Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

МЭТРЫ МИРОВОЙ ПСИХОЛОГИИ
Под редакцией проф. В. Д. Менделевича
РУКОВОДСТВО ПО АДДИКТОЛОГИИ


ББК88.4 Р84
Руководство по аддиктологии / Под ред. проф. В. Д. Менделевича. СПб.: Речь, 2007.—768 с.
Руководство предназначено для врачей-наркологов, психиатров, медицинских (клинических) психологов, оказывающих медико-психологическую, психофармакологическую и психотерапевтическую помощь пациентам с различными формами зависимостей.
Аддиктология — наука о химических и нехимических зависимостях, изучающая механизмы их формирования, развития, диагностики, профилактики, лечения и реабилитации. В настоящее время значительно увеличивается число пациентов с аддиктивным (зависимым) поведением, требующее расширения границ наркологии за счет привлечения новых знаний в смежных дисциплинах (медицинской психологии, психотерапии, биомедицинской этике и др.). Аддиктология — новый раздел современной психиатрии и клинической психологии, требующий разработки принципиально новых подходов, что и отражено в книге.
В руководстве представлены как теоретические разделы, описывающие современное понимание этиопатогенеза аддиктивных расстройств, их диагностические и дифференциально-диагностические критерии, так и частные вопросы клиники, терапии и реабилитации различных зависимостей — алкогольной, наркотической, игровой, пищевой, сексуальной, Интернет и пр.
Руководство написано научным коллективом ведущих российских психиатров, наркологов, психологов под общей редакцией проф. В. Д. Менделевича.
АксельродБ. А. (разделы 12.1-12.14; 12.15.1); Борцов А. В.(глава9);Гарницкая А. С. (глава 16); Грязное А. Н. (глава 30); ДамулинИ. В. (разделы 11.1-11.9; 11.12- 11.14; 12.1-12.14; 12.15.1); ЕгоровА.Ю.(раздел 11.11;главы 19,20;разделы24.1;24.2.5; глава25); Зобин М. Л. (глава 10); КершенгольцБ. М. (раздел 11.15); Клименко Т. В. (раздел 28.1); Крупицкий Е. М. (глава 9); Леонова О. В. (глава22);МакаричеваЭ. В. (раздел 4.1); Мей-лахс П. А. (глава 5); Менделевич В. Д. (главы 1-4,7,16-17,21, раздел 12.15; 27,29-30; раздел 24.2); Певцов Г. В. (разделы 11.1-11.9; 11.12-11.14); Логосов А. В. (главы 13-15; раздел 24.3); Савченков В. А. (разделы 11.1-11.9; 11.12-11.14; 12.1-12.14; 12.15.1); Садыко-ва Р. Г. (глава 30); Самохвалов В. П. (глава 8); Самохвалова О. Е. (глава 8); Сиволап Ю. П. (разделы 11.1-11.9; 11.12-11.14; 12.1-12.14; 12.15.1);Ткаченко А. А. (глава 18; раздел 28.2); Фролова А. В. (раздел 24.2); Цымбал Е. И. (глава 6); Чернобровкина Т. В. (раздел 11.15); Шайдукова Л. К. (раздел 11.10; глава 26); Шевченко Ю. С. (глава 23); Шостакович Б. В. (глава22); Янушкевич М. В. (разделы 11.1-11.9; 11.12-11.14).
ISBN 5-9268-0543-0
© Коллектив авторов, 2007
© В. Д. Менделевич, научная редакция, 2007
© Издательство «Речь», 2007
© П. В. Борозенец, обложка, 2007
ГЛАВА 1
СОВРЕМЕННАЯ АДДИКТОЛОГИЯ
Структура психических и поведенческих расстройств, с которыми приходится сталкиваться психиатрам, психотерапевтам и клиническим психологам в современных условиях, кардинально и стремительно изменяется. Существенно (особенно в амбулаторной консультативной практике) возрастает удельный вес поведенческих девиаций и расстройств, еще десять-пятнадцать лет назад казавшихся казуистикой и исключением для практической психиатрии и психологии. К ним можно причислить ненормальные поведенческие стереотипы наркоманического, сексуального, религиозного или фанатичного поведения, выходящую за рамки психологически и социально объяснимой склонность к азартным играм, патологическую страсть к воровству, интернет-зависимость, расстройства приема пищи и пр. Оценить в цифрах реальную распространенность перечисленных поведенческих расстройств и девиаций не представляется возможным, т. к. у специалистов отсутствуют традиции, знания и навыки их диагностики вообще и дифференциальной в частности, а также теоретические обоснования терапии и коррекции. Кроме того, нередко пациенты с подобными проблемами оказываются вне поля зрения психиатрии и психологии.
Несмотря на поставленные перед психиатрией и психологией практикой и пациентами новые проблемы, эффективность и обоснованность помощи при широко распространившихся специфических поведенческих расстройствах оказывается незначительной по сравнению с терапией известных и изученных симптомов и заболеваний — психотических расстройств эндогенного и экзогенного происхождения, невротических и соматоформных, личностных и прочих традиционных психических нарушений. Можно утверждать, что психиатрия оказалась не вполне готовой к видоизменению структуры изучаемых проблем как в теоретическом, так и в практическом плане.
В связи с видоизменением структуры психических и поведенческих расстройств и девиаций на современном этапе возникла необходимость выделения новой области знания — аддиктологии. К сфере ее основных интересов относится проблематика зависимых (аддиктивных) форм поведения как психологического, так и психопатологического уровня. Аддиктология является мультидисциплинарной наукой, системно и комплексно изучающей все формы и типы аддиктивного поведения, его механизмы, профилактику, терапию и реабилитацию пациентов/клиентов.
