Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ РЕБЁНКА
ДО РОЖДЕНИЯ

Томас ВЕРНИ, доктор медицинских наук, в соавторстве с Джоном КЕЛЛИ.
как можно подготовить ребёнка к счастливой, здоровой жизни до его рождения
стр.1
Какие воспоминания останутся у Вашего ребёнка о жизни до рождения?
Для знаменитого дирижёра это музыка, которую исполняла его мать только во время беременности!
Для девочки, страдающей аутизмом, неспособной говорить на родном для неё французском языке, это английская речь, потому что её мама говорила по-английски в течение трёх последних месяцев беременности.
Для других людей это звук голоса или стук сердца, яркий свет ламп в родильной комнате. Воспоминания, которые могут вызывать чувство страха или, наоборот, быть приятными.
Задолго до рождения ваши дети думают, чувствуют и даже действуют. То, что происходит с ними до и во время рождения, может сильно повлиять на то, какими людьми они станут.
Эти ошеломляющие открытия имеют и гораздо более значительное практическое значение. Они дают нам возможность определить направление развития личности ребёнка за много месяцев до его рождения.
“Ошеломляющие результаты исследований в этой области в последнее время… своевременны, взвешены, полезны”. (R.D.Laind)
Стр. 6
Выходные данные книги.
Thomas VERNY, M.D. «The Secret Life of the Unborn Chid» with John KELLY.
De, 1981.
Перевод с английского осуществлён Екатериной ХОТЛУБЕЙ, переводчиком книги Мишеля ОДЕНА «Возрождённые роды», Москва, издание ЦРК «Аква», 1994 год.
Компьютерный набор выполнен Анной МАКСОВИЧ.
Данное компьютерное издание произведено по инициативе Александра НАУМОВА.
Стр.7
Благодарности.
Чтобы поблагодарить всех исследователей, чьи идеи, практическая и научная работа помогли мне написать эту книгу, понадобилось бы написать ещё одну книгу. Позвольте мне особо поблагодарить тех, кто не жалел ни времени, ни сил, помогая мне. Это доктор Петер Федор-Фрейберг, профессор гинекологии и акушерства из университета Упсала (Швеция); доктор Альфред Томатис, профессор психолингвистики из Школы практической психологии католического института в Париже; доктор Зепп Шиндлер и доктор Игорь Карузо, являющиеся соответственно, профессором психологии и профессором психологии в отставке Зальцбургского университета (Австрия); доктор Р.Д.Лэинг из Лондона; доктор Мишель Клементс, работающий в родильном доме в Лондоне; Шила Китцингер, советник Национальной Ассоциации Англии по деторождению; доктор Льюис Мель из Центра исследований по проблемам рождения и развития человечества, Беркли, Калифорния; доктор Станислав Гроф из института Эсален, Биг Сёр, Калифорния; доктор Дэвид Чик из Сан-Франциско; доктор Густав Ханс Грабер из Берна (Швейцария); Сигрид Энаустен из института Макса Планка, Мюних (Германия).
Мне также хотелось бы поблагодарить моего друга Сандру Колье за постоянную поддержку и мудрые советы; Джонатана Сигала за его твёрдое и вдумчивое руководство в издательских делах; Анне Коэн, превратившую мои неразборчивые каракули в аккуратно отпечатанные страницы. Все мои коллеги: Сэнди Богарт, Джеральдин Фогарти, Дебби Никсон, Ник Стивенс и Шелли Оуэн – помогали мне советами и предоставили в моё распоряжение материалы своей клинической практики.
Я благодарю Майкла Оуэна, который оказал мне неоценимую помощь в исследовании связей между беременностью, рождением и личностью человека; Шилу Уэллер, помогавшую мне в делах издания; Натали Розен, предоставившую в моё распоряжение свою великолепную библиотеку и свои знания в области акушерства; Наоми Беннет, за её плодотворные идеи и комментарии.
Наконец, я хотел бы воспользоваться возможностью выразить свою признательность всем своим пациентам, доверившимся мне и поделившимся со мной своими самыми сокровенными чувствами. Они и вдохновили меня на создание этой книги.
Томас ВЕРНИ.
Январь 1981.
содержание

Предисловие 5

Глава 1.
Тайны жизни ребёнка до рождения. 7
Глава 2.
Новые знания. 16
Глава 3.
Пренатальное “я”. 27
Глава 4.
Связь между матерью и ребёнком до его рождения
(внутриутробная привязанность) 38
Глава 5.
Опыт рождения. 50
Глава 6.
Формирование характера. 61
Глава 7.
Радость материнства. 67
Глава 8.
Жизненно важная привязанность. 78
Глава 9.
Первый год. 88
Глава 10.
Восстановление ранних воспоминаний. 99
Глава 11.
Общество и ребёнок до рождения. 104

Примечания. 117

Источники информации для дальнейшего изучения.

Индекс.
предисловие.

Начало этой книге было положено зимой 1975 года, когда я отдыхал в выходные в загородном доме своих друзей. Хелен, хозяйка дома, была на восьмом месяце беременности и вся лучилась радостью ожидания. Я часто заставал её по вечерам, сидящей в одиночестве перед камином и тихо напевающей красивую колыбельную своему ещё не родившемуся ребёнку.
Эта трогательная картина глубоко врезалась мне в память. И когда Хелен рассказала мне позже, после рождения сына, что эта колыбельная действует на него, как волшебство, я был заинтригован. Оказалось, что как бы горько ни плакал ребёнок, как только Хелен начинала петь эту колыбельную, он тут же успокаивался. Я задумался: был ли этот случай исключительным или же действия, а может быть, даже чувства и мысли беременной женщины в действительности влияют на её ещё не родившегося ребёнка?
Я уже знал в то время, что рано или поздно каждая беременная женщина начинает ощущать, что она сама и её ребёнок отвечают на чувства друг друга. И, как большинство психиатров, я слышал от своих пациентов рассказы о событиях и снах, которые приобретали смысл, только будучи соотнесены с опытом внутриутробной жизни и рождения. Теперь же я стал уделять подобным воспоминаниям особое внимание.
