во время очистки продуктов конденсации. Далее приводится описание самим Альбертом перцептивных и эмоциональных изменений, которые он испытал в результате.
В прошлую пятницу, 16 апреля 1943, я был вынужден прекратить свою работу в лаборатории после полудня и отправиться домой, так как я был охвачен своеобразным беспокойством, связанным с ощущением легкого головокружения. По прибытии домой я лег и впал в нечто подобное опьянению, которое не было неприятным и характеризовалось невероятной активностью воображения. Пока я, ошеломленный, лежал с закрытыми глазами (дневной свет казался мне невыносимо ярким), во мне возрастал непрекращающийся поток фантастических образов огромной пластичности и живости, сопровождаемый интенсивной калейдоскопической игрой цветов. Это состояние постепенно прошло через два часа.
Вернувшись в свое обычное состояние сознания, Хофманн смог установить гипотетическую связь между его необычными переживаниями и возможным отравлением веществом, с которым он работал. Однако он не мог понять, как ЛСД мог попасть в его тело в достаточном количестве, чтобы вызвать подобные феномены. Он был также озадачен природой эффектов, кардинально отличающихся от связанных с отравлением спорыньей. Тремя днями позже он намеренно принял известное количество ЛСД, чтобы подтвердить свои предположения серьезным научным экспериментом. Будучи очень консервативным и осторожным, он решил принять лишь 250 микрограмм, которые посчитал мельчайшей дозой в сравнении с обычной дозировкой других алкалоидов спорыньи. В то время он никак не мог знать, что экспериментировал с наиболее сильным психоактивным веществом, известным человечеству. Доза, которую он выбрал и принял безо всякой специальной подготовки или какого бы то ни было знания о психоделических состояниях, сегодня считалась бы высокой дозой, она описана в ЛСД литературе как «одиночная сокрушительная доза». При использовании в клинической практике она предваряется многими часами подготовительной психотерапии и требует обученного и опытного руководителя, чтобы справляться со всеми осложнениями, которые могут иметь место.
Примерно через 40 минут после приема Хофманн начал испытывать головокружение и беспокойство; у него были трудности с концентрацией, нарушения визуального восприятия и сильная немотивированная потребность смеяться. Для него оказалось невозможным вести письменный протокол его эксперимента, как изначально планировалось. Далее приведена выдержка из его последующего отчета, написанного профессору Столлу:
«На этом месте лабораторные записи обрываются. Последние слова были написаны с огромным трудом. Я попросил моего лабораторного ассистента сопроводить меня домой, так как думал, что беспокойство, испытанное в прошлую пятницу, должно повториться. Однако пока мы ехали домой на велосипедах, оказалось, что эффекты гораздо сильнее, чем в первый раз. Мне было очень трудно связно говорить, мое поле зрения раскачивалось передо мной, и предметы казались искаженными, как отражения в кривых зеркалах. У меня было впечатление, что я не могу сдвинуться с места, хотя мой ассистент сказал мне потом, что мы ехали на большой скорости. Когда я добрался до дома, был вызван врач.
«Пока прибыл доктор, пик кризиса уже был позади. Насколько я помню, наиболее примечательными симптомами были следующие: головокружение; визуальные искажения; лица находящихся со мной людей выглядели гротескными, красочными масками; выраженное моторное беспокойство, перемежающееся с параличом; тяжелое скачкообразное ощущение в голове, конечностях и всём теле, они как бы были наполнены свинцом; сухость и ощущение зажатости в горле; ощущение удушья; ясное осознание своего состояния, при котором я порой созерцал подобно независимому нейтральному наблюдателю, как я почти безумно кричал или лепетал бессвязные слова; время от времени я ощущал, будто нахожусь вне своего тела.
