Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

ВАЛЕРИЙ ЛОМОВЦЕВ

*
ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ
ПРАКТИКА

ТОМ ДЕСЯТЫЙ

ПРАКТИКА ВЫСИЖИВАНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ПРОШЛОГО
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Октябрь 2003 г.
Ломовцев В. Г. Предварительная Практика 10
ISВN 9984-620-48-4

© Валерий Ломовцев, автор, 2003
Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме с использованием электронных и механических средств, включая фотокопирование и ксерокопирование, без непосредственного разрешения автора, за исключением цитирования со ссылкой кратких выдержек. Типографское издание книги и перевод на иностранный язык возможны только при согласии автора и заключении с ним договора. Любое изменение и искажение структуры текста недопустимо.

ISВN 9984-620-48-4
СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРАКТИКА ВЫСИЖИВАНИЯ (Часть 1)
ВЫСИЖИВАНИЕ НА ПРИРОДЕ

ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ПРОШЛОГО (Часть 1)
КОНГЛОМЕРАТ ПРОШЛОГО
ТРУДНАЯ ГРАНЬ ИНОЧЕСТВА
ИЗЖИВАНИЕ ПРОШЛОГО
КРИТЕРИЙ ПРИОРИТЕТА
НЕДОСТАТОЧНОСТЬ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ СТРУКТУРЫ
ПРЕПЯТСТВИЯ ДВИЖЕНИЮ ПМ В 80-Х ГОДАХ
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ
ПРИМЕР ХАОТИЧЕСКОЙ СВЯЗИ
ПРИНЦИП И ОПРЕДЕЛЁННОСТЬ ПРИВЯЗАННОСТЕЙ
ДВА ОСНОВНЫХ ДВИЖЕНИЯ
ТРАДИЦИИ ИЗЖИВАНИЯ ПРОШЛОГО И ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННОГО

КОНТАКТЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЭТА «ПРЕДПРАКТИКА» ОПУБЛИКОВАНА ДЛЯ ТЕХ, КОМУ ОНА НУЖНА

В этом томе неравноценное по объёму описание двух линий - линии «Высиживание» и линии «Освобождение от прошлого».
«Высиживание» - это базовая практика, одна из самых фундаментальных в ПМ. Можно сказать, что практика есть метод обретения реальности, изначальная «точка отсчёта» в этом учении, потому что этот метод позволяет возвращаться к своей сущности.
Здесь описывается и сам «предмет» данного метода, и принцип его реализации, отличающийся от принципа динамики привычного существования и привычных практик большинства людей. Данное упражнение только начинается в этом томе - в следующем будет продолжение его описания и некоторое описание опытов участников практики. Нужно отметить, что в основной фазе второго потока записей этой практики делалось мало, но самой ей уделялось много времени.
В линии «Освобождения от прошлого» идёт речь о работе с «историческим», в определённом смысле «древним и сиюминутным» конгломератом неосознанного прошлого, которое подавляет жизнь, духовный прогресс, по существу сводя на нет и то и другое. Именно такое прошлое и запрещает человеку быть собой, быть своей «собственной» сущностью, и потому метод освобождения от него - есть непреложная необходимость на духовном пути.
Здесь подробно разбирается всё, что касается и принципов данного метода, и условий его применения, и разнообразия нюансов «предмета», с которым идёт такая работа. Проводятся параллели с другими учениями в этом аспекте. Попутно, отвечая на вопросы участников практики, я упоминаю об эпизодах прошлого, связанного со становлением в социуме ПМ и разнообразными препятствиями этому.
Сам метод назван мной «Изживание прошлого».
Данный том содержит лишь первую часть темы. Вторая часть «Освобождения от прошлого» будет в следующем томе.

* * *

Та и другая практики начинаются для участников этого второго потока, проходившего в 1999-м году в горах в районе Иссык-Куля, - в первом базовом лагере, и продолжаются в других местах, в которые мы постепенно переходим.
Текст данной книги - это не точная копия соответствующих магнитофонных записей, которые велись на практике. Во время работ над дословной записью с плёнок я редактировал текст, убирая лишние повторы, многочисленные междометия, малозначащие слова. При этом - в каких-то местах я прояснял мысль говоривших, несколько дополняя её и расшифровывая. Добавлял я что-то и к своим словам, раскрывая их значение и, для большей ясности для читателей, несколько расширяя и углубляя тему. Поэтому текст, в сравнении с исходным, несколько увеличился.
В каких-то случаях многие смысловые нюансы наших диалогов нередко определялись жестами, мимикой лица, интонациями, всем понятными междометиями, краткими указаниями на какие-то моменты, которые знали все. И потому в дословном изложении они не были бы понятными - мне пришлось давать пояснительные описания ситуации и «расшифровки» того, о чём идёт речь, таким образом, увеличивая объём текста. Частично я это делал курсивом, частично - не выделяя никак.
Таким образом, было «переработано» - пять-десять процентов текста тома, в который вошли линии «Высиживания» и «Освобождения от прошлого». Сам текст, почищенный от междометий, повторов, невнятной речи, приведён в более читабельный вид.
Но естественно, не было никаких добавлений несуществующих событий и фактов. Нет и описаний, которые бы не были связаны с происходившим, - за исключением некоторых экскурсов в прошлое, набранных курсивом, уже на стадии подготовки текста книги к изданию. Всё остальное, что здесь представлено, - есть только пояснение и описание того, что было в те дни и в тех местах, в которых это происходило на самом деле - с реальными же участниками.

Здесь, как и в прежних томах, есть графические символы настроений - рожицы в строках текста. Количество их, стоящих рядом, - обозначает и степень эмоциональной реакции, и в определённом смысле количество принимающих участие в «радости или печали» людей.
Все имена присутствующих - изменены. Названия мест, где мы пребываем, либо отмечаются иносказательно, либо неточно, либо упоминаются под общими названиями.

Я упоминал в предыдущем томе, что у нас идёт гика в России. К этому времени этот поток практики, проводившийся в России, закончен, и скоро я возвращаюсь в Киргизию, где начнётся следующий поток. С конца июля практика до поздней осени продлится там.

Валерий,
июль, 2003 год,
Москва.

P.S. Хотя текст этого тома - во многом и следующего - был в основном готов уже больше года назад, я их не стал выпускать в июле-августе этого года, как намечалось, - ввиду плотности других дел и скорого отъезда на практику в горы. Сейчас, в конце октября, возник перерыв - мы вернулись с гор, хотя практика этого года ещё не завершена и, возможно, выезд в горы ещё предстоит. Во время этого перерыва и выходит данный том, надеюсь, выйдет и следующий - одиннадцатый.

