Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Содержание
 o "1-5" h z  "bookmark1" o "Current Document"
Предисловие 7
 "bookmark2" o "Current Document"
Введение 11
ПИСЬМА
 "bookmark3" o "Current Document"
Письмо 1. Возвращение 19
 "bookmark4" o "Current Document"
Письмо 2. Не говорите никому 19
 "bookmark5" o "Current Document"
Письмо 3. Берегите дверь 20
 "bookmark6" o "Current Document"
Письмо 4. Облако на зеркале 20
 "bookmark7" o "Current Document"
Письмо 5. Обещание невысказанных вещей 21
 "bookmark8" o "Current Document"
Письмо 6. Магия воли 22
 "bookmark9" o "Current Document"
Письмо 7. Свет позади покрывала 23
 "bookmark10" o "Current Document"
Письмо 8. Железные тиски материи 24
 "bookmark11" o "Current Document"
Письмо 9. Где души восходят и нисходят 25
 "bookmark12" o "Current Document"
Письмо 10. Свидание в четвертом измерении 26
 "bookmark13" o "Current Document"
Письмо 11. Мальчик Ляйонель 28
 "bookmark14" o "Current Document"
Письмо 12. Мир первообразов 30
 "bookmark15" o "Current Document"
Письмо 13. Реальные и нереальные формы 32
 "bookmark16" o "Current Document"
Письмо 14. Фолиант Парацельса 34
 "bookmark17" o "Current Document"
Письмо 15. Римская тога 36
 "bookmark18" o "Current Document"
Письмо 16. Та вещь, которую нужно забыть 38
 "bookmark19" o "Current Document"
Письмо 17. Вторая жена 42
 "bookmark20" o "Current Document"
Письмо 18. Индивидуальные виды ада 44
 "bookmark21" o "Current Document"
Письмо 19. Приют любви в небесах 45
 "bookmark22" o "Current Document"
Письмо 20. Человек, нашедший Бога 48 j
 o "1-5" h z  "bookmark23" o "Current Document"
Письмо 21. Досуги души 51
 "bookmark24" o "Current Document"
Письмо 22. Змей Вечности 54
 "bookmark25" o "Current Document"
Письмо 23. Обращение к защитнику 58
 "bookmark26" o "Current Document"
Письмо 24. Запрещенное знание 60
 "bookmark27" o "Current Document"
Через некоторое время 60
 "bookmark28" o "Current Document"
Письмо 25. Лишенный тени мир 61
 "bookmark29" o "Current Document"
Письмо 26. Круги на песке 64
 "bookmark30" o "Current Document"
Письмо 27. Магическое кольцо 67
Письмо 28. Если вы не будете как маленькие дети 70
Письмо 29. Неожиданное предостережение 72
 "bookmark31" o "Current Document"
Письмо 30. Задача из небесной математики 75
 "bookmark32" o "Current Document"
11исьмо 31.11еремена фокуса внимания 78
 "bookmark33" o "Current Document"
Письмо 32. Мои решения 81
Письмо 33. Переход Ляйонеля 83
 "bookmark34" o "Current Document"
Письмо 34. Жертвы собственных ограничений 86
Письмо 35. Низшая сфера 89
 "bookmark36" o "Current Document"
Письмо 36. Прекрасное Существо 92
 "bookmark35" o "Current Document"
Песнь Прекрасного Существа 94
Письмо 37. Где нет времени 96
 "bookmark37" o "Current Document"
Письмо 38. Небесная иерархия 100
Письмо 39. Облако свидетелей 103
Письмо 40. Царство Божие внутри 106
 "bookmark38" o "Current Document"
Письмо 41. Путешествия с ангелом 107
 "bookmark39" o "Current Document"
Письмо 42. Игра в «всришь-нс веришь» 111
Письмо 43. Наследники Гермеса 113
 "bookmark40" o "Current Document"
Письмо 44. Невидимые рождественские дары 116
 "bookmark41" o "Current Document"
Письмо 45. Высший мир грез 120
 "bookmark42" o "Current Document"
Письмо 46. Только песнь 123
Письмо 47. Проповедь и обещание 125
 "bookmark43" o "Current Document"
Письмо 48. Весенняя пора мира 129
 "bookmark44" o "Current Document"
Письмо 49. Архивы души 131
 "bookmark45" o "Current Document"
Письмо 50. Формула для учительства 132