Я также начал поиск научной литературы, которая помогла бы мне понять, как организовано мышление ещё не родившихся и новорождённых детей, поскольку был уверен к тому времени, что они действительно мыслят. Меня вдохновили работы доктора Лестера Зонтага*, которые продемонстрировали, что эмоциональная ориентация и чувства матери могут в значительной степени повлиять на формирование личности ребёнка ещё до его рождения. Но эти исследования были выполнены ещё в 30-40-е годы. Большинство современных исследований, заинтересовавших меня, проводились в нейрологии и физиологии – областях, тесно связанных между собой. Для этих исследований применялась медицинская технология и техника нового поколения, появившаяся в конце 60-х – начале 70-х годов. Учёные наконец получили возможность изучать ребёнка, не нарушая естественного хода его жизни, в естественном окружении. Их открытия создали абсолютно новую картину внутриутробной жизни ребёнка. Благодаря некоторым из них мне удалось нарисовать в этой книге совершенно новый портрет ребёнка, находящегося в утробе матери: это совсем не то пассивное, бессмысленное существо, каким его обычно представляют традиционные пособия по педиатрии.
Мы знаем, что ребёнок ещё до рождения мыслит, реагирует на поступающую к нему информацию, а начиная с шестого месяца беременности (может быть, даже раньше) ведёт активную эмоциональную жизнь. Наряду с этими поразительными открытиями мы сделали следующие:
Плод видит, слышит, ощущает вкус, приобретает опыт и даже обучается in utero (что значит в матке, до рождения). Что самое важное – он чувствует, хотя чувства его не столь сложны, как у взрослого человека.
Следовательно, то, что ребёнок чувствует и воспринимает, начинает формировать его отношение к себе и его ожидания. То, как он впоследствии воспринимает себя самого – счастливым или несчастным, агрессивным или слабовольным, защищённым или обеспокоенным – частично зависит от отношения, которое он чувствует к себе, находясь в утробе матери.
Основной источник этого формирующего личность отношения – мать ребёнка. Это не значит, что каждое мимолётное огорчение, сомнение, беспокойство женщина передаёт своему ребёнку. Значение имеют только постоянные модели эмоционального состояния. Хроническое беспокойство, противоречивое отношение к будущему материнству могут оставить глубокий след на личности ребёнка ещё до рождения. В свою очередь, положительные эмоции, хорошее настроение и радостное ожидание рождения малыша могут оказать значительное влияние на развитие здоровой эмоциональной сферы личности ребёнка.
Новые исследования всё больше и больше внимания уделяют чувствам отца. До последнего времени они вообще игнорировались. Последние данные свидетельствуют о том, что такой подход неверен и опасен, так как отношение мужчины к жене и будущему ребёнку, его чувства к ним – один из самых важных факторов, определяющих нормальное течение беременности.
Эта книга – результат шестилетнего труда, интенсивных исследований, размышлений и путешествий. В процессе сбора сведений, которые отражены в книге, я побывал в Лондоне, Париже, Берлине, Ницце, Риме, Базеле, Зальцбурге, Вене, Нью-Йорке, Бостоне, Сан-Франциско, Нью-Орлеане и Гонолулу, беседовал с ведущими психиатрами, психологами, фетологами, акушерами и педиатрами. Кроме того, за это время я претворил в жизнь несколько своих собственных исследовательских проектов, два из которых описаны в этой книге, и занимался лечением сотен людей, получивших травму во время внутриутробного развития или во время родов.
Поскольку ребёнок до рождения предстаёт перед читателем этой книги совершенно не похожим на того, которого рисуют нам как популярные, так и медицинские издания, для меня было важно подтвердить состоятельность развиваемых мною идей результатами строго научных исследований. Надеюсь, эти данные сами по себе покажутся читателю интересными. Некоторые из этих исследований связаны с изучением негативных эмоций матери, поскольку именно эта сфера исследовательской работы дала в последнее время много новых результатов. Как часто бывает в медицине, мы сначала изучаем, что, как и почему происходит неправильно, чтобы понять, что, как и почему должно происходить в норме.
Клиницисты, сделавшие эти открытия, в большинстве своём интересовались больше теоретической стороной дела, чем практическим применением результатов своей работы. Такой подход довольно часто встречается среди учёных. Но совершенно очевидно, что эти результаты очень важны для практической жизни, в частности для формирования правильного поведения родителей. Имея в своём распоряжении такие знания, матери и отцы имеют прекрасную возможность помочь формированию личности ребёнка до того, как он родится. Они могут помочь ему стать счастливым человеком, испытывать чувство гармонии с миром не только in utero, не только в первые годы после рождения, но и в течение всей жизни. Такая возможность практического применения научных открытий и подвигла меня на написание книги, которую вы держите в руках.

Глава 1.
тайны жизни ребёнка до рождения.

Эта книга посвящена многим проблемам: возникновению человеческого сознания, росту и развитию ребёнка до рождения и новорожденного ребёнка. Но главное, о чём эта книга, – формирование сознания человека и то, как мы становимся такими, какие мы есть. Основой для её написания стало открытие того факта, что ребёнок чувствует, помнит и сознаёт ещё до рождения, поэтому то, что с ним происходит, что происходит со всеми нами в течение девяти месяцев от зачатия до родов, в значительной степени готовит почву и формирует личность, её побудительные мотивы и целевую ориентацию.
Это открытие и значительная часть исследований, которые к нему привели, ведут нас гораздо дальше того, что мы знаем (или думаем, что знаем) об эмоциональном развитии ребёнка до рождения. И хотя открытие это само по себе поражает наше воображение (например, оно заставляет навсегда отказаться от мнения, проповедовавшегося сторонниками Фрейда, что личность начинает формироваться не ранее второго или третьего года жизни), ещё более поразительным является то, насколько оно углубляет и обогащает понимание значения и важности родительства, особенно материнства. Один из наиболее благодарных аспектов нового знания состоит в том, что беременная женщина имеет теперь возможность осознать свою роль в формировании личности ребёнка до рождения. Её орудие – это её мысли и чувства, именно при их помощи она может создать человека, наделённого большими преимуществами, чем это считалось возможным ранее.