Октябрь, 2003год
Бишкек.

ПРАКТИКА ВЫСИЖИВАНИЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВЫСИЖИВАНИЕ НА ПРИРОДЕ

Вадим П.: Сегодня 22 июня 1999-го года. И мы начинаем новую линию, которая называется «Линия высиживания на природе». Это первая сторона первой кассеты.
В.Л.: Мы находимся всё на том же месте своего пребывания, там, где мы начали практику, - это в горах, в общем-то, достаточно далеко. Скажем так, что это где-то в окрестностях Иссык-Куля. И вот мы сейчас наряду с другими практиками, с которыми мы уже слегка познакомились, включаем ещё в общий комплекс практику «Высиживания».
Так или иначе, кто-то из вас слышал, а если не слышал, услышит ещё на тех плёнках, которые существуют. Вообще о практике Высиживания плёнок очень много - несколько десятков. Уже к этому времени, может быть пятьдесят, может быть больше, и когда-нибудь вы с ними познакомитесь, кто не познакомился.
Но суть такой практики достаточно проста и, в общем-то, эта суть реализуется давным-давно, по крайней мере, какая-то её аналогия, многими людьми, которые идут по духовному пути, преподаётся это во многих уже существующих учениях, религиях. Это то, что вам всем известно как сидение: вот сидит какой-то человек, и про него говорят: «Медитирует».
В данном случае я не называю это так громко по простой причине - медитация, как вы знаете, с той точки зрения, которую я представляю на этот счёт, является чем-то всеобъемлющим. И «заниматься» медитацией - невозможно, возможно лишь войти в неё. То есть Медитация может заниматься поверхностным плащам человека, а не этот поверхностный план Медитацией.
В данном случае высиживание - это нечто, что позволяет человеку начинать созерцать всё то, разрозненное существо, которым он является на данный момент. То есть всё то, поверхностное и расщеплённое, что он по ошибке называет собой истинным. Аналогичное высиживание, в конце концов, привело Будду к просветлению, такое высиживание привело к просветлению Боддхидхарму и многих других людей.
То, о чём я сказал, то, о ком я сказал, - это люди образца, так сказать, Востока, Индии. Но и на Западе в принципе сам этот процесс, сама суть необходимости подлинного процесса обнаружения истинного начала в себе ничем не отличаются по существу от каких-то иных направлений, от каких-то иных течений, которые представляют Восток и другие «стороны света».
Вы знаете о разнообразных духовных путях разных, в общем-то, но где-то и близких религий: разных ветвей Христианства, Буддизма, Иудаизма и так далее. Ведь те истоки, из которых это всё появилось, прослеживаются везде. И в этом смысле все те, кто шёл этим путём, часто говорят о созерцании, да? Как вы помните: «вот святой созерцает».
Часто мы определяем нечто такое, что является внутренним процессом, как неподвижное сидение, как смотрение - внутрь, в глубь себя, как то, что, в конце концов, приводит человека к такому понятию, как «Лицезрение Бога». И в этом смысле высиживание - это такая самая простая форма, доступная для каждого, когда человек собирает все свои энергии в свой образ, в некую неподвижную величину, при этом интегральную.
Эта статическая величина не является таким вот мёртвым пассивом, но, наоборот, в этом статическом состоянии человек начинает собирать воедино всё разрозненное - оживляющим и сознательным актом.
И однажды, в какой-то момент - сразу или для кого-то требуются годы, но в любом случае происходит такая интеграция и возникает миг трансмутации - человек ощущает себя единым целым, ощущает себя существом, отстранённым от всего происходящего, ощущает себя существом, которое - Изначально по отношению ко всему миру, бытию, ко всему внешнему проявлению, в которое он был втянут. И вот теперь вернулся к себе.

И когда он возвращается к себе всей своей энергией, то начинается для него новая жизнь, новая жизнь его духа в той сфере, в том объёме, из которого он, можно сказать, выпал когда-то, потеряв духовную Первооснову. И вот когда возникает такой трансмутационный акт интеграции, человек входит в подлинный Мир, он как бы рождается в нём в своих ощущениях.
Он как бы поднимается. Как будто бы он поднялся, вырастая макушкой из какой-то плотной почвы - в совершенно иной мир. Как будто бы он пробил низкий давящий потолок. Или прошёл какую-то сдерживающую стену, какие-то врата, которые замыкали его в тюрьме его поверхностной жизни. Он обнаруживает себя в совершенно ином мире.
Там прекращается его традиционное мышление, там прекращаются его традиционные реакции, его иллюзорные воззрения на мир, его утомительные чувства. Но вместо этого он открывает поразительную Жизнь. Эта Жизнь захватывает его всецело.
Но захватывает не в смысле подчинения, а в смысле причастности к чему-то грандиозному и великому.
Это великое разные народы, разные религии назвали по-разному. Кто-то назвал это «Самадхи», кто-то назвал «Медитацией», кто-то назвал «Пустотой». Скажем, традиция Буддизма - «Пустотой», с большой буквы, а прозрение в неё - Сатори. Но за всем этим открывается совершенно иной мир. Там действительно нет такой пустоты, которая есть распад и провал, там нет бессмысленности.
Те, кто оттуда возвращаются, они в принципе не могут пересказать свой опыт, так, чтобы он был понятен так же, как описание природы или праздника, или математической формулы, - потому что там возникают совершенно иные символы, иной язык, на котором не говорит наше человечество и даже не ощущает себя, несмотря на изобилие языков и ощущений.

Человечество, не побывавшее там, не может понять, о чём речь, потому что те реальности, которые там открывает для себя человек, не проявляют себя в нашей повседневной жизни, и люди незнакомы с каким-то объёмом, полем, смыслом этих реальностей. Поэтому пришедший оттуда не может ничего сказать, точно отождествляя это с чем-то вам знакомым.
Он может написать стихотворение, написать музыку, не может обозначить это жестом, но проще всего, хотя не в практическом смысле, быть может, а в принципиальном, проще всего - это показать само это состояние. И там каждый обнаруживает, каждый постигает, каждый открывает для себя новую духовную вселенную, из которой в принципе когда-то он и изошёл. Может быть, в настолько древние времена, что от этих времён не осталось языка, - может быть, близкие к творению мира. Но, тем не менее, он всегда узнает это как свою самую близкую, основную, живую суть.