Предисловие
Самое мучительное из всех страданий европейского мира — это страх смерти. Он происходит от полного неведения — что ждет человека по ту сторону могилы. Этого мучительного страха нет на Востоке; там смерть рассматривается как временное состояние, за которым последует новая земная жизнь, поэтому там и не возникает того бездонного провала в неведомое, который проносится в сознании европейца при мысли об ожидающей его смерти.
Из этого следует, что страх смерти — не неизбежность, а лишь последствие определенного миросозерцания. Это подтверждается и предсмертными переживаниями глубоко религиозных людей, которые верят в Бога, в Его благость и поэтому — не боятся. Но таких людей немного. Большинство чувствует потребность не только верить, но и знать.
Но возможно ли узнать, что испытывает человек после смерти? Указания на то, что это возможно, не уменьшаются, а расту!', и это дает надежду, что страх смерти будет так же побежден, как и всякое иное неведение.
До сих пор мы знали два источника, откуда люди черпали свои знания о посмертных переживаниях: религиозные представления и сообщения спиритов. Но есть еще и третий источник — это учения теософии; они дают подробно разработанные сведения о жизни человека в невидимых мирах, и эти сведения можно с полным основанием назвать противоядием, убивающим страх смерти.
Сообщения спиритов мало убедительны, потому что все они субъективны. Они рисуют состояние одного какого-либо человека и весьма мало влияют на людей иного типа и иного настроен!
В учениях теософии заключаются объективные знания, касающиеся всех людей, но они, к сожалению, еще очень мало распространены в широкой публике и требуют серьезного изучения.
Книга Баркер, которую мы предлагаем русским читателям, отличается от других потусторонних сообщений тем, что перед нами — попытка передать не субъективные ощущения умершего человека, а его объективные наблюдения. Книга эта вызвала большой интерес в Англии и в Америке, и как бы ни относиться к ней — как к подлинному сообщению из потустороннего мира, или как к литературному произведению, — она полна интересных мыслей и глубоких психологических указаний.
Главное возражение, которое нам приходилось слышать против писем из книги «Свет за туманом», — это их реализм, отражение в той жизни, которую мы считали непостижимой, слишком знакомых для нас явлений. Библиотеки, дома, аллеи, даже попытки есть — все это возмущает мысль людей, которые привыкли считать, что потусторонний мир не может и не должен иметь ничего общего с нашим земным миром. Но почему он не может иметь ничего общего — этого никто объяснить не сумеет. Как всякое предвзятое мнение, и эта уверенность покоится более всего на привычке думать по определенным линиям, которая в данном случае вызвана исконным возвеличением загробного мира и таким же принижением мира земного.
А между тем и наука, и все наблюдения говорят нам о том, что в природе нет неожиданных скачков. Закон эволюции, то есть постепенный переход от простого к сложному, от несовершенного к совершенному, наблюдается во всех областях природы; почему же только в этом одном случае: при переходе человека из физического состояния в сверхфизическое — должен произойти какой-то противоестественный скачок? Почему человек неразвитой и невежественный, бывший в рабстве у своей чувственности, должен сразу забыть все, чем он жил до тех пор, и сп ать идеальным и одухотворенным? Почему не допустить гораздо более естественное и разумное предположение, что он сохранит и все свои свойства, и свой узкий кругозор, который помешает ему воспользоваться великими возможностями новой жизни, не скованной физическими ограничениями? Если это допустить, то в потустороннем мире окажется такое же разнообразие ступеней сознаний и такая же пестрота переживаний, как и в доступном для нас земном мире. Возьмите из земных переживаний только одно — большую картинную галерею, и представьте себе проходящую мимо ряда картин толпу людей всех сословий и всех степеней развития и образования, от художника-мысли- теля до еле грамотного чернорабочего. Что вынесег каждый из них, уходя из галереи? Кто станет оспаривать, что каждый вынесет нечто свое, совсем непохожее на то, что испытывает идущий рядом с ним? То же самое — всегда и везде, где познаваемые явления проходят через наш внутренний мир. То же самое должно повториться, по всем законам разума, и в новых условиях нашего посмертного существования. Человек, для которого высшим наслаждением было вкусно поесть и роскошно пожить, будет стремиться снова повторять те же переживания, и так как, по всем оккультным указаниям, сверхфизическая материя невидимого мира весьма пластична и легко поддастся творческой силе воображения, то нет ничего удивительного, если умерший человек будет окружать себя созданными его же воображением вещами, чтобы испытывать те же удовольствия, какие привлекали его на Земле.
В 1914 году, когда книга «Свет за туманом» появилась в Лондоне, Э. Баркер не называла имени ее автора. В январском номере текущего года нового американского журнала «The Chac» Э. Баркер дает его имя — это юрист, судья Дэвид П. Хотч из Лос-Анджелеса, автор нескольких книг философского содержания, подписанных псевдонимом, весьма известный в этой части Америки и имеющий многих живых друзей, у которых можно справиться о нем. Его старший сын, Брюс Хотч, выразил г-же Э. Баркер, которая до издания книги «Свет за туманом» никогда не встречалась с ним, свою полную уверенность в том, что письма эти несомненно принадлежат его отцу, особенности мышления и манеру выражаться которого он узнает в них с полной очевидностью. Кроме этого заявления, г-жа Баркер упоминает о множестве писем, которые она получила с выражением глубокого интереса к изданной ею книге и благодарности за то, что она издала ее для всеобщего сведения. Это неудивительно, потому что книга Э. Баркер полна такой бодрящей уверенности в неисчерпаемых силах человека, она дает так много новых вдохновений и раскрывает столько широких возможностей для пробуждения духовного сознания, что ее нельзя не приветствовать и не отметить как явление чрезвычайно интересное, проторяющее новые пути общения с невидимыми мирами.
Е. Писарева

Введение
К книге, появившейся в текущем году* под этим заглавием в Англии и принадлежащей перу довольно известной на Западе писательницы, приложено предисловие, в котором рассказаны все обстоятельства, вызвавшие обнародование этих писем. Автор книги сообщает, прежде всего, что ни она, ни диктовавший эти письма «X» никогда не принадлежали к спиритам, сама Э. Баркер со спиритической литературой была совсем незнакома и к вопросу о потусторонних переживаниях относилась с полным равнодушием. В детстве она участвовала в нескольких сеансах с использованием спиритической планшетки, их банальные результаты не вызвали в ней никакого интереса. Позднее, под руководством одной медиумичиой личности, Баркер пробовала несколько раз автоматическое письмо, но не заинтересовалась им и не придала полученным записям никакого значения. Много лет тому назад она была по настоянию друзей на нескольких спиритических сеансах, но осталась совершенно равнодушной к этой области психических исследований. За несколько месяцев до появления посмертных писем «X» ее попросили участвовать в сеансе механического письма с помощью планшетки. Содержанием письма было предсказание пожара в доме, где она жила, которое с невероятной точностью сбылось. В этих мимолетных впечатлениях — если не считать ряда видений пророческого характера, которые автор называет «hypnagogie visions», — такие бывали, наверное, у большинства образованных людей нашего времени, заключался весь спиритуалистический опыт автора книги. Это обстоятельство придает книге особое значение и интерес.
В первый раз побуждение взять карандаш и писать появилось у г-жи Баркер за год до издания этой книги, в Париже. Повинуясь импульсу, она начала писать механически, и получилось известие исключительно личного характера, очень интересное для нее, подписанное буквой «X». Показав на другой день это сообщение своей приятельнице, она была очень удивлена, узнав, что так называли друзья г-на N, которого г-жа Баркер знала хорошо. Но г-н N был в это время в Америке, в числе живых, а сообщение шло из потустороннего мира. Однако вскоре пришло известие, что этот господин умер в одном из западных Штатов Северной Америки, за несколько дней до появления сообщения, подписанного «X». Далее я буду продолжать подлинными словами г-жи Э. Баркер.
«Вскоре после получения известия из Америки о смерти г-на N я сидела вечером с подругой, которая сообщила мне, кого при жизни называли условным знаком „Xм; она стала просить меня попробовать — не придет ли новое сообщение от него, и я согласилась, больше для того, чтобы доставить ей удовольствие, чем из личного интереса. Тогда-то появилось первое сообщение, начинающееся словами: „Я здесь, не бойтесь ошибки../ Оно писалось с паузами и промежутками между отдельными фразами, большими и неправильными буквами, но совершенно автоматически, как и в первый раз. Писала я с таким напряжением, что моя правая рука была почти парализована на другой день.
Несколько писем с подписью „Xй были мной автоматически записаны в течение последующих недель; но вместо того, чтобы увлечься этими сообщениями, я почувствовала скорее предубеждение против подобного занятия, и только настояние моей подруги, которая видела в них желание „Х“ вступить в сношение с земным миром, заставило меня преодолеть себя.
„Xй не был обыкновенным человеком. Он был очень известным юристом, глубоко изучившим философию, автором многих книг, человеком, высокие идеалы и чистый энтузиазм которого являлись вдохновением для всех, знавших его. Ему было 70 лет. Жил он очень далеко от меня, и я подолгу не виделась с ним. Насколько я помню, мы с ним никогда не говорили о посмертном сознании.

