Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Александр Александрович Зиновьев
Пара беллум

Собрание сочинений А. А. Зиновьева – 5

«Пара беллум»: Центрполиграф; Москва; 2000
ISBN 5-227-00767-5
Аннотация

В сатирической работе «Пара беллум» А. Зиновьев говорит об отношении западного общества к возможной войне с Советским Союзом.
Александр Зиновьев
ПАРА БЕЛЛУМ

Проблема

Короткий некролог на последний странице второстепенной советской газеты. Подписан: «Группа товарищей». Привычные шаблонные выражения: «скоропостижно», «преждевременно», «ответственный работник»... Знакомая фамилия. Неужели это тот самый? Быть того не может! Если бы это был тот самый, некролог поместили бы в центральных газетах. И подписали бы его высшие лица страны.
А если это всё-таки он? Случаи такого падения бывали. И слова «ответственный работник» что-то да значат. И некролог далеко не самый низший, хотя и позорный для человека такого ранга. Почему в таком случае он отброшен на последнюю страницу второстепенной газеты? Почему всего лишь безликая «Группа товарищей» почтила память человека, перед которым заискивали министры?
Проблема заинтриговала меня, и я решил реконструировать возможное сцепление событий, которое привело к падению этого некогда могущественного человека.

I. Великая карта

Западник

Он был одной из важнейших фигур в руководстве советской активностью в отношении стран Запада. Его роль в центральном аппарате власти одно время была настолько значительна, что его сослуживцы кто в шутку, а кто всерьёз так и называли «Начальником Запада». Признание его значительности принимало порою анекдотические формы. Один старый сотрудник Органов государственной безопасности (чекист) в доносе на него так и написал, что тот «забрал в свои руки непомерную власть над Западом». Этот старый чекист написал свой донос по образцу тайного доноса Ленина на Сталина, в котором Ленин сообщал (кому?!), что Сталин «забрал в свои руки непомерную власть над партией». Но донос чекисту (как, впрочем, и Ленину) не помог, и старого чекиста уволили на пенсию. Кому, спрашивается, мог старый чекист, занимавший высокий пост в КГБ, написать донос на своего бывшего подчинённого, сотрудника того же КГБ? Если вы найдёте ответ на этот вопрос, то знайте, что вы сделали первый шаг на пути познания механизма власти советского общества.
Его сослуживцы, занимавшиеся проблемами внутренними, называли его Западником. Сам он этой кличкой гордился, воображая себя проводником некоей «западной» ориентации в советском руководстве. При этом, однако, он имел в виду не столько способствование влиянию Запада на советское общество, сколько, наоборот, подчинение Запада влиянию и интересам Советского Союза. Таким образом, он соединил в себе непримиримые в своё время (до революции) линии «западников» и «славянофилов»: он стремился к развитию самобытных российских форм жизни, но не в России, а на Западе. Впрочем, он не отвергал и влияние западной культуры на Россию. Его роскошная квартира в Москве и подмосковная дача были оборудованы и обставлены заграничными вещами. Его дети носили заграничную одежду, читали заграничные книги и журналы, ездили на заграничных машинах.

ЦК КГБ

На первых этапах своей карьеры он довольно часто появлялся в кругах московской интеллигенции, в особенности в тех, которые имели контакты с иностранцами. Ни для кого не было секретом, кем он был. Более того, его охотно принимали везде и даже хвастались своим знакомством с ним: одни — как с важным «аппаратчиком», другие — как с важным «кагэбэшником». Однажды его спросили, к какому всё-таки ведомству его отнести — к аппарату ЦК КПСС или к КГБ. «К ЦК КГБ», — сказал он в шутку. Но в его шутке была большая доля правды.
Аппарат КГБ фактически есть орган ЦК КПСС и часть аппарата ЦК. Даже в сталинские времена Органы государственной безопасности были лишь исполнительным органом центральной партийной власти. Но КГБ есть не просто один из органов центрального аппарата власти. Это особый орган, порою сопоставимый по значимости со всем организмом власти, органом которого он является. Эта чрезвычайная роль КГБ в наше время обусловлена особенностями взаимоотношений Советского Союза с окружающим миром, со странами Запада в первую очередь, а также особенностями нашей эпохи — эпохи ожесточённой борьбы двух систем и подготовки к новой мировой войне, которая определит направление всей последующей эволюции человечества. КГБ оказался частью советской системы власти, лучше прочих информированной о положении в стране и в мире и объективнее прочих оценивающей это положение. Проникнув в сферы мировой политики и наладив беспрецедентную в истории сеть шпионажа и систему воровства всякого рода секретов (промышленных, технологических, научных, военных) на Западе, КГБ приобрёл огромное влияние на ход событий в мир и огромное практическое значение для советской индустрии (особенно военной). Потому в самой центральной системе власти, т.е. в ЦК КПСС и в его аппарате, произошло смещение ориентации и методов работы в сторону КГБ, — произошло окагэбэчивание самого аппарата ЦК. Произошло сращивание аппарата КГБ и ЦК в той их части, в которой они оказались занятыми проблемами глобального и эпохального значения, причём с доминированием кагэбэвского аспекта.

Первое знакомство

Глубокая ночь. В одном из бесчисленных кабинетов центрального аппарата власти сидит человек. Это он, Западник. Он не спит. Он работает. Днём стало известно, что сотрудник одной западной фирмы, имеющей свою контору в Москве, попросил соседей по дому отнести его записку в посольство. Записка важная. Отнести её нужно срочно. А сам он по каким-то причинам выйти из дома не может. В записке он ставил в известность посла о том, что в посольстве работает советский агент. Подробности он, автор записки, намерен сообщить соответствующим лицам в своей стране, для чего он должен немедленно покинуть Москву. Он просит обеспечить ему личную охрану, так как опасается за свою жизнь. Об этом инциденте немедленно доложили Западнику: он должен дать санкцию на действия, целесообразные с точки зрения интересов государства. И он эту санкцию даёт: любой ценой помешать сотруднику иностранной фирмы, сунувшему нос не в своё дело, связаться с посольством и покинуть Москву. Любой ценой: советский агент в посольстве этой страны стоит того. В соответствующем отделе КГБ обсудили все возможные варианты. Остановились на таком. Знакомые автора записки отмечали, что он в последнее время был в угнетённом состоянии и часто говорил о слежке за ним. Знакомые шутили: и он заболел шпиономанией. Совершенно очевидно, что в таком депрессивном состоянии, мучимый манией преследования, человек способен покончить с собой. И вот теперь Западник сидит в своём рабочем кабинете и час за часом ждёт рокового исхода. В четыре часа ночи в кабинете бесшумно возник помощник и доложил, что сотрудник такой-то фирмы господин такой-то в состоянии душевной депрессии выбросился из окна своей квартиры.
Западник молча кивнул. Отдыхать он поехал в специальное отделение Института сна: предстоял тяжёлый и ответственный день, и он за пару часов должен быть приведён в «спортивную» форму. А пока он безмятежно спит по научно разработанным методам советской медицины, познакомимся кратко с конкретной исторической обстановкой в стране и в мире.