* * *

И вот сегодня мы посидим, может быть, совсем недолго, может быть, чуть больше, чем предполагаем. И в процессе высиживания нам нужно только наблюдать за своими реакциями, за своими ощущениями. Если будет трудно, можно пошевелиться, если будет трудно, можно сменить положение.
И если покажется всё здесь напряжённым и не очень уютным - можно выйти. Можно в принципе продолжить это же в своей палатке. Если уже почувствуется усталость какая-то, можно пойти и лечь спать, потому что время уже у нас подходит к ночному отдыху.
Сейчас самое благоприятное время для того, чтобы начинать высиживание, знакомиться с ним. Но, так или иначе, многие из вас на данный момент несколько опустошены - в ином смысле - несмотря на то, что вот сегодня днём у тех, кто ходил на практику в лес, возник определённый подъём, хорошее настроение, люди соприкоснулись там с чем-то, о чём говорилось им раньше.
Но, тем не менее, вскоре там, через час, полтора, два после этого опыта многие из вас почувствовали некое поле одиночества. Некоторые, а, может быть, и большинство. Это поле одиночества - было почти общим. Но каждый его интерпретировал по-своему.

Кто-то тосковал о доме, о близких, кто-то в унынии взирал на собственные прожитые годы и на, как говорится, предстоящий, но, с его точки зрения, малый отрезок оставшейся ему жизни, ветхость своей плоти. Кто-то почувствовал скепсис определённый, были мысли сомнения в том, что происходит, даже холодок некоторой боязни. Это во многом от вхождения вас в Неведомое и в вас Неведомого - ваша натура такого ещё не встречала, и из пришедшего далеко не всё, так сказать близко вашей эго-натуре.
Бывает такая предельная грань - когда человек её касается, ему кажется, что он переходит невесть куда и может даже, ненароком, оказаться без Бога... То есть такие мысли, они бродили в поле нашего маленького общества. Такие состояния, они переливались, как говорится, мутными струями. Это всё было.
Это как бы в определённом смысле приходило как бессмысленность того, что мы здесь находимся, того, что мы здесь существуем, и того, что мы здесь делаем.

* * *

Но вот высиживание - это такое явление, которое «берёт» даже такую Тень под номером «четыре». Вы знаете, что под этим подразумевается - вы читали книги, мной написанные, и слышали беседы - по поводу этого качества. И, поверьте, - высиживание спокойно справляется с призраком старости, с призраком смерти, со страхом потерять душу, с тоской по близким, которые далеко, с ощущениями бессмысленности всего, в том числе и вашего существования, и конкретно того, что делаешь сейчас. И вот как раз мы и будем начинать с этого.
Все готовы? Вопросы какие-то есть?
Бедный Вадим ( - обращаюсь к Вадиму, который представил на лице некоторые соответствующие состояния).

Вадим П.: ... (не слышно).
В.Л.: Наверное, воспроизведение только, да? Вопросы есть?
Мария М.: У меня вопрос. Вот на кассетах я слышала, что многие молятся во время высиживания.
В.Л.: Да.
Мария М.: Ну, обращаются. Вот, надо ли это делать или лучше безмолвие пытаться...?
В.Л.: Пожалуйста. Пожалуйста, можно про себя молиться. Если хотите - все можете и вслух прочитать молитву.
Пётр Ф.: То есть, Валер, вот молиться именно перед началом процесса высиживания или в процессе высиживания, если чувствуешь, что вот хочется помолиться, можно тоже молиться?
В.Л.: Можно, да. Можно. Ещё у кого какие вопросы? Есть? Да.
Лариса Г.: То есть это предполагает вот процесс не захватываться ничем. В том числе, вот, допустим, если ждут какие-то, ну осознания своих ошибок там, или вот что-то - откровения какие-то по поводу своих действий или ещё чего-то - неправедных, то есть этим тоже не захватываться?

В.Л.: Если сможешь. Но и с другой стороны, если поставить этот вопрос принципиально: а есть ли смысл захватываться вообще чем бы то ни было, да? Вот в таком смысле, что: «Ого-го! Что это? Неужели это происходит со мной!» Какой смысл в этом, ведь гораздо лучше просто переживать это, правильно?
Рассматривать, пребывать с этим, если это действительно сущностное и подлинно великое. А просто - подсчитывать эти факты и думать: «Ну, всё, я владею этим! Теперь вы у меня попляшете!», - в этом ведь нет никакого смысла совершенно. Это и есть смерть разложения.
То есть с этого и начинается то, что мы называем, в конце концов - «смертью». Даже физической, когда нас кладут в гроб. Вот чем кончается всё, когда мы начинаем это всё захватывать, что бы это ни было: переживание, просветление, радость, счастье, могущество - мы именно таким образом постепенно переходим к бессмысленности всего. И когда приходит уже всецело бессмысленное состояние, мы по привычке захватываем и его. И вот тогда оно нас убивает окончательно.
Когда мы растим во внутренних пространствах такие захватывающие клешни, они у нас настолько большие, что вам их некуда девать. Они нас, во время нашего незрелого движения, перетягивают и могут уронить в пропасть. Ими наряду с благими состояниями - рефлекс ведь непреодолим - вы захватываете и губительные состояния.
Это подобно жадному до безумия зверю - он с одинаковым аппетитом хватает пастью, как питательный брикет, так и моток колючей проволоки... И даже по причине этой неразборчивости, чтобы не нарабатывался механический рефлекс, вам стоит учиться, не захватывать, в том числе и высокие состояния.
И вот в этом смысле действительно я бы советовал не захватывать ничего - ни плохого, ни хорошего. Но переживать - это гораздо прекраснее. Это просто великолепие, которого не бывает в традиционной жизни. Но именно оно воскрешает человека, именно оно делает его живым, делает его подлинным и делает его подобным Богу. Как Бог и рассчитывал - создавая человека по Своему Образу.