Введение
Постепенно, по мере того, как преодолевалось мое предубеждение против автоматического письма, я начала чувствовать интерес к тому, что „Х“ сообщал относительно потусторонней жизни. Я ничего не читала по этому поводу, даже всем известные „Письма Джулии“, и поэтому у меня не было предвзятых идей.
С течением времени болезненное ощущение в руке прекратилось, и сам почерк улучшился, хотя очень ясным он не был никогда.
В первое время письма писались в присутствии моего друга; но позднее „Xй появлялся, когда я была только одна. Это было то в Париже, то в Лондоне, так как я постоянно переезжала из одного города в другой. Иногда он появлялся несколько раз в неделю; иногда же проходил целый месяц, и я не чувствовала его присутствия. Я никогда не звала его и очень мало думала о нем в промежутках между его появлениями, так как и мое время, и мысли, и перо были заняты совсем другими задачами.
Записывая эти сообщения, я была по большей части в полубессознательном состоянии, так что перед прочтением написанного у меня было лишь смутное представление о его содержании. А несколько раз я была так близка к полной потере сознания, что, кладя карандаш, не имела ни малейшего представления о том, что писала.
Когда речь впервые зашла об издании этих писем, мысль эта была для меня неприятна. Написав несколько книг, более или менее известных, я не была чужда некоторого тщеславия в смысле литературной репугации, и мне вовсе не хотелось прослыть фантазеркой. По настоянию моего друга я согласилась написать предисловие к книге, в котором было бы сказано, что письма были написаны в моем присутствии. Это обещание удовлетворило моего друга, но не меня.
Внутри меня шла борьба. Если я издам эти письма, думала я, совсем без предисловия, они будут приняты за фикцию, и все важное, заключающееся в них, потеряет свою ценность в смысле указания на посмертное существование человека. Если же я напишу, что они созданы посредством автоматического письма в моем присутствии, непременно возникнет вопрос, чьей же рукой делались записи, и я буду принуждена уклоняться от правды. Если же я откровенно признаюсь, что сообщения записывались моей рукой, и расскажу о событиях, как они происходили, тогда возможны будут только две гипотезы: или что письма эти — подлинные сообщения развоплощенного человека; или же что они — измышления моего собственного подсознания. Но последняя гипотеза не объясняет первого письма „Xй, появившегося раньше, чем я узнала о его смерти, если только не допустить, что подсознанию каждого человека известно все. Но в таком случае почему мое подсознание выбрало этот путь длительной мистификации моего бодрствующего сознания и притом без всякого предварительного внушения с моей или с чьей бы то ни было стороны? Ведь ни я и никто из окружающих меня не знали о смерти «X».
Чтобы кто-нибудь мог обвинить меня в преднамеренном обмане и сочинительстве в таком серьезном деле, этого я не допускала и теперь считаю невероятным ввиду полной возможности для меня иметь иной, законный исход для моего воображения в произведениях поэзии и романа.
Около трех четвертей всех писем было уже написано, когда я окончательно нашла для себя ответ на этот вопрос. Я решила или совсем не издавать их, или же обнародовать с предисловием, в котором будут откровенно изложены все обстоятельства возникновения этих писем.
Когда же издание было решено, возник вопрос: печатать ли их целиком или делать сокращения? Я решила не выпускать ничего, кроме указаний на личные дела самого „Xй, на мои и моих друзей. Я ничего не прибавляла, и только изредка, когда построение фразы было слишком неудачным или попадались повторения, я позволяла себе внешнюю правку.
Среди утверждений, касающихся будущей жизни, встречаются такие, которые составляют совершенную противоположность моим собственным представлениям о том же вопросе. Я их сохранила, как они были написаны. Некоторые из философских положений были совершенно новы для меня; иногда я улавливала всю их глубину только после прошествия нескольких месяцев.
Если у кого-нибудь возникнет вопрос, что думаю я сама об этих письмах, считаю ли я их подлинными сообщениями из невидимого мира, я отвечу утвердительно. В выпущенных местах, касающихся моей личной жизни, было много намеков и указаний на обстоятельства, которые мне были неизвестны, и все, которые мне удалось проверить, оказались безошибочны. Если попытаться объяснить это столь популярной сейчас телепатической теорией, предлагаемой психологами, то чья же телепатия проявилась в письмах? Подруга, о которой я упоминала, не могла этого сделать, так как содержание писем было для нее такой же неожиданностью, как и для меня.
Но я все же считаю необходимым упомянуть, что не имею никаких претензий на научное значение этой книги, так как для этого требовались бы соответствующим образом представленные доказательства. Исключая первое письмо, подписанное „Xй и переданное мне прежде, чем я узнала, что г-н N умер, все остальные были написаны вне „научно-испытательиых условий", как их понимает ученый-психолог нашего времени. Как доказательство существования души после телесной смерти содержание этих писем должно быть или принято, или отвергнуто каждым, сообразно его личным особенностям, внутреннему опыту и собственной интуиции.
Должна прибавить, что если бы не мое полное доверие к источнику этих писем и не такое же доверие моих друзей ко мне, книга эта не могла бы быть издана. Ибо сомнение в невидимом авторе или в видимом посреднике парализовало бы обоих в такой мере, что их работа не могла бы осуществиться.
Что касается лично меня, то эти письма содействовали окончательному уничтожению во мне всякого страха смерти, они укрепили мою веру в бессмертие, и они же превратили для моего сознания потустороннее существование в такое же реальное, как и наша жизнь на земле. Если они дадут хотя бы одному читателю такое же радостное чувство бессмертия, какое они дали мне, то я буду вполне вознаграждена за свой труд.
Тем же, которые склонны порицать меня за обнародование этой книги, я могу сказать только одно: я всегда стремилась отдать миру все самое лучшее во мне, а эти письма, думается мне, может быть, самое лучшее из всего, что я могу отдать».