На данном этапе развития аддиктологии насущной проблемой следует признать изучение расстройств зависимого поведения (аддиктивныхрасстройств). Именно психические и поведенческие нарушения, характеризующиеся доминантой зависимости («фетишезависимым поведением», по определению Б. М. Когана), составляют наименее разработанную в теоретическом плане и резистентную к терапии группу. В МКБ-10 расстройства зависимого (аддиктивного) поведения не выделены в отдельную рубрику. Видимо, этот факт связан с тем, что до настоящего времени всерьез не ставился вопрос о сходстве и истинной коморбидности всех форм патологического аддиктивного поведения, отсутствовали научные предпосылки для утверждения, что механизмы их формиро4
Современная аддиктология
вания едины. Исследования проводились разрозненно, по каждой из форм девиаций отдельно, не велось комплексных, методически выверенных изысканий. Несмотря на это, результаты отдельных работ (Менделевич, 1998,2002,2003; Андреев, Ковалев, Буха-новский, Перехов, Бухановская, Дони, 2001; Дереча, 2001; Егоров, 2005) указывают на тог факт, что вероятность существования единых этиопатогенетических механизмов расстройств зависимого (аддиктивного) поведения высока.
Именно поиск доказательств существования этиопатогенетического единства и является важной составной частью современной аддиктологии.
Классификация психических и поведенческих расстройств 10-го пересмотра выделяет и позволяет диагностировать следующие формы поведения, которые можно отнести к зависимым:
F1 — Психические и поведенческие расстройства вследствие употребления психоактивных веществ:

F10.. алкоголя;F11 ..опиоидов;F12..каннабиноидов;F13.. седативных и снотворных веществ;F14.. кокаина;F15.. стимуляторов, включая кофеин;F16.. галлюциногенов;F17.. табака;F18.. летучих растворителей.F5 — Поведенческие синдромы, связанные с физиологическими нарушениями и физическими факторами:
F50 — расстройства приема пищи:
...нервная анорексия;
...нервная булимия:
F55 —злоупотребление веществами, не вызывающими зависимости:
...антидепрессантами;
...слабительными;
...анальгетиками;
... средствами снижения кислотности;
... витаминами;
... стероидами или гормонами;
... специфическими травами и народными средствами. F60.7 — Зависимое расстройство личности.
F63 — Расстройства привычек и влечений:
патологическая склонность к азартным играм (гемблинг);
патологические поджоги (пиромания);
патологическое воровство (клептомания);
трихотилломания.
F64 — расстройства половой идентификации:
• трансвестизм двойной роли.
F65 — расстройства сексуального предпочтения (парафилии):
фетишизм;
фетишистский трансвестизм;
эксгибиционизм;
вуайеризм;
Современная аддиктология
5
педофилия;
садомазохизм.
F91.2 — социализированное расстройство поведения:
расстройство поведения, групповой тип;
групповая делинквентность;
воровство в компании;
• прогулы школы.
F93.0 — тревожное расстройство в связи с разлукой в детском возрасте. F94.2 — расторможенное расстройство привязанности детского возраста. F98.4 — стереотипные двигательные расстройства.
Некоторые авторы (Бухановский, 2001) помимо перечисленных расстройств в качестве базового для формирования аддиктивного поведения называют обсессивно-ком-пульсивное нарушение; с нашей точки зрения, оно не может считаться не только базовым, но даже сходным с иными, зависимыми по ряду параметров отражающими известные психопатологические закономерности. Обсессивно-фобическое расстройство не может быть причислено к группе нарушений с доминантой зависимости, во-первых, по причине его исключительно психогенного характера (оно входит в группу F42), во-вторых (и это главное), вследствие того, что расстройства зависимого поведения относятся к сфере психической патологии (pathos), а не к заболеваниям (nosos), тогда как обсессивно-фобическое расстройство не может считаться психической патологией в собственном смысле слова.
Как показывает анализ приведенного выше списка поведенческих расстройств, базовой характеристикой которых выступает зависимость — аддикция (от веществ, людей, пищи, секса, различных событий или явлений), и сравнение МКБ-классифицируемых форм с практикой, этот перечень объектов и субъектов зависимости не носит исчерпывающего характера. В практической психиатрии и психологии наряду с перечисленными часто встречаются такие поведенческие зависимости, в том числе патологического характера, как: фанатизм (религиозный, спортивный, музыкальный), парасуицидальное поведение (патологическое увлечение экстремальными видами спорта), «паранойя здоровья» (спортивная аддикция) и некоторые другие, приводящие к психосоциальной дезадаптации, но не нашедшие своего места в современной квалификации поведенческих расстройств.
Противоречивость современной классификации расстройств аддиктивного поведения заключается еще и в том, что в некоторые рубрики МКБ-10 включены нарушения, проявления которых феноменологически неидентичны. К примеру, в рубрике F63 («расстройства привычек и влечений») гемблинг соседствует с пироманией и трихотиллома-нией. Подобное положение отражает переходный этап развития психиатрии и клинической психологии, время осмысления проблемы зависимостей. В связи с очевидной противоречивостью ситуации можно предположить, что объединение расстройств привычек и влечений с иными формами зависимостей логично и обосновано. Видимо, следует обратить внимание на тот факт, что зависимости могут быть системными, т. е. охватывать все отношения (или их большинство) личности с окружением (наркомания, алкоголизм, никотинизм, гемблинг, фанатизм), и элементарными, ограничивающимися узким кругом действий и поведенческих актов. Причем в рамках системных зависимостей происходит изменение ценностных ориентации личности, некоторая «деформация личности», тогда как при элементарных подобного не происходит. Не исключено, что элементарные зависимости предшествуют системным (таких данных в литературе не было об6
Современная аддиктология
наружено), т. к. известны возрастные приоритеты зависимостей: патологические привычные действия характерны для детского, а аддикции — для подросткового возраста. Кроме того, можно предположить, что элементарные зависимости отражают психофизиологический, а системные — личностный уровень аддиктивного реагирования. Интерес представляет также коморбидность выделенных видов зависимостей.