Я далёк от утверждения, что всё, что происходит в жизни беременной женщины в течение этих критических девяти месяцев, неотвратимо повлияет на будущее её ребёнка. На подготовку почвы для новой жизни влияют многие факторы. Мысли и чувства матери – только один из них, но это фактор исключительный, потому что, в отличие от наследственности, определяемой генетическим кодом, мысли и чувства можно контролировать. Женщина может придать им направление по своему желанию. Я хочу подчеркнуть: это не значит, что будущее ребёнка зависит от способности его матери двадцать четыре часа в сутки вызывать в себе только приятные мысли. Временные сомнения, двойственные чувства, волнения естественны для нормальной беременности и, как мы увидим впоследствии, могут даже способствовать развитию ребёнка in utero. Важно то, что беременная женщина имеет возможность активно улучшать эмоциональное развитие своего ребёнка.
Можно было бы употребить слово “прорыв” для описания этого открытия. Ему предшествовали другие открытия. Например, в конце шестидесятых было обнаружено существование системы общения между матерью и ребёнком, которая возникает сразу после родов. Её назвали “привязанность”. Это открытие стало базой для новых открытий. Они отодвигают возникновение этой системы общения назад, ко времени внутриутробного развития ребёнка. Что касается открытий в области медицины, здесь наблюдается аналогичная картина. Если вспомнить, что мы знали о важности диеты для беременной женщины, о влиянии алкоголя и лекарств, употребляемых ею, на плод, а также о роли эмоций в возникновении определённых заболеваний, логично было бы предположить, что и мысли, и чувства беременной женщины тоже влияют на состояние ребёнка.
Я считаю важным, что новые знания возвращают отцу ребёнка ту роль, которая принадлежит ему по праву. Общение с любящим и тонко чувствующим мужчиной является для беременной женщины постоянной эмоциональной поддержкой. И если, по невежеству, мы разрушили эту тонкую систему, исключив из неё мужчину, открытия последних лет, а вернее сказать, то, что заново было открыто, а именно – насколько важно для беременной женщины и её ребёнка ощущение эмоциональной поддержки и защищённости – наконец возвращают мужчине его действительную роль в процессе беременности.
Эти новые идеи вышли из лабораторий в Америке, Канаде, Англии, Франции, Швеции, Германии, Австрии, Новой Зеландии и Швейцарии, где учёные в течение последних двадцати лет терпеливо и кропотливо собирали сведения о жизни ребёнка после рождения.
То, что вы читаете – первая попытка донести знания о результатах их революционной работы до широкой публики и поскольку это только первая попытка, в книге вы неизбежно встретите рассуждения и предположения, хотя я постараюсь отделить то, что мы знаем, от того, что мы думаем. Неизбежны противоречия в некоторых вопросах. Я и не жду, что все и во всём согласятся со мной.
Но я уверен, что эта книга и даже более, целая область научных исследований является живым источником надежды: надежды для врачей, потому что она позволит им использовать не использовавшиеся ранее возможности, которые предоставляет беременность и роды; надежды для родителей, потому что она углубляет и обогащает понимание родительства, а главное – надежды для ещё не родившегося ребёнка.
Он получает больше всех пользы в результате новых открытий. Совсем не такой, каким его раньше представляли, гораздо более сознательный, отзывчивый и любящий, он заслуживает и нуждается в гораздо более чутком, поддерживающем, гуманном отношении, и пока находится в утробе матери, и во время родов, чем он получает сейчас. Французский акушер Фредерик ЛЕБОЙЕ, автор книги “За рождение без насилия”,( почувствовал это интуитивно и начал борьбу за более мягкие методы родовспоможения. Результаты наших клинических исследований подтвердили его правоту.
Действительно, очень важно, чтобы ребёнок рождался в тёплой, человеческой обстановке, обеспечивающей чувство безопасности и поддержки, потому что ребёнок сознаёт, как он рождается. Он ощущает нежность, мягкость и ласковое прикосновение и отзывается на них, как отзывается он и на совершенно другое окружение при рождении: яркий свет ламп, звуки электронных приборов, холодную, безразличную атмосферу, которая так часто ассоциируется с медицинскими родами.
Однако эти знания и их революционный характер идут дальше простого подтверждения правильности предположения ЛЕБОЙЕ или отдельно взятого опыта деторождения. Они впервые дают нам представление о сознании ещё не родившегося ребёнка. Эти открытия свидетельствуют о том, что он является сознательным существом, хотя сознание его не так глубоко и сложно, как сознание взрослого человека. Он не в состоянии понять оттенки значений, вкладываемые взрослым человеком в слова или жест; но исследования показывают, что он чрезвычайно чувствителен к очень тонким нюансам эмоций (эти исследования будут описаны в следующей главе). Он может чувствовать и отвечать не только на такие сильные и недифференцированные эмоции, как любовь и ненависть, на и на более сложные эмоциональные состояния, как двойственные чувства или неопределённость.
До сих пор неизвестно, когда именно клетки мозга обретают эту способность. Одни исследователи считают, что нечто вроде сознания существует с первых моментов зачатия. В доказательство они приводят тот факт, что тысячи абсолютно здоровых женщин страдают от повторяющихся спонтанных выкидышей. Есть предположение, что в самые первые недели и даже часы после зачатия плодное яйцо обладает достаточно развитым сознанием, чтобы воспринять чувство отторжения, и достаточную волю, чтобы ответить на него. Само по себе это предположение интересно, но теория – всего лишь теория, а не доказанный факт.