Письмо 1
Возвращение
Я здссь! Не бойтесь ошибки!
Это я говорил с вами, и теперь говорю снова я.
У меня были удивительные переживания. Многое из забытого я начинаю вспоминать. Все случившееся вело ко благу: оно было неизбежно.
Я уже могу различать вас, хотя не очень ясно.
Я не видел здесь тьмы. Здешний свет удивительный, гораздо удивительнее, чем солнечный свет юга.
Нет, я еще не очень ясно разбираю дорогу в окрестностях Парижа; все мне кажется иным. И если я вижу вас, то это, по всей вероятности, благодаря вашей собственной жизненной силе.

Письмо 2
Не говорите никому
Я нахожусь как раз против вас в пространстве, то есть я прямо перед вами, опираюсь на что-то, вероятно, кушетку или диван. Мне легче приходить к вам после сумерек.
Уходя отсюда, я подумал, что возможно будет говорить с людьми с помощью вашей руки.
Я чувствую ссбя сильнее. Бояться нечего — это только перемена состояния.
Я не могу еще сказать вам, как долго я был в безмолвии. Кажется, не очень долго.
Это я подписал «X». Учитель помог мне завязать связь.
Лучше до времени не говорите никому, исключая известного вам человека, что я приходил, так как я не желал бы помехи для моих появлений во всякое время, когда и куда захочу.
Дайте мне от времени до времени пользоваться вашей рукой: я не злоупотреблю ею.
Я хочу остаться здесь, пока не буду в состоянии вернуться более сильным. Ждите меня, но не теперь.
Все делается для меня теперь легче, чем в первое время. Мой вес уменьшился. Я мог бы еще остаться в теле, но не стоило делать усилий.
Я видел Учителя. Он близко. Его отношение ко мне приносит много утешения.
Но теперь мне лучше уйти. Доброй ночи!

Письмо 3
Берегите дверь
Вы должны ирииягь некоторые предосторожности, чтобы оградить себя от тех, что теснятся вокруг меня.
Вы должны ограждать себя днем и ночью зароком. Ничто не может проникнуть через эту стену — ничто, что вы запретите своей душе принимать к себе.
Не позволяйте этим лярвам астрального мира высасывать из себя силы. Her, меня они не беспокоят, ибо я уже привык к мысли о них. Вам совершенно не следует бояться, если вы защитите себя.
Письмо 4
Облако на зеркале
(После того, как фраза была наполовину написана, писание внезапно прервалось и возобновилось только через некоторое время.)
Когда вы отвечаете на мой призыв, вытрите дочиста ваш ум, как вытирает ребенок свою аспидную доску, готовясь записать новую задач)' учителя. Малейшая ваша личная мысль или фантазия будет как бы облаком на зеркале, затуманившим отражение.
Вы можете получать таким путем письма, если ваш ум не будет при этом работать независимо, не будет ставить вопросов во время писания.
На этот раз я был прерван не собравшимися вокруг существами, но вашим собственным любопытством — как кончится начатая фраза. Вы стали внезапно активной, вместо того чтобы остаться пассивной, вроде того, как если бы воспринимающий телеграфный аппарат начал посылать свое собственное сообщение.
Я узнал здесь причину многих психических явлений, которые прежде поражали меня, и я намереваюсь защитить вас, насколько возможно, от перекрещивающихся токов, вредных для нашей работы.
Один раз вечером, когда я явился к вам, вы не впустили меня. Хорошо ли это было?
Но я не упрекаю вас. Я буду приходить снова и снова, пока мое дело не будет сделано.
Вскоре я приду к вам во сне и покажу вам много интересного.

Письмо 5
Обещание невысказанных вещей
Через некоторое время я передам вам знание, которое приобрел с тех пор, как я здесь. Я вижу теперь прошлое как бы через открытое окно. Я вижу дорогу, по которой я пришел, и могу начертить дорог)', по которой намереваюсь идти в будущем.
Все кажется мне теперь легким. Я мог бы делать вдвое больше, чем делаю, — до того сильным чувствую я себя.
До сих пор я еще не обосновался нигде и передвигаюсь с места на место, куда меня влечет; я мечтал об этом всегда, когда был в теле, но никогда не мог осуществить этой мечты.
Не бойтесь смерти; но живите на Земле как можно дольше. Несмотря на все, что я здесь приобрел, я жалею иногда, кончилась моя причастность к миру. Но сожаления теряют свой вес в потустороннем мире так же, как и тела наши.
И я расскажу вам о вещах, которые не были еще высказаны никогда.