Актуальными для развития психиатрии и клинической психологии, помимо проблемы выделения новой группы расстройств аддиктивного поведения и выявления единых механизмов их формирования, становятся следующие вопросы; 1) какие клинико-психо-патологические критерии следует заложить в основу диагностики расстройств аддиктивного поведения и их дифференциации с девиантными непатологическими формами зависимого поведения; 2) каковы механизмы формирования расстройств аддиктивного поведения — личностные, психогенные, экзогенные, эндогенные, смешанные; 3) существуют ли связи между девиантным аддиктивным поведением и расстройствами зависимого поведения, т. е. имеется ли континуум между нормой и патологией, или они сущно-стно различны как непсихотические и психотические нарушения; 4) соответствуют ли параметры аддиктивного поведения в рамках девиаций и расстройств известным характеристикам зависимой личности; 5) имеются ли корреляции между клиническими формами аддиктивного поведения и личностно-характерологическим радикалом: 6) существует ли патогенетическая связь между выраженностью (глубиной) личностно-характе-рологических девиаций — от акцентуаций до личностных расстройств — и вероятностью развития расстройств зависимого поведения.
Пока вопросов в сфере науки о зависимом поведении (аддиктологии) больше, нежели ответов. Однако любое серьезное учение отличается в первую очередь правильностью и точностью формулирования проблемы.
Накопленные психолого-психиатрические знания в области отдельных расстройств, которые можно отнести к аддиктивным (сексуальных, наркологических, привычек и влечений), а также данные, полученные в процессе собственных исследований, изложенные в данной работе, позволяют предложить некоторые общие принципы выделения группы расстройств зависимого поведения (РЗП), наметить пути решения поставленных выше проблем и поиска ответов на сформулированные вопросы.
Учитывая тот факт, что в МКБ-10 отсутствует неприкладная характеристика зависимости, а приводятся лишь ее критерии в рубрике «Психические и поведенческие расстройства вследствие употребления психоактивных веществ», обратимся к описанным критериям с целью выявить их универсальность. К признакам синдрома зависимости относят: 1) выраженную потребность или необходимость... (принять вещество); 2) нарушение способности контролировать начало, окончание и... дозировки (вещества); 3) физиологическое состояние отмены; 4) признаки толерантности; 5) прогрессирующее забвение альтернативных интересов; 6) продолжение употребления, несмотря на очевидные вредные последствия.
Анализ большинства вышеприведенных параметров показывает, что, несомненно, можно обнаружить сходство, коморбидность всех клинических форм зависимостей. Замена слов «употребление веществ» на словосочетание «фиксация внимания на видах деятельности или объектах» не меняет сути. Следовательно, можно предположить: это первое, что дает основание выделить группу расстройств зависимого поведения. Однако открытым остается вопрос о критериях дифференциальной диагностики патологического и непатологического зависимого (аддиктивного) поведения, нужен способ, помогающий отличить расстройства от девиаций. Приведенные выше критерии не являются абсолютными и не позволяют проводить эффективную дифференциацию.
Современная аддиктология
7
Наиболее спорным и неоднозначным представляется понятие патологического влечения к чему бы то ни было, разграничения, к примеру, употребления психоактивных веществ и злоупотребления ими. Теория психиатрии и клинической психологии, к сожалению, не предоставляет каких-либо научных критериев для дифференциации этих понятий. В настоящее время нет серьезных диагностических указаний на то, в каких случаях непатологическое или физиологическое влечение (если таковое существует) сменяется патологическим. Продолжают использоваться нравственные или количественные подходы к решению данного вопроса. Под злоупотреблением (см. F1 и F55 по МКБ-10) подразумевается «употребление с вредными (...социальными и медицинскими) последствиями». Для квалификации данного процесса используются указания на «хроническое и неоправданное, связанное с ненужными затратами, употребление», что нельзя признать правомерным. В МКБ-10 отсутствует научно обоснованная регламентация оценки патологичности влечений. К примеру, критерии отличий патологической склонности к азартным играм, воровству, поджогам от непатологической содержат указания на «чрезмерность», «частоту», «повышенность интереса», «повторность», «отсутствие очевидных мотивов», «неспособность противостоять желанию». В сексологии к перверсиям традиционно причисляют девиации на том основании, что «нетрадиционный путь становится единственным или доминирующим способом достижения сексуального удовлетворения», т. е. используется количественный принцип дифференциации качественно отличных явлений.
Сравнительный анализ различных клинических форм РЗП показывает, что сходный и, возможно, этиопатогенетически значимый диагностический критерий их патологичности (а значит, клинического уровня нарушений) — наличие эпизодов измененных состояний сознания при реализации зависимости. Результаты исследований сексопатологов убедительно демонстрируют, что парафилии, которые можно отнести к расстройствам зависимого поведения, в обязательном порядке включают в себя измененные состояния сознания в период попыток реализации оргастической разрядки (Ткаченко, 1999). Сходные клинические проявления сопровождают религиозный фанатизм, социализированное расстройство поведения, стереотипные двигательные нарушения в детском возрасте, расстройства привычек и влечений. Следовательно, можно предполагать, что критерий измененных состояний сознания в период реализации зависимости играет основополагающую роль в диагностике данного расстройства. Феноменологически эти изменения проявляются «особыми состояниями сознания» и «сумеречными расстройствами сознания». Известно, что механизмы данных расстройств сознания — либо органические (наиболее часто эпилептического характера), либо психогенные, что может еще раз указывать на специфику сочетания данных факторов в происхождении зависимого поведения в целом.