Вадим П.: ... (не разборчиво) ...Валера.
В.Л.: Да. Сколько сейчас? Нормально.
Лариса Г.: Я тогда чуть-чуть по-другому поставлю вопрос.
В.Л.: Давай.
Лариса Г.: Нужно ли следовать за этим?
В.Л.: Опять же, смотря за чем. Вот созерцание, оно тем и отличается, что человек не следует в традиционном смысле, даже в каком-то вот оккультно-внутреннем смысле, - за чем-то: за «голосом» за каким-то, за потоком каких-то интересных явлений. За, например, какими-то визуализациями - за картинками, за потоками картинок, даже приятных, там, светящихся и прочее.
То есть он как бы всегда, вместо этой «внутренней объективизации» и инерционным следованием, - смотрит на свою внутреннюю реакцию, возникающую в момент возникновения чего бы то ни было, отличного от общего единства. В том числе созерцает и свою инерцию следования, страстность захватывающего увлечения.
Но если в этом смысле мы говорим о чём-то существенном, самом существенном, за чем должен следовать человек, то да - такая преданность Сущности необходима. Но это не выглядит как такое традиционное следование - в русле захватывающих всё происходящее реакций. Наоборот - здесь отречение от всего этого мутного потока. И только такое отречение от преходящего позволяет быть преданным Сущности.
Человек следует за Единством, которое как бы «проступает» сквозь преходящее - если от него, преходящего, отрекаешься.
Это подобно тому, что происходит при физической трансмутации металлов, когда, например, алхимик начинает делать из каких-то там странных не похожих ни на что благородное серых слитков золото. Вот когда на всей этой свинцовой серости вдруг проступает такое золотое озерцо - такое качество, которого в молекулярном существе прежних неблагородных металлов не было.

* * *

Вот и в этом случае - мы созерцаем просто свои реакции. В этом случае мы можем и молиться, обращаясь ко Всевышнему с тем, чтобы Он не позволил нам захватиться чем-то, быть захваченным чем-то, что, естественно, меньше этого подлинного Величия и Единства.
И тогда постепенно от нас уходит лишнее - свинцово-серое, что нас приглашает куда-то, может быть в какие-то внешне красивые области, может быть в какие-то приятные отношения - но что не является самой Основной жизни.
А вот высиживание приводит человека к самой Основе жизни - если это всё происходит правильно. То есть высиживание опускает человека на Первый Мир - я не говорю «поднимает». Потому что человек возвращается к своей сути, которая - в нём. От которой он всё время незрело и нелепо рвался якобы ввысь - тщился. А это самое существенное не просто где-то вверху, внизу, сбоку, справа, слева...

Но когда суета угасает, то он естественным образом как бы оказывается на твёрдом основании, на твёрдом, подлинном, могучем и непоколебимом. И вот это, прежде всего нам необходимо. Потому что именно с этой незримой Тверди может возрасти всё остальное.
Скажем, аналогично этому, вся красота Земли - только благодаря тому, что эта земная твердь неподвижна, та, на которой мы сидим. И небо прекрасно именно потому, что мы находимся на этой тверди. И вот всё остальное возможно именно «из-за» Изначалия человека, «из-за» его Монады.
Первый Мир нас научает быть этой Монадой, быть Искрой Бога. Поэтому я не могу жёстко требовать или призывать: «Давайте не следовать за какими-то приятными ощущениями, за, может быть, появившимся каким-то существом, которое нас порадует своим видом и приятными приветствием, заинтересует нас как-то». Если есть такое чувство, что нужно идти, - пожалуйста, идите.
Но сейчас я речь веду о другом, совсем о другом... Попробуйте уловить, что речь идёт о значительно более существенной и фундаментальной вещи, нежели «следовать или не следовать» за тем, что будет происходить. И в этом заключается упражнение: вы просто ищете сердцевину себя и пребываете с ней, а вовсе не что-то вне себя, пусть даже оно внешне прекрасно. Но ищете себя вы - не традиционным способом. Вы не пользуетесь привычными средствами жёсткого контроля и запретительного диктата, если понимаете, что пришедшее - не то.
Безо всякой суеты и борьбы, вы просто наблюдаете за своими реакциями, за своими ощущениями, возникающими в момент, когда с вами что-то происходит во время высиживания, - вот и весь секрет, весь ключ. Конечно, внешне он прост, а внутренне - не так.
Внутренне - он и не прост и не сложен - он таков каков есть. И если вы будете выполнять правила этого «ключа» - он откроет вам дверь. В вас самих. А если не будете - дверь не откроется. Просто это или сложно? Наверное, эти два понятия - здесь не причём. Есть просто - реальность правильного действия. Каковой бы она ни была. И всё. Ничего в этом случае не нужно ни усложнять, ни упрощать.
Но тем не менее всё это возможно. И без этого человек не сможет стать снова Сутью и быть на твёрдом Основании.
То есть здесь, если быть строгим, всё осуществляется вне таких понятий, как «следование», - здесь вы можете вдруг ощутить самого себя уже не как вашу привычную поверхность, а обнаружить себя как исходную сущность, никак несопоставимую по своей природе со всем, что вы знали в своей суете.
«Следовать» - предполагает движение. «Не следовать» - в данном случае предполагает активный упор, что также движение, но с «противоположным вектором». Данное же «упражнение» относится к принципу Недвижения. Это означает, что у вас нет интереса ни к тому, чтобы двигаться, ни к тому, чтобы упираться, сопротивляясь движению. Вы всё с вами происходящее - нейтрально созерцаете.
Вот, таков ответ. Ты хотела добавить что-то?

Лариса Г.: Я поняла.
В.Л.: Поняла, да? Ну, хорошо. Есть ещё вопросы?
Виталий М.: Положение тела, какое?
В.Л.: Положение тела - желательно вертикально, вертикально. Высиживание...
Пётр Ф.: Позвоночник прямой должен быть?
В.Л.: Прямой, да.
Пётр Ф.: Ну, а если, в конце концов, наклониться?
В.Л.: Ну если он наклонится, ну ладно, не страшно - для начала. Просто суть здесь заключается в том, чтобы созерцать все реакции, в том числе и неудобства в связи с этим. Наблюдайте за своими неудобствами - и за своими реакциями при этом. Вы можете, как я сказал, пошевелиться, сменить положение. Руки, в общем-то, можно перед собой положить, можно положить, разложить на колени, можно сомкнуть. Сейчас в этом нет важности - как удобно, так и садитесь.
Ну как? Вы готовы? Не устали от долгих речей? Давайте посидим. Вполне возможно, что это не будет долго, как я говорил, а, может, сидение и задержится. Кто-то может посидеть дольше, кто-то меньше.
Если будут страхи о том, что рано вставать завтра, я могу сразу обозначить, что мы можем встать и на полчаса, и на час позже. Мы здесь не создаём какой-то хронометр новый, а мы здесь - любим жизнь, такой какова нам дана.

Виталий М.: Глаза закрыть?