Смрад эпохи

Конкретно-историческая обстановка, о которой идёт здесь речь, обладает свойствами всякой другой обстановки: улучшение, ухудшение, обострение, ослабление, подъем, спад, разрядка, напряжённость... Лишь определённая комбинация этих общих свойств и их величины создают особый... нет, не аромат и не дух, это было бы слишком нежно сказано... создают особый смрад нашей эпохи.
Новым главой Партии (Генсеком) стал бывший Председатель КГБ, Ю.В. Андропов, — случай в советской истории беспрецедентный. Запад, однако, не содрогнулся от ужаса и возмущения. Наоборот, Запад вздохнул с облегчением. Одни люди на Западе испытали сладострастное удовлетворение оттого, что Советский Союз будет теперь насиловать Запад более настырно, более квалифицированно, более изощрённо и целеустремлённо. Другие решили, что теперь в стране начнётся либерализация и подъем экономики, а в международных делах — разрядка, смягчение, ослабление и прочее. Новый Генсек в течение пятнадцати лет успешно громил оппозицию в стране и ещё более успешно создавал мощнейшую в истории советскую агентуру на Западе. Так что он лучше, чем его предшественник, знает нужды людей и фактическое положение в стране и в мире. Он наверняка прикажет это положение улучшить. Только как и для кого?
Западные журналисты задали новому Генсеку несколько пустяковых вопросов. Серьёзные вопросы они задать побоялись: Генсек всё-таки бывший шеф КГБ, в случае чего «рука Москвы» достанет их в любой точке планеты. Слух был, будто Генсек ответил им несколько слов по-английски. Перед таким чудом Запад, привыкший к тому, что советские руководители и по-русски-то еле-еле языком ворочают, затрепетал в изумлении. «Наконец-то во главе советского руководства встал интеллигентный человек! — завопили в западной прессе. — Теперь все пойдёт по-другому!»... Как именно «по-другому», строили самые фантастические предположения. Одни утверждали, что новый Генсек разрешит всем советским диссидентам уехать на Запад, в том числе и сидящим в тюрьмах. Другие утверждали, что как раз наоборот, новый Генсек прикажет всех советских диссидентов, уехавших на Запад, вернуть обратно и засадить, разумеется, в тюрьмы. Один английский лорд согласился работать на советскую разведку, причём бесплатно, даже от себя согласился приплачивать. Его примеру последовали многие другие, но от их услуг пока отказались из-за переизбытка добровольцев. Было принято решение принимать в советские шпионы западных граждан только с дворянскими титулами и высоким положением, короче, таких, которые приносят сведения исключительной важности, недоступные шпионам советского происхождения. Сумасбродная дочь западного мультимиллионера, бывшая уже раз замужем за советским шпионом, захотела выйти замуж за самого Генсека. Ей предложили прежнего мужа-шпиона, который снова женился на своей бывшей жене, с которой развёлся в своё время по случаю женитьбы на наследнице миллионера.
Короче говоря, последствия от «английской» речи Генсека превзошли все последствия от речей Президента США, хотя тот тоже говорил по-английски, причём не хуже нашего Генсека. В переводе с блестящего английского на ломаный русский речь Генсека выглядела так: господа, не надейтесь и не рассчитывайте, а если что, то мы вам покажем!..
Французы всё-таки выслали из страны около полусотни советских шпионов. Советское руководство указало французскому на неправильность его поведения и послало во Францию сотню новых шпионов. В очередях начал циркулировать слух, будто советские подводные лодки появились на улицах Стокгольма...

Если хочешь мира

Чтобы разъяснить трудящимся сложность обстановки, полчища пропагандистов устремились на предприятия и в учреждения страны. Все они читали одну и ту же лекцию. Последняя называлась «Если хочешь мира». Она была сочинена и утверждена в ЦК и «спущена» оттуда в нижестоящие партийные органы. Пропагандистам на местах было предписано читать её «с учётом местных условий и особенностей аудитории». Поскольку местные условия везде были одинаковы, а аудитории никаких особенностей не имели, пропагандисты просто зачитывали спущенную сверху лекцию монотонно-бодрыми голосами, слушатели мрачнели и расходились, будучи уверены в том, что скоро начнётся «закручивание гаек». Они не верили ни единому слову в лекции, не верили в то, что война будет продолжаться «считанные минуты». Они были убеждены в том, что война будет бесконечно долгой, и это действовало особенно удручающе. Если бы «считанные минуты», то это было бы не так уж плохо. Минуты мы перенесли бы стойко. Минуты не страшны: раз-два, и тебя нету. И никаких хлопот. Никаких очередей. Никаких «дификультов». Конечно, «ай эм соррички», что и кабаки исчезнут. Зато похмеляться не надо. На работу ходить не надо. А если эти «считанные минуты» на десять лет растянутся? Избави Боже! Лучше об этом не думать. Мы одну «блицкриг» уже пережили, знаем, что это такое.
Лекция начиналась с латинского изречения «Если хочешь мира, будь готов к войне». Западные журналисты раздобыли копии новой «сверхсекретной установки советского руководства» (так они оценили очередную пропагандистскую болтовню). Компетентные лица на Западе истолковали сам факт употребления в партийном документе латинского изречения как поворотный пункт в советской внутренней политике в сторону дальнейшей «либерализации», а во внешней политике — «к дальнейшей разрядке напряжённости». Вторую часть латинского изречения («будь готов К войне»), а также само содержание «документа» они полностью игнорировали. А между тем в «документе» чёрным по белому было написано, что мы должны усилить обороноспособность страны, создать стратегические запасы продовольствия, по крайней мере на двадцать лет, и безопасные бомбоубежища для всего населения страны. Создание стратегических запасов продовольствия оправдывало дефицит последнего, а строительство бомбоубежищ — дефицит жилья. «Скорее бы начиналась война, — говорили мудрые старики и домашние хозяйки, — будем жить в комфортабельных бомбоубежищах и в изобилии снабжаться продуктами питания из стратегических запасов».