Вопрос о признаках изменения состояния сознания является крайне сложным, поскольку само понимание сознания противоречиво. Существуют десятки и даже сотни концепций сознания. Большинство авторов сходится в том, что измененные состояния сознания включают, как минимум, три разновидности: трансовые состояния (гипноз, самогипноз, ритуальный транс), особые состояния (сверхбодрствование, индуктивное, предсмертное) и состояние сна. Удачным и продуктивным следует признать обращение в ракурсе данной проблемы к исследованиям К. Ясперса о ясности и изменениях сознания, о которых мы указывали выше. По его представлениям, существует четыре формальных признака сознания «Я»: 1) чувство деятельности — осознание себя в качестве активного существа; 2) осознание собственного единства: в каждый данный момент я сознаю, что я един; 3) осознание собственной идентичности: я остаюсь тем, кем был
8
Современная аддиктология
всегда; 4) осознание того, что «Я» отлично от остального мира, от всего, что не является «Я». Следовательно, на основании отклонения хотя бы от одного из перечисленных признаков состояние сознания человека можно признавать измененным. И если у него обнаруживается одна из разновидностей зависимостей, а изменение сознания связано с ней или спровоцировано ею, то данный вид расстройства логично причислять к расстройствам зависимого поведения. Чаще других при зависимостях отмечается изменение или утрата чувства деятельности. При этом индивид не ощущает, что способен контролировать собственное поведение. Он продолжает неадекватное (даже с его точки зрения, т. е. до определенной степени критически осмысляемое) действие, пытается реализовать зависимость с целью «эмоциональной разрядки» (оргазма или снятия дискомфорта) вопреки рациональному осмыслению поступка, прогнозированию его негативных результатов и последствий.
Приведенный выше критерий преодотшости и непреодолимости зависимости может явиться еще одним критерием дифференциальной диагностики патологического и непатологического зависимого поведения. Его анализ упирается в проблему дифференциации влечений и увлечений. Разница между понятиями «увлечение» и «влечение» заключается в том, что увлечение характеризуется осознанностью цели и мотива, интеллектуализированными эмоциями, его динамика непрерывна, а не приступообразна, оно не осуществляется импульсивно, а возникает лишь после тяжелой борьбы мотивов; влечения же обладают противоположными характеристиками, однако при усилении патологичности увлечений могут появляться признаки, сближающие увлечения с влечениями (Гурьева, Семке, Гиндикин, 1994).
Особое место в ряду аддикций занимают привычки и патологические привычные действия. Под привычкой понимается «образ действий, склонность, ставшая обычной и постоянной». Патологичность же привычек, как правило, основывается на социальной неодобряемости выбранной склонности (именно поэтому никотинизм или алкоголизм нередко обозначают «вредной привычкой»). Не вызывает сомнений тот факт, что многие патологические привычки включают в себя свойства расстройств зависимого поведения (или являются ими) на основании как критерия непреодолимости влечения к выполнению какого-либо действия, так и критерия измененных состояний сознания в момент реализации влечения. Дальнейшие углубленные сравнительные исследования могут пролить свет на связь между системными и элементарными зависимостями, на их сходства и различия.
Механизмы формирования зависимого поведения и коморбидности до настоящего времени остаются неясными. Высказываются взаимоисключающие точки зрения о роли церебральных, психогенных и личностных факторов в становлении данного вида поведенческих расстройств. Наиболее активно проблема этиопатогенеза зависимостей представлена в работах, посвященных сфере парафилий и наркологии и отстаивающих точку зрения о значимости врожденных или приобретенных церебральных отклонений. Противоположной точки зрения придерживаются психологи, изучающие гемблинг, интернет-зависимость, нарушения пищевого поведения, религиозный фанатизм и обнаруживающие личностные механизмы формирования девиаций поведения.
Вопрос о связи зависимого поведения и преморбидных личностных особенностей. в частности качеств зависимой личности, также остается открытым. Немногочисленные исследования связи зависимого поведения с характеристиками зависимой личности не позволяют до настоящего времени утверждать облигатность данной корреляции. Наши (Менделевич, 2002) теоретические и экспериментальные исследования типичных психологических параметров зависимой личности позволили уточнить их и считать сущностСовременная аддиктология
9
ными параметры, представленные далее: инфантильность, внушаемость и подражательность, прогностическая некомпетентность, ригидность и упрямство, наивность, простодушие и чувственная непосредственность, любопытство и высокая поисковая активность, максимализм, эгоцентризм, яркость воображения, впечатлений и фантазий, нетерпеливость, склонность к риску и «вкус опасности», страх быть покинутым. Этиопатогенез таких сущностных параметров до конца не изучен. Имеются указания и на психологический, и на психофизиологический механизм их формирования.
Таким образом, приведенный выше анализ ситуации в области состояния теории и практики аддиктологии показывает, что можно предполагать существование единого и универсального механизма патологического зависимого поведения. Видимо, в процессе социализации и с участием врожденных и приобретенных церебральных отклонений происходит становление черт зависимой личности. Не исключено, что важную роль здесь играет обретение или необретение «опыта разлуки», возникающего в детском возрасте, и некоторых психофизиологических механизмов, приводящих к инфантилизму, повышенной внушаемости и психической ригидности. Процесс же формирования конкретного клинического варианта расстройств зависимого поведения (наркотического, игрового, пищевого, сексуального, религиозного) во многом стихиен. Предположительно, зависимая личность создает каркас, на который нанизываются зависимости-фетиши. Они могут быть устойчивыми (монофеноменологичными) и неустойчивыми (полифе-номенологичными). Данные, представленные в этой работе, на наш взгляд, демонстрируют несомненную коморбидность некоторых форм расстройств зависимого поведения. Однако дальнейшие углубленные комплексные клинико-психопатологические, экспериментально-психологические, психофизиологические и нейрохимические исследования позволят оценить, насколько обоснована точка зрения о необходимости выделения особой группы расстройств зависимого поведения, объединенных единым этиопа-тогенетическим механизмом.