Письмо 6
Магия воли
Вы еще не вполне схватили тайну воли. Она может сделать из вас все, что вы захотите, в пределах вашего размера энергии; ибо в той единице силы, которая называется человеком, все находится или в состоянии активном, или в состоянии потенциальном.
Различие между живописцем и музыкантом, между поэтом и романистом не есть различие качественное; ибо каждый человек заключает в себе все, исключая количества, и, таким образом, каждый имеет возможность развивать себя по любой линии, избранной его волей. Выбор мог совершиться очень давно. Нужно много времени, часто много жизней, чтобы достигнуть определенного искусства или способности к особому роду творчества, преобладающей над всеми другими способностями. Сосредото- ченье есть ключ к силе, здесь, как и везде.
Что касаегся силы воли в ваших повседневных задачах, то есть два пути для проявления воли. Можно сосредоточиться на определенном плане и привести его в исполнение или не привести, в зависимости от запаса той силы, которой вы располагаете. Или же можно направить волю на то, чтобы самый лучший, самый высокий и самый мудрый из всех возможных планов был выявлен подсознательными силами в вас самих и в других «я». Последний путь ведет к господству над всей окружающей средой вместо господства или попытки к господству над одной ее частицей.
В этом обращении между видимым и внутренним миром вы, принадлежащие к первому, склонны думать, что мы можем знать все. Вы требуете, чтобы мы играли роль предсказателей будущего, или сообщали вам, что происходит на противоположной стороне земного шара. Иногда это возможно, но по большей части — невозможно.
Со временем я буду в состоянии проникнуть в ваше сознание, как это делает Учитель, и буду знать все мысли и планы, которые возникают и возникали в нем; но теперь мне это не всегда удается.
Например, однажды я всюду искал и не мог найти вас. Возможно, что вы должны очень сильно думать о нас, для того чтобы облегчить наш путь к вам.
Я все время учусь. Учитель деятельно помогает мне. Когда я вполне овладею вашей рукой, тогда я расскажу вам о жизни, которую ведут здесь.

Письмо 7
Свет позади покрывала
Делайте для меня по временам отверстие в том покрове из плотной материи, который закрывает вас от моего взора. Я вижу вас часто ярким световым пятном, и это бывает, вероятно, тогда, когда ваша душа сильно чувствует, или когда ваш ум полон сильными мыслями.
Я могу читать ваши мысли иногда, но не всегда. Иногда я хочу приблизиться к вам и не могу вас найти. Вероятно, и вы не всегда могли бы найти меня, если бы вы были здесь.
Иногда я совсем один; иногда я окружен другими.
Странно, но сейчас мне кажется, что мое тело вполне вещественно, а вначале мне казалось, что мои руки и ноги вытягивались по всем направлениям.
Обыкновенно я не хожу, как прежде, но и не летаю в точном смысле этого слова, так как у меня никогда не было крыльев; и все же проношусь в пространстве с невероятной быстротой. Но иногда все же хожу.
А теперь я обращаюсь к вам с просьбой. Вы знаете, как мне иногда трудно давалась решимость войти с вами в сношение, но я продолжал добиваться. И вы не унывайте и действуйте так, как если бы все средства общения были у вас в руках. Не допускайте сомнений, ибо когда вы сомневаетесь, вы притягиваете меня к земле, вызывая во мне желание помочь вам. А это так же нехорошо, как горевать об умерших.

Письмо 8
Железные тиски материи
У человека, перешедшего в «невидимый» мир, появляется внезапное воспоминание о Земле.
О, — говорит он, — мир продолжает идти без меня! Чего мне не хватает?
Ему кажется почти дерзостью со стороны мира, что он продолжает существовать без него. Он начинает волноваться. Он уверен, что выкинут из круга времени, что он забыт, выброшен вон.
Он осматривается кругом и не видит ничего, кроме спокойных пространств четвертого измерения. О, чего бы он ни дал, чтобы снова почувствовать железные тиски материи! Подержать что-нибудь существенное в плотной руке!
Со временем настроение это проходит, но настает день, когда оно возвращается с удвоенной силой. Он должен выйти из этой тонкой разреженной среды в энергично-сопротивляющуюся среду плотной материи. Но как это сделать?
А, он вспомнил! Всякое действие исходит из памяти. Было бы безрассудно делать этот опыт, если бы он уже не проделал его.
Он закрывает глаза и ввергает себя в невидимое. И он привлекается к человеческой жизни, к человеческим существам, в интенсивные вибрации единения с ними. Здесь он испытывает сочувствие — может быть, сочувствие прежних переживаний с душами, с которыми он снова вступает в соприкосновение, но возможно, что это лишь сочувствие настроения или воображения. Как бы то ни было, он выпускает из рук свое право на свободу и, торжествуя, теряется в жизни человеческих существ.
Через некоторое время он пробуждается и с удивлением смотрит на твердую почву и круглые прочные лица людей. Иногда он плачет и стремится назад. Если у него отбилась охота, он может вернуться — чаще всего, чтобы снова начать утомительную погоню за теми же тисками материи.
Если же он упрям и с сильной волей, он может остаться и вырасти в человека. Он даже может уверить себя, что его прежняя жизнь в тонкой субстанции была лишь сном — и действительно, во сне он возвращается к ней — и этот сон преследуег его и портит его пребывание в материи.

Но проходят годы, и его начинает утомлять материальная борьба: его энергия исчерпана. Он возвращается в область невидимого, и люди снова заявляют, что он умер.
Но он не умер. Он только возвратился туда, откуда пришел.