Рутина

Рабочий день Западника начинается с просмотра прессы, подготовленной и обработанной для него бесчисленными подчинёнными. Десятки статей из газет и журналов. Десятки книг. Наиболее важные страницы переведены. Наиболее важные строки подчёркнуты. О каждом авторе — краткая справка. К каждой статье и книге — краткое изложение содержания. Плюс — обзоры газет и журналов за более или менее продолжительный срок. Плюс — обзоры по темам. Плюс — обзоры по отдельным личностям. Таким образом, он за несколько часов знакомился с содержанием сотен статей и книг, уже прошедших через интеллект сотен и даже тысяч специалистов, с поведением десятков политических деятелей, с положением в политических партиях и в правительствах... Наиболее интересные и важные, с его точки зрения, материалы он отбирал для дальнейшей их обработки и продвижения вверх.
Потом он выслушивает сообщения помощников об особо важных событиях, непосредственно касающихся его отдела. На сей раз помощник сообщил ему, что дипломат П. отказался вернуться в Москву и попросил политическое убежище на Западе. Он кивнул, обозначив, что не пропустил сообщение мимо ушей, и дав понять помощнику, что больше не будет никакой иной реакции на это событие, наверняка вызвавшее сенсацию в западной прессе. Этот П. не агент КГБ, но отнюдь не безразличная для КГБ фигура. Его слабости были замечены, ещё когда он учился в ИМО. Его давно начали готовить на роль перебежчика, поощрял его слабости (тщеславие, корыстолюбие), умело начиняли его определёнными «секретными» сведениями. Наконец его послали на Запад на ответственный пост, дали возможность развить его амбиции и заинтересовать собою западные разведслужбы. Наконец его спровоцировали на побег — создали у него такое ощущение, будто его отзывают в Москву с целью арестовать или по крайней мере уволить со службы и сослать. Так что П. должен выполнить важную миссию Москвы на Западе, даже не подозревая об этом. Он искренне расскажет секретным службам всё, что ему известно. Именно искренне, чтобы не быть разоблачённым в качестве агента. Он будет давать советы западным политикам и руководителям секретных служб как человек, знающий советскую машину игры с Западом, но знающий её в таком дозволенном ему и показанном ему виде, что упомянутые лица на Западе будут иметь ложное, нелепое, хаотичное представление о ней в силу своей собственной способности видеть и понимать окружающее. Чтобы ввести врага в нужное тебе заблуждение (а не вообще в какое-то заблуждение), необязательно надо обманывать его путём дезинформации. Порою это достигается гораздо успешнее благодаря правдивой информации, но подготовленной определённым образом и преподнесённой в определённой форме. Враг должен поступить так, как тебе хочется, но чтобы был убеждён в том, что поступил по своей воле и вопреки твоим интересам.
Если бы предать гласности все то, что нами сделано в этом духе, думал Западник, многих на Западе хватил бы удар от изумления. Впрочем, они так в это не поверили бы. Да и мы сами уже теряем грань между тем, что есть результат нашей работы и что есть дар судьбы. И ко всему прочему, объективная диалектика действует не только у нас, но и на Западе, не только за нас, но и против нас. Наши успехи на Западе оборачиваются поражениями. Где тут мера?
Потом помощник доложил о том, что получены сведения о подготовке покушения на видного политического деятеля на Западе. Западные разведывательные службы постараются изобразить покушение так, будто оно — наших рук дело, думает он. Пусть изображают! Мы им даже поможем сами кое в чём, чтобы у них соблазн на нас свалить был сильнее и чтобы уверенность появилась. Но мы сделаем так, что все «доказательства» нашего участия окажутся несостоятельными. Люди на Западе всё равно будут думать, что покушение устроили мы. Пусть думают! При воздействии на сознание массы людей на Западе важна не реальная наша мощь, а воображаемая. А сейчас наше психологическое давление на Запад важнее всего.
Но опять-таки, как тут соблюсти меру? Когда даже реальная мощь начинает восприниматься как воображаемая? Когда именно ослабление давления на Запад начинает давить на него сильнее, чем реальное давление?

Смрад эпохи

Иностранный пассажирский самолёт уклонился от положенного маршрута и залетел в воздушное пространство Советского Союза над секретным районом, где начались работы по сооружению новых ракетных установок. Об этом чрезвычайном происшествии немедленно сообщили в Москву. Уже через десять минут все высшие лица страны знали о нем, а Генсек, являющийся Председателем Совета Обороны, т.е. высшей военной властью в стране, в первую очередь. Началась напряжённая работа системы власти, результатом которой должно было явиться принятие решения. В сложившихся условиях случай с самолётом-нарушителем грозил стать одним из важнейших международных событий за последние двадцать лет.
Западник тоже был извлечён из постели и доставлен среди ночи в свой рабочий кабинет. Бог мой, что теперь творится во всей нашей эпохальной конторе, думал он в полудремотном состоянии. Теперь уже никто и никогда не узнает, почему самолёт сбился с маршрута и каковы были намерения тех, кто совершил эту акцию, если она была преднамеренной. Но это несущественно. Самым интересным в происшествии является то, как работает сейчас наша система принятия решения в условиях, когда решение огромной важности должно было быть принято незамедлительно. Можно точно установить, как работает сеть коммуникаций, какие лица вовлечены в обсуждение проблемы, какие слова говорятся, какие приказы отдаются. И всё равно эта система останется тайной за семью печатями. Причём не только для западных разведывательных служб, но и для наших ответственных лиц. Нужна точная наука, чтобы понять суть дела. Наука более точная, чем теоретическая физика. Со своими формулами, со своими методами измерения и расчёта. Такая наука уже создана. Но в неё никто не поверил. А человек, создавший её, изгнан из страны за антисоветскую деятельность, поскольку постулаты созданной им теории противоречили «научному коммунизму».