ГЛАВА 2
ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ НОРМА, ДЕВИАЦИИ, РАССТРОЙСТВА И ЗАВИСИМОСТИ
2.1. Поведенческая норма
Употребление человеком табака, алкоголя, наркотиков или иные формы зависимостей и связанные с этим изменения психики можно отнести к девиантным (отклоняющимся) видам поведения. Однако следует задуматься: что считать нормативным, нормальным для оценки поведения человека? Какое поведение можно признать эталонным или, по крайней мере, неотклоняющимся? Ведь без решения вопроса о том, на что должна быть направлена профилактика аддикций, какова ее конечная цель, невозможно выбрать эффективные и адекватные меры.
Ответы на поставленные вопросы, несмотря на всю кажущуюся очевидность, неоднозначны. Конечно же, идеальным было бы, чтобы люди никогда не курили, не пили, не пробовали наркотики, не увлекались азартными играми. К этой цели можно и нужно стремиться. Однако следует понять и признать, что определенные стереотипы поведения, особенно в подростковом периоде, входят в типичную возрастную структуру, и при их игнорировании подросток может оказаться в полной изоляции, его могут отвергнуть сверстники. Это, в свою очередь, способно привести к серьезным изменениям психической деятельности и иным формам девиантного поведения.
Можно поставить целью профилактической работы формирование не столько абсолютно трезвеннической (независимой) позиции, сколько реалистичной. То есть попытаться добиться того, чтобы человек, понимая вред курения, алкоголя, наркотиков, игры, избегал соблазнов, уклонялся от крайностей и осознавал последствия собственных действий. Этот путь построения профилактических мероприятий опасен тем, что индивид часто не способен соотносить, сравнивать сиюминутные радости и их отдаленные последствия.
Наиболее правильной моделью нормативного поведения человека в этой сфере было бы отсутствие зависимости, означающее, что человек полностью контролирует собственные поступки, ответственен и свободен от вредных привычек. Именно на формирование такой независимости в сочетании с установкой на здоровый образ жизни и должна быть направлена профилактика аддикций.
Отсутствие зависимости предполагает, что индивид соответствует понятиям поведенческой нормы. Норма же (по мнению К. К. Платонова) — это явление группового сознания в виде разделяемых группой представлений и наиболее частых суждений членов группы о требованиях к поведению с учетом их социальных ролей, создающих оптимальные условия бытия, с которыми эти нормы взаимодействуют и, отражая, формируют его. То есть суть поведенческой нормы — соответствие человека разделяемым группой представлениям о норме.
Поведенческая норма
II
Если обратиться к проблеме психоактивных веществ, можно обнаружить, что многими подростками употребление табака, алкоголя или т. н. «легких» наркотиков не расценивается как аномальное. Оно входит в структуру их представлений о норме, особенно в определенных субкультурных кругах. Однако в оценке поведенческой нормы следует учитывать реальный вред, который может приносить зависимость. Кроме того, можно утверждать, что большинство людей все же не являются зависимыми и, следовательно, общегрупповая норма не включает употребление наркотиков или чрезмерное увлечение какой-либо деятельностью.
Если подойти к этому вопросу беспристрастно, с учетом понимания возрастных особенностей, нельзя не обратить внимание на следующие факты. По данным разных отечественных и зарубежных авторов, число подростков в возрасте от 11 до 17 лет, хотя бы однократно употреблявших наркотические вещества, колеблется от 36,6 до 65,1%, алкоголь — от46,4 до 93,2%, табак — от 37,9 до 75,0% (Коэн, Флеминг, Глэттер и др., 2000). То есть групповая подростковая поведенческая норма, исходя из приведенных данных, включает в себя кратковременное и эпизодическое употребление психоактивных веществ. То же касается и иных форм зависимостей. Следовательно, логично предположить, что профилактика зависимости должна соответствовать реальности. В идеале цель — избежать даже ситуации пробы психоактивных веществ. Но в реальности нужно исходить из иного посыла: необходима профилактика систематического и неконтролируемого самим подростком употребления психоактивных веществ, злоупотребления ими, формирование установки на здоровый образ жизни со становлением ответственности за последствия даже однократного употребления, к примеру, наркотических веществ.
В связи с культурными особенностями целесообразным представляется разделение профилактических мероприятий в отношении наркотических средств, алкоголя и табака. Опираясь на то, что российской культуре присуща алкогольная и никотиновая направленность, следует прицельно и дифференцированно ориентироваться на наркоманов, алкоголиков или курильщиков табака.
И все же, несмотря на выдвинутый тезис о культурной специфике наркотизации и формирования аддикций, выделяют такие поведенческие нормы, следование которым позволяет говорить о человеке как о гармоничном или с отклонениями: 1) правовые нормы; 2) нравственные нормы; 3) эстетические нормы.
Правовые нормы оформлены в виде свода законов и подразумевают наказание при их нарушении. Нравственные и эстетические нормы не регламентированы столь строго, и при их несоблюдении возможно лишь общественное порицание. В первом случае говорят о том, что человек поступает «не по закону», во втором — «не по-людски». Кроме того, можно выделить и нормы психологически комфортного самочувствия (переживания), рефлексии, удовлетворенности собой, нарушение которых способно приводить человека к эмоциональному дискомфорту и появлению т. н. психологических комплексов.
Индивид, становясь свободным и ответственным и формируя нормативное (недеви-антное) поведение, осознанно принимает на себя ответственность за соблюдение «писаных» законов, которые предполагают сохранение прав и свобод окружающих его людей, а также «неписаных» норм — традиций и стереотипов поведения, принятых в той или иной микросоциальной среде. Девиантным поведением считается такое, когда наблюдаются отклонения хотя бы от одной из общественных норм.
В сфере употребления психоактивных веществ (табака, алкоголя, наркотиков) и при иных формах аддиктивного поведения нормативная юридическая база в настоящее время разработана не до конца. Впрочем, и этические требования сформулированы недо12 Поведенческая норма, девиации, расстройства и зависимости
статочно четко. Особую роль в данном случае играют культурные российские особенности, не всегда трактующие употребление, к примеру, алкоголя как нарушение нормы.