Большинство достоверных сведений, которые мы имеем о внутриутробной жизни ребёнка в результате психологических, неврологических, биохимических и физиологических исследований, – это сведения о ребёнке, начиная с шестого месяца беременности. Это почти во всех отношениях удивительное человеческое существо. В этом возрасте он уже слышит, запоминает и даже учится. Оказывается, ребёнок в утробе матери – очень способный ученик. Это было установлено группой учёных и отражено в отчёте, который считается классическим.
Они обучали шестнадцать неродившихся детей отвечать движением на ощущение вибрации. В норме ребёнок in utero не отвечает таким образом на столь слабый раздражитель такого рода. Он его просто не замечает. Но в данном случае исследователи смогли создать то, что психологи – бихевиаристы называют обусловленной или приобретённой реакцией (условный рефлекс), сначала несколько раз естественно вызвав у них двигательную реакцию громким звуком (реакция каждого ребёнка фиксировалась на мониторе, соединённом с датчиками на животе матери). Затем было добавлено вибрационное воздействие. Каждый ребёнок подвергался этому воздействию сразу после громкого звука. Предположение исследователей было следующим: после достаточного количества воздействий ассоциация в мозгу ребёнка между вибрацией и двигательной реакцией станет настолько автоматической, что он ответит движением на вибрацию даже без звукового раздражения. Это предположение подтвердилось. Вибрация стала ключом, а двигательная реакция ребёнка – условным рефлексом.
Это исследование, демонстрирующее одну из способностей ребёнка до рождения, продемонстрировало также, как начинают формироваться личностные характеристики ребёнка. Ему что-то нравится, что-то не нравится, чего-то он пугается, чего-то он постоянно боится; эти особенности поведения, которые делают каждого человека неповторимым, – частично результат условного обучения. И, как мы только что видели, это обучение начинается ещё в утробе матери. Чтобы продемонстрировать, как закладываются личностные характеристики человека, я хотел бы рассмотреть чувство беспокойства. Что может стать причиной глубоко укоренившегося, продолжительного состояния беспокойства у ребёнка in utero? Одна из возможных причин – курение его матери. В важном исследовании, проведённом несколько лет назад, доктор Майкл Либерман( показал, что ребёнок в утробе матери начинает волноваться (что было зарегистрировано как ускорение его сердцебиения) каждый раз, как его мать думает о том, чтобы закурить. Ей не надо даже брать сигарету в рот или зажигать спичку: только мысль о курении расстраивает его. Естественно, плод никак не может знать, что его мать курит или думает о курении, но он достаточно умён, чтобы связать опыт её курения с тем неприятным ощущением, которое этот опыт у него вызывает. Оно возникает в результате уменьшения количества кислорода, поступающего в плаценту во время курения, что физиологически вредно для ребёнка. Но возможно, что отрицательное психологическое воздействие, которое оказывает на ребёнка курение его матери, гораздо более опасно. Оно ведёт к возникновению у ребёнка хронического состояния страха и неуверенности, поскольку он не знает, когда в следующий раз возникнет это неприятное ощущение и насколько болезненным оно будет; он только знает, что оно снова повторится. Это одна из ситуаций, которая предрасполагает к глубоко укоренившемуся обусловленному беспокойству.
Другой, более приятный вид информации, которую ребёнок учится воспринимать in utero – речь. Каждый человек имеет свой собственный, характерный только для него ритм речи. Часто он не заметен для слуха другого человека, но различия в ритме речи разных людей всегда фиксируются при её звуковом анализе. Наши речевые модели так же неповторимы, как отпечатки пальцев. Их происхождение не составляет тайны: мы наследуем их от наших мам. Мы учимся говорить, копируя их речь. Учёные вполне логично считали, что это обучение начиналось не раньше, чем в младенчестве, но сейчас многие из них согласились с доктором Генри Труби(, профессором педиатрии из Лингвистического и антропологического университета Майами, что процесс обучения говорению начинается раньше, до рождения. В доказательство доктор Труби приводит тот факт, что ребёнок хорошо слышит, начиная с возраста шесть месяцев in utero. Что ещё более удивительно, он двигается в ритме речи своей матери.
Зная, что ребёнок имеет хорошо развитый слух, мы не удивимся, что он способен слышать и узнавать музыку. Четырёх- и пятимесячный плод явно реагирует на звук и мелодию, и реакции его очень разнообразны. Включите музыку Вивальди – и даже самый беспокойный ребёнок расслабится. Включите Бетховена – и наиспокойнейший из детей начнёт двигаться и толкаться в матке.
Конечно же, личность – гораздо более сложное явление, чем просто сумма того, что мы узнаём до и после рождения. Я имею в виду, что поскольку известно, что некоторые события, которые человек переживает на ранней стадии своего развития, влияют на формирование черт его личности, женщина может оказать влияние на этот процесс задолго до рождения ребёнка. Один из способов – бросить курить или сократить количество выкуриваемых сигарет на время беременности. Можно разговаривать с ребёнком. Он действительно слышит вас и, что ещё более важно, он отвечает на то, что слышит. Мягкий, спокойный тон речи – свидетельство того, что он любим и желанен. Он не понимает слов, но он хорошо понимает интонацию. Он достаточно интеллектуально развит, чтобы понимать эмоциональный настрой речи своей матери.
Возможно даже начать обучение ребёнка до рождения. Самое простое, что может сделать беременная женщина, – по несколько минут каждый день слушать спокойную музыку. Это позволит её ребёнку ощутить покой и расслабиться. Возможно, слушание музыки in utero будет предпосылкой возникновения у человека глубокого интереса к музыке на всю жизнь. Так случилось с Борисом Броттом, дирижёром филармонического симфонического оркестра Хамильтон (Онтарио).
