Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Оксана Робски
Про ЛЮБОff/on

«Оксана Робски Про ЛЮБОff/on»: РосмэнПресс; М.; 2006
ISBN 5353022610

Аннотация

Про ЛЮБОff/On — третья книга Океаны Робски, автора скандального бестселлера «Casua» и провокационного «День счастья — завтра». Лаконичный роман о жизни, в которой праздник — строчка в отрывном календаре, количество любви не переходит в качество, а две половины не равны целому: ей некогда любить себя, ему некогда любить других.

Оксана Робски
Про ЛЮБОff/on

Посвящается Д. Антоновой и М. Фроловой

С благодарностью депутату фракции ЛДПР А.В. Митрофанову

Первая часть

Наша любовь прошла через эти трагические испытания… и не важно, что всякий раз, когда мы встречались… она закрывала глаза, чтобы не видеть меня, и плевалась с расстановкой, как заправский снайпер.
Фернандо Аррабаль. Необычайный крестовый поход влюбленного кастрата

1

Интересно, как выглядит человек, который может купить себе телефон Vertu за шесть тысяч долларов? И может ли этим человеком быть женщина?
А если это и правда женщина, то чем она занимается? Гоняет с утра до вечера на красной спортивной машине, прерываясь только на маникюр? Нет, конечно, не только. Еще на педикюр.
Мужа ее я представить не могла. Воображение рисовало странный гибрид президента и молодого человека в трусах с рекламы GAP.
К нему было бы страшно подойти и страшно заговорить. Он бы наверняка отлично выговаривал все звуки. В перерывах между затяжками толстой кубинской сигарой.
Еще я представила их детей. Двух девочек четырех и шести лет в одинаковых черных платьицах. Одна из них крошечной ручкой с отличным маникюром тянется к розовому телефону Vertu, лежащему на журнальном столике из слоновой (почему слоновой?) кости, но тут раздается резкий окрик матери: «Не сметь! Убери руки от моего Vertu!»
Нет.
Я вздохнула.
Вряд ли она будет кричать на свою крошку изза какогото телефона. У нее этих Vertu…
Я разглядывала телефоны на крутящейся стойке, как пирожные за стеклом кондитерского магазина.
Это сравнение заставило меня отойти от витрины и посмотреть в другую сторону. Теперь я уставилась на манекен в длинной лохматой шубе.
Манекен был унисекс, поэтому я никак не могла решить, стоит ли представлять себя в этом одеянии.
Гораздо проще было вообразить манекен в моем пальто.
Это я сделала зря. Еще минуту назад оно казалось мне намного более стильным.
«Потому что манекен без явно выраженной половой принадлежности», — успокоила я себя.
Снег валил крупными хлопьями и мокро попадал за шиворот.
Подъехал мой троллейбус.
Я, как всегда, дула на замерзшее стекло и чертила первую попавшуюся букву.
Сегодня это «К».
И, как всегда, начала придумывать слова на букву «К», отвечающие моему сегодняшнему настроению.
«Калигула».
При чем тут Калигула?
«Каникулы».
До лета еще далеко. Но зато это будет первое лето без учебы, без аспирантуры.
Свобода!
«Купить».
Что купить? Да, надо зайти в магазин и купить молоко и пельмени. И сыр.
«Кино».
А если сходить в кино? Отличная идея! Как раз то, что хочется именно сегодня. Вечером пойду в кино. Посмотрю «Мистер и миссис Смит». Или «Мадагаскар». Обожаю мультики.
Я улыбнулась.
Машины за окном проносятся мимо.
На обочинах снег смешался с грязью и выглядит как объедки на белых тарелках в нашем институтском кафе.
Но я все равно люблю Москву.

Моя ученица — начинающая телеведущая. Я учу ее правильно дышать. Чтобы звуки получались четкими и красивыми, надо правильно дышать. А она дышит как актрисы в немом кино во время ссоры с любимым — вздымая грудь.
— Произнесите на выдохе «пф», — прошу я. — «Пф», «пф»… Берите совсем немного воздуха…
Она старается. Лицо сосредоточено, как у роженицы.
— Получается? — спрашивает она своим высоким голосом, от которого мы изо всех сил пытаемся избавиться.
— Не пищите, — прошу я не очень вежливо. Она улыбается.
— Получается? — повторяет она низким голосом в стиле Марлен Дитрих.
— От топота копыт пыль по полю летит. — Я отбиваю такт указкой.
Она, конечно, научится. Все учатся. У всех получается. Но понадобится месяца два. А у нее эфир через десять дней. Придется каждый день заниматься.
— Я завтра не смогу… — Она виновато улыбается.
— Не пищите, — перебиваю я.

Когда мне было пятнадцать, я думала, что в двадцать пять лет я буду совсем другая. Взрослая, серьезная. С мужем и детьми. И с длинными волосами. Из всего этого сбылось только одно — я взрослая. Раз мне исполнилось двадцать пять.
Ни одного человека, похожего на моего мужа, я не встретила. Дети меня привлекают, но пока только чужие. Волосы стригу коротко, так же как и ногти. И собираюсь сделать пирсинг.

Как обычно, я купила самый дешевый билет, но села на самые дорогие места.
«Мистер и миссис Смит». Довольно смешно вначале. Я только Брэда Питта не люблю. Сексуальность без страсти. А Сережа говорил, что я похожа на Анжелину Джоли.
Врал, наверное. Хотя сам он — вылитый Брэд Питт. С той же проблемой.
Я не скучаю по Сереже. Я люблю расставаться. Как будто еще одну жизнь начинаешь.
И прожить ее надо так…

На улице темно. За мной увязалась собака. Она дрожала от холода, но улыбалась. Я первый раз в жизни видела улыбающуюся собаку. Она была похожа на черную бурку, которую бросили на грязный асфальт.
Дома я нашла старую зубную щетку и стала чистить ей зубы. Она глотала зубную пасту, не переставая улыбаться.
Только когда Рита открыла входную дверь, собака выскочила у меня из рук и зарычала.
— Что это? — поинтересовалась моя подруга, не шевелясь.
В следующую секунду собака оказалась висящей на Ритином плече. Прыжок был очень кинематографичным. За плечо она держалась зубами.
Трудно сказать, кто из нас визжал громче — я или Рита.
Хорошо, что моя подруга не плакса.
Мы повязали собаке на шею салатовый гофрированный шарфик и повезли ее в лечебницу.
Рита дала мне слово, что если собака окажется не бешеной, то она попробует ее полюбить. Собака полюбила Риту сразу после того, как разомкнула пасть. Минуты через две наших криков и уговоров. Она виляла хвостом, опять улыбалась и преданно заглядывала Рите в глаза.
Когда выяснилось, что можно обойтись без уколов от бешенства, мы решили дать собаке кличку. Она была девочкой. Мы назвали ее Терминатор. Длинно, но выразительно.
Холодильник оказался пуст. Терминатор ограничилась банкой зеленого горошка и упаковкой сушек.
Она всю ночь страшно выла в коридоре. Низко и переливчато.
Хотелось выкинуть ее на улицу.
Рита проснулась утром с головной болью, а я — с синяками под глазами.
Терминатор сладко спала на моем пальто, которое она стянула с вешалки. Телефонный провод был перегрызен. Она улыбалась даже во сне. Но теперь эта улыбка казалась мне издевательской.