Социолог

Западник сам высказался в своё время за изгнание этого человека.
— Что для нас важнее, — говорил он на совместном совещании ответственных лиц аппарата ЦК и КГБ, причастных к борьбе с «внутренней эмиграцией» в стране, — физическая изоляция и уничтожение этого человека или дискредитация его идей? Если мы арестуем и осудим его здесь, то интерес к его идеям на Западе сразу повысится. Если же мы его выбросим на Запад, то он начнёт вызывать раздражение в кругах всякого рода «специалистов» по советскому обществу. Эти «специалисты» сами приложат усилия к тому, чтобы дискредитировать идеи этого человека и его самого. А скорее всего, они его просто будут замалчивать. Успех идей на Западе зависит не от того, насколько они умны, а от того, насколько они годятся для газетных сенсаций и насколько они соответствуют широко распространённым заблуждениям эпохи.
К мнению Западника прислушались, и его бывший университетский друг был выброшен на Запад. В различных второстепенных газетах и журналах на Западе стали появляться статейки, подписанные Социологом. Не представляло труда установить, кто скрывался под этим псевдонимом. Статейки не производили сенсации, но все же раздражали Москву, особенно секретаря ЦК по идеологии, которого Западник по долгу службы информировал обо всём, что на Западе как-то касалось идеологии. Секретарь упрекнул Западника в недооценке идеологической борьбы и потребовал принять решительные меры в отношении «этого мерзавца» (т.е. Социолога). Хотя сам Западник считал деятельность Социолога не заслуживающей серьёзного внимания, портить отношения с секретарём ЦК он не хотел. И он дал указание усилить работу по изоляции и дискредитации Социолога. Операция получила кодовое название «Социолог».

Теория принятия решения

Они вместе учились в университете и даже дружили одно время.
— В этом мире все процессы, — говорил когда-то ему Социолог, — имеют свою предельную скорость. Имеют свои пределы скорости и процессы, происходящие в социальных системах. В том числе — в нашей системе принятия решения. Знаешь, в чём будет главная причина нашего поражения в будущей войне? Слишком низкая скорость принятия решения в особо важных случаях (вроде реальной угрозы войны). По моим расчётам, нужно минимум два часа, чтобы в нашей системе было принято решение «нажать кнопку».
«Посмотрим, — подумал Западник, — насколько ты прав».
Ровно через два часа помощник вошёл в кабинет и доложил: самолёт-нарушитель сбит. Итак, потребовалось два с половиной часа, чтобы решение было принято.
«Выходит, он прав, — подумал он о том человеке, — чудовищно прав. Мы сваляли дурака, выгнав его на Запад. Мы должны были бы его изолировать здесь. А что произошло бы, если бы решение в отношении самолёта-нарушителя не было принято за эти два с половиной часа? Очевидно, самолёт покинул бы пределы Советского Союза вместе со шпионской информацией о передвижении наших войск в том районе страны. Выходит, если бы самолёту предстояло лететь над нашей территорией на час дольше, то и решение было бы принято на час позже?»
— Похоже что так, — как бы услышал он голос Социолога.
— Так, значит...
— Это ничего не значит. Как часто бывают случаи, когда заранее ясно, сколько времени отпущено на принятие решения? Обычно это время заранее не, определено. Если время задано заранее, наша система принятия решения работает так, чтобы оттянуть решение на самый критический срок.
— Но ведь возможны случаи, когда решение может быть принято молниеносно?
— Такие случаи суть редкое исключение. К тому же на исполнение молниеносно принятого решения тоже нужно время. Иногда это время больше того, какое нужно на принятие решения. И вообще, есть строгая зависимость между способностью принимать решение и способностью общества исполнить его.
— У тебя есть для этого формулы?
— Есть.
— Ты опасный человек.
— Кому опасный?
— Всем. И потому ты обречён на бесследное исчезновение.
— Но по крайней мере, в одном месте я не исчезну.
— В каком?
— В твоём сознании.

Смрад эпохи

После инцидента с самолётом Запад немедленно распрощался с иллюзиями насчёт нового советского руководства. Антисоветская кампания на Западе и антиамериканская в Советском Союзе достигла невиданной за последние двадцать лет остроты. Западные эксперты оценили сам тот факт, что советские истребители сбили самолёт в очень трудных с точки зрения условий стрельбы ракетами, как показатель силы Советской Армии: советские лётчики всё-таки попали в самолёт. Сами же советские руководители и генералы усмотрели в инциденте, однако, недостатки: лётчики сбили самолёт-нарушитель слишком поздно, надо было сбить сразу же, как он вторгся в наше воздушное пространство. Некоторые смелые мыслители шли дальше: надо было сбить до того, как самолёт вторгся на нашу территорию, ибо его намерения были очевидны заранее.
Советское население в массе отнеслось к инциденту со сбитым самолётом так, как он того заслуживал: так этим америкашкам (а в том, что это дело рук «америкашек», сомнений не было) и надо, пусть не суются. А что касается угрозы войны, то это для слабонервных. Из-за такого пустяка война не начнётся. В качестве повода к войне этот инцидент бессмыслен, так как будущая война начнётся безо всякого повода. Лишь отдельные нездоровые элементы нашего общества подпали под тлетворное влияние Запада. В отношении их приняли суровые меры.