Поведенческая патология (по П. Б. Ганнушкину) подразумевает наличие в поведении человека следующих признаков: 1) склонность к дезадаптации; 2) тотальность; 3) стабильность.
Под склонностью к дезадаптации понимается существование шаблонов поведения. не способствующих полноценной адаптации человека в обществе, проявляющихся в виде конфликтности, неудовлетворенности взаимодействием с окружающими людьми. противостояния или противоборства реальности, социально-психологической изоляции. Наряду с дезадаптацией, направленной вовне (межличностная дезадаптация), существует внутриличностная дезадаптация, когда поведение человека отражает его неудовлетворенность собой, непринятие себя как целостную и значимую личность. Признак тотальности указывает на то, что патологические поведенческие стереотипы способствуют дезадаптации в большинстве ситуаций, в которых оказывается человек, т. е. они проявляются «везде». Стабильность отражает длительность проявления дезадаптивных качеств поведения, а не их сиюминутность и ситуативную обусловленность. Поведенческая (психическая) патология может выражаться психопатологическими проявлениями (симптомами и синдромами, например, алкоголизма и наркомании), а также базироваться на патологии характера, сформированной в процессе социализации.
Девиантным поведением человека можно обозначить систему поступков (или отдельные поступки), противоречащих принятым в обществе нормам и проявляющихся в виде несбалансированности психических процессов, неадаптивности, нарушении хода самоактуализации или в виде уклонения от нравственного и эстетического контроля над собственным поведением.
Считается, что взрослый индивид изначально обладает стремлением к «внутренней цели», в соответствии с которой производятся все без исключения его активные действия («постулат сообразности» по В. А. Петровскому). Речь идет об изначальной адаптивной направленности любых психических процессов и поведенческих актов. Выделяют различные варианты «постулата сообразности»: гомеостатический, гедонический, прагматический. При гомеостатическом варианте постулат сообразности выступает в форме требования к устранению конфликтности во взаимоотношениях со средой, элиминации «напряжений», установлению «равновесия». При гедонистическом варианте действия человека детерминированы двумя первичными аффектами: удовольствием и страданием, и все поведение интерпретируется как максимизация удовольствия и минимизация страдания. Прагматический вариант использует принцип оптимизации, когда во главу угла ставится узкопрактическая сторона поведения (польза, выгода, успех).
Выделяется несколько подходов к оценке поведенческой нормы, патологии и девиаций: социальный, психологический, психиатрический, этнокультуральный, возрастной, тендерный, профессиональный.
Социальный подход базируется на представлении об общественной опасности или безопасности поведения человека. В соответствии с ним к девиантному следует относить любое поведение, явно или потенциально являющееся опасным для общества. окружающих человека людей. Упор делается на социально одобряемые стандарты поведения, бесконфликтность, конформизм, подчинение личных интересов общественным. При анализе отклоняющегося поведения социальный подход ориентирован на внешние формы адаптации и игнорирует индивидуально-личностную гармоничность, приспособленность к самому себе, принятие себя и отсутствие г. н. психологических комплексов и внутриличностных конфликтов. К примеру, в плане наркотизации в российских
Поведенческая норма
13
условиях не любое употребление алкоголя признается отклоняющимся. Культурные границы нормы размыты. Даже абсолютный критерий алкоголизма абстинентный синдром (синдром похмелья) не трактуется обывателями как однозначно патологический.
Психологический подход, в отличие от социального, рассматривает девиантное поведение в связи с внутриличностным конфликтом, деструкцией и саморазрушением личности. Фактически сутью девиантного поведения нужно считать блокирование личностного роста и даже деградацию личности, что является следствием, а иногда и целью отклоняющегося поведения. Девиант, в соответствии с данным подходом, осознанно или неосознанно стремится разрушить собственную самоценность, лишить себя уникальности, не позволить себе реализовать имеющиеся задатки. Несомненно, употребление алкоголя, наркотиков или неконтролируемое участие в азартных играх приводит к саморазрушению.
В рамках психиатрического подхода девиантные формы поведения рассматриваются как преморбидные (доболезненные) особенности личности, способствующие формированию тех или иных психических расстройств и заболеваний. Под девиациями зачастую понимаются не достигшие патологической выраженности в силу различных причин отклонения поведения, т. е. те «как бы психические расстройства» (донозологи-ческие), которые не в полной мере соответствуют общепринятым критериям для диагностики симптомов или синдромов. Несмотря на то что эти отклонения не достигли уровня психопатологических качеств, они все же обозначаются термином «расстройства».
Этнокультурный подход подразумевает, что девиации следует рассматривать сквозь призму традиций того или иного сообщества людей. Считается, что нормы поведения, принятые в одной этнокультурной группе или социокультурной среде, могут существенно отличаться от норм (традиций) иных групп людей. Вследствие этого существенным признается учет этнических, национальных, расовых, конфессиональных особенностей человека. Предполагается, что диагностика поведения человека как отклоняющегося возможна лишь в случаях, если его поведение не согласуется с нормами, принятыми в его микросоциуме, или он проявляет поведенческую ригидность (негибкость) и не способен адаптироваться к новым этнокультурным условиям (например, в случаях миграции). В этом отношении интерес представляют традиции некоторых культур Востока, где употребление «легких наркотиков» — обыденное дело и не считается отклонением в поведении.
Возрастной подход рассматривает девиации поведения с позиции возрастных особенностей и норм. Поведение, не соответствующее возрастным шаблонам и традициям, может быть признано отклоняющимся. Это могут быть как количественные (гротескные) отклонения, отставание (ретардация) или опережение (ускорение) возрастных поведенческих норм, так и их качественные инверсии. Научный интерес представляет тот факт, что многие зависимости носят явно возрастной подростковый оттенок, т. е. они практически не встречаются в ином возрасте.