2

Единственное, чего я хотела на работе, — это спать.
Хорошо, что Любовь Макаровна заболела. Хорошо, что учеников нет.
Как там Терминатор? Мы закрыли ее на кухне, решив, что именно там она причинит минимальный ущерб. Надо было закрыть в ванной.
Позвонила Любовь Макаровна.
Мне придется взять ее ученика. Срочная работа. Она говорила про него, понизив голос и делая многозначительные паузы. Он кудато там баллотируется. Его срочно надо научить говорить.
Я вздохнула. Посмотрела на себя в зеркало. Выпила кофе. Разложила на столе карточки с буквами и слогами. Прошлась по аудитории с указкой и умным видом.
Может, какойнибудь будущий президент? У Любови Макаровны серьезные ученики. Правда, непонятно, почему они учатся говорить только после того, как уже овладели умением держать нож с вилкой, стильно одеваться и зарабатывать огромные деньги?
Раз в неделю я работаю в детском доме. Дети — самые благодарные ученики. Особенно эти. Когда я ухожу, они обнимают меня и целуют. И смотрят в окно мне вслед. Я научила их чертить на стекле буквы и придумывать слова.
Сначала все они старательно выводили только одну букву — «М».

У моего ученика оказалось очень странное лицо. Если бы комуто пришло в голову нарисовать глаза и рот на лопате, то это был бы его портрет. Нос размазан по всей поверхности.
Выяснилось, что это не он. Его водитель.
Мило: за мной прислали машину.
Почемуто я испугалась, что на глаза наденут повязку. Я это в какомто кино видела.
Обошлось.
В лифте размером с актовый зал мы поднялись на последний этаж.
Дверь открыла низенькая калмычка в спортивном костюме. Она произносила «в» как «ф», хотя, конечно, никто, кроме меня, этого не замечал.
В гостиной одна стена оказалась полностью стеклянной. Но холодно не было. И из щелей не дуло.
Я села на мягкий кожаный диван и поняла — раньше я и представления не имела, что такое диван. И что такое «мягкий».
На столике у дивана стояла низкая пузатая вазочка с орехами, изюмом и курагой.
За полчаса, которые я провела в одиночестве, количество орехов сократилось вдвое. А кураги не осталось вообще.
Я бы съела и изюм, но мне казалось, что если чтото одно оставить, то все подумают, будто я пробую по чутьчуть от безделья то, что мне нравится, а не ем все подряд с голодухи.
Через сорок минут мне предложили чаю. Я отказалась, уж не знаю почему.
Его звали Влад. Наверное, от Владислав.
Было какоето обескураживающее очарование в его манере произносить звуки.
Совершенно неправильно.
Он был настолько красив, что мне было както неудобно смотреть ему в глаза.
Он извинился за опоздание так, словно ктото мог бы его не извинить.
Я боролась со смущением минут пять.
Он благородно делал вид, что этого не замечает.
Надеюсь, мне показалось, что он заметил полупустую вазочку.
Он был одет в широкие джинсы и рубашку навыпуск. Очень стильно. Но одежда не была его главным козырем. Глаза. Темные, с длиннющими ресницами, они смотрели на меня так, словно никого другого на свете не существовало.
И голос. Очаровательная хрипотца, которая бывает у мальчишек в период полового созревания. Этот период прошел у Влада лет двадцать назад. Но голос!
Я аккуратно расставила на столе карточки, склеенные домиком, чтобы с них удобней было читать звуки.
Взяла указку.
Я показалась себе маленькой девочкой, играющей в школу.
— Даша, — попросил Влад своим потрясающим голосом, — вы мне сначала расскажите, что мы будем делать.
Он стоял напротив меня, облокотившись на комод, и улыбался.
— Мы будем учиться правильно говорить, — пояснила я как можно строже. — Да, какие у нас сроки?
В этот момент я пожалела, что не ношу очки. Был как раз подходящий случай, чтобы опустить их на переносицу.
— Сроки? Вообще месяц. Но я бы предпочел две недели.
— Тогда это должен быть интенсив.
Помоему, я держалась отлично.
— Согласен. Любовь… — Влад сделал вид, что задумался, но это была видимая неправда — забыл отчество…
— Макаровна, — подсказала я.
— …обещала мне ваше время с утра до вечера. Может такое быть?
Я снова растерялась. Но быстро представила себя Любовью Макаровной и ответила так, как ответила бы она:
— Ну, раз надо…
И даже тяжело вздохнула.

Он послушно произносил звуки, парные и непарные. Я учила его правильной мимике, и он даже не всегда отвечал на телефонные звонки.
Он мило попрощался со мной через два с половиной часа.
Сон улетучился из моей головы, как джинн из Аладдиновой лампы.
Мысленно я еще долго произносила звуки и скороговорки. И думала о том, чему завтра уделить больше времени.
Я должна быть у него в десять.
Интересно, удобно ли попросить водителя остановиться около супермаркета?
Интересно, Влад любит собак?
Интересно, вообще ктонибудь может любить Терминатора?
Картины разгромленной кухни проплывали перед глазами одна ярче другой.
Водитель подъехал прямо к входу в магазин, не замечая прохожих, которым изза этого пришлось прижаться к стене.
Выходя из машины, я сама открыла дверцу, опередив водителя на долю секунды. Непростительная оплошность.
Я купила кефир, творог, сухой корм.
Интересно, Влад ходит в магазин? С женой? А он вообще женат?
Сейчас он бы мог занять очередь в кассу.
Он, наверное, ест на завтрак йогурты.
А может быть, черную икру?
А может быть, он кладет икру в йогурт?
Одной моей подруге, когда она была маленькой, мама всюду добавляла красную икру. Потому что она полезна. Даже в суп. Моя подруга ненавидит икру по сей день.