Однажды, несколько лет тому назад, я услышал интервью с Броттом по радио. Это очень интересный человек, обладающий даром рассказчика. В тот вечер ему задавали вопросы об опере; в самом конце беседы корреспондент спросил его, как зародился его интерес к музыке. Это был простенький вопрос, заданный, как мне показалось, исключительно чтобы протянуть время до конца передачи. Но Бротт задумался. Он поколебался несколько секунд, а затем сказал: “Знаете, может быть, это прозвучит странно, но музыка стала частью меня ещё до рождения”. Поражённый этим ответом, корреспондент попросил объяснить, что он имеет в виду.
“Дело в том, – сказал Бротт, – что в молодости я удивлялся одной своей странной особенности. Я мог дирижировать некоторыми произведениями, партитуру которых я никогда не видел в глаза. Например, я дирижировал произведением впервые – и вдруг партия виолончели сама возникала в моём мозгу и я знал, что написано на следующей странице раньше, чем переворачивал ноты. Однажды я рассказал об этом своей матери, профессиональной виолончелистке. Я думал, она удивится, потому что именно партия виолончели каждый раз оказывалась мне знакомой. Сначала она действительно удивилась, но когда я назвал ей произведения, с которыми происходило это чудо, загадка тут же разрешилась. Всё, что оказывалось знакомым мне ещё до прочтения партитуры, моя мать играла в то время, когда была беременна мною”.
Несколько лет назад, на конференции, я узнал ещё об одном примере обучения in utero, который не только был столь же удивительным, как история Бротта, но и подтверждал концепцию доктора Труби формирования речевых навыков до рождения. История эта была рассказана американкой, которая во время беременности жила в Торонто. Однажды она услышала, как её двухлетняя дочь, играющая в гостиной на ковре, бормочет себе под нос: “Вдохните, выдохните, вдохните, выдохните”. Мама этой девочки узнала эти слова сразу же: это было упражнение по методу Ламаза. Но где могла её дочка их слышать? Сначала она подумала, что девочка могла услышать их в телевизионной передаче, но вскоре поняла, что это было невозможно. Они жили в Оклахоме, и программа давала бы американский вариант упражнений по Ламазу. Фразы же, произносимые её дочкой, были только в канадском варианте. Этому могло быть только одно объяснение: её дочка слышала их и запомнила, находясь ещё в утробе матери.
Ещё не так давно история, подобная этой или рассказанной Борисом Броттом, могла бы быть опубликована лишь в разделе курьёзных случаев в медицинской газете. Но сейчас подобные случаи наконец-то стали предметом серьёзных научных исследований, и это благодаря развитию интереснейшей новой дисциплины, название которой – пренатальная психология. Исследования в этой области ведутся в основном в Европе, специалисты приходят в неё, как правило, из акушерства, психиатрии, и клинической психологии. Эту дисциплину можно назвать исключительной не только из-за существа предмета исследований, но и в результате возможности широчайшего применения их результатов на практике. В действительности, в течение всего десяти лет, прошедших со времени возникновения пренатальной психологии, мы узнали достаточно о мозге и эмоциях неродившегося ещё ребёнка, чтобы спасти тысячи детей от пожизненных эмоциональных расстройств, ведущих к возникновению болезней.
Я говорю “мы”, потому что меня привело в пренатальную психологию данное себе самому обещание научиться предотвращать такие трагедии. В течение многих лет практической работы и преподавания перед моими глазами прошли сотни людей, перенёсших тяжелейшие травмы в период внутриутробного развития, пациенты, несчастья которых могут быть объяснены только в связи с тем, что они перенесли in utero или во время рождения. И мой опыт в этом отношении не уникален; многие из моих коллег имели дело со случаями такого рода. Мне кажется, что пренатальная психология наконец предлагает нам прежде всего способ предотвращения многих подобных трагедий. Кроме того, мы получили практическую возможность дать больше шансов вступить в эту жизнь свободными от умственных и эмоциональных расстройств, которыми страдали дети до сих пор, целому поколению людей.
Я не утверждаю, что мы изобрели панацею, которая избавит нас волшебным образом от всех зол. Я также не говорю, что любое самое обычное расстройство отрицательно сказывается на ребёнке в утробе матери. Жизнь не стоит на месте, и нас формируют события, происходящие в нашей жизни, когда нам двадцать, сорок и шестьдесят лет. Но очень важно знать, что события, происходящие на самых ранних стадиях нашей жизни, влияют на нас особым образом. У взрослого человека и у родившегося ребёнка, хотя и в меньшей степени, было достаточно времени, чтобы сформировать механизмы защиты. Ребёнок в матке матери ещё их не имеет. Все влияния на него оказываются прямыми. Поэтому эмоции матери оставляют столь глубокий отпечаток в его психике, поэтому их след так сильно влияет на него в дальнейшей жизни. Основные характеристики личности редко изменяются. Если в мозгу ребёнка ещё до рождения запечатлелся оптимизм, чтобы стереть его, потребуется огромное количество несчастий. Станет ребёнок художником или механиком, предпочтёт ли он Рембрандта Сезанну, будет правшой или левшой? Все эти подробности лежат за гранью наших сегодняшних знаний, и мне, честно говоря, кажется, что и то и другое одинаково хорошо. Если бы стало возможным предсказывать с абсолютной точностью самые конкретные личностные характеристики человека, это лишило бы жизнь её загадочности.
Наши познания могут оказать практическую пользу тем, что при их помощи можно определить и предотвратить причины возникновения серьёзных проблем развития личности. Многие женщины понимают, что забота о собственном эмоциональном состоянии – это забота о неродившемся ребёнке. Мы как учёные подтвердили эту истину своими исследованиями, но мы пошли и дальше. Я думаю, что возможность установить ещё в период внутриутробного развития наличие потенциально опасного и неадекватного поведения ребёнка может быть поистине спасительной для тысяч ещё не родившихся детей, их родителей и в целом для общества. До некоторой степени мы уже начали использовать эту возможность, и результаты часто оказываются поразительными. Иллюстрацией этого утверждения может служить пример такого исследования.