Тендерный подход исходит из представления о существовании традиционных половых стереотипов поведения, о мужском и женском стилях. Девиантным в рамках данного подхода может считаться гиперролевое поведение и инверсия шаблонов тендерного стиля. К тендерным девиациям могут относиться и психосексуальные девиации в виде изменения сексуальных предпочтений и ориентации, зависимости от пищи.
Профессиональный подход в оценке поведенческой нормы и девиаций базируется на представлении о существовании профессиональных и корпоративных стилей поведения и традиций. Имеется в виду, что профессиональное сообщество диктует его членам
14
Поведенческая норма, девиации, расстройства и зависимое i и
выработку строго определенных паттернов поведения и реагирования в тех или иных ситуациях. Несоответствие этим требованиям позволяет относить такого человека к девиантам.
Наиболее адекватным считается феноменологический подход к оценке поведенческой нормы, патологии, девиаций и зависимостей. В отличие от социального, психологического или психиатрического, он позволяет учитывать все отклонения от нормы (не только социально опасные или способствующие саморазрушению личности). Используя его, можно диагностировать и нейтральные с точки зрения общественной морали и права поведенческие отклонения (к примеру, аутистическое поведение), и даже положительно окрашенные девиации (например, трудоголизм). Кроме того, феноменологическая парадигма дает возможность усматривать за каждым из отклонений в поведении индивида механизмы психогенеза, что позволяет в дальнейшем выбрать адекватную и эффективную тактику коррекции поведения. Лишь феноменологический подход способен беспристрастно и объективно привести к анализу отклоняющегося поведения и способствовать пониманию сущностных мотивов поведения человека.
2.2. Креативность, норма и зависимое поведение
Феноменологический подход в оценке поведенческой нормы позволяет говорить как о нормативном и гармоничном поведении, противостоящем девиантному и патологическому, так и об идеальной поведенческой норме. Последняя подразумевает не только «сообразность поведения», но и творческую его направленность — креативность или плодотворность (по Э. Фромму). Несомненно, что «личность как специальное человеческое образование не может быть выведена из приспособительной деятельности» (А. Н. Леонтьев). Гармония не может основываться лишь на «критерии выживаемости» — способности человека быть адаптивным. Она не может базироваться даже на критерии «качества жизни», т. е. на удовлетворенности «собой приспособившимся». Ведь в таком случае наиболее гармоничным надо признать обывателя. Идеальной поведенческой нормой следует признать сочетание гармоничной нормы с креативностью индивида.
«Человека могут, — по мнению В. А. Петровского, — [добавим: и должны] притягивать опасность, неопределенность успеха, неизведанное» для того, чтобы считать его творческим и идеальным. Подобная избыточная деятельность (активность) названа над-ситуативной активностью и справедливо отнесена к нормативной. Это обусловлено тем, что прогресс в сфере культуры в значительной мере связан с готовностью и склонностью людей к неприспособительному (неклишированному, гибкому и нешаблонному) поведению.
Одной из форм такого поведения признается поисковая активность, направленная на удовлетворение потребности в новой информации, в новых переживаниях, расширении своего опыта (Ротенберг, Аршавский, 1984). Обыватель, как типичный представитель нормативного и даже гармоничного (в плане приспособительных способностей) поведения, не склонен к поисковой активности. Он стремится максимально избежать риска, а значит, новых ситуаций, новой информации, новых переживаний, нового опыта. Он устремлен на сохранение status quo. В этом ракурсе он предстает нелюбознательным, ищущим гарантий и стабильности, а не знаний, ощущений и переживаний. Девиант же, напротив, излишне любознателен, крайне нестабилен и в высшей степени склонен к риску и существованию в неопределенности. Не исключено, что приобщение к наркотику или алкоголю, участие в игровой деятельности или увлеченность Интернетом может осуществляться именно по данному механизму.
Креативность, норма и зависимое поведение
15
Парадокс заключается в том, что и девиантное, и идеальное поведение может носить сходные черты. Нельзя отрицать, что многие лица с девиантным поведением — творческие люди. Известно, что активные игроки (гемблеры) обладают более высоким уровнем интеллектуального развития по сравнению с обычными людьми-неигроками (Custer, 1981). Отклоняющееся поведение порой оправдано активным творческим поиском, имеющим, однако, неадаптивную и зачастую саморазрушающую направленность. Отличие заключается в том, что в подлинном творчестве (идеальной норме) удовольствие доставляет сам процесс поиска, а отрицательный результат только усугубляет знание о предмете и сигнализирует о том, что направление поиска должно быть изменено, в то время как для девиантнои разновидности поисковой активности основной целью является результат — удовольствие.
Список сходных черт креативных и девиантных личностей предлагают Д. Ф. Баррон и Д. Харрингтон. Это самостоятельность суждений, способность находить привлекательность в трудностях, эстетическую ориентацию и способность рисковать. Ф. Фарли выделяет особый тип личности — Т-личность. Она определяется как «искатель возбуждения». Люди с таким типом личности могут достигать либо высокой степени креативности, либо демонстрировать деструктивное, даже криминальное поведение.
По Д. Симонтону, у творческой личности можно выделить семь базовых векторов. Их сопоставление с критериями диагностики аддиктивного типа девиантного поведения указывает на существенную близость этих разновидностей поведения (табл. 1).