— На кухню лучше не ходи! — сказала Рита, не отрываясь от компьютера.
— Терминатор там?
Терминатор была там. Она лаяла и скулила, Рита привязала ее к батарее. Собака съела у стола ножки, и теперь он валялся в углу кучей обгрызенных деревяшек.
Я села на пол рядом с Терминатором. Она радостно лизнула меня в лицо. Зубы ей явно никто не почистил.
— За мной Олег заезжает, мы едем ужинать! — объявила Рита, появившись в дверном проеме.
— Это какой? — поинтересовалась я.
— Вчерашний, — лаконично пояснила моя подруга.
— Терминатора не хочешь с собой взять? — предложила я на всякий случай.
— Нет, он мне пока нравится. У него такие сексуальные глаза! — Рита мечтательно закатила свои.
Я рухнула в кровать, даже не дождавшись, когда прекратится громкое чавканье на кухне. Когда Терминатор ела, она почемуто рычала.

Калмычка открыла дверь в розовом спортивном костюме. Теперь она всегда будет у меня ассоциироваться именно с этой одеждой.
Ктото меня учил: на второе свидание нужно приходить в той же одежде, что и на первое. Для закрепления образа. На мой взгляд, в этом есть смысл.
Влад уже готов был выезжать.
Одет в костюм — синий в черную полоску. Как у Джигарханяна в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя».
— Доброе утро, — сказал он.
И я в который раз удивилась, что на свете бывают такие голоса.
— Доброе утро, — продекламировала я. — Язык должен быть более упругим. Звук «д» образуется под напором воздуха. Доброе утро!
— Доброе утро. — Он улыбнулся.
— Хорошо. Добыл бобов бобыль.
— Добыл чего?
Около лифта стояли охранники. Я никогда раньше не видела охранников. Но почемуто сразу поняла — это они.
— Бобов бобыль.
Главное, чтобы он не спросил меня, кто такой бобыль.
В лифт мы сели одни.
Охранники встретили нас на первом этаже. Я с подозрением вглядывалась в их лица. Если они бежали по черной лестнице, то я увижу следы физических усилий. Однако они были холодны и бесстрастны. На плече у каждого висел автомат.
В машине пахло ювелирным магазином. Водитель сидел в одном пиджаке, без куртки. Снег и замерзшие люди за окном, казались бутафорскими.
Влад разговаривал по телефону. Про то, что бюджет предвыборной кампании уже утвержден и ничего пересматривать он не собирается. Он не кричал и не раздражался, как киношные бизнесмены. Он говорил так, словно обсуждал с товарищем вчерашний футбольный матч: ему, конечно, не все понравилось, но таков уж спорт.
Мы въехали в железные ворота без всякой вывески. Мы — это наша машина и полный джип охранников.
Трехэтажный дом, наверное, был памятником архитектуры. Секретарша оказалась интенсивной блондинкой. Рядом с такими меня всегда тянет рассуждать о биржевых котировках или о возможности вступления чегонибудь там в страны ЕС.
— Живы? — спросил Влад у секретарши, не останавливаясь и не здороваясь.
— Живы, — ответила она както разочарованно.
Кабинет Влада был огромным и очень красивым. В таком кабинете хочется работать. А также отдыхать, есть, пить, смотреть телевизор, спать и постепенно забыть, что существуют еще другие пространства.
Письменный стол от входа отделял круглый, как глобус, аквариум. Такого размера, словно ктото попробовал сделать модель земного шара. Влад прижал лицо к стеклу, и оно расплылось, как в комнате смеха.
— Живы, — констатировал он. И пояснил, заметив мое удивление: — Видите, это — акула.
Большая белая рыба с телом, похожим на дорогую дизайнерскую открывашку для бутылок, бороздила воды аквариума, не останавливаясь ни на минуту. От одной стенки к другой. Прямо под ней грациозной стайкой плыли разноцветные, яркие рыбки необычной формы. Они были такими маленькими и легкими, что казалось, будто они не плывут, а ктото невидимый дует на них, и изза этого они чутьчуть перемещаются.
— Рано или поздно акула должна их съесть, — сказал Влад. И с сожалением развел руками.
— Грустная история, — согласилась я.

Он обещал мне, что, пока я съезжу домой, он будет добросовестно присоединять к звуку «п» все гласные по очереди.
Я ему верила. Наверняка в школе Влад был отличником.
— Пока, — сказал он, делая акцент на слог «по».
— Пожалуйста, не ленитесь.
— Я помогу вам надеть пальто.
— Переходите на другие гласные.
Секретарша неодобрительно посмотрела на мое довольное лицо. И неожиданно улыбнулась.

3

Терминатор раскачивалась на занавеске гдето под потолком. Жалко, что у нас не жалюзи. Пластмассовая пластина могла бы больно впиться ей в щеку. Рита сидела за компьютером. На столе стояла пустая банка изпод зеленого горошка. Я принесла две порции «крошкикартошки». Моя любимая еда. С солеными огурцами, салатом из редиски и селедкой. Только я прошу масло не класть. Холестерин.
— Ну как? — поинтересовалась Рита вместо благодарности за обед.
— Ничего.
— Он тебе нравится? — Она с подозрением заглянула мне прямо в глаза.
Я пожала плечами.
— А я влюбилась! — сообщила Рита пафосно.
— В кого? — спросила я просто из вежливости.
Такие заявления я слышала от подруги несколько раз в месяц.
— В КБУ, — пояснила она.
КБУ — это аббревиатура, придуманная ею еще несколько лет назад. Коротенький — богатенький — умник.
— Да?
В моем голосе Рита явно услышала разочарование.
— Ну да. Не знаю, чем он меня зацепил? Ростом — мне по шею.
— Ужас.
— Но симпатичный. И таак целуется!
Все это время Рита не отрывалась от клавиатуры.
— А чем занимается?
— Финансами какимито. У него BMW. И он все время ходит в галстуке. Представляешь? Маленький такой, со стрижечкой и все время в галстуке. И хохочет.
— Над чем?
— Надо мной в основном.
— Так вот что тебя зацепило?
Рита повернулась ко мне с мечтательной улыбкой.
— Ты знаешь, что он мне сейчас написал?
— Что?
Наверняка мои глаза загорелись. Ответ на такой вопрос всегда интересней, чем самая захватывающая книга.
— Что я — королева метаболизма!
— Королева метаболизма?
Разве «метаболизм» — синоним «красоты»?
— Ну да. Я же ем много, а вообще не поправляюсь. Я ему предложила пойти поужинать сегодня.
Карниз рухнул вместе с Терминатором. Комната стала как будто больше и светлей.
— Нельзя! — закричала Рита и кинулась к собаке.
Терминатор получила удар по морде и наконецто разжала челюсти. Словно сама обрадовавшись этому, она кинулась ко мне, виляя хвостом.
— Хочешь с нами пойти? — спросила Рита. — Я попрошу, чтобы он друзей взял.
— Не могу. — Я пыталась забрать у Терминатора из пасти фольгу с остатками «крошкикартошки». — Я весь день буду с Владом. До вечера.
— А тебе заплатят за такой график? — Рита снова повернулась к компьютеру.
— Да. Любовь Макаровна сказала, что я получу сто долларов за каждый день.
— Ничего себе! — обрадовалась моя подруга. И даже отвлеклась от очередного послания. — Что купишь?
— Не знаю. А сколько лошадь стоит?
— Лошадь? — Рита задумалась. — Вечером в Интернете посмотрю.
Терминатор лизала мне лицо и улыбалась.
— Тема, — сказала я. — Давай уменьшительноласкательно называть ее Темой.
— Давай. Но мне пока уменьшительноласкательно называть ее не хочется.
— А твой КБУ не достанет до потолка? Чтобы карниз повесить?
— Да я Олега попрошу.
Я кивнула, сделав вид, что поняла, кто такой Олег.
Я раздумывала, не надеть ли мне другую рубашку. Нет, не стоит. Решит еще, что я специально для него переоделась.