В.Л.: Лучше всего закрыть. Но если получается с открытыми, можно оставаться с открытыми. Боли, которые возникают от позы такой неподвижной, - в любом месте, где бы они ни возникали, вы просто наблюдаете. Опять же - наблюдаете то самое существа, что эту боль переживает в вас, которое и «заперло» вас мнением, что это больно.
Пока я говорю так: «Наблюдайте». Пока я обращаюсь вот именно на таком языке. Но как вы помните, когда я говорил сегодня о практике дневной, вы тоже думали: «Как же всё это и что?...», а потом Это просто возникло, и вы почувствовали всё что нужно. Вполне возможно, что придёт определённая Энергия, которая сойдёт сверху на вас. Постарайтесь ей не сопротивляться. Это может произойти и после этого высиживания, такого, по крайней мере, невольно намеренного, после какого-то времени.
Если вы будете сопротивляться, вы будете ощущать давление, сильное давление на голову, в каких-то зонах ещё. Если не будете сопротивляться, вы ощутите - просто иное качество сознания. Такое возможно. Это не обязательно, но возможно. Итак, начинаем.

После высиживания все легли спать - было уже поздно, а обсуждение опыта могло занять не один час. На другой день - не удалось обговорить и прокомментировать этот опыт, хотя люди хотели сказать очень многое. В дальнейшем же воспоминания несколько поблекли, и уже не было смысла их проговаривать. Это упражнение потом повторялось часто - оно было базовой практикой и выполнялось каждый день утром и вечером. Но ввиду многочисленных записей опытов других практик, для записи опытов этого упражнения времени больше не нашлось. Без записи люди рассказывали о своих переживаниях, и какие-то комментарии я давал. Кое-что об опыте высиживания на природе во втором потоке - попало на другие линии.
Продолжение записи этой линии с людьми из второго потока было уже, когда мы вернулись на основную базу. Эта последующая часть войдёт в следующий том.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ПРОШЛОГО

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В.Л.: Сегодня у нас 23 июня 1999-го года. Мы сидим около костра - в месте нашей утренней практики. Люди пришли к костру сегодня немножко вялые, немного подавленные, несколько усталые. Сказывается некоторая усталость. Накоплена усталость и в связи с ранним вставанием, и в связи с общим включением в практику - есть некоторая «отдача» от прежней натуры, для которой непривычен новый образ жизни.
Но это всё - преходящие вещи. И вот сегодня мы посидели около костра, позанимались очищением возле него, проведением в себя огня, дыханием огнём. Ну мы ещё будем это продолжать в процессе разговора, и люди, в общем, восстановились. И вот сейчас мы собираемся поговорить о том, какие именно состояния теневые вошли в некоторых, - из чего составлена вот та придавленность, которая у нашей компании возникла, некоторая придавленность, элементы, по крайней мере, некоторой безысходности, разочарования. И как бы суета такая: «А что же дальше?».
Вот такая вот суета, основанная на том, что а дальше, мол, ничего, в общем-то, и нет, самое вкусное - уже съели... Этакое вот бродит в пространстве, в энергетическом поле, в подсознании. И сейчас мы будем раскладывать, из чего всё это состоит.

Эту линию я назвал «Работа с прошлым», работа с привязанностями или «Освобождение от прошлого». Это вот такая линия, которая позволяет нам освобождаться от чего-то, что нас тянет, не позволяя оказаться в настоящем моменте.
Ну, сейчас немножко у всех настроение выровнялось. Мы тут попели, поревели «медведем», поучились говорить громким голосом - для того, чтобы можно было бы слышать друг друга, так как круг большой и за костром, людям, сидящим напротив, можно ничего и не услышать. Около реки также можно ничего не услышать.
И вот мы начинаем такой разговор. Ну постарайтесь, опять же по возможности кратко, желательно не больше трёх минут, рассказывать о своих состояниях. И поглядывайте всё время на то, работает ли магнитофон, вращается ли плёнка.

Таня Ш.: Мне как-то ещё с самого утра, когда я проснулась...
В.Л.: Громче.
Таня Ш.: Это было и вчера тоже, и сегодня, но в меньшей степени уже, чем вчера. Утром, когда я проснулась, сознание ещё не включилось: где я нахожусь, что со мной, зачем я здесь, что я делваю? Первая мысль была, что холодно, сыро, и внутри что-то такое капризное, скулящее. Ну, это уже дало свой настрой. Но я вчера утром искупалась и это как рукой сняло. Сегодня я проснулась, тоже не сразу вспомнила, где я, что я, кто я?.. А главное, что где я? Вот, и...
В.Л.: Рядом был товарищ - должен был сказать...
Таня Ш.: Ну я не спрашивала. Но утром я не искупалась. Вот тоже, может, момент важный. И около костра, когда мы занимались практикой, были навязчивые мысли, воспоминания с образами моих друзей, коллег «по партии»...
В.Л.: Последняя буква «г» или «к»? Коллег или калек?
(-??-)
Таня Ш.: «Г» (-?).
В.Л.: По работе?
Таня Ш.: По занятиям. В основном по занятиям.
Я никак не могла избавиться, потому что были не только образы, но и какие-то диалоги с ними ( - Таня говорит о своей эзотерической группе).
В.Л.: Что они от тебя требовали? Небось, намекали, что ты пропадаешь?
Таня Ш.: Ну, с их стороны было любопытство. И для себя уже ментально я начала прокручивать, что я скажу, как я буду, допустим, избегать чего-то ( - не рассказывать лишнего непосвящённым в это), выкручиваться.
В.Л.: Или наоборот...
Таня Ш.: Нет, скорее, выкручиваться. Как я буду избегать. Я пыталась это сжечь в костре, но всё равно с другого бока подходило это и не давало возможности отцепиться. То есть костёр мне не помогал, я не могла это сжечь в костре.

В.Л.: Следующий.
Лариса Г.: Ну, для меня, наверное, началось всё с того, что...
В.Л.: «Медведем», «медведем» говори, как училась.
Лариса Г.: ...вчера при высиживании я заснула ( - высиживание было введено в утреннюю и вечернюю практику, люди каждый день высиживали в своих палатках перед сном и после пробуждения). Мне было так стыдно и неудобно за себя.
В.Л.: Что ты - такая высоко духовная сущность и...
Лариса Г.: Да. Точно. Во время практики, - какой кошмар! Ну, где-то, я в палатке так думала об этом, заснула. Сегодня утром так неожиданно меня разбудили, что я из палатки выпала. Ну, сейчас, когда уже подошла к костру, уже, конечно, было получше состояние. Но вот что интересно, такой момент внутри был, что вот как бы мы сегодня делаем то, что вчера. И вот что-то внутри меня говорило: «Ну, вчера же ты уже испытала, что это реально, что это есть. Ну, зачем тебе это сегодня-то нужно ещё?».
В.Л.: Развлеклись - и хватит, да?
Лариса Г.: И хватит, да. Узнала, что это такое, и хватит. Где-то это давало немножко вялость. Наверное, из этого складывалось моё состояние.