Письмо 9
Где души восходят и нисходят
Друг мой, в смерти нет ничего страшного. Это не тяжелее, чем путешествие в чужую страну, — первое путешествие для человека, который стал несколько старомодным и закристаллизовался в привычках своего более или менее тесного уголка в мировом пространстве.
Когда человек приходит сюда, чужие, встречаемые им здесь, не более чужды, чем иностранцы для того, кто впервые сталкивается с ними. Он не всегда понимает их; и здесь опять-таки его переживания сходны с пребыванием в чужой стране. Через некоторое время он начинает делать шаг вперед и улыбаться глазами. Его вопрос: «Откуда ты?» вызывает такой же ответ, как и на Земле. Один — из Калифорнии, другой — из Бостона, третий — из Лондона. Это бывает тогда, когда мы встречаемся на больших дорогах; ибо и здесь существуют дороги, по которым души приходят и уходят, как и на Земле. Такая дорога составляет, обыкновенно, кратчайшую линию между большими земными центрами; но она никогда не бывает над линией железной дороги. Было бы слишком шумно. Мы можем слышать земные звуки. Происходит известный толчок в эфире, который доносит звуковую вибрацию до нас.
Иногда некоторые из нас поселяются на долгое время на одном месте. Я посетил старый дом в штате Мэн, где человек, пребывающий по эту сторону жизни, задерживался в течение целого ряда лет; он рассказал мне, как выросли все его дети, и как жеребенок, которого он любил перед уходом сюда, вырос в большого коня и умер от старости.
Здесь так же бывают лентяи и тупые люди, как и у вас. Бывают и блестящие, и притягательные, одно присутствие которых действует оживляющим образом.
Может звучать почти нелепо, что мы носим платья, как и вы; только нам не нужно их в таком количестве. Я не видал здесь чемоданов; хотя я ведь еще недавно здесь.
Тепло и холод не имеют уже значения для меня, хотя я помню, что в самом начале мне казалось холодно, но это уже прошло.

Письмо 10
Свидание в четвертом измерении
Вы можете принести такую пользу, уступая мне от времени до времени вашу руку, что меня удивляет ваша боязнь.
Философия, которую я хочу передать вам, должна проникнуть в мир. Возможно, что только весьма немногие поймут ее глубину в этой жизни; но семя, посеянное сегодня, может принести плод в далеком будущем. Как те зерна пшеницы, которые были погребены вместе с мумиями в течение двух или трех тысяч лет и все же проросли, когда их поместили в подходящую почву в наши дни. То же и с семенами философии.
Кто-то сказал, что глупо работать для философии, вместо того чтобы заставлять философию работать для себя; но человек не может дать даже малой крупицы истинной философии без того, чтобы самому не пожать всемерно больше. Чтобы получать, нужно давать. В этом Закон.
Я могу сказать вам много о здешней жизни, что поможет другим, когда для них придет время великой перемены. Почти каждый приносит сюда воспоминание прошлого, более или менее живое воспоминание о своей земной жизни — по крайней мере, большинство из тех, с которыми я имел здесь дело.
Я встретил здесь одного человека, который не хотел говорить о Земле и все толковал о «движении вперед». Я напомнил ему, что как бы далеко он ни ушел, он все же вернется к месту, откуда пустился в путь.
Вас интересует, вероятно, нуждаемся ли мы в пище и питье. Мы, несомненно, питаемся и, по-видимому, поглощаем много воды. Вам тоже следовало бы пить побольше воды. Она питает астральное тело. Я не думаю, чтобы тело, лишенное влаги, могло обладать достаточной астральной энергией, чтобы уступить свою руку душе, которая находится на этом плане жизни, как вы это делаете сейчас. В нашем здешнем теле много влаги. Может быть, соприкосновение с так называемым духом оттого и производит в некоторых горячих людях ощущение холода, и они вздрагивают.
Мне нужно сделать усилие, чтобы писать через вас, но это усилие стоит сделать.
Я являюсь туда, где чувствую ваше присутствие. Я могу вас видеть лучше, чем других. И тогда я делаю обратное, то есть вместо того, чтобы входить внутрь, как я это делал прежде, я выхожу наружу с большой силой по направлению к вам. Я овладеваю вами стремительным натиском.
Иногда наше писание останавливалось посреди начатой фразы. Это было тогда, когда я недостаточно сосредоточивался. Вы заметили, может быть, что когда вы переходите из одного мира в другой, внезапный шум или, может быть, вторгнувшаяся мысль может привести вас назад. То же и здесь.
Теперь об элементе, в котором мы живем. Он, несомненно, существует в пространстве, ибо он облекает Землю кругом. И все, каждая видимая вещь, имеет здесь свой соответствующий двойник. Когда вы перед засыпанием вступаете в этот мир*, вы видите вещи, которые существуют или существовали в материальном мире. Вы не увидите ничего в этом мире, что не имело бы физического соответствия на Земле. Здесь существуют, несомненно, и воображаемые картины, мыслеобразы; но видеть воображением не значит владеть астральным зрением. То, что вы видите, засыпая, имеет реальное существование, и, меняя быстроту ваших вибраций, вы переходите в этот мир — или, вернее, вы возвращаетесь в него, ибо необходимо в него вступить для того, чтобы из него выйти.
Воображение обладает великой силой. Если вы нарисуете картину в своем уме, вибрации вашего тела могут приспособиться к ней или, иначе, — настроиться на тот же лад, если только воля работает в том же направлении, как это бывает при мысли о здоровье или болезни.
Можно было бы сделать интересный опыт, когда вы захотите перейти сюда: выберите определенный символ и держите его перед глазами. Я не уверен, но возможно, что это поможет вам изменить ваши вибрации.

4 Это, очевидно, относится к моим «гипнотическим» видениям.

Хотелось бы знать, смогли бы вы видеть меня, если бы перед засыпанием перешли сюда с мыслью обо мне?
Сегодня я чувствую себя очень сильным, потому что долго был в присутствии того, кто гораздо сильнее меня; и потому сегодня я мог бы помочь вам в подобном опыте лучше, чем в другое время.
Я продолжаю узнавать многое, что хотелось бы передать вам. Например, я мог бы показать вам, как приходить сюда по своей воле, как эго делают Учителя.
Сперва я овладевал только вашей рукой, чтобы писать посредством нее, а теперь я умею владеть всей вашей психической организацией. Мне помог в этом Учитель. Благодаря этому новому приему вы не будете испытывать такой усталости, и я также.
Теперь я уйду и постараюсь встретиться с вами через некоторое время. Если опыт не удастся, не теряйте уверенности, но попробуйте снова в другой раз.