Мне принесли чай и шоколадных трюфелей на блестящем серебристом подносе.
— Владимир Викторович будет занят еще минут тридцать. Он на радио, — пояснила блондинкасекретарша, хрестоматийное сочетание цвета и размера «девяностошестьдесятдевяносто».
Оказывается, Влад — это Вовка. Вовчик. А никакой не Владислав.
Я сидела в небольшой переговорной. Почти все ее пространство занимал стол. На нем стояло десять маленьких бутылочек «Эвиана».
Ровно через час появился Влад.
— Уезжаем, — объявил он поделовому.
Я подскочила, чуть не подавившись конфетой. Влад улыбнулся:
— У моего приятеля сегодня дочка родилась. Надо поздравить. Будем работать на выезде.
— Ой, а как назвали? — На моем лице было подходящее к случаю умиление. Почти искреннее.
Взгляд Влада стал удивленным.
— Не знаю. Наверное, еще никак. Он вообщето сына ждал.
Всю дорогу Влад повторял: «От топота копыт пыль по полю летит». Я учила его произносить скороговорки четко даже шепотом. Он старался, но потом начинал думать о чемто своем и снова говорил громко, иногда глотая окончания.
— Побольше артикуляции, — просила я. — Произносите слоги как будто отдельно.
Мы приехали то ли в офис, то ли в магазин. Из обстановки — опять один письменный стол. За ним сидел колоритный мужчина лет сорока. Его тело было как гора, а голова казалась флажком альпиниста.
Он продавал подарки. Для людей, у которых все есть. Всякие необычные вещи.
В прошлый раз Влад купил у него часы — своему партнеру на день рождения. Партнер был левшой.
У этих часов головка завода была с левой стороны. Влад показал мне их на картинке. Они еще были покрыты чемто светящимся. Я сделала вывод, что партнер Влада к тому же плохо видит.
Кстати, там были и такие часы, которые показывают время високосного года. Всего двадцать восемь экземпляров.
Влад говорил про них почти шепотом, словно читал скороговорку.
Еще в этом странном магазине продавались вещи, которых нигде нет, но которые всем нужны. В определенное время.
Например, ко дню рождения мэра весь город, сбиваясь с ног, ищет иконы Георгия Победоносца. Нигде их нет. А здесь есть. Заранее припасенные.
Своему приятелю Влад купил набор старинных клюшек для гольфа. В аутентичном чехле.
Я думала, что приятель играет в гольф, и похвалила подарок.
Нет, приятель прыгал с парашюта и занимался дайвингом.
Оказывается, на чехле сохранилась выбитая по коже дарственная надпись — сто лет назад этот набор подарили комуто с такой же фамилией, как у знакомого Влада. Пожелания включали в себя надежду на благополучие и здоровье. Влад был доволен.
— Я девять месяцев искал чтонибудь в этом духе! — похвастался человекгора. Его звали Мишаня.
— Угодил, — улыбался Влад, пожимая ему руку. — Угодил!
Я радовалась вместе с Владом. Тому, что в жизни каждый получает то, что ему нужно.
День рождения был в ресторане. Недалеко от Петровского пассажа.
Отец новорожденной — пьяный, старый и лысый, но очень обаятельный — показывал в цифровом фотоаппарате свою дочь. Она была красного цвета, с зажмуренными глазами и редкими слипшимися волосиками.
Все умилялись. И чтобы сделать ему приятное, говорили:
— На пацана похожа!
Или:
— Такая милая! Хорошо, что девочка, а не мальчик!
Мама красной девочки была в роддоме. Мне это казалось обидным. Она там одна, наверное, плохо себя чувствует, а все ее друзья — здесь. Пьют и веселятся.
Время от времени я шептала Владу на ухо чтонибудь вроде:
— Каждый звук должен подразумевать действие. Вы предлагаете и показываете. Предлагаете и показываете. Произнесите еще раз свою фразу, но уже с этим посылом.
Он слушал внимательно, не забывая отвечать своим собеседникам.
Через какоето время все девушки оказались на одной стороне стола.
Со мной никто не знакомился, но все разговаривали.
Я узнала о том, что ем мясо кабана, откормленного желудями пиренейских дубов.
И пью Crista Rose 1978 года.
Мне бы хотелось для сравнения попробовать Crista Rose, например, 2000 года. Но был только 1978го. Я уточнила у официантов.
Девушку рядом со мной звали Оля. Она делала то, что никогда не удавалось мне самой, — держала спину прямо. И постоянно говорила. Когда ее переставали слушать, она обращалась ко мне.
— Я была в Лондоне, в отеле Bake's, — рассказывала она очень громко, с многозначительными паузами после каждых двух слов. Как будто ставила точку. И от этого все, что она говорила, как будто приобретало второй, скрытый смысл.
— Наш номер был обставлен как китайский опиумный притон! — Она улыбнулась.
— Вы были в Китае? — поинтересовалась я.
— Я была в Лондоне. А Иркин номер был стилизован под древнеегипетскую погребальную лодку!
Мне захотелось посмотреть на Ирку, которая каждый вечер ложилась спать, чувствуя себя многовековой мумией. Интересно, она отдыхала с мужем?
— Девочки, давайте позвоним Кате в роддом! — предложила девушка напротив. Она пила шампанское, мешая его с портвейном. Черная декольтированная блузка делала ее похожей на оперную певицу. На премьере.
Мысль всем понравилась.
— Мы тебя любим! — Девушки хором кричали в трубку. Официанты молча подливали шампанское.
— У меня в этот холодильник ничего не умещается, — жаловалась невероятно полная девушка в обтягивающих джинсах. На шее у нее висел кулон в виде надкусанной шоколадки. — Ужас, не знаю, что делать.
— Может, другой купишь? — спросила Оля.
— Или выкинь половину, — предложила та, что звонила в роддом.
Я решила воспользоваться случаем и поддержать разговор. На тему холодильника мы с Ритой медитируем уже полгода.
— Bosh очень хороший, — сказала я. Несколько пар накрашенных глаз посмотрели на меня с интересом. Приятно.
— Отлично морозит, красивый дизайн и все очень удобно сделано, — я наслаждалась всеобщим вниманием, — даже отделение для яиц. Не как везде.
— Каких яиц? — тихо спросила Оля.
— Вообще яиц. — Я улыбнулась. — Как в…
Мои слова заглушил громкий хохот.
И звон бокалов.
— За холодильники! — провозгласили все хором.
Я неуверенно подняла свой бокал.
— Но только за холодильники для шуб. А не для яиц, — уточнила девушка в декольте.
И все снова весело засмеялись.
Я тоже. Весело. Может, никто не заметит, что я чувствую себя идиоткой?
В машине я заставила Влада делать упражнение на чистоту произношения звуков «т» и «д». Ударение — на последнем слоге.
— ТАДИТА — ТАДИТЯ, ТАДИТА — ТАДИТЯ, — с трудом выговаривал он заплетающимся языком. — Может, на сегодня хватит?
— Нет. Еще несколько раз. Старайтесь.
Он старался. Ему было нелегко. Его можно было даже пожалеть. Но не я буду это делать.
— ТАДИТА — ТАДИТЯ, — мстительно повторяла я. — И еще раз!
Водитель выключил звук CDпроигрывателя.