Люда Д.: Я сегодня проснулась, Расма разбудила в таком... такое тяжёлое, давящее состояние было. Потому что вчера был разговор с Аней. Она мне сказала, что я искренняя...
В.Л.: Погромче.
Люда Д.: ...и меня это подавило. И как-то я в этом во всём осталась. И сегодня утром встала и думаю, что мне делать, то ли мне мыться, то ли мне бегать, то ли мне писать ( - расписывать). Потом думаю, всё-таки последнее важнее. Написала ей бумажку.
А потом, вот сейчас, когда сидела, что я плюс ко всему ещё написала ей, что я ещё захватываю её внимание. И меня беспокоил этот вопрос, а потом как-то всё это вдруг почувствовала, что забыла совсем, когда здесь у костра была, я забыла.
А потом, когда стали упражнение делать, которое - состояния сжигаешь, ну свои состояния, - в огне, то я как-то вот смотрела так на всех, и те конфликты, которые у меня внутренние были с каждым, я пыталась их сжечь там своё соперничество, раздражение. В общем, я почувствовала, что почти с каждым у меня что-то такое было. И это у меня не очень получалось, потому что воспоминания были, я просто называла это качество, оно как-то не проживалось и не уходило. Вот это мне было сложно. Но всё-таки сейчас легче стало.

В.Л.: Следующий человек.
Валерий М.: У меня состояние достаточно хорошее. Иногда бывает, какие-то страхи нападают, такое вот что-то внутри боится, что его начинают раскрывать, вскрывать, что-то открывается. Потом утром немножко было вот такое воспоминание, не воспоминание, а состояние тоже страха какого-то - военно-спортивного лагеря, что тебя сейчас поднимут и заставят бежать. Потом - вроде никто не заставляет. Сам встал.
В.Л.: Страх начал усиливаться оттого, что: «А! Не заставляют! Значит, надо бояться худшего!»
Виталий М.: Нет. Как раз наоборот получилось. Встал вроде спокойно. Тоже никто не заставляет идти раздеваться ( - люди в потоке ходят в шортах, в плавках и купальниках). Тоже странно. Пошёл, искупался, тоже вроде без никого. Так достаточно нормальное состояние...

Лариса С.: У меня всё это время было хорошее состояние. Но вчера, когда я очень отчётливо выяснила как бы, ну не выяснила, конечно, это всё известно было, что я очень...
Катя И.: Всё, всё, она не встала, но там нет ленты.
Люда Д.: Крутится, крутится. Всё нормально.
Лариса С.: Там много ленты.
В.Л.: Такой критерий: кручение - и стояние. А может ты думала, что сам магнитофон должен крутиться?
Катя И.: Нет, я не видела, она большая, лента ( - речь идёт о том, как следить за работой магнитофона).

Лариса С.: Так, я забыла.
В.Л.: Ты вчера поняла...
Лариса С.: Да, с едой, с едой. Да, что я и еда - это одно целое. Вот. Это, конечно...
В.Л.: Ты и еда - «едимство».
Лариса С.: Да, меня это расстроило очень сильно. Потому что это, ну так сильно во мне живёт.
В.Л.: А вот питьё?
Лариса С.: Это первое расстройство. Питьё? Нет. Питьё нормально. И вот во время ещё вчерашней практики высиживания тоже, тут я ещё больше расстроилась. Потому что как-то, ну как я себе всё это представляла, в общем, этого во мне всего не было. Вот.
Да, и сегодня утром. Сегодня утром, пока я молилась в палатке, потому что вроде как не знала, что к костру идти и, в общем, как бы режим какой у нас. А потом выхожу, смотрю - нет никого. Все ушли, меня бросили. Ну, в общем, вот так. Тоже расстроилась.
В.Л.: Ну а вроде дежурный «бодал» всех?
Лариса С.: Нет, мне никто не сказал. Я на отшибе.
В.Л.: Надо дежурному ставить в известность...
Лариса С.: Ну, вот когда пришла к костру, всё это сбросилось, однако.
В.Л.: Что именно случилось?
Лариса С.: Всё это сбросилось, все эти реакции. Ну, конечно, я думаю, не до конца, конечно. Но всё равно, вот остриё, оно всё убралось.

Катя И.: Вчера во время высиживания я почувствовала присутствие четырёх Стихий, особенно Огня. Причём он сразу подключился, и снизу такой уж прямо огонь увидела и такой жар. Он шёл и в голове, так сказать, остановился, вроде бы где-то там затор произошёл. А затем это постепенно рассеялось, перешло в вибрации в руках, в наполнение, вот.
Ну а когда, значит, пришла в палатку, как-то не могла уснуть долго, потому как снова огонь, снова всё у меня горит. В голове то же самое, какие-то заторы вроде бы. Вот. А утром... Утром рано очень проснулась, и у меня какая-то сразу мысль, мысли стали меня мучить. Увидела... Да, ещё вчера, вот забыла сказать. Вчера, когда я пришла в палатку значит, у меня от головы стали отходить, увидела, как у медузы, и какие-то страшные такие образы. Вот.
Спала нормально, проснулась рано. И утром у меня такая какая-то навязчивая мысль: кровь, нож и вроде бы прямо с ножом на Валеру. Я поняла, что это - моё, почувствовала, что это один из видов тщеславия моего.
В.Л.: На Валеру с ножом - это святое дело... Ваше эго знает исток своих неприятностей. Это не «вид тщеславия», это «вид мести». Разобраться с Валерой «за всё хорошее» - историческая мечта вашего подсознания.
Катя И.: Я, значит, это в огонь. Но мысль всё равно не сгорела совсем. Я, значит, обратилась к молитвам. Прочитала все молитвы, которые были. Пошла купаться и первый раз я, ну хорошо искупалась, с головой, и, в общем, очень такое состояние было хорошее. Вот. А здесь уже выровнялось.

В.Л.: А Бакыт смотрит...?
Лариса Г.: Нет, нормально.
В.Л.: ...горит, нет?
Некто: Не горит.
В.Л.: Ну ещё нормально. В общем, немножко прикрывайте его ( - магнитофон) от жара, потому что он перегревается. Так, ладонью.
В.Л.: Бакыт смотрит за вращением.