Учёные исходили из предположения, что двигательная активность плода является очевидным признаком беспокойства. Они считали, что если поведение ребёнка в матке имеет какое-то значение для предсказания его будущих характеристик, наиболее активный плод станет наиболее беспокойным ребёнком после рождения. Именно так и случилось. Дети, которые наиболее активно двигались в матке, стали самыми беспокойными после появления на свет. Они были не просто немного более капризными, чем другие. Беспокойство просто кипело в них, они были охвачены этим чувством. Эти двух-трёхлетние малыши чувствовали себя не в своей тарелке даже в самых обычных жизненных ситуациях. Они стеснялись своих учителей, старались избегать общения с одноклассниками, знакомства со сверстниками, любых контактов с людьми. Они чувствовали себя наиболее комфортно и могли расслабиться и освободиться от чувства беспокойства только оставшись в одиночестве.
Каким станет их поведение в дальнейшем, невозможно точно предсказать. Возможно, счастливый брак или очень удачная карьера, родительство или психотерапия, что-то или кто-то ещё поможет им частично избавиться от чувства беспокойства. Но можно с известной долей уверенности утверждать, что большинство из этих напуганных детей будет стараться поскорей забиться в угол при встрече с чем-то неожиданным и в тридцать лет. Разница будет в том, что теперь они будут стараться изолировать себя от мужей, жён, собственных детей, как раньше старались избежать общения с учителями и одноклассниками. Цикл повторится.
Но это не обязательно будет именно так. Если женщины во время беременности начнут общаться со своими детьми, это положит начало фундаментальным изменениям. Представьте себе, как бы вы себя чувствовали, находясь в одиночестве в одной и той же комнате без какой бы то ни было интеллектуальной и эмоциональной стимуляции в течение шести, семи, восьми месяцев. Это состояние примерно можно сравнить с состоянием ребёнка в утробе матери, на которого не обращают внимания. Конечно, его эмоциональные и интеллектуальные потребности гораздо более примитивны, чем наши. Но важно то, что они у него есть. Ему необходимо чувствовать себя любимым и желанным так же, а может быть, даже ещё больше, чем нам. Ему нужно, чтобы о нём говорили и думали, иначе его дух, а часто и тело, начинает слабеть.
Исследования, проводившиеся с беременными женщинами, страдающими шизофренией и психозами, показали, что пренебрежение эмоциональным общением с плодом оказывает значительное вредное влияние на его развитие. В результате душевных заболеваний осмысленное общение матери и ребёнка становится невозможным. Тишина и хаос, в котором оказывается ребёнок in utero, оставляет глубокий след в его психике. Во время родов у этих детей также возникает гораздо больше проблем, чем у детей женщин со здоровой психикой.
Вопрос о том, как же именно происходит это общение, будет рассмотрен в следующих главах. Здесь же я хочу ещё раз подчеркнуть, что оно существует и что мы можем его использовать. До определённой степени мы можем даже определить его качество и направленность. В общем и целом, личностные характеристики ребёнка, которого вынашивает женщина, зависят от характера общения матери и ребёнка, а также от его особенностей. Если общение полноценное, интенсивное и, что самое важное, обогащающее ребёнка, вероятность того, что он будет крепким, здоровым и счастливым, велика.
Общение – важная составляющая привязанности. И поскольку каждый учёный, изучавший привязанность после рождения, свидетельствует о её важности как для матери, так и для ребёнка, совершенно очевидно, что привязанность, возникающая до родов, не менее важна. На самом деле я считаю, что она даже более важно. Жизнь, даже в первые минуты и часы своего существования, полна разрушающих влияний: это звуки, запахи, шумы и то, что видит человек. Жизнь в матке была более однообразной, полностью зависимой от того, что говорила, чувствовала, думала мать ребёнка. Даже внешние звуки ребёнок воспринимал через неё.
Как же он может не испытывать на себе её сильнейшего влияния? Даже её сердцебиение, казалось бы такой нейтральный и чисто физический фактор, значит очень много для ребёнка. Не вызывает сомнения, что сердцебиение матери – часть системы, поддерживающей его жизнедеятельность. Ребёнок об этом, конечно, не знает; он знает только, что эти удары – одно из главных созвездий его вселенной. Под них он засыпает, просыпается, двигается, отдыхает. Поскольку человеческий мозг, даже человеческий мозг in utero – сущность, создающая ассоциативные связи, плод постепенно придаёт этому ощущению метафорическое значение. Это постоянное тук-тук становится для ребёнка символом спокойствия, безопасности и любви к нему. Пока оно звучит, ему хорошо.
Этот феномен был продемонстрирован в результате эксперимента, проводившегося несколько лет тому назад. Суть его состояла в том, что в детской комнате, где лежали новорожденные, включили запись сердцебиения человека. Учёные предположили, что если звук сердцебиения матери имеет какое-нибудь значение для эмоционального состояния ребёнка, поведение новорожденных в те дни, когда запись включают, будет отличаться от их же поведения в те дни, когда её не включают. Именно так и было.
Только результаты этого эксперимента превзошли все ожидания. Учёные, заранее уверенные, что разница в поведении будет, были удивлены тем, насколько она была разительной. В большинстве случаев дети, слушающие запись сердцебиения, “вели себя” лучше, во всех отношениях лучше: они больше ели, быстрее прибавляли в весе, больше спали и лучше дышали, меньше плакали и реже плохо себя чувствовали. Это происходило не потому, что за ними по-особому ухаживали, или у них были какие-то особенные родители или особенные врачи. Они просто слушали запись сердцебиения с двухдолларовой кассеты.
Конечно, женщина не в состоянии контролировать ритм своих сердечных сокращений; сердце работает, в определённом смысле, на автопилоте. Но она может работать со своими эмоциями и использовать их более эффективно. А это жизненно важно для её ребёнка потому что его мозг формируется в значительной степени под влиянием её мыслей и чувств. Вовлечён ли мозг ребёнка в ощущение чего-то неприятного, раздражающего, опасного или он открыт, ясен и лёгок – зависит в основном от того, радостны ли мысли и чувства его матери или они неприятны и противоречивы.