Если хочешь мира

«В ответ на стремление американских империалистов разжечь „холодную войну“ путём создания обстановки, в которой советские истребители были вынуждены сбить иностранный самолёт, вторгшийся в воздушное пространство Советского Союза с целью шпионажа и провокации, — писали советские газеты, — советский народ ещё усиленнее усилил мирные усилия, направленные на сохранение мира во всем мире».
И газеты, надо признать, как всегда, не врали. В Москве разгромили пацифистскую группу из трех с половиной человек, которые решили бороться за мир отдельно от всего народа и без разрешения начальства. Они выдвинули лозунг взаимного доверия между США и СССР. Государственный обвинитель заявил на суде, что Сталин и Гитлер в своё время тоже стремились к взаимопониманию. А что из этого получилось?! Пацифисты широко разинули рты от такого оборота мыслей. Так их с разинутыми ртами и отправили в лагерь строгого режима для особо опасных преступников.
Затем в Москве устроили пацифистскую демонстрацию, которая, как шутили интеллектуалы, прошла под лозунгом: «Никакого доверия временному американскому правительству!» В демонстрации приняло участие около миллиона трудящихся. Можно было бы и побольше собрать. Но для того, чтобы припугнуть распоясавшийся Запад, было достаточно и этого. Жалкие западные антисоветские демонстрашки из нескольких десятков тысяч бездельников сразу же превратились в антиамериканские демонстрашищи «людей доброй воли» с числом участников за сотню тысяч.

Будь готов к войне

Борьба за мир достигла апогея, когда в городе Энске состоялся суд над восьмидесятичетырехлетней старушкой-поджигательницей войны. Старушка пережила русско-японскую войну, первую русскую революцию, Первую мировую войну, революцию семнадцатого года, Гражданскую войну, коллективизацию и индустриализацию, войну с Германией. Старушка пережила все стадии социализма — юношеского сталинского, переломного хрущёвского, развитого брежневского. Она уверенно вступила в новую фазу социализма — зрелого андроповского. И само собой разумеется, она извлекла из всего пережитого положительные уроки. На случай новой мировой войны, в наступлении которой она ничуть не сомневалась, она накопила (сосредоточила, как выразился прокурор) мыла, соли и спичек с запасом на сто лет. «Случись война, — думала она, — я на кусок мыла целую неделю проживу». «А спички зачем? — поинтересовался студент, снимавший у неё койку и спавший на матраце, набитом упомянутыми предметами ширпотреба. — Если атомная бомба взорвётся, допустим, во дворе, то спички вспыхнут, пожар будет, и все запасы пропадут». Услышав это, старушка встревожилась. На следующей неделе она перебазировала запасы спичек к снохе: пусть уж лучше сноха сгорит, как она того и заслуживает! Сноха действительно чуть не сгорела вместе с детишками, которые спички, разумеется, нашли и решили поиграть в атомную бомбу. Старушку осудили на десять лет лагерей строгого режима для особо опасных преступников. Прокурор, настаивая на столь суровом приговоре, исходил из двух принципиальных предпосылок. Первая: старушка не маленькая. Вторая: чтобы другим старушкам неповадно было. Когда прокурор вскрыл глубокую связь между преступными действиями старушки и не менее преступными усилиями Президента США «разжечь новую мировую бойню» (слова прокурора), в зале суда наступила зловещая тишина. Ну, теперь начнётся зажим по всем линиям, подумал про себя каждый присутствующий, включая прокурора, судью и народных заседателей. И где эта старая стерва ухитрилась раздобыть столько мыла?!
Осудили старушку условно, что свидетельствует о высоком гуманизме нашего правосудия. Это «условно» означает следующее: если старушка переживёт третью мировую войну и начнёт аналогичным образом готовиться к четвёртой, то её на самом деле посадят в лагерь строгого режима.
Придя домой из зала суда и вспомнив о конфискованных ценностях, старушка утёрла слезу и молвила: «Знала бы, что отберут антихристы, сама все заранее съела бы!» (И съела бы: наши старухи и не на такое способны!) «Ну, погодите, — сказала старушка со сталью в голосе, — я вам ещё покажу!» И погрозила кому-то скрюченным морщинистым пальцем.
Продемонстрировав своё миролюбие, советские трудящиеся и люди доброй воли на Западе разошлись по домам и по рабочим (или по безработным) местам, дабы продолжить свою будничную подготовку к войне.

Рутина

Не успела забыться история с представителем западной фирмы, выбросившимся из окна первого (что было опущено в газетах) этажа высотного (что было подчёркнуто в газетах) дома в припадке душевной репрессии (газетная опечатка), как на Западника свалилась новая забота: дирижёр К., бывший с оркестром на гастролях на Западе, «избрал свободу», т.е. решил не возвращаться домой. В интервью он заявил, что в Советском Союзе некомпетентные в музыке партийные бюрократы не давали ему размахивать дирижёрской палочкой в полную силу.
Этому надо положить конец, думает Западник. Мы должны расширять наши культурные связи с Западом, а тут... Этого К. надо наказать, чтобы другим неповадно было. Следовало бы отложить все намеченные поездки на Запад и отозвать всех, находящихся сейчас на Западе. Но Политбюро вряд ли пойдёт на это. Обстановка, думают там, неподходящая. Как раз наоборот. Обстановка как раз очень даже подходящая для крутых мер. А без крутых мер не обойдёшься. Либерализм исчерпал себя. Пора с ним закругляться.
— Подготовьте все материалы, касающиеся невозвращенца, — сказал он помощнику. — Подготовьте также список всех лиц, находящихся сейчас на Западе, и лиц, поездки которых запланированы на ближайшее время. Завтра утром — экстренное совещание.