«Доктор обнаружил довольно слабый пульс, но в пределах нормы… Через шесть часов после приема ЛСД мое состояние значительно улучшилось. Лишь визуальные искажения всё ещё отмечались. Всё казалось колеблющимся, и пропорции были искажены, как отражения в поверхности движущейся воды. Более того, все предметы представали в неприятных, постоянно меняющихся цветах, преобладающими оттенками были болезненные зеленый и синий. Когда я закрывал глаза, передо мной разворачивались бесконечные последовательности красочных, очень реалистичных и фантастических образов. Примечательной чертой была манера, в которой все слуховые восприятия (такие, как шум проезжающей машины) трансформировались в визуальные эффекты, каждый звук пробуждал соответствующую цветную галлюцинацию, постоянно меняющую форму и цвет, как картинки в калейдоскопе. Примерно в час ночи я уснул и проснулся на следующий день с прекрасным самочувствием.
Это был первый запланированный эксперимент с ЛСД, и он драматично и убедительно подтвердил гипотезу Хофмана насчет способности ЛСД изменять сознание. Последующие эксперименты с добровольцами исследовательских лабораторий Сандоз подтвердили экстраординарное влияние этого вещества на человеческий разум.
Следующей важной фигурой в истории ЛСД был Уолтер Столл, сын начальника Хофмана и психиатр в Психиатрической клинике в Цюрихе. Он нашел новое психоактивное вещество весьма интересным и провел первое научное исследование ЛСД с нормальными добровольцами и психиатрическими пациентами. Его наблюдения эффектов ЛСД у этих двух категорий субъектов были опубликованы в 1947. Этот отчет стал сенсацией в научном мире и вызвал необычное количество лабораторных и клинических исследований во многих странах.
РАННИЕ ЛАБОРАТОРНЫЕ И КЛИНИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛСД.
Большинство ранних исследований ЛСД были вдохновлены и подвержены сильному влиянию так называемого «подхода моделированного психоза». Невероятный потенциал ЛСД и тот факт, что бесконечно малые количества этого вещества могли глубоко изменять психическое состояние здоровых добровольцев, дали новый толчок спекуляциям, в основном, насчет биохимической природы эндогенных психозов, особенно шизофрении. Часто наблюдалось, что микроскопических доз ЛСД, между 25 и 100 микрограммами, было достаточно, чтобы произвести изменения в восприятии, эмоциях, мышлении и поведении, напоминавшие наблюдаемые у некоторых шизофренических пациентов. Можно было подумать, что метаболизм человеческого тела при определенных обстоятельствах производит подобные количества аномального вещества, идентичного ЛСД или похожего на него. Согласно этой заманчивой гипотезе, эндогенные психозы наподобие шизофрении это, в первую очередь, не психические расстройства, а проявления самоинтоксикации организма и мозга, вызванные патологическими изменениями в химических процессах организма. Возможность симуляции шизофренических симптомов у здоровых добровольцев и проведения сложных лабораторных тестов и исследования до, во время и после этого временного «моделированного психоза» казался многообещающим ключом к пониманию самого загадочного заболевания психиатрии.
Большинство исследований в первые годы после открытия ЛСД были направлены на подтверждение или опровержение этой гипотезы «моделированного психоза». Её влияние было таким, что в течение многих лет все цели проведения ЛСД-сеансов были связаны только с «экспериментальным психозом», и ЛСД и похожие вещества назывались галлюциногенами, психотомиметиками (соединения, симулирующие психоз) или психодислептиками (препараты, разрушающие душу). Эта ситуация не исправлялась до 1957, когда Хамфри Осмонд после переписки с Олдосом Хаксли придумал более точный термин, «психоделики» (препараты, проявляющие или открывающие душу). В те годы многие усилия были направлены на точное феноменологическое описание опыта ЛСД и рассмотрение сходств и различий между психоделическими состояниями и шизофренией. Эти описательные исследования имели противовес в виде исследований, изучающих параллели между этими двумя состояниями, что отражалось в нормативах клинических измерений, психологических тестах, электрофизиологических данных и биохимических открытиях. Придавалось большое значение этому исследовательскому направлению, нашедшему выражение в ряде исследований, которые пополнили базовую информацию о действии ЛСД на различные физиологические и биохимические функции, а также на поведение экспериментальных животных, отдельные органы и ткани и на ферментативные системы. Особый интерес с точки зрения гипотезы «моделированного психоза» представляли исследования антагонизма между ЛСД и различными другими веществами. Возможность блокирования ЛСД-состояния предварительным приемом другого лекарства или управления им в момент полного раскрытия ЛСД эффектов виделась, как многообещающее приближение к открытию новых направлений в фармакологической терапии психических нарушений. В это время были сформулированы некоторые биохимические гипотезы, представлявшие причиной шизофрении специфические вещества или целые метаболические циклы. Серотониновая гипотеза, созданная Вулли и Шоу, привлекла особое внимание. Согласно их модели, ЛСД вызывает аномальное ментальное функционирование, вмешиваясь в работу нейромедиатора серотонина. Похожий механизм представляли как биохимическую причину шизофрении.