Это совершенно не значит, что любые ваши сомнения, любая неуверенность обязательно повредят вашему ребёнку. То, о чём я говорю – сложившаяся, постоянная поведенческая модель. Только эмоция такого рода, длительно действующая и сильная, может отрицательно сказаться на ребёнка, формируя у него условный рефлекс. Физически трудные роды с сопутствующим им эмоциональным напряжением не могут изменить положение дел к худшему. Для ребёнка важно только что вы хотите и думаете и что вы передаёте ему в общении с ним.
Поэтому огромное значение имеет то, что женщина думает о своём ребёнке. Её мысли – её любовь или неприязнь или двойственные чувства – начинают определять и формировать эмоциональную жизнь ребёнка. Она создаёт не конкретные черты, такие как интровертность или экстравертность, оптимизм или агрессивность. Это термины, в основном описывающие психический склад взрослого человека, слишком специфические, слишком резкие и окончательные для описания ребёнка на седьмом месяце внутриутробной жизни.
Формируются тенденции развития его личности, более широкие и более глубоко заложенные, такие как чувство защищённости и самооценка. Из них позднее развиваются черты характера ребёнка, как это происходило с теми детьми, о которых я писал ранее. Они не родились застенчивыми. Они родились беспокойными. Болезненная застенчивость может развиться из беспокойства подобного рода.
Более счастливый случай – чувство защищённости. Человек, обладающий им – глубоко уверенная в себе личность. И как он может быть другим, если с самых первых моментов зарождения его сознания ему постоянно говорили, что он любим и желанен? Из этого чувства естественно вырастают такие качества, как оптимизм, уверенность, дружелюбие и экстравертность.
Всё это – ценные качества, которые мать может подарить своему ребёнку. И это так легко сделать: создав ему тёплую, эмоционально богатую атмосферу in utero, женщина может влиять на то, что чувствует её ребёнок, чего он ожидает, о чём мечтает и думает, чего он достигает в течение всей жизни.
В течение беременности женщина воплощает отношение своего ребёнка к миру, её поведение – это его поведение. Всё, что влияет на неё, влияет и на ребёнка. А в это время ничто не волнует её так сильно, ничто не терзает так мучительно, как беспокойство о своём муже (или партнёре). Поэтому нет ничего опаснее для ребёнка, чем его отец, грубо обращающийся или игнорирующий свою беременную жену. Абсолютно все учёные, изучавшие роль отца будущего ребёнка, а, к сожалению, до сего дня их не так много, обнаружили, что его поддержка – главное для беременной женщины и, следовательно, для благополучия неродившегося ребёнка.
Одно это делает мужчину важной частью перинатального уравнения. Такое же значение для благополучия ребёнка имеет преданность его отца своему браку. Множество факторов может повлиять на отношение мужчины к своей жене в период беременности, начиная с его чувств к ней и отношения к собственному отцу и кончая состоянием дел на работе и его собственным чувством полноценности. (В идеальном случае, конечно, все эти проблемы следует решать до зачатия, а не во время беременности). Но исследования последних лет показывают, что ничто так сильно не влияет на чувство преданности браку, а влияние может быть как положительным, так и отрицательным, как возникающая (или не возникающая) привязанность отца к своему ребёнку.
По понятным физиологическим причинам, мужчина находится в несколько невыгодном положении. Ребёнок не является органической частью его самого. Однако не все физические барьеры непреодолимы. Возьмём, например, речь. Ребёнок в утробе матери слышит голос отца, и есть свидетельства того, что для него очень важно слышать именно его голос. В тех случаях, когда отец разговаривал со своим ребёнком in utero, говоря ему простые ласковые слова, новорожденный узнаёт его голос уже в первые час-два после рождения. И не только узнаёт, но и эмоционально откликается на его звук. Если он плачет, голос отца заставляет его прекратить плач. Звук знакомого успокаивающего голоса говорит ему, что он в безопасности.
Привязанность к ребёнку влияет и на самого будущего отца. Стереотип часто рисует мужчину желающим добра, но нелепым. Этот образ – источник незаметно возникающего у многих мужчин кризиса уверенности. В ответ они стараются отдалиться от жены в безопасную в этом отношении компанию друзей и коллег, где они окружены уважением и чувствуют себя уверенно. Привязанность – это то, что разрывает этот порочный круг и вовлекает мужчину в жизнь ребёнка с самого её начала, придавая его собственной жизни новый смысл. И чем раньше возникнет эта привязанность, тем больше выиграет от этого его сын или дочь.
Это совершенно новый взгляд на отцовство. По правде говоря, большинство сведений, отражённых в этой книге – новые знания, некоторые из них совершенно переворачивает устоявшиеся взгляды и резко порывают с традиционной практикой. Но именно такой и только такой подход необходим, если мы хотим, чтобы последующие поколения людей рождались более здоровыми и эмоционально полноценными.
Глава 2
новые знания

Будучи профессором психолингвистики в Париже и автором многих признанных работ и книг, доктор Альфред Томатис знает цену научных данных, как никто другой. Но он знает также, что одна рассказанная история иногда может объяснить, в чём суть дела, гораздо более эффективно и просто, чем десяток исследований. Поэтому, когда ему бывает нужно проиллюстрировать важность пренатального обучения, он часто рассказывает историю Одили, ребёнка, страдавшего аутизмом (ребёнка, избегающего контактов с внешним миром), которая была его пациенткой несколько лет назад.