Письмо 11
Мальчик Ляйонель
Вам будет интересно узнать, что здесь, так же, как и на Земле, существуют люди, посвятившие себя благу других. Здесь есть даже большая организация душ, которая называется Лигой. Их задача состоит в помощи тем, которые только что перешли сюда; они помогают им приспособиться к новым условиям. Эта Лига приносит большую пользу. Они работают наподобие Армии Спасения, только на более — не скажу высоком, — а на более интеллектуальном плане. Они помогают и взрослым, и детям.
Дети представляют здесь интересные особенности. Мне самому не было времени наблюдать за всем этим; но один из работающих в Лиге сказал мне, что детям легче приспособиться к здешней жизни, чем взрослым. Очень старые люди имеют наклонность много дремать, тогда как дети появляются сюда с большим запасом энергии и приносят с собой то же любопытство, какое им свойственно на земле. Резких перемен не существует. Дети вырастают здесь, говорят мне, так же незаметно, как и на Земле. Общее правило — в том, чтобы выполнить нормальный ритм, но бывают случаи, когда душа возвращается очень скоро. Возможно, что это душа с большим любопытством и сильными желаниями.
Здесь встречаются пороки даже более ужасные, чем на Земле. Разложение от невоздержанности здесь гораздо сильнее, чем там. Я видел здесь лица и формы, которые поистине ужасны, лица, которые казались полусгнившими и распадающимися на части. Но это безнадежные случаи, и таких работники Лиги предоставляют своей печальной судьбе. Я не уверен в будущей судьбе этих людей: могут ли они воплотиться в этом цикле, я не знаю.
Но дети здесь так очаровательны! Один мальчик часто бывает со мной; он называет меня отцом и, по-видимому, радуется общению со мной. Ему, должно быть, около тринадцати лет, и он пробыл уже некоторое время здесь. Он не умел сказать мне, сколько времени; но я спрошу его, не вспомнит ли он земной год, когда перешел сюда.
Это неверно, что здесь нельзя скрывать свои мысли. Здесь можно сохранять тайны, если знать, как это делать. Это делается внушением или наложением зарока. Хотя здесь, все же, несравненно легче читать чужие мысли, чем на Земле. Мы сообщаемся друг с другом приблизительно так же, как и вы. Но по мере того, как время идет, я замечаю, что начинаю разговаривать все чаще не губами, а посредством сильных проекций мысли. Вначале я открывал рот, когда хотел что-нибудь сказать; теперь я это делаю изредка, по силе привычки. Когда человек только что перешел сюда, он не понимает другого, пока последний не заговорит, или, вернее, пока сам не научится говорить иначе.
Но я начал о мальчике. Он чрезвычайно интересуется некоторыми земными вещами, о которых я ему говорю, особенно аэропланами, которые были еще не особенно усовершенствованы, когда он перешел сюда. Ему хочется вернуться и полетать на аэроплане. Я говорю ему, что он может летать здесь без аэроплана, но для него это не одно и то же; ему хочется «вложить персты» в самую машину.
Я советую ему не торопиться с возвращением назад. Интереснее всего, что он может вспомнить свои предыдущие жизни на Земле. Многие здесь не имеют никакого воспоминания о своих прежних жизнях, они помнят только то, что переживали перед уходом сюда. Вообще, это вовсе не место, где бы все знали обо всем, — далеко нет. Большинство душ почти так же слепо, как оно было на Земле.
Мальчик был изобретателем в предыдущем воплощении, и на этот раз он перешел сюда благодаря несчастному случаю, как рассказывает он сам. Ему следовало бы остаться здесь подольше, чтобы приобрести более сильный ритм для своего возвращения. Но это моя собственная идея. Меня так интересует этот мальчик, что мне хотелось бы удержать его, и это, вероятно, влияет на мое мнение.
Вы видите — человеческое нам вовсе не чуждо.
Вы, кажется, хотите спросить меня о чем-то? Попробуйте сказать громко. Я думаю, что услышу.
Да, я чувствую себя гораздо моложе, чем на Земле, и гораздо крепче, и гораздо здоровее. В самом начале я чувствовал себя, как и во время моей болезни, по временам угнетенным, а по временам свободным от угнетения; теперь же — совсем другое! Мое тело почти не беспокоит меня.
Я думаю, что старые люди молодеют здесь до тех пор, пока не возвращаются к своим цветущим годам, и тогда они останавливаются на более или менее долгое время. Вы видите, что я не приобрел все знания. Я успел уже собрать много забытых сведений; но относительно подробностей здешней жизни мне остается многому научиться. Ваша любознательность поможет мне изучить здешние условия, что бы я иначе не сделал еще долго, а может быть, и никогда. По-видимому, и здесь большинство людей не научается многому, и здесь на первом плане — желание преуспевать, как и во время земной жизни.
Да, здесь есть школы, где желающие могут обучаться, но и здесь немного великих учителей. Обыкновенные же здешние профессора не обладают высшей мудростью, совершенно так же, как и на Земле.
Письмо 12 Мир первообразов
Мне нужно сделать добавление к тому, что я говорил, когда старался объяснить вам, что все, встречающееся здесь, существует и на Земле. С тех пор я узнал, что это не совсем верно. Здесь есть различные слои. Я это узнал только недавно. Я и до сих пор думаю, что в слое, ближайшем от Земли, все, или почти все, существует и на Земле в плотной материи. Но если удалиться подальше от Земли (как далеко, я не могу определить земной меркой), можно достигнуть сферы образцов или — если можно так выразиться — первообразов вещей, которые возникнут на Земле. Я видел формы вещей, которые, насколько я знаю, не существовали на вашей планете, например, будущие изобретения. Я видел крылья, которые человек может приспособить к себе. Я видел также новые формы летательных снарядов. Я видел модели городов и башен со странными, похожими на крылья проекциями, употребление которых мне совершенно непонятно. Прогресс механических изобретений, очевидно, еще только начался. В другой раз я продвинусь дальше в этом мире образцовых форм и посмотрю, нельзя ли проникнуть еще дальше.