4

— Поздравляю с Днем таможенника! — Рита распахнула дверь легким движением ноги. Потому что на руках у нее была Терминатор. Она трогательно положила голову Рите на плечо и делала вид, что сладко спит.
Рита считала, что если начинать день с положительных эмоций, то ими же его и закончишь. Поэтому она завела отрывной календарь. Там каждый день какойнибудь праздник.
Я лежала и честно пыталась обрадоваться. Представить себя таможенником. А Риту — моей женой. Вот она входит и говорит:
— Поздравляю с Днем таможенника!
А я такоой счастливый.
Рита села на краешек моей кровати, стараясь не разбудить Терминатора.
— Она всю ночь не спала, — сообщила Рита.
— Да? — не удивилась я.
— Да. Вытащила из ящика все твое белье и рвала его на части.
Какой ужас.
— Все? — уточнила я.
— Почти, — обнадежила меня подруга. Хотелось вскочить и бежать к шкафу — оценивать урон.
Я не пошевелилась.
— Я вчера на такой тусовке была… Они для шуб холодильники покупают. И спят в древнеегипетских погребальных лодках.
— Почему? — поинтересовалась Рита. И тут же добавила: — То есть если у меня будет шуба, значит, мне еще и холодильник понадобится?
— И погребальная лодка.
— Хлопотно.
— Не то слово. А как твой КБУ?
Рита прижалась носом к мягкой терминаторской спинке. И улыбалась, не разжимая губ. Правильно, иначе бы шерсть в рот попала.
— Ой… — выдохнула она, и этот звук полностью заменил полноценный рассказ об ураганном свидании.
— Куда ходили?
— В кафешке сидели. А потом танцевать ездили. Он танцует божественно!
Я жарила яичницу, а Рита продолжала рассказывать:
— Он купил мне цветок. Правда, я забыла его у него в багажнике.
— Ужас. — Я отвернулась от скворчащей яичницы.
— Да. Не очень.
— Слушай, как вы танцевали? Он же тебя ниже.
Как всегда, запах еды разбудил Терминатора, она спрыгнула на пол и теперь громко тявкала, покусывая меня за пятки.
— Да. Он мне вот посюда, — гордо сказала Рита и показала рукой гдето на уровне виска.
— Танцевать он тоже в галстуке ходил? — поинтересовалась я, бросая Терминатору поджаренный хлеб.
— На галстуке, — поправила Рита, делая ударение на предлог «на». — На костюме, на галстуке. Это так все продвинутые говорят.
— На галстуке? — Я как будто попробовала выражение на вкус. — Прикольно.
Мне надо было звонить Владу. В моем телефоне он так и был записан — «Влад». Я несколько секунд смотрела на эти четыре буквы, составляющие один слог, и почемуто дописала: «Ученик».

Я оценила преимущества машины с водителем. Он остановился около сберкассы, и я за несколько минут оплатила счета, которые лежали у меня уже две недели.
Я еще хотела заехать в ремонт обуви, но подумала, что это уже будет неудобно.
Окна в машине не потели. Я попробовала подышать на них, но воздух из моих легких ударился о стекло и бесследно растворился в салоне.
На светофоре мы остановились около точно такой же машины. Даже цвета такого же. На заднем сиденье сидела девушка в розовой вязаной шапочке. За рулем был водитель. Наверное, она ехала куданибудь кататься на лыжах. Или на сноуборде. А перед этим — поесть икру с блинами в ресторане. А до ресторана — покрасить ногти в цвет к шапочке.
Мы встретились с девушкой глазами.
А ведь она то же самое может думать про меня. И даже наверняка думает.
Смешно.
Девушка чутьчуть улыбнулась мне и отвернулась. Я пожалела, что сидела с таким каменным лицом.
— Живы. — Влад кивнул на аквариум и только после этого поздоровался. — Добрый день, Даша. Ну и мучили вы меня вчера!
Он улыбнулся, и я поняла, что делала все правильно.
Акула, похожая на хромированную открывашку, совершенно не обращала внимания на своих разноцветных жертв. Они сбились в кучку и беззвучно галдели. Интересно, о чем? Наверное, удивлялись акуле. Как ей не скучно одной?
Я взяла лист бумаги и маркером написала: «ДАТИДАДАТИДЯ!» Положила листок на стол.
Через несколько минут у Влада уже довольно хорошо получалось произносить эти звуки. Он старался с серьезным видом. С таким видом взрослый изображает ребенку лошадку.
— Влад, вы помните? Когда вы говорите, вы предлагаете и показываете. — Я сделала жест рукой, словно приглашала гостей на угощение. — Предлагаете и показываете. ДАТИДААДТИДЯ.
Голос секретарши в селекторе:
— Владимир Викторович, Худруков.
Влад берет трубку, одновременно договаривая:
— …дадидя? Алло. Да нет, нет, не тебя. А как ты хотел — депутат всетаки будущий, должен же уметь говорить!
Влад подмигнул мне, я улыбнулась. Я наверняка буду за него голосовать. И всех знакомых уговорю. Таких красивых депутатов я только в американском кино видела. И то они были актерами.
— …значит, отправляйся в регионы. Пулей. Волнения нам сейчас не нужны. Хочешь, заложи чтонибудь. Про железную дорогу давно говорили… Вот и дерзай.
— Теперь займемся окончаниями. НИАМНИЯМ. Четко две гласные.
— Ниамниям.
Снова телефон. Уже без секретарши.
— Алло. Ну и отлично. Упакуй и отправь домой. И цветы не забудь. Кстати, моя машина там не пришла еще? Да уже больше недели прошло! Нет? Ну ладно.
— Объявлениям. Совещаниям. — Я начинала говорить сразу, как только он вешал трубку.
— Объявлениям, — повторял Влад. — Совещаниям.
Он нажал на кнопку селектора.
— Совещание отмени, у меня встреча, я уеду сейчас.
— Хорошо, Владимир Викторович.
У секретарши был такой радостный голос, словно на этом совещании ее должны были лишить премии.
Иногда телефон звонил, но Влад не отвечал. Иногда приходили пикающие на весь кабинет sms. Влад все их читал, но ответы писал редко. Интересно, это от девушек? Интересно, а я ему нравлюсь? Я сегодня целый час провозилась с феном, укладывая волосы. Заодно помыла и высушила феном Терминатора.
А он вообще женат?
— Учимся не проглатывать звуки. О либерализации. Изза эвакуации.
— О либерари… черт! О либерализации!
У него была встреча в какойто гостинице. Отеле, как сказал Влад. Гдето на Тверской.
— Я не отпущу вас, Даша, без обеда. — Влад помог мне надеть пальто. Мне было немного неудобно. Подкладка внизу чутьчуть порвалась, и не хотелось, чтобы Влад это заметил.
— Пока у меня будет встреча, вы поедите в ресторане на втором этаже. Там отличный буфет. А потом давайте домой. А вечером — встречаемся. Я уже без вас — никуда.
Я улыбнулась кокетливо. И тут же сама себя за это отругала.
Хотя, в конце концов, кто меня провоцирует своими улыбочками и словами? «Без вас — никуда». Ничего себе.
— У нас дома сегодня банкет.
— Да? — Я вежливо улыбнулась, отметив про себя слово «нас». Без удовольствия.
— Пятнадцать лет совместной жизни. Будут гости и все такое. Я начну демонстрировать навыки правильной речи. А вы оцените.
«Пятнадцать лет совместной жизни» он произнес так, словно сказал: «Сегодня утром я почистил зубы».
Мужчины не показывают свои эмоции.
Я тоже постаралась быть мужчиной. Потому что это так поженски: расстраиваться, когда узнаешь, что ктото женат. Даже если этого когото ты видела всего два раза в своей жизни.