Маша В.: По высиживанию у меня первая была стадия - что никаких мыслей. Я думаю, за чем же мне наблюдать-то? А потом такой ворох агромадный, что...
В.Л.: Погромче.
Маша В.: Очень сильный ворох этих мыслей нахлынул, что трудно было вообще, ну вот как тяжёлый пласт, из-под них выбраться. Ну и коленки болели, я начала шевелиться. Потом по вставанию никаких вроде бы... Ну как всегда, лень вставать, холодно.
Было вчера некоторое самобичевание тоже по питанию. Что вроде бы приехали сюда, ну такое ощущение, ну там делать самое время тут что-то. Чиститься, то сё, со своими качествами работать, а основную массу времени занимает, ну и мыслей и действий, это вот питание. Объедательство, вернее даже.

По костру - интересное было состояние, что я, когда подошла к костру, немножко согрелась и не знаю, как там действительно внутри, но по ощущениям кажется, что вот этот этап очищения ( - речь идёт об элементе практики с огнём) начался с того момента, на котором он вчера прервался.
Вот где у меня была пробка - она осталась где-то в животе - и вот именно с этой пробки пошли все вот эти движения, выходить там как-то. Прогревалась очень свадхистхана, очень начала манипура болеть. И вот только когда стали уже все «рычать» ( - выдыхание со звуком), с голосом это вот вышло, а так это напряжение было очень сильное, до тошноты.

Бакыт К.: Вчера я дежурил и как бы я добровольно взял обязанности по сбору дров. Это оказалось, в общем-то, тяжёлое занятие. Я приношу дрова - раз, и исчезает, раз, и исчезает ( - дрова быстро используются). Сюда таскаю, туда таскаю ( - на два костра: один «кухонный», другой для практики с огнём), потом пилю там, выворачиваю и...
Я себе получил очень много каких-то микротравм. В одном месте даже немножко разбил свой палец. И вот это меня ввело в какое-то такое состояние немножко сниженного настроения. Кроме того, надо было таскать очень... обязанности дежурства очень... Оказывается, это очень тяжёлая такая обязанность.
С другой стороны, хочешь посмотреть практику, поучаствовать. Разделение своего внимания туда и сюда. Ну, с другой стороны, были очень хорошие моменты, что я мог почувствовать более тонкие вещи. Например, когда мы ходили наверх, практику делать в лес, то я ощутил вот эту красоту леса, тени веток, землю очень отчётливо.
И сегодня, когда мы здесь делали упражнение у огня с закрытыми глазами, сначала у меня был озноб. Потом я ощутил прямо вот этот огонь во мне - заходит в виде легкого такого, розового что ли, расплавленного огня, и не очень горячего. И этот огонь распространялся в разные участки тела, как-то согревал, и уменьшалась эта дрожь у меня.

Мария М.: У меня главная проблема этих дней, что мне себя очень жалко, что у меня не всё получается, что-то плохо получается. Какие-то мелкие реакции. Такие быстрые - на скорость, и совершенно несознательные. Типа быстро ответить там что-то ( - в пику). Вот, ну и в связи с этим очень себя жалко, и кажется, что выпадаешь из общего потока, что всё, безнадёжно отстал. Ну вот, оно периодически проходит, периодически возвращается. То есть то суета, то угрюмость вот эта.

Ира П.: Ну вот состояние что вчера, что сегодня утром такой тупости, бессознательности, какой-то механистичности. Вот встали сегодня утром, кто-то подошёл, сказал: «Вот надо побыстрее», - сказали. Типа - «есть побыстрее!». Идём, это делаем, потом это, потом это. Какой-то, ну вообще ничего не переживаешь. Как вот, не знаю, тебе говорят, и ты, как зомби, вот так вот идёшь.
В.Л.: Это не зомби - это крыса, которую выводят в океан с помощью дудочки.
Ира П.: Ну, может быть, да, так (-?). Ну, вялость какая-то такая. Потом вчера вот при высиживании тяжело было. Как бы вначале вроде никаких мыслей не было, а потом тоже, как Маша говорила, нахлынуло. И причём было такое, что как будто я ощущала, что мне нечто приказывает во мне же: «Прекращай это ненужное дело», - и вот мне приходилось как бы с таким напряжением. Это ( - нечто) мне говорит, и я как бы с напряжением еле выдерживаю, чтобы не поддаться этому. Ну, было тяжело после высиживания.

В.Л.: Так.
Григорий В.: Ну, я со вчера хочу тоже начать.
В.Л.: Петя, ты смотришь...
Григорий В.: Да.
В.Л.: А ты - погромче.
Григорий В.: Значит, вчера после практики было такое...
В.Л.: Какой именно?
Григорий В.: Ну в лесу, лесной. Возникло такое странное состояние, то есть накатило саможаление, вспомнилась Москва. Вот. Меня это очень удивило, потому что я в походе Москву вспоминаю так день на двенадцатый, а тут на второй, на третий.
В.Л.: У тебя вроде лесная практика ничего не имела общего с какими-то тоскливыми вещами.
Григорий В.: Да. Там было всё нормально. Вот. Потом тело как-то странно себя повело. То есть не то чтобы замёрзло, но в каком-то таком болезненном состоянии стало находиться. То есть я почувствовал какую-то реакцию тела на то, что происходит. Эти саможаление, оно там где-то, и раздражение какое-то проявлялось.
То есть был какой-то там конкретный факт, что Катя И. предложила сухофрукты, геркулес, а я совершенно неадекватным тоном заявил, что я - против. И тоже был очень удивлён своему тону. Вот. И на высиживании процесс тоже такой был прерывающийся. То есть, то что-то получалось, то останавливалось, и как-то так озирался, потом опять пытался войти. В общем, такой нецелостный процесс.
Но проснулся я так в хорошем состоянии довольно-таки. Быстро искупался. А при костре мне очень мешала прежняя схема действий, то есть у меня в голове была схема, как со мной всё происходило в прошлую практику с огнём. Я с большим трудом выкинул её из головы, и не до конца.

В.Л.: И даже после того, как я тебе сказал, что ты можешь, и вообще все могут - в любой последовательности?
Григорий В.: Да, даже после этого всё равно там какие-то элементы оставались. Как только к элементу приступал, мне сразу схему эту, так сказать, показывали на школьной доске.
В.Л.: Ну ты бы и делал по схеме.
Григорий В.: Но я чувствовал, что это мёртвое, и как-то старался избежать.
В.Л.: Здесь важно: мёртвое это, или ты думаешь, что мёртвое? На основе мысли о том, что если вчера было, то уже - померло?
Григорий В.: Нет, не совсем. То есть когда это самое, оно всё равно, то же самое, что вчера, когда включалось. Но вот не по схеме. Именно тогда, когда я не замечал, как я входил в это. Вот. Ну, было сегодня такое вот, по сравнению со вчерашним, очень удивительный момент, что у меня очень сильно ступни нагрелись. Вчера такого не было. Я даже ощупал кеды. Кеды холодные. И даже вроде нога, так сказать, холодная была, а вот ступни прямо как от огня. Вроде всё.