Но имейте в виду: я рассказываю вам совершенно так же, как рассказал бы путешественник о вещах, которые он видит впервые. Иногда мои объяснения могут быть неверны.
Когда я был в области, которую мы будем называть миром первообразов, я не встретил там никого, кроме одного случайного путника, вроде меня. Я делаю из этого естественное заключение, что только немногие, покидающие Землю, посещают эту область. Я вывожу из всего, что видел, и из общений с душами, перешедшими сюда, что большинство из них не удаляются очень далеко от Земли.
Очень странно, а между тем я видел людей, которые воображают себя в обстановке настоящего ортодоксального рая, они поют в белых одеяниях с венцами на голове и с арфами в руках. Не принадлежащие к ним называют эту область «небесной страной».
Рассказывали мне, что существует также и огненный ад, чуть ли не с запахом серы, но до сих пор я не видел его. Когда я буду сильнее, я постараюсь добраться до него, и, если это не слишком мучительно, я проберусь и дальше — если меня туда пустят.
В настоящее время я перехожу с места на место, и до сих пор я еще не изучил основательно ни одной области.
Я взял мальчика, которого, кстати сказать, зовут Ляйонель, вчерашний день с собой. Может быть, следовало бы сказать «вчерашнюю ночь», так как ваш день — наша ночь, когда находимся на вашей стороне. Вы и твердая земля находитесь в центре нашей большой сферы.
Я взял мальчика с собой для того, что вы назвали бы «прогулкой».
Прежде всего мы отправились в старый квартал Парижа, где я жил в прежней жизни; но Ляйонель ровно ничего не видел, и когда я ему указывал на некоторые строения, он спросил меня совершенно искренне, не вижу ли я их во сне. Вероятно, у меня есть способность, которая развита не во всех жителях астральной страны. Так, когда Ляйонель нашел, что Париж — мое воображение (сам он жил в Бостоне), тогда я отправился с ним в «небесную страну». Ее он сейчас же увидел и сказал: «Это, должно быть, то самое место, про которое мне рассказывала бабушка. Но где же Бог?»
Этого я не мог сказать; но тут мы увидели, что все смотрят в одном направлении. Мы тоже стали смотреть вместе с другими и увидели большой свет, подобный солнцу, только свет был мягче и не так ослепителен, как у материального солнца.
Вот, — сказал я мальчику, — что видят те, кто видит Бога.
А теперь я должен сказать вам нечто очень оранное: пока мы смотрели на этот свет, между ним и нами начала медленно образовываться фигура, какую мы на Земле привыкли называть Христом. Он смотрел с нежностью на людей и протянул к ним Свои руки. Затем Его образ изменился, и на Его правой руке оказался ягненок, а затем Он стоял как бы преображенный на горе; после этого Он заговорил и начал учить их, мы могли слышать Его голос. А затем Он исчез, и мы перестали видеть его.
Письмо 13 Реальные и нереальные формы
Когда я впервые перешел сюда, я был так заинтересован всем виденным, что не расспрашивал, как следует относиться к видимому; но позднее я начал замечать разницу между предметами, которые на поверхностный взгляд кажутся из одной и той же субстанции. Так, я начинаю видеть разницу между тем, что несомненно существовало на Земле, как, например, форма мужчин, женщин и детей, и между другими вещами, которые, хотя и видимы и кажутся осязаемыми, но, тем не менее, должны быть, вероятнее всего, мыслеобразами.
Эта мысль пришла ко мне, когда я смотрел на драмы, разыгрываемые в «небесной стране», и она снова явилась ко мне еще с большей силой, когда я делал недавно исследование в той области, которую я называл «миром первообразов».
Позднее я буду, вероятно, различать и тот, и другой вид с первого взгляда. Например, если я встречу здесь существо, или что мне покажется существом, и мне скажут, что это известный герой романа, вроде Жана Вальжана Виктора Гюго, я буду иметь основание думать, что это — лишь мыслеобраз, но настолько жизненный, что он кажется настоящим существом в этом мире разреженной материи. Но до сих пор я еще не встречал таких героев.
Таким образом, пока я не удостоверюсь, что встреченное существо слышит меня и может отвечать мне или другим, которые обращаются к нему с беседой, — я не могу окончательно решить, что оно действительно существует. Отныне я буду исследовать всех, встречающихся мне. Герой романа или иное создание мысли, как бы живо оно ни казалось, не может отвечать на вопросы, ибо не имеет души, не имеет реального центра сознания.
Когда я вижу странную форму дерева или животного и могу его осязать, ибо чувства действуют здесь совершенно так же, как и на Земле, я знаю, что она существует в топкой материи астрального плана.
Я думаю, что все существа, которые я видел здесь, реальны; но если я встречу такое, которое не смогу осязать и которое не сможет отвечать на вопросы, — тогда у меня будут данные для моей гипотезы, что частицы материи, из которых составляются мыслеобразы, имеют достаточную степень сцепления для того, чтобы казаться реальными.
Несомненно, что нет духа без субстанции, и нет субстанции без духа, скрытого или выраженного; но нарисованный человек может же казаться на далеком расстоянии самим человеком.
Могут ли здесь существовать сознательно преднамеренные мыслеобразы? Я думаю, да. Такая форма мысли должна быть очень интенсивна для того, чтобы сохраняться на продолжительное время.

Письмо 14
Фолиант Парацельса
Недавно я попросил моего Учителя показать мне архивы, где могли бы записываться наблюдения живших здесь, если такой архив существует. Он сказал: «Вы были большим любителем книг на Земле. Пойдемте».
Мы вошли в большое здание, подобное библиотеке, и у меня захватило дух от удивления. Меня поразила не архитектура здания, а количество книг и рукописей. Их, должно быть, было много миллионов.
Я спросил Учителя, все ли книги здесь. Он улыбнулся и сказал: «Неужели вам все еще мало? Вы можете выбрать все, что хотите»&heip;