Как большинство детей с подобным дефектом, Одиль была абсолютно немой. Когда доктор Томатис впервые осматривал её в своём кабинете, она не говорила, и, казалось, не слышала, когда к ней обращались. Сначала Одиль угрюмо молчала. На мало-помалу лечение доктора Томатиса стало помогать, и ему удалось вытащить девочку из замкнутого круга молчания и одиночества. Через месяц она уже слушала и говорила. Естественно, её родители были рады её успехам, но в то же время они были ошеломлены, заметив, что их дочь гораздо лучше понимала их, когда они говорили по-английски, чем по-французски. Их поразило, откуда девочка могла знать английский язык. Родители почти не говорили по-английски дома, а Одиль, которой было уже четыре года, до того, как она попала к доктору Томатису, не произнесла ни слова и казалась совершенно равнодушной к речи других людей, на каком бы языке она не звучала. Даже если утверждать, что девочка научилась говорить по-английски, слыша время от времени обрывки английских фраз, произнесённые родителями, что маловероятно, возникает вопрос: почему её старшие (и здоровые) братья и сёстры не обучились этому языку таким же образом?
Сначала доктор Томатис тоже был удивлён происходящим. Всё объяснилось, когда мама Одили однажды вскользь упомянула, что в течение большей части беременности она работала в парижской импортно-экспортной фирме, где сотрудники говорили только по-английски.
Открытие возможности закладки основ языка in utero замкнуло круг. Сорок лет назад такое утверждение было бы отвергнуто как нечто невозможное, хотя четыреста лет назад оно было бы принято как само собой разумеющееся. Наши предки прекрасно знали, что впечатления беременной женщины накладывают отпечаток на психику ребёнка. Поэтому в Китае первые больницы для беременных были устроены ещё тысячу лет назад. Даже в самых примитивных культурах всегда были правила, ограждающие беременных от отрицательных эмоций, предупреждающие о вреде всего, что могло бы испугать их, как, например, зрелище пожара. Многовековой опыт учил людей насколько опасны последствия страха и волнений, испытываемых беременной женщиной.
Ссылки на пренатальные влияния можно найти во многих старинных текстах, от записок Гиппократа до Библии. В Святом Евангелии от Луки (1. 44) читаем, например слова Елизаветы: “Ибо, когда голос приветствия Твоего дошёл до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моём”.
Но первым, кто понял всю глубину и сложность связи матери и ребёнка, был не святой и не врач; это был великий итальянский художник и изобретатель, гениальный Леонардо да Винчи. В “Quaderni” Леонардо говорится о влиянии впечатлений беременной женщины на ребёнка больше, чем во многих из современных книг по медицине. Вот одно из наиболее проникновенных мест его труда: “Одна душа управляет двумя телами… то, чего хочет мать, отражается и на ребёнке, которого она носит под сердцем во время этих желаний… воля, желание, страх, испытываемые матерью, или её душевная боль имеет бoльшую власть над ребёнком, чем над матерью, потому что ребёнок часто теряет свою жизнь через них”.
Остальным из нас потребовалось четыреста лет и помощь ещё одного гения, чтобы дорасти до понимания мысли Леонардо. В восемнадцатом веке начался долгий, мучительный роман человека и машины, и результаты его сказались на всех сферах человеческой жизни и, конечно, на медицине. Врачи смотрели на человеческое тело примерно так же, как дети сегодня смотрят на эректоры. Что же касается болезни – задача состояла в том, чтобы выяснить, что и где “сломалось” и почему не происходит то, что должно там происходить. Значение придавалось только тому, что можно увидеть, пощупать и проверить.
Это было похвальное стремление – но до определённой степени. Таким образом медицина избавлялась от предрассудков, которые властвовали над нею в течение предыдущих двух тысячелетий и приобретала более научное обоснование. В ходе этого процесса врачи стали всё более и более подозрительно относиться к тем явлениям, которые нельзя было взвесить, измерить или положить под микроскоп. Чувства и эмоции казались им чем-то смутным, ускользающим и совершенно не связанным с новым рациональным миром точной медицины. В начале этого века, однако, многие из этих “неточных” элементов вновь возвратились в медицину благодаря психоаналитическим теориям Зигмунда Фрейда.
Фрейд лишь поверхностно касается проблемы неродившегося ребёнка. В его время в неврологии и биологии традиционным было мнение, что ребёнок недостаточно созрел для того, чтобы чувствовать и переживать осмысленно, до тех пор, пока не достигнет возраста двух или трёх лет, поэтому Фрейд считал, что личность начинает формироваться только в более позднем возрасте.
Но Фрейд, хотя и ненамеренно, всё же внёс свой огромный вклад в пренатальную психологию. Он установил, что отрицательные эмоции и впечатления приносят вред физическому здоровью. Болезни, возникающие вследствие такого влияния, он назвал психосоматическими. И не важно, что он при этом имел в виду язву и мигрень. Главным в его идее было то, что эмоция может вызвать физическую боль и даже изменения в организме человека. Учёные задались вопросом: если это действительно так, не могут ли эмоции повлиять на развитие ребёнка в утробе матери?
К концу сороковых – началу пятидесятых учёные, и среди них Игорь Карузо и Зепп Шиндлер из Университета в Зальцбурге, Австрия, Лестер Зонтаг и Петер Фодор из Соединённых Штатов, Фридрих Крузе из Германии, Деннис Стотт из Университета Глазго, Д.У.Уинникотт из Лондонского университета и Гюстав Ханс Грабер из Швейцарии, были уверены, что эмоции матери именно так и влияют на плод. Но они не могли подтвердить это лабораторными исследованиями.
Психиатры и психоаналитики, они имели только такие орудия, как мысли и воспоминания. И если к концу пятидесятых они взлетели на крыльях своих идей гораздо выше, чем считали это возможным, когда только начинали работать в этом направлении, то теперь им необходимо было перевести эти идеи на язык конкретных, доказанных фактов, которые могли бы подтвердить их коллеги – физиологи. Им нужна была технология, позволявшая изучать ребёнка in utero. В то время не было таких приборов и инструментов.
Медицинская технология догнала, наконец, развитие научной мысли в конце шестидесятых. И благодаря тому, что большинство из этих учёных дожили в добром здравии до очень почтенного возраста (а некоторые живы и здравствуют и поныне) им посчастливилось увидеть, как учёные нового поколения своими исследованиями подтверждают правильность их иде&heip;