Это редукционистское и слишком упрощенное приближение к шизофрении часто критиковалось психоаналитически и феноменологически настроенными клиницистами и исследователями-биохимиками и, в конце концов, было отвержено большинством ученых. Становилось всё более очевидно, что состояние, вызываемое ЛСД, имеет много специфических характеристик, четко отделяющих его от шизофрении. К тому же, ни один из биохимических механизмов, предполагавшихся для шизофрении, не был однозначно подтвержден клиническими и лабораторными данными. Хотя подход «моделированного психоза» не решил проблему этиологии шизофрении и не предоставил чудесного «пробирочного» исцеления этого странного заболевания, он стал источником вдохновения для многих исследователей и решающим образом способствовал нейрофизиологической и психофармакологической революции пятидесятых и ранних шестидесятых годов
Другой областью, в которой необычайные эффекты ЛСД оказались чрезвычайно полезными, было проведение психологами и психиатрами экспериментов на себе. В ранние годы исследований ЛСД учебные ЛСД сеансы рекомендовались в качестве несравненного средства для обучения психиатров, психологов, студентов-врачей и психиатрического персонала. ЛСД сеансы представлялись, как быстрое, безопасное и обратимое путешествие в мир шизофреника. В различных книгах и статьях об ЛСД неоднократно упоминалось, что один психоделический опыт мог значительно повысить способность субъекта понимать психотических пациентов, понимать их чувства и эффективно их лечить. Даже при том, что видение переживаний ЛСД «моделированным психозом» было впоследствии отвержено большинством ученых, остается несомненным тот факт, что переживание глубоких психологических изменений, вызываемых ЛСД, это уникальный и ценный познавательный опыт для всех клиницистов и теоретиков, изучающих необычные состояния сознания.
Ранние эксперименты с ЛСД также предоставили новые важные прозрения относительно природы творческого процесса и поспособствовали более глубокому пониманию психологии и психопатологии искусства. Многим подопытным субъектам, как профессионалам, так и любителям, ЛСД-сеанс подарил глубокий эстетический опыт, который дал им новое понимание современных направлений в искусстве и искусства в целом. Самыми интересными субъектами в экспериментах с ЛСД стали художники, скульпторы и музыканты, так как под влиянием препарата они, как правило, создавали наиболее необычные, нешаблонные и интересные произведения искусства. Некоторым из них удавалось выразить и передать в своих работах природу и особенности психоделического опыта, не поддающегося никакому словесному описанию. День опыта с ЛСД часто становился ярким и четко различимым поворотным пунктом в развитии некоторых артистов.
Таким же глубоким было влияние исследований ЛСД на психологию и психопатологию религии. Даже при тех непростых и часто затруднительных обстоятельствах, которые сопровождали ранние исследования ЛСД, некоторые субъекты получали глубокий религиозный и мистический опыт, имевший поразительное сходство с описанным в различных священных текстах и писаниях мистиков, святых, религиозных учителей и пророков всех времен. Возможность вызова подобных переживаний химическим путем вызвала и развернула споры о подлинности и ценности этого «мгновенного мистицизма». Несмотря на то, что многие ведущие ученые, теологи и духовные учителя активно обсуждали эту тему, разногласия на тему «химического» и «спонтанного» мистицизма остаются нерешенными до сих пор.