Пётр Ф.: Ну я тоже со вчерашнего дня начну, то есть так, вкратце. То есть после практики в лесу у меня тоже возникло состояние где-то одиночества, где-то пришло ощущение, что что-то внутри говорило: «Ну а что дальше?». То есть какое-то чувство тупика, саможаления, вот как Мария говорила, то же самое возникло. То есть ощущение что, потому у меня тоже что-то не получается, что я где-то выпадаю из компании. Так вот чувство, что отстал безнадёжно.
Но потом вот где-то после ужина оно вроде выравниваться начало. Когда высиживал, тоже там не всё получалось, но опять же какое-то просто чувство умиротворения пришло, какое-то успокоение. И так сказать, между обедом и ужином у меня была мысль: «Ну, всё. Сегодня - шоколаду наемся, чтобы немножко себя взбодрить, так это, порадовать». И с такой мыслью я пошёл высиживать.
Но после высиживания что-то вот другое появилось. В общем, была память о том, что шоколаду вроде поесть, так вот механически, но что-то потом от этого увело даже. То есть что-то более ценное было просто в состоянии. Какая-то успокоенность, умиротворённость. Заснул я нормально. И сегодня утром проснулся - так тоже где-то чувство, что, ну а что дальше? Тупиковость какая-то, она осталась, но вместе с этим что-то другое появилось.
То есть я сегодня как-то даже бодрее себя чувствовал, и, в общем, по нарастающей настроение шло. А на практике с костром, по крайней мере, для меня, там положительный был момент. Я, может быть, что-то не чувствовал, но вот цензор уже поменьше включался.
То есть, по крайней мере, я был более так это естественный. И периодически, скажем, когда глаза открываешь, видишь, кто-то что-то делает, Валера какие-то движения совершает. Ну и начинается обезьянничание. То есть сразу включается чувство, что, а как другие? А так ли я, как другие? Не так ли? Ну, для этого глаза закрываешь и вроде опять как-то входишь в своё. То есть общее состояние - это спад был до ужина, а потом где-то после ужина постепенно подъём какой-то общим фоном.

Григорий В.: Можно? Я ещё хочу добавить, что, это самое, всё это происходило на фоне моих состояний какой-то суеты внутренней. Сегодня именно. Которую я только сейчас как бы осознал.
Иварс В.: Ну, у меня после лесной практики...
В.Л.: Ты погромче.
Иварс В.: После лесной практики нахлынуло воспоминание тоже, о Риге. Не то что какие-то сожаления. Они просто скользнули как бы. А! Ещё того, что как бы, я по приезде, что я буду делать, например.
В.Л.: Как ты выходишь на площадь Свободы.
Иварс В.: Да, свободы. Памятник Свободы.
В.Л.: Воздеваешь подобным же ему образом руки к небу...
Иварс В.: Ну, не подобным. В другом виде. Потом практика высиживания, как бы я проваливался, и в конце уже была сильно напряжена спина. И какие-то моменты мне вообще хотелось уйти, встать и уйти. Я скидывал все напряжения как бы дыханием, и у меня так спина гудела прямо. Я думал, как быстрей, быстрей, быстрей бы! Потом как бы уже под конец высиживания я уже начал отпускать, я уже чувствовал в конце - легче, легче, легче.
И вдруг говорят - открывайте глаза и можете шевелиться, и я разосвободился. Но такое как бы раздражение было чуток. Потом я вышел из палатки, и спать пошёл, и у меня всё прошло.
А сегодня утром мне нужно было дежурить. Я встал сам, где-то полшестого, наверное. Ну, как бы вышел, а мне говорят: «Ну, нас, дежурных людей, много, и ты можешь отдыхать». Я так, может быть, немножко обиделся, потому что чего я встал так рано? Зря, да? Мог бы спать и спать. Потом думаю: ладно, я только пойду, побегаю и искупаюсь заодно, немножко зарядкой займусь. Всё прошло потом.

В.Л.: А кто там из мужчин ещё?
Иварс В.: Там Вадим и Витя.
В.Л.: И Витя, да?
Николай Ш.: Ну у меня вот вчера, действительно, был какой-то упадок по непонятной причине. Потом Валера сказал на высиживании про поднявшееся чувство одиночества, я очень чётко почувствовал, что это оно и есть. Вот.
Но оно, скорее, было связано вот с тем, что ощущение того, что не чувствуешь, ну то есть, так сказать, того кто рядом. Ну, какое-то такое поле... не ощущаешь другого. Вот. И от этого возникает такое чувство одиночества. Ну, плюс ещё, значит, ощущался и ощущается поднявшийся план претензий к тем, кто рядом, значит, в той или иной степени.
В.Л.: Претензии к товарищу - за то, что он есть.
Николай Ш.: Да, претензии к товарищу. Вот. И значит, ну каких-то воспоминаний у меня нет. Но вот по поводу ещё негативных - это вот сны очень странные, они бытового плана. То есть, снятся какие-то бытовые вещи, такие совершенно непонятно откуда приходящие. Вот, я как раз просыпаюсь, сразу вспоминаю, где я. Это всё как рукой снимает, но такой вот переход странный.
В.Л.: Они какие? Угрожающие или просто...
Николай Ш.: Нудные, я бы сказал. Вот такое слово. Надоевшие. Вот, всё.

Володя П.: С какого момента лучше рассказывать? Как?
В.Л.: Ну можешь, в принципе, и вчера захватить. А так - о состоянии в настоящем. Ну, по крайней мере, у костра.
Володя П.: Ну вот, всё правильно. Состояние вот этой... я думал, просто тут удобнее в эту сторону.
Потеря настроения была после практики в лесу, вот как описывают ребята, вот эта потерянность такая и... как бы, не видишь ни в прошлом себя, ни в будущем. И интереса какого-то нет, чем-то заниматься. Ходишь и не знаешь, куда себя приткнуть, в общем, такое.
Небольшой пласт претензий тоже поднялся, я вспомнил, был такой. Но я как-то его откинул, и остался опять как бы ни в чём и ни с чем. Потом я походил по полю, мы с Виталием там встретились. Я говорю: «Мне грустно». Он говорит: «Пошли гулять». Ну, мы и пошли. Погуляли. Вот. Когда мы пришли, у&heip;