Начало пути

Детство и юность он прожил в Энске. После окончания школы поступил в сельскохозяйственный институт. На третьем курсе связался с группой студентов, сочинивших листовку о кошмарном положении в области. На суде, однако, он фигурировал в качестве свидетеля обвинения и не был осуждён. Друзья осуждённых погрозились отомстить ему за предательство. Во избежание излишних неприятностей ему помогли перевестись в Московский университет. О его роли в Энске стало известно много позднее, да и то в форме слухов и сплетён. Учился он средне. Зато проявил себя как комсомольский активист, что ничуть не мешало ему пьянствовать и совращать девиц. Впрочем, о совращении тут можно говорить весьма условно. На последнем курсе стал членом партии. После окончания университета был взят на работу в КГБ.
Свою карьеру в КГБ он начал с самой низшей ступени — с участия в комплектовании научных делегаций на Запад. Его, собственно говоря, и взяли на работу в КГБ с этой целью: стремительно расширялись контакты с Западом, и научные делегации стали играть в этом значительную роль. Он быстро постиг принципы отбора людей в научные делегации на Запад. В делегацию включаются академики и директора институтов. Они считаются учёными, поскольку имеют учёные титулы и публикации. На самом деле они суть партийные и государственные чиновники, сделавшие карьеру в сфере науки, В делегацию включаются сотрудники КГБ. Они тоже «учёные». Они имеют порой больше оснований считаться учёными, чем упомянутые академики. Иногда их цель — разведка в области науки и техники, и тогда они должны иметь хорошее образование. В делегацию включаются и настоящие учёные, чтобы придать ей видимость чистой науки. Включаются и самые младшие научные сотрудники, которые пишут академикам доклады и служат переводчиками. По возвращении домой все члены делегации пишут отчёты, которые в конечном счёте идут в КГБ. Отчёты обо всём, вплоть до семейного положения, политических воззрений и вкусов отдельных западных граждан. Выдающиеся учёные тоже пишут отчёты, часто наиболее ценные. В частных разговорах с западными людьми некоторые члены делегации могут выражать критическое отношение к советской системе. Некоторым из них это разрешается делать, а кое-кому вменяется в обязанность. Зачем? Создать видимость свободомыслия в советской науке, вызвать на откровенность, пустить в оборот какие-то представления о советском обществе... Конечно, кое-что делается непроизвольно и неподконтрольно. Но потом за это члены делегации так или иначе наказываются.

Рутина

Он перелистывает бумаги — самую свежую, самую полную и самую объективную информацию о самых важных событиях в мире. Рядом стоит помощник. Помощник угадывает его безмолвные вопросы и даёт пояснения. Уже далеко за полночь. Но он любит иногда работать по ночам. Сталин тоже так поступал. И он, Западник, понимает почему: ночью в голову приходят самые безумные и бредовые идеи, которые потом оказываются самыми здравыми и практичными. В этом мире всеобщего безумия, всеобщей бездарности, пошлости и лжи лишь такие ночные личности, как он, на сто процентов отвечают своему назначению.
— Наши подводные лодки снова обнаружены в районе военных баз Швеции и Норвегии. Шведы грозятся бомбить.
— Шведы не такие уж храбрые, чтобы привести угрозу в исполнение. Бомбить они будут, но после того, как лодки уйдут из территориальных вод Швеции. Дайте указание выразить в какой-нибудь западной газете сомнение насчёт государственной принадлежности лодок.
— Немцы отвергают американские требования прекратить поставки нам оборудования для газопровода.
— Немцам надо отдать должное: пережив одно поражение, они начинают готовиться к новому. Их надо поддержать. Есть смысл организовать антиамериканскую демонстрацию. Неплохо бы подкрепить нападением на американскую военную базу. Покушение на американского дипломата или генерала тоже было бы своевременно. Если там готовится нечто подобное, мешать пока не надо.

Этапы пути

Став сотрудником КГБ, он сразу же почувствовал все преимущества положения человека, приобщённого к системе власти. Хотя он был ничтожеством во всех отношениях, перед ним стали заискивать академики, профессора, директора институтов и лабораторий: от него зависела возможность поездок за границу. В течение года он получил квартиру, какую не имели заслуженные учёные, десятками лет добивавшиеся улучшения жилищных условий. Он получил доступ к закрытому распределителю продуктов. Пока ещё на низшем уровне. Но все же и на этом уровне он мог приобретать дефицитные продукты, недоступные обычным гражданам, Причём по сниженным ценам. Короче говоря, он самим фактом вступления в аппарат реальной власти приобрёл жизненных благ больше, чем смог бы приобрести за десять или даже двадцать лет научной карьеры, и сразу же ощутил все соблазны власти. И он прочно вцепился в предоставившуюся ему удачу.
Он оборвал близкие отношения с университетскими друзьями, и в первую очередь с Социологом. У того плохо было с жильём, с работой, с публикацией статей. Друзья Социолога не раз просили Западника помочь ему, но он не шевельнул для этого пальцем. Университетских знакомых он использовал лишь как средство сбора информации о лицах, интересующих КГБ, в особенности — об иностранцах, с которыми им приходилось сталкиваться. Он попробовал было приспособить для этой цели и Социолога — к последнему уже стали проявлять интерес на Западе. Но Социолог категорически отверг его поползновения. И они стали непримиримыми врагами.

Будь готов к войне

Советские люди, как и все прочие, боятся войны. Но они, в отличие от всех прочих, ещё больше боятся своего страха и потому относятся к угрозе войны с юмором. Ещё во времена Хрущёва приобрела популярность такая шутка. «Что делать в случае начала атомной войны?» — спрашивает один рядовой гражданин своих сослуживцев. «Завернуться в чистую простыню и молча ползти на отведённое тебе по чину кладбище», — отвечает он же. Услышав это, все присутствующие начинают безудержно хохотать. Что тут смешного? — спросите вы. Во-первых, жаль на такое дело простыню портить. Да ещё чистую. Да и где на всех простыней наберёшься? Во-вторых, доползти до кладбища теперь труднее, чем предотвратить войну.
В связи с ростом числа граждан, нуждающихся в захоронении, сообщили газеты, нам пришлось развернуть кладбищенское строительство в двухстах километрах от Москвы. Упомянутое строительство было объявлено великой стройкой коммунизма, — яркое свидетельство тому, что наше руководство заботится не только об этой, но и о загробной жизни трудящихся. Шефство над стройкой взял Ленинский комсомол. Над ней взвился лозунг: «Коммунизм строить молодым!» Десятки тысяч юношей и девушек изъявили желание поехать на стройку. Они вырыли в два раза больше «углублений в почве для граждан, нуждающихся в захоронении» (выражение из статьи в молодёжной газете), чем было предусмотрено по плану, и на два года раньше срока. Пенсионеры Москвы выступили с призывом к неработающим трудящимся поддержать почин комсомольцев и заполнить упомянутые «углубления в почве» досрочно и также с перевыполнением плана. Трудящиеся единодушно откликнулись на призыв москвичей, за исключением той зловредной старухи-поджигательницы войны. Старуха заявила, что скорее советская власть сдохнет, чем она. Она отметила восемьдесят пятый день рождения, досыта накормив гостей мылом и солью.
Но кладбище так и не довели «до логического конца», как потом писали в той же молодёжной газете в критическом фельетоне. Фельетонист свалил вину на бесхозяйственность местного руководства и пьянство среди «тружеников загробного мира». На самом же деле энтузиазм молодёжи потребовался на другой «мирной» стройке, а именно — в том самом секретном районе, неподалёку от Америки, над которым был сбит злополучный самолёт. Это недвусмысленный намёк на то, что и американцам пора развернуть во всю мощь своей технологии кладбищенское строительство. «Американцы даже гробы делают с компьютерами, — вздыхали комсомольцы, отбиваясь от надоедливой мошкары на Сахалине. — Вот это техника!» «Ничего, — подбадривали себя те же комсомольцы. — Мы по ним прямой наводкой вдарим!»