Любые обсуждения различных областей исследований ЛСД будут неполными без упоминания о систематических исследованиях его негативного потенциала. По очевидным причинам результаты этих исследований, проводимых тайными подразделениями полиции и армии многих стран мира, не публиковались, и большая часть информации считается засекреченной. Некоторыми областями, которые изучались в данном контексте, являются вызов чистосердечного признания, получение доступа к секретам и тайной информации, промывание мозгов, выведение из строя иностранных дипломатов и «ненасильственная» война. В работе с индивидами разрушительные техники пытаются использовать вызванное веществом ослабление сопротивления и защитных механизмов, повышение внушаемости и восприимчивости к психологическому давлению и усиление явления переноса. При массовом подходе к ведению химической войны ценность представляет дезорганизующее действие ЛСД на целенаправленную деятельность и его необычайная активность. В качестве техник распространения вещества в такой войне были предложены различные аэрозоли и загрязнение запасов воды. Все, кто хоть отдаленно знаком с эффектами ЛСД, увидят такой вариант химической войны ужаснее любых обычных подходов. Попытки называть его ненасильственным или гуманным являются грубым искажением фактов.
ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАНИЕ С ЛСД
С точки зрения нашей беседы, наиболее важным направлением в исследованиях ЛСД была экспериментальная терапия при помощи этого вещества. Наблюдения значительных и глубоких эффектов, которые оказывали минимальные дозы ЛСД на психические процессы субъектов экспериментов, естественно, привели к выводу, что могло оказаться крайне полезным исследовать терапевтический потенциал этого необычного соединения.
Возможность терапевтического использования ЛСД была впервые предложена Кондроу в 1949, всего через два года после того, как Столл опубликовал первые научные исследования ЛСД в Швейцарии. В ранних пятидесятых различные исследователи независимо рекомендовали ЛСД в качестве дополнения к психотерапии, которое могло бы углубить и интенсифицировать терапевтический процесс. Пионерами данного подхода были Буш и Джонсон и Абрамсон в США; Сандисон, Спенсер и Уайтлоу в Англии; и Фредеркинг в Западной Германии.
Эти сообщения привлекали значительный интерес среди психиатров и побуждали клиницистов различных стран мира начать экспериментировать в своей собственной терапевтической и исследовательской практике. Многие сообщения, опубликованные в последующие пятнадцать лет, подтверждали первоначальные утверждения о том, что ЛСД может ускорять психотерапевтический процесс и уменьшать время, необходимое для лечения различных эмоциональных расстройств, что делало его потенциально полезным инструментом в психиатрическом арсенале. К тому же, появлялось растущее число исследований, показывающих, что психотерапия с использованием ЛСД могла помочь определенным категориям пациентов, ранее считавшихся неподходящими для психоанализа или любого другого вида психотерапии. Многие отдельные исследователи и терапевтические группы сообщали о клинических успехах, достигнутых в разных степенях с алкоголиками, наркозависимыми пациентами, социопатами, криминальными психопатами и субъектами с различными личностными расстройствами и сексуальными девиациями. В ранних шестидесятых была открыта новая и удивительная область ЛСД-психотерапии: работа с пациентами, умирающими от рака и других неизлечимых болезней. Исследования с умирающими индивидами показали, что ЛСД психотерапия могла дать не только облегчение эмоциональных страданий и физической боли, связанной с хроническими заболеваниями, но могла также глубоко изменить понимание смерти и отношение к умиранию.
С моментом появления первых клинических отчетов об ЛСД много времени и энергии было направлено на исследование его терапевтического потенциала, и были опубликованы сотни статей о различных типах ЛСД терапии. ЛСД терапия обсуждалась на многих психофармакологических, психиатрических и психотерапевтических конференциях. В Европе первоначально обособленные усилия отдельных исследователей ЛСД вылились в попытку создать единую организационную структуру. ЛСД терапевты ряда Европейских стран образовали Европейское Медицинское Общество Психолитической Терапии, члены которой проводили регулярные встречи на тему использования психоделических препаратов в психотерапии. Эта организация также сформулировала нормативы и критерии для выбора и обучения будущих ЛСД терапевтов. Аналогом этой организации в США и Канаде была Ассоциация Психоделической Терапии. В течение десятилетия наиболее сильного интереса к исследованиям ЛСД было организовано несколько международных конференций для обмена опытом, наблюдениями и теоретическими взглядами на эту сферу (Принстон 1959, Гёттинген 1960, Лондон 1961, Амитивилль 1965, Амстердам 1967, Бад Наухайм 1968).