Мы сидели рядом на заднем сиденье.
Обедать в ресторане я отказалась. Зачем ему деньги тратить? Да и скучно одной. А потом, там все эти вилки, ножи и бог знает что еще. Какиенибудь холодильники.
Около гостиницы стоял мужчина в длинной коричневой шубе. И такой же шапке. Мех переливался на солнце, и если бы в эту минуту меня спросили, что такое роскошь, я бы, не задумываясь, показала на него.
Иностранец, наверное.
— До вечера? — Влад кивнул, улыбнулся и неожиданно поцеловал меня в щеку.
Водитель открыл ему дверцу машины. А дверь в гостиницу — мужчина в шубе. Потом он открыл дверь пожилой паре и сразу за ними — девушке с огненнорыжими волосами.
Мы медленно тронулись.
Он был швейцаром. Я была дурой.
Но Влад всетаки поцеловал меня в щеку.

Дома я запустила стиральную машинку и минуты две постояла перед отрывным календарем, борясь с соблазном посмотреть, какой же праздник будет завтра. День водолаза? Или пожарного?
Смотреть не стала. Зачем забегать вперед? Сегодня надо радоваться сегодняшней радости — Дню таможенника.
Терминатор играла резиновым цыпленком табака. Рита его в зоомагазине купила. Он стоил дороже пяти живых цыплят.
Мы уже давно снимали эту квартиру с Ритой вместе.
А дружим вообще всю жизнь.
Когда я собралась в Москву учиться, она поехала со мной. Не потому, что в Москву стремилась. Просто не хотела оставаться одна. И от родителей мечтала сбежать.
Ее родители очень любят друг друга. Мама даже пить начала, чтобы папе всегда компания была. Так они и сидят вместе дома. С работы их давно выгнали.
А Рита теперь работает помощником артдиректора в безумно модной дизайнстудии «Gempico», в самом центре Москвы. Все знают, что студия закрытая, и все хотят туда попасть.
Рита считает, что ей повезло. А я думаю, что моя подруга — талантливый человек. И если в студии работают профессионалы, то они прекрасно понимают, как повезло им.
Рита посылает родителям деньги. Они их пропивают.
Но Рита, по крайней мере, этого не видит.

Мне надо было чтото надеть на банкет к Владу. Ничего, на мой взгляд, подходящего у меня не было.
Я перебрала вешалки с Ритиными вещами. Они мне будут сильно велики. Хотя у нее тоже ничего нет. А может, я просто не представляю, что это должно быть?
В голове вертелись какието журнальные образы, но все они блекли перед роскошным швейцаром в гостинице на Тверской.
Я надела черную юбку и черную водолазку. Нельзя сказать, чтобы я не волновалась.
Я решила быть милой и приветливой. И как можно меньше разговаривать со всеми этими девушками. Надеюсь, никого из вчерашней компании не будет?
В конце концов, я на работе. И буду выполнять ее несмотря ни на что.
Как сделать так, чтобы стать невидимой?
На колготках было полно затяжек, но других у меня не обнаружилось.
Может, надеть Ритины? А вдруг они соберутся у меня на коленках, как растянутые тренировочные штаны?
Лучше взять себя в руки. Я на работе. И мне глубоко безразличны все эти хохочущие девицы, которые спят в древнеегипетских усыпальницах.
Я выдохнула воздух на замерзшее окно. Белое облако осело на стекле влажным пятном. Мой вытянутый палец медленно повторял его контуры.
«С».
Счастье? Нет. Совесть? Нет. Ситуация? Да. Ситуация. «С» — справимся.