Таблица I Креативная и аддиктивная личности

№Креативная личностьДевиант(по Д. Симонтону)(аддиктивная личность)1Независимость взглядов и неконформ-Неконформность, неадаптивность поведения иность сужденийсуждений вследствие скрытого комплекса неполноценности2Стремление выйти за рамки, «нару-Жажда острых ощущений, необычных пережива-шить границы», оригинальность и нестандартностьний, склонность к риску, эпатажность3Открытость ко всему новому и необыч-Жажда острых ощущений, новых запредельныхномупереживаний, новых, необычных и нетривиальных способов достижения удовлетворения4Устойчивость к неопределенным ситу-Хорошая переносимость кризисных ситуаций вациямсочетании с плохой адаптацией к обыденным ситуациям5Конструктивная активность в предмет-Высокий уровень поисковой активности в сференой деятельностидевиантных интересов6Сила «Я», связанная с возможностьюНезависимость в недевиантных сферах деятель-автономного функционирования и ус-ности, сочетаемая со стремлением обвинять ок-тойчивостью к давлению социального окруженияружающих и с зависимостью в сфере аддикции7Чувствительность к красоте в широком смысле слова16
Поведенческая норма, девиации, расстройства и 'зависимости

№Креативная личностьДевиант(по Д. Симонтону)(аддиктивная личность)8Внешняя социабельность. сочетающаяся ое-стра-хом перед стойкими контактами9Стремление уходить от ответственности10Стремление говорить неправду11ТревожностьНаши исследования лиц с девиантным поведением в форме наркотической зависимости (В. Д. Менделевич, Л. Р. Вафина) показывают, что наркоманы являются более творческими личностями, чем здоровые (ненаркоманы). Они обладают достаточной силой Я-авторского (по Л. Я. Дорфману), чтобы справляться с жизненными трудностями, т. е. имеют инстанцию, относительно независимую от внешних влияний. Однако показатели таких инстанций, как Я-превращенное и Я-вторящее, говорят о самоотчуждении и подверженности влиянию социальных ролей на самовосприятие, что может также трактоваться как «отказ от авторского Я в пользу переживаний внешних впечатлений и событий». В то же время Я-авторское у таких лиц имеет достаточно прочные связи со спонтанностью, аутосимпатией, креативностью и со стремлением к самоактуализации — системообразующими компонентами структуры личности.
Для наркозависимых (как это ни парадоксально) характерными оказываются некоторые качества самоактуализирующейся личности: высокая потребность в познании, открытость новому опыту, автономность, стремление к самораскрытию в общении с другими людьми.
Известно, что креативность включает творческие возможности (способности) индивида, характеризующиеся готовностью к продуцированию принципиально новых идей. Фундаментом креативности служит дивергентное мышление — способность мыслить равноценными альтернативами в ответ на требования новой ситуации. Согласно концепции метаиндивидуального мира Л. Я. Дорфмана(1995), индивидуальность и ее мир (в частности, значимые другие люди) противопоставляют себя друг другу и в то же время полагают себя друг в друге. В результате индивидуальность приобретает двойственность своей качественной определенности. С одной стороны, она выделяется из окружающего ее мира, характеризуется автономностью. В этой связи индивидуальности присущ один ряд качеств (например, автономность, самоидентичность, интернальный локус контроля, поленезависимость). С другой стороны, индивидуальность испытывает на себе влияния значимых для нее людей, и эти влияния формируют у индивидуальности другой ряд качеств (например, зависимость, групповую идентичность, экстернальный локус контроля, полезависимость). Исходя из модальности (субмодальности), «Я» может иметь некоторое множество лиц и не иметь лица.
Л. Я. Дорфман определяет базовые и вторичные компоненты в структуре «Я». Его базовыми частями являются Я-авторское, Я-воплощенное, Я-вторящее, Я-превращенное. Вторичными являются: Я-внутреннее, Я-внешнее, Я-расширение (авторское), Я-расширение (вторящее), Я-расширение (систем), Я-расширение (подсистем). Я-авторское характеризует «Я» как самостоятельную инстанцию в смысле ее относительной независимости от внешних влияний, как персональную идентичность и самость. Я-воплощенное — продолжение авторского «Я» в формах его вкладов в людей, предметы, вещи внешнего мира, в живую и неживую природу. Проявляется в продуктах самоосуГармоничный характер и личность
17
ществления авторского «Я», личностных вкладах, в трансформациях объекта (другого субъекта) в результате его подчинения авторскому «Я». Я-вторящее описывает «Я» производное от внешних влияний и воздействий, реагирует на внешние влияния в форме субъективных впечатлений и ощущений. Характеризуется социальной идентичностью, подверженностью влияниям принятых социальных ролей на самовосприятие, отношением к себе как к другому при исполнении социальных ролей, а иногда и отказом от авторского «Я» в пользу внешних впечатлений и событий. Я-превращенное характеризует становление «Я» в другом, как бы превращение «Я» в других людей, вещи, предметы, объекты живой и неживой природы. Обнаруживается в его отождествлении с актуальными или новыми значениями объектов и других людей, принятии социальных ролей, чувствах принадлежности и связанности с объектами мира и другими людьми. Я-внутреннее — вторичный компонент экзистенциального «Я» в том смысле, что оно складывается из Я-авторского и Я-вторящего. Я-внутреннее отражает внутренние переживания человека. Я-внешнее также является вторичным и складывается из Я-вопло-щенного и Я-превращенного.
В процессах воплощения, по мнению Л. Я. Дорфмана, индивидуальность воспроизводит, умножает, расширяет, продолжает себя. Итог воплощения состоит не в том, что меняется индивидуальность. Напротив, она стремится изменить мир людей и вещей, сохраняя себя в неизменности. В процессах же превращения, будучи в другом, индивидуальность начинает жить другим и становится другой. Тем самым процессы превращения означают конечность индивидуальности как единичности и направлены «быть в другом другим», т. е. на сохранение объекта и на изменение своей индивидуальности. Таким образом, назначение объектов в воплощении состоит в том, чтобы существовать ради индивидуальности, т. е. служить, дополнять, защищать, а в превращении - расширять поле своего существования за счет включения в него, приобщения к нему индивидуальности. Автор исходит из того, что главной функцией экзистенциального «Я» в целом является расширение «Я», согласованное с ростом индивидуальной и социальной идентичности.
Креативное мышление, характерное&heip;