Попытки использовать ЛСД в лечении психических нарушений теперь охватывают почти три десятилетия. Было бы излишним в этой главе описывать все различные вклады, внесенные в эту уникальную главу истории психотерапии, как и уделять внимание всем отдельным ученым, участвовавшим в этом направлении исследований. История ЛСД-терапии была чередой проб и ошибок. В течение прошедших тридцати лет было открыто и разработано множество различных техник терапевтического использования ЛСД. Подходы, не принесшие ожидаемых результатов или не подкрепленные дальнейшими исследованиями, были оставлены; те же, которые казались многообещающими, были освоены другими терапевтами или получили дальнейшее развитие и были усовершенствованы. Вместо описания всех стадий этого сложного процесса я постараюсь выделить определенные основные направления и наиболее важные терапевтические идеи и концепции. Три десятилетия ЛСД терапии это достаточно долгий период накопления клинических наблюдений и проверки полученных данных. Поэтому мы можем сделать обзор клинического опыта в данной области, обобщить имеющиеся знания о ценности ЛСД в качестве терапевтического средства в психиатрии и описать безопаснейшие и наиболее эффективные приемы его использования.
Различные предложения насчет терапевтического использования ЛСД были основаны на специфических аспектах его действия. Частые случаи эйфории на ЛСД-сеансах с нормальными добровольцами наталкивали на мысль, что этот препарат может быть полезен в лечении депрессивных расстройств. Глубокий и порой сокрушительные действие ЛСД как на психологические, так и на физиологические процессы, доходящий до эмоционального или вегетативного шока, показывал, что он, наверное, может иметь терапевтический потенциал, сравнимый с электрошоком, инсулиновым шоком или другими формами судорожной терапии. Эта концепция была поддержана наблюдениями поразительных и глубоких изменений клинической симптоматологии и структуры личности некоторых субъектов после принятия единственной дозы ЛСД. Другим аспектом действия ЛСД, казавшимся многообещающим с терапевтической точки зрения, была способность этого препарата способствовать интенсивному высвобождению эмоций. Терапевтический успех таких абреактивных техник, как гипноанализ и наркоанализ, в лечении военных неврозов и травматических эмоциональных неврозов вдохновлял на исследования этого свойства ЛСД. Ещё одна интересная возможность терапевтического применения была основана на активирующем или «провоцирующем» эффекте ЛСД. Препарат может мобилизовать и интенсифицировать фиксированные, хронические и неподвижные клинические состояния, характеризуемые лишь несколькими вялыми и неподдающимися воздействию симптомами, и было сделано предположение, что такая активация, вызванная химическим путем, может сделать эти так называемые малосимптомные состояния более податливыми для обычных методов лечения. Наиболее важное применение ЛСД было обнаружено в его совмещении с индивидуальной и групповой психотерапией различных направлений. Его эффективность основана на очень благоприятной комбинации разных аспектов его воздействия. ЛСД психотерапия, похоже, усиливает все механизмы, участвующие в немедикаментозных видах психотерапии, и вовлекает при этом некоторые новые и мощные механизмы психологических изменений, до сих пор не признанные и не подтвержденные психиатрией мейнстрима.
В следующих разделах я опишу наиболее важные области терапевтического экспериментирования с ЛСД, предоставлю действенные техники и подходы лечения, и обсужу их практические и теоретические основы. Особое внимание будет уделено оценке того, насколько успешно отдельные подходы выдержали проверку временем.