Водитель приехал, как всегда, на полминуты раньше назначенного срока.
Мы заехали за Владом в гостиницу. Он вышел в пальто нараспашку, без шапки, улыбающийся и был так не похож на съежившихся от мороза и собственных проблем прохожих. Странно, что, глядя на него, люди не начинали расстегивать шубы и поднимать головы выше.
Калмычка была в черном форменном платье с белым фартуком. В этом наряде она стала лицом без определенной национальной принадлежности.
В квартире было очень много людей. Женщины в основном в платьях. И в туфлях.
Я довольно странно смотрелась в тапочках, которые взяла в прихожей, когда сняла сапоги. Но не надевать же сапоги обратно?
Еда была разложена на подносах, их носили официанты в бабочках. На журнальных столиках стояли вазы с фруктами. Большого стола не было.
Я не обедала. Официант остановился рядом со мной, и я принялась жадно разглядывать миниатюрные корзиночки, наполненные непонятно чем.
И как это брать?
Пауза затянулась.
— Может быть, икры? — предложил официант.
— С блинами? — оживилась я. Высоченная блондинка с неестественно пухлыми губами остановила на мне ледяной взгляд.
— Милая, блины с икрой — это кич.
Она равнодушно посмотрела на поднос, потом на официанта, и он в ту же секунду растворился среди гостей.
Боковым зрением я заметила, что корзиночки все берут руками. И отправляют в рот целиком.
— Это, наверное, с вами занимается мой муж? — спросила блондинка, глядя на меня так же, как минуту назад на официанта. Понятно, почему он исчез.
— Да. — Я вежливо кивнула. — Меня зовут Даша. Я поздравляю вас с пятнадцатилетием совместной жизни.
Она не успела ничего ответить, потому что другая блондинка с точно такими же пухлыми губами обняла ее за плечи.
— Моя дорогая! — Девушка мимоходом кивнула мне. — Ты выглядишь потрясающе! Что он тебе подарил?
— Чехлы на мою «шестерку». Из белой норки. И «Графы» в уши.
— Клево. А лезть не будут чехлы?
— Конечно, нет. Знаешь, сколько они стоят?
Брюнетка в розовом платье была обладательницей огромной, невероятных размеров, груди. В руке она держала стакан с виски.
— Девочки, а знаете, что подарили комуто там в Европе на золотую свадьбу?
Все с любопытством повернулись к брюнетке.
— Песочные часы! Только вместо песка — одиннадцать тысяч бриллиантов. По одному за каждый прожитый вместе день. Представляете?
— Супер, — согласилась блондинка номер два — Но это не с нашими мужьями.
— Золотая свадьба — это пятьдесят лет? — спросила жена Влада, — Я столько не проживу. Или надо увеличить количество бриллиантов за день.
Я решила немедленно найти Влада и приступить к своим непосредственным обязанностям.
По дороге остановила официанта и съела половину того, что лежало у него на подносе.

Влад оказался в комнате, отделанной темным деревом, поеденным жучками. Это потом я узнала, что за жучков надо платить дополнительно. Чтобы они дерево поели правильно.
Влад сидел в кресле и рассказывал чтото мужчинам в рубашках, но без пиджаков.
— Cohiba Robustos, — произнес он как заклинание. У него в руках была коробка с сигарами.
Я подумала, что если сейчас подойду и попрошу сказать чтото вроде «ПЕНИТЕНЦИАРНЫЙ», то поставлю его в неудобное положение. Потому что язык у него и так уже заплетался.

Девушки собрались в гостиной на диванах.
Я храбро встала рядом.
У каждой из них хотя бы раз в жизни угнали машину. Они рассказывали свои истории со смехом, перебивая друг друга, словно это было самое веселое, что когдалибо с ними случалось.
— Он сел за руль и говорит мне: я сейчас заведу машину, и вы посмотрите, не искрит ли. Я, как идиотка, смотрю. Он говорит: вы подальше отойдите, лучше будет видно. Я отхожу, а он спокойно заводит мою машину и уезжает! Представляете?
— А я колесо проколола! — подхватила брюнетка с грудью. — И тут какойто мужик: «Девушка, давайте я помогу». Помог! Я за ним еще минут пять бежала! И орала как сумасшедшая! Машине всего три дня было.
— А я! — У жены Влада тоже был свой печальный опыт. — Останавливаюсь на светофоре, подходит ко мне молодой человек, приличный такой, в костюме, в галстуке…
— На галстуке, — неожиданно для всех перебила я. — Сейчас модно говорить «на галстуке» и «на костюме».
Жена Влада удивленно уставилась на меня.
— На галстуке? — Она посмотрела на свою подругублондинку. — А что, прикольно!
Все рассмеялись.
— Ну так вот. Подходит, на костюме, на галстуке, — все снова захихикали, — и спрашивает: «Где храм Христа Спасителя?» Чтонибудь другое бы спросил — в жизни не вышла бы! А тут… как дура. Ну и дальше, по схеме. Пистолет. «Ключи!…»
Все понимающе закивали.
— Это когда тебе Porsche купили? — спросила брюнетка.
— Купили! — передразнила жена Влада. — Он мне свой отдал, бэу, а не купили!
На десерт был Remy Martin на палочке. Как эскимо. Такой же формы и такой же замороженный. Я была единственная, кто не удивлялся. Все остальные ахали и охали. И спрашивали, где такое можно купить. Хозяйка дома с загадочным видом секрета не выдавала.

Снег опускался на землю множеством белых ангелов. Они касались моей протянутой ладони и тут же исчезали. Это не было грустно. Вернее, это была та грусть, которую иногда хочется испытать.
Мы с Владом перешли на «ты». Это он предложил. «А то, — говорит, — както странно: мы везде вместе, ты уже всех моих друзей знаешь, а у нас такой официоз».
Еще он сказал, что я смешно поворачиваю голову, если он неправильно произносит звук. Он крутил головой, передразнивая меня, как мальчишка.
Это не было обидно. Я глупо хихикала, но, надеюсь, что хотя бы не краснела.
Жену Влада звали Ладой. Забавно: Лада и Влад.
Или, например, Влад и Даша. О чем я думаю?
Влад создал свою партию. Известный политик, которого я видела у них дома, был ее лидером. Они готовились к выборам. Каждый день Влад встречался с огромным количеством людей. Я ждала в переговорной.
Но мы все равно очень много времени проводили вместе.
Мы даже вместе ужинали.
Влад познакомил меня со своим другом. Тот всюду ходил с маленькой собачкой породы мальтезе. Похожа на обычную болонку. Он надевал на нее теплые комбинезончики и завязывал ей бантики.
Сначала я думала, что это собачка его жены, но жена временно кудато уехала.
Выяснилось, что он не женат. А собачка ему нужна как раз для того, чтобы с девушками знакомиться. Ничего даже делать не надо. Сидит он с собачкой на руках, а мимо проходят девушки, и каждая начинает сюсюкать: «Ой, какая очаровательная собачка!» — и гладить. Я сама точно так же поступила. Он с готовностью дает ее подержать, даже разрешает поиграть минут десять. Потом подходит забрать свою любимицу, но уже вместе с телефоном девушки. И ждет следующую.
Друг Влада хочет выписать своей собачке инструктора из Америки. Вообще ньюйоркских собак обслуживают пять человек: тренер по доге, парикмахер, доктор, дрессировщик и дантист. Друг Влада завел бы своей собачке десять человек. Она ему очень дорога. Она у него как курочка, несущая золотые яйца. Ее даже зовут Коко.
Влад смеется и говорит, что заведет себе игуану. Ктото из его знакомых хочет свою отдать в надежные руки. Потому что ей каждый вечер надо свет включать, а этот знакомый домой периодически только под утро приходит.
— Даш, ты будешь ухаживать за моей игуаной?
Я улыбаюсь и не знаю, что ответить. Чувствую себя идиоткой без малейшего чувства юмора. Как они еще сидят со мной? Ресторан битком набит хохочущими девушками в летних майках, несмотря на то, что на улице минус девять.
Это уже потом, на заднем сиденье владовской машины, я придумала, как минимум, десяток великолепных ответов:
— Я научу ее говорить правильно.
Или:
— Я буду за ней ухаживать, если ты будешь ухаживать за мной.
Или…
Не важно. Поздно. Я молчала и улыбалась, как дура.