Рутина

Один из его подчинённых, занятых координацией работы различных отделов аппарата власти, так или иначе имеющих дело с Западом, сообщил ему о разговоре начальника другого отдела с заместителем шефа КГБ по странам Западной Европы. Этот человек во всем завидует Западнику. Он тоже претендует на роль теоретика КГБ. Так что Западник ничего хорошего от этого разговора не ожидал. Так оно и оказалось. Речь шла о непомерном влиянии, которое Западник якобы приобрёл на Генсека, и о том, что «этому претенденту на роль нового Поскребышева пора когти обломать».
Ну что же, мерзавцы, подумал Западник, я вам покажу свои когти. Для начала вы не получите новую мебель и оборудование для ванн и бассейнов из ФРГ. Затем кое-кому из ваших людей придётся отменить поездки на Запад. А если не прикусите язычки, щ придётся и к более суровым мерам прибегнуть. Так-то, голубчики!
Этот его подчинённый относится к числу так называемых внутренних осведомителей. Официально такой должности нет. И никто не даёт им поручения информировать одних ответственных лиц аппарата КГБ и ЦК о том, что о них говорят другие ответственные лица того же аппарата. Тут все образуется как бы само собой, путём едва заметных проб и намёков. Западник знает, что полностью положиться на этого своего внутреннего осведомителя он не может, — тот наверняка «стучит» на Западника другим его сослуживцам. Это тоже в порядке вещей: один из таких осведомителей Западника работает в конкурирующем отделе. Важно тут лишь то, что информация, сообщаемая такими осведомителями, достоверна. Иными путями её не добудешь. А без неё долго в аппарате не удержишься.

Этапы пути

Через два года его самого включили в научную делегацию на Запад. Общеизвестно, какую огромную роль играет в жизни советских людей поездка на Запад. А для работников КГБ разрешение на такую поездку и тем более поручение выехать на Запад есть переломный пункт во всей их жизненной судьбе. Если такой работник будет вести себя в такой поездке так, как положено, и успешно выполнит поручение, он может быть уверен в том, что жизнь удалась. И от него теперь зависит лишь то, чтобы крепко держать в руках удачу. Моему Западнику поручили не наблюдение за членами своей делегации, не фотографирование военных объектов и вербовку западных политиков, профессоров и бизнесменов в советские агенты, а другое дело: «оторваться» от прочих членов делегации, зайти в такой-то ресторан, сесть за такой-то стол, заказать то-то и то-то, расплатиться и, покидая ресторан, «забыть» на столе вот этот журнал. И все.
Ему было забавно наблюдать членов делегации. Некоторых из них он встречал во время его посещений институтов Академии наук. Он хорошо знал, что это за «учёные». Его тоже узнали. Но виду не подали. Им не впервой видеть среди «учёных» фигуры такого рода, как он. Да и не он один тут такой. Вот этот парень, например, из военной разведки. Эти двое — «надсмотрщики». Их задача — следить за членами делегации. Им предоставлены неограниченные полномочия вплоть до вынесения самого страшного приговора и приведения его в исполнение. Как всё-таки ухитряются иногда ускользнуть от их опеки? Когда как. Иногда это нужно для дела. Иногда побег организуют западные секретные службы. И нескольким сотрудникам КГБ воевать на чужой земле с десятками специалистов противника не так-то легко. Иногда — случай. Но в общем и целом (если учесть число людей, за которыми приходится следить) ребята справляются со своей задачей хорошо, Процент «бегунов» сравнительно невелик. Теоретически предсказывали гораздо более высокий.

Рутина

Он просматривает материалы, связанные с Дирижёром, и никак не может понять, почему тот решил остаться на Западе. Чего этому человеку не хватало? В очень молодом возрасте сделал блестящую карьеру. Прекрасная квартира. Дача. Успех. Семья. Дети. Курорты. Один из ведущих дирижёров в стране. Заграничные поездки. Почёт. Член партии. Депутат Верховного Совета Республики. Что ещё нужно? Свобода творчества? Чепуха! На Западе свободы тоже ограничены и относительны. И там он будет исполнять не то, чего душа пожелает, а то, что его вынудят исполнять. Более высокий материальный уровень? Ну, год-другой будет испытывать удовлетворение. А потом? Потом вступит в силу сравнение с другими, которые там живут лучше, а сравнение с теми, кто остался в России, отпадёт совсем или ослабнет, станет несущественным. Почёт, слава? Все равно ведущих западных дирижёров он не переплюнет, а западная слава окажется совсем иной природы, чем здесь, дома. Наступит разочарование. И тоска по Родине. Нет, жажда свободы тут ни при чем. Это распущенность, потеря чувства ответственности перед своим народом. И слишком много было позволено здесь — вот в чём дело! Дело не в недостатке свобод здесь, у нас, а в их избытке! Зажрались! Распустились! Пора их к порядку призвать. А этого мерзавца К. надо поручить Немцу. Нужно сделать так, чтобы комар носа не подточил, но чтобы всем было ясно, что это — наших рук дело. А Немец мастер таких дел.