ИССЛЕДОВАНИЯ ХИМИОТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ СВОЙСТВ ЛСД
Подходы, которые будут обсуждаться в этом разделе, основаны на разных клинических наблюдениях и теоретических предпосылках; их общий знаменатель—это использование ЛСД в качестве химиотерапевтического агента, имеющего определенные благотворные эффекты просто за счет положительных свойств его фармакологического действия. Авторы этих техник либо не были осведомлены об огромном значении нефармакологических факторов, или никак особенно не использовали эти факторы. Если в этих подходах психотерапия и использовалась, то несла только вспомогательную функцию и имела поверхностный характер, без какой-то согласованной связи с опытом ЛСД.
ИССЛЕДОВАНИЯ ЭЙФОРИЧЕСКИХ И АНТИДЕПРЕССИВНЫХ ЭФФЕКТОВ ЛСД
Когда Кондроу предложил применять ЛСД против депрессии на основе его эйфорического воздействия на некоторых субъектов, он подражал модели опиумного лечения. Он давал малые и постепенно возрастающие ежедневные дозы ЛСД депрессивным пациентам и ожидал облегчения депрессии и позитивных перемен в настроении. Согласно утверждениям Кондроу, результаты не были убедительными, и наблюдаемые изменения не выходили за рамки обычных спонтанных колебаний. Он также заметил, что приём ЛСД обычно проявлялся в углублении первоначального состояния, а не в вызове эйфории.
Те же результаты были получены другими авторами, использовавшими либо модель Кондроу ежедневного приема ЛСД депрессивными пациентами, либо отдельные введения средних доз ЛСД с целью развеять депрессию. Отрицательные или неубедительные клинические эксперименты были опубликованы Беккером, Андерсоном и Роунсли, Рубичек и Срнек и другими.
В общем и целом, результаты этого подхода к ЛСД терапии не оправдывали продолжение исследований в этом направлении. Клинические исследования ясно показали, что ЛСД сам по себе не оказывает на депрессию никакого четкого фармакологического действия, которое могло бы быть использовано терапевтически, и этот подход был оставлен.
СВОЙСТВО ЛСД ВЫЗЫВАТЬ ШОК И ЕГО ЭФФЕКТ НА СТРУКТУРУ ЛИЧНОСТИ
В раннем периоде ЛСД исследований некоторые авторы предполагали, что глубокий и ошеломительный опыт, вызываемый ЛСД, мог бы оказать на некоторых пациентов позитивное действие, сравнимое с эффектом различных методов судорожной терапии, таких, как электрошок, терапия инсулиновой комой или кардиозоловый и ацетилхолиновый шок. Время от времени сообщалось о неожиданных и существенных клинических прорывах у пациентов после единственного сеанса ЛСД. Наблюдения такого рода были описаны в публикациях Столла, Беккера, Бенедетти, Белсанти, и Джиберти, Грегоретти и Боери.
Вдобавок, росло число сообщений, наталкивающих на мысль, что иногда одиночный прием ЛСД мог оказать глубокое влияние на структуру личности субъекта, его систему ценностей, базовых стремлений и общего образа жизни. Эти перемены были столь глубокими, что могли быть сравнимы с психологической конверсией [2]. Многие исследователи ЛСД делали похожие наблюдения и осознавали потенциальную терапевтическую ценность этих трансформирующих переживаний. Основной проблемой их систематического использования в терапевтических целях был тот факт, что они обычно происходили спонтанно, без видимой причины, и часто неожиданно для пациента и терапевта. Пока переменные, определяющие такие реакции, не были поняты, целительные трансформации такого рода было нелегко воспроизводить. Тем не менее, именно эта категория наблюдений и систематических попыток вызвать сходные переживания более предсказуемым и контролируемым образом в итоге вылилась в развитие важного лечебного направления, называемого психоделической терапией. Основные принципы этого терапевтического подхода будут описаны позже.