5

У Риты любовь с КБУ. Он очень симпатичный. Только маленький. В смысле роста. Ходит в галстуке и всегда все знает. У него красивая машина, похожая на машину Влада. Но он сам за рулем. Он бросает курить, поэтому на плече у него приклеен пластырь. Он смотрит на Риту невидящими глазами. Если закрыть ему глаза и спросить: «Во что Рита одета и какая у нее прическа?» — он не ответит. Потому что смотрит в глубь Риты. И все время берет ее за руку. Так романтично — когда мужчина все время дотрагивается до твоей руки. Рита счастлива.
КБУ пригласил нас с Ритой в ресторан. Столько ресторанов, сколько я посетила за последнюю неделю, я не видела за всю свою жизнь.
Я заказала теплый салат из морепродуктов. Любимое блюдо Влада.
Мы пили мартини. КБУ — виски с колой. КБУ звали Костей.
Прямо над нашим столом висела колонка. Играл джаз.
— Надо попросить, чтоб поменяли музыку! — капризно произнесла Рита. Я ее такой никогда не видела. — Чтонибудь повеселее.
КБУ с готовностью махнул официанту и попросил поставить другой диск.
Мы с Ритой клали лед в вино, а КБУ ругал нас. Он говорил, что мы не чувствуем аромат букета.
Я подумала про Влада. Я загадала: какая будет первая строчка следующей песни, так он ко мне и относится.
Я крутила в пальцах бокал. Ждала песню. Детский сад какойто.
Когда заиграла музыка, Рита спросила меня, чему я так радуюсь.
Глупая улыбка соединила собой мочки моих ушей. И кажется, поплыла еще дальше — к затылку.
Это была группа «Звери». Песня «Все, что тебя касается, все только начинается».
На десерт заказали фрукты. Мандарины и виноград. Зимний набор витамина С.
Фрукты никто не ел.
Мы вышли, громко обсуждая, куда поехать танцевать.
В машине Рита села рядом с КБУ, а я, как всегда, на заднее сиденье.
— Ничего, что ты выпил? — поинтересовалась я.
— Ничего, — уверил КБУ.
Гаишник, который нас остановил, так не считал.
— Выпивали? — добродушно спросил он.
— Я? Да вы что? — КБУ протянул ему документы.
— Задерживаю права. До экспертизы.
— Какой экспертизы? — недовольно переспросил Костя и вдруг внимательно посмотрел на гаишника. — Эй, да вы сами выпивали!
— Штраф будешь платить? — Гаишник чуть отошел от машины.
— Я? Штраф? — закричал КБУ. — Да это вы под суд пойдете! Вымогатели! Напьются и пристают к честным гражданам! И угрожают еще! Где ваш жетон?
Гаишник протянул КБУ права.
— Езжай, езжай, сумасшедший!
— Нет, вы постойте! — не мог успокоиться Костя.
— Да отстань ты от него! — попросила Рита. Гаишник сел в машину и медленно выехал на дорогу.
— Не отстану! — кричал КБУ, нажимая на газ. — Пьяная гаишная морда! Я ему покажу, кто здесь выпивал!
Гаишник включил мигалку, но наша машина не отставала. Мы гнались за ним так, словно преследовали опасных преступников. При этом сами мы как будто были милиционерами.
Пролетев на огромной скорости несколько улиц, гаишная машина с мигалкой и сиреной влетела во дворик отделения милиции гдето в районе Новослободской. И остановилась.
КБУ дернул ручку дверцы. Рита вцепилась ему в рукав.
— Ты же пил! — закричала она. — Куда ты собрался! Поехали скорее отсюда.
Гаишник и еще два человека в милицейской форме направились к нам, помахивая дубинками. Мне стало страшно.
КБУ переключил скорость.
— Надо валить отсюда! — Машина резко дала назад, чуть не задев одного из милиционеров, и развернулась в сторону улицы.
Я смотрела в заднее окно, молясь о том, чтобы за нами не было погони.
— Вот дурак, что я к ним привязался? — удивился КБУ и расхохотался. — Нет, а как он сваливал? Вы видели? Вот идиот!
Рита осталась у КБУ. Никто не сообщит мне утром, какой наступил праздник.

Я заболела. Наверное, вчерашний лед.
Я проснулась на рассвете. Мое самое любимое время суток. Рассвет в космосе наступает шестнадцать раз в день. Я бы хотела жить в космосе. Я бы взяла с собой отрывной календарь — и все. Каждый день — праздник, и шестнадцать раз за день — рассвет. Счастье.
Меня знобило. Терминатор лизала мои пятки. И поскуливала.
Мне стало немного стыдно, что у Терминатора нет цветного комбинезончика и что мне никогда не приходило в голову взять ей инструктора по доге. Так же как дантиста и парикмахера. Хотя, конечно, дрессировщик ей бы точно не повредил.
Я лечилась народными средствами. Чай, мед, горчица в носки. Если болит голова — капустный лист на лоб. Теплый боржоми с молоком для горла.
В девять утра позвонила Владу.
Он был расстроен. Спросил, какая нужна помощь.
Я была расстроена еще больше. У него — выборы, а я тут с ОРЗ валяюсь.
Он попросил, чтобы я позвонила вечером.
Днем захотелось плакать. Какая невероятная глупость — болеть.
Я смотрела на номер Влада в моем мобильном. Не знаю, смотрела ли я хоть раз так же долго на какоенибудь произведение искусства? И вызывало ли оно у меня такие же эмоции, как эти семь цифр?
Мне захотелось отправить ему sms. «Привет!»
Нет, глупо. А что?
«Мне уже лучше».
Но это может его обнадежить, а мне на самом деле совсем не лучше.
«Я чувствую себя плохо. Пожалей меня».
Да, отличное sms от учительницы к ученику. Женатому.
Вечером приехала Рита. Она надела специальную медицинскую повязку и накормила нас с Терминатором бульоном. Эту повязку ей КБУ дал. Чтобы она не заразилась.
Рита рассказывала про любовь. Как он исполняет все ее желания. А утром пожарил яичницу. И какая у него красивая квартира. Огромная. Гостиная — как аудитори&heip;