Будь готов к войне

Одни понимают готовность к войне как готовность защититься от нападения, другие — как готовность нанести поражение противнику, третьи — как готовность убивать, четвёртые — как готовность умирать. Последних большинство. И в последнем смысле человечество всегда готово к войне. Это — единственный аспект подготовки к войне, который не требует никакой подготовки.
Есть ещё один вид готовности к войне, самый высший. Его удостаиваются лишь избранники судьбы. Это готовность спрятаться от ужасов войны, обеспечив себя всем необходимым на длительный срок, и уцелеть. Эти люди готовятся к войне вовсе не потому, что хотят мира. Скорее наоборот: чем лучше они готовы к войне (т.е. чем в большей безопасности себя чувствуют), тем меньше они хотят мира. Психологически это понятно: зачем же тогда готовиться к войне, если это не даёт тебе никаких преимуществ перед теми, кто не готовится? Да и похвастаться хочется: вот, мол, вы не подготовились, и потому от вас ничего не осталось, а я жив! И здоровёхонек! И еды достаточно! Короче, если человек готов к войне, то пусть будет война, ибо это единственное, что оправдывает готовность к войне. Если ковчег построен, то потоп необходим. Вспомните, с каким нетерпением Ной поглядывал на небо после того, как последняя пара тварей взошла на его ковчег!
Формы готовности к войне разнообразны. Они разделяются прежде всего на капиталистические и социалистические. Капиталисты, например, переводят свои капиталы на секретные счета в швейцарские банки. Чудаки, они рассчитывают на то, что мы Швейцарию оставим в покое. За что? За какие заслуги? За то, что Давала приют Ленину? Так потом она давала приют и многим другим, чего мы простить не можем ни в коем случае. Но не будем отвлекаться в сторону. Капиталисты прячут свои капиталы в швейцарских банках, а наши соотечественники — в чулках. Капиталисты скупают за миллионы долларов картины старых художников, а наши соотечественники — мыло и соль за копейки покупают, как та старушка, о которой говорилось выше. Чуете разницу двух систем? Им, капиталистам, в голову не приходит та очевидная истина, что от швейцарских банков останется один пшик, а чулок откопаешь из земли целеньким; что картинами старых мастеров голод не утолишь, а мыло и соль будут предметами первой необходимости — смыть копоть после атомного взрыва и огурцы солить.
Но капиталисты не останавливаются на этом. Один богатый немец купил самолёт, погрузил в него всё своё богатство, семью, родственников и секретаршу, собрался улететь на Филиппины, подальше от возможной арены военных действий предстоящей войны, главным образом — подальше от Советской Армии, которая, по его убеждению, скоро оккупирует всю Германию. Так его самолёт со всем содержимым рухнул в океан. И никаких следов не осталось. Этот немец явно политически отсталый человек. Советская Армия ничего не оккупирует. Она протягивает руку братской помощи, если об этом просит законное правительство той страны, которой мы решили протянуть руку братской помощи. Ну а если мы руку протянем, так от нас и на Филиппинах не укроешься, — найдём, достанем, призовём к ответу, поможем.
А другой богач (на сей раз — нефтяной магнат в Техасе) построил бомбоубежище с запасом всего необходимого для жизни на пятьсот лет. И даже со своим собственным подземным банком. Что-то случилось в системе снабжения воздухом, и вся его семья задохлась в комфортабельном убежище во время тренировочной отсидки. Этот американец тоже политически безграмотен. Техас мы пока бомбить не будем: у нас свой Баку есть. Впрочем, пусть себе строят бомбоубежища. Придёт время — мы им прикажем забраться в них, а потом лишь выключим ток и перекроем снабжение воздухом. Это даже очень удобно.
В советском, зрелом социалистическом обществе улететь на Филиппины не позволят. Да и не на чём. Да советских людей туда и не примут — у них валюты нет. А что касается бункеров, то они играют принципиально иную роль: они служат интересам мира, а не войны, и обслуживают трудящихся, а не капиталистов. И задохнуться в советских бункерах нельзя — дыры мешают. Радикулит схватить из-за сквозняка можно, это факт.

Этапы пути

Запад его поразил видимым изобилием предметов потребления и развлечения. Теоретически это было не ново для него. Но одно дело — услышать от других, и другое — увидеть самому.
После войны отец, побывавший с армией в Германии, Чехословакии и Австрии, часто и много говорил о жизни в «Европе» — Россию он Европой не считал. Живут они там, сволочи, хорошо, говорил он, вздыхая. Мы никогда так жить не будем. И условия у нас не те. И история не та. И мы сами не те. И очень плохо то, что мы узнали об этом. Раньше не знали, и потому были счастливы. А теперь?! Чтобы жить спокойно, надо Европу разгромить! Вы думаете, что лучше занять Европу и взять все богатства себе? Ничего не выйдет. Занять для себя мы её всё равно не сможем. Мы всё равно будем жить по-свински. Все их богатства с собой не унесёшь. А они через десять лет ещё лучше жить будут. Надо их разгромить! Вот это мы можем.
Сын с насмешкой и недоверием слушал такие речи малообразованного отца. Но вот он сам в «Европе». И хотя он окончил университет, Запад породил в нём Те же мысли и чувства. Пройдут годы, в течение которых он станет знатоком этой «Европы». И он возвысит чисто эмоциональное отношение отца к ней на Уровень холодной и расчётливой теории.

Рутина

Генсек отдыхает на юге. Делает вид, что никакого участия в принятии решения относительно самолёта-нарушителя не принимал. Западные эксперты утверждают, что решение было принято местным военным командованием самостоятельно, независимо от политического руководства. Советское «политическое руководство» поддерживает этот миф, поскольку он несколько обеляет его в глазах общественного мнения Запада. Возник слух, будто многие старшие офицеры, участвовавшие в принятии решения сбить самолёт, наказаны. Слух просочился в круги западных журналистов из личного аппарата Генсека. Его вроде бы пустил один из помощников Генсека преднамеренно. Если это действительно так, подумал Западник, то изречение одного шутника, уволенного из аппарата именно за это изречение, что «не человек портит место, а место человека», получает новое подтверждение. В сложившейся обстановке надо стремиться не к обелению, а к очернению. Если уж ты стал злодеем в глазах Запада, так будь сверхзлодеем — будут больше бояться и больше уважать.
Тот самый помощник Генсека, распустивший&heip;