В общем, ЛСД, несомненно, может вызывать у пациента или подопытного субъекта глубинный эмоциональный и вегетативный шок. Шоковый эффект при этом является скорее дезорганизующим и разрушительным, чем исцеляющим, если только он не происходит в специальном контексте, ситуации мощной психологической поддержки и после тщательной подготовки. Механизм этих преобразований слишком непредсказуемый, стихийный и капризный, чтобы полагаться лишь на непосредственное терапевтическое действие.
ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АБРЕАКТИВНОГО ЭФФЕКТА ЛСД.
Многие наблюдения из ранних опытов с ЛСД ясно показали, что этот препарат может вызывать повторное переживание различных эмоционально значимых событий младенчества, детства или последующей жизни. В случае травматических воспоминаний этот процесс предварялся и сопровождался мощным высвобождением эмоций и катарсисом. Это логически подталкивало к исследованию ценности ЛСД, как средства для абреактивной терапии, по аналогии с ранним использованием эфира, быстродействующих барбитуратов или амфетаминов в подобных случаях.
С исторической и теоретической точки зрения этот механизм восходит к ранним концепциям Фрейда и Беккера. Согласно им, недостаточная эмоциональная и моторная реакция пациента на исходное травмирующее событие приводит к эффекту «зажима»: подавленные эмоции (“abgekemmter Affect”) впоследствии обеспечивают энергию для невротических симптомов. Лечение в этом случае состоит в повторном проживании травмирующих воспоминаний в таких обстоятельствах, которые сделают возможным запоздалое выведение этой эмоциональной энергии к поверхности и её разрядку через перцептуальные, эмоциональные и моторные каналы. С практической точки зрения, абреактивный метод оказался особенно полезным в лечении травматических эмоциональных неврозов и стал популярен во время Второй Мировой Войны, как быстрое и эффективное лечение истерических конверсий в боевой обстановке.
Вряд ли найдется хоть один ЛСД терапевт, который бы усомнился в уникальных абреактивных свойствах ЛСД. Но было бы чрезмерным упрощением подходить к ЛСД-лечению и понимать его только как терапию абреакцией. Это ясно показали контролируемые исследования Робинсона. Нынешнее мнение состоит в том, что абреакция это важный компонент ЛСД психотерапии, но она представляет собой лишь один из многих терапевтических механизмов, вызываемых комплексным воздействием этого лекарства.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АКТИВИРУЮЩЕГО ДЕЙСТВИЯ ЛСД В СЛУЧАЕ ХРОНИЧЕСКИХ И ФИКСИРОВАННЫХ СИМПТОМОВ
Данный подход был вдохновлен клиническим опытом интенсифицирующего и мобилизующего действия ЛСД на проявленные и скрытые психопатологические симптомы. Принцип активации или «провокационной» терапии с использованием ЛСД был разработан теоретически и применен в практике австралийским исследователем Жостом. Данная концепция была основана на клинических наблюдениях интересных отношений между природой и течением психотического процесса и прогнозом этого заболевания. Стал общеизвестным клинический факт, что острые шизофренические эпизоды с мощными, богатыми и яркими симптомами имеют очень хороший прогноз. Они часто переходят в спонтанную ремиссию, и терапия в таких случаях обычно очень успешна. И наоборот, у шизофренических состояний с бессимптомным и скрытым течением, несколькими вялыми и застойными симптомами и стабильным курсом самый безрадостный прогноз, и они очень слабо поддаются обычному лечению.
Проанализировав большое количество траекторий шизофренических эпизодов, Жост пришел к выводу, что можно выделить определенную точку кульминации в естественном течении психоза, после которой заболевание показывает тенденцию к спонтанной ремиссии. В случае шизофрении эти точки кульминации обычно характеризуются галлюцинаторными переживаниями смерти или уничтожения, потери целостности тела, регрессии или превращений. За этими негативными эпизодами далее следуют фантазии или переживания возрождения.
Предположение такой кульминационной точки в спонтанном течении болезни, согласно Жосту, могло бы объяснить некоторые непонятные наблюдения, сделанные в ходе электрошоковой терапии. Так как ЭШТ, похоже, усиливает спонтанное развитие болезни в прежнем русле, то очень важно то, в какой момент она применяется. Ес&heip;