Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.


Серия «Психологический факультет»

В.Б. ШАПАРЬ, О. В. ШАПАРЬ

ПРАКТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ. ПРОЕКТИВНЫЕ МЕТОДИКИ

Ростов-на-Дону
«Феникс»
2006
УДК 159.9 ББК 88.3 КТК 016 Ш 23

Рецензенты: Д-р психол. наук A.B. Тимченко Д-р психол. наук Л. Т. Балабанова

Шапарь В. Б., Шапарь О. В. Ш 23 Практическая психология. Проективные методики. / В. Б. Шапарь, О. В. Шапарь. — Ростов н/Д: Феникс, 2006. — 480 с. (Психологический факультет).

Книга посвящена проективным методикам исследования личности, теория и практика которых образуют самостоятельный раздел современной психодиагностики. Важнейшей отличительной особенностью проективных методик является то, что в них используются неопределенные или слабоструктурированные стимулы, создающие наиболее оптимальные условия для проявления внутреннего мира человека.
В настоящее время подобной литературы, изданной на территории стран СНГ, нет.
Книга предназначена для студентов и аспирантов, изучающих психологию, психологов-практиков и всех интересующихся проблемами психологического исследования личности.

ISBN 5-222-08505-8


УДК 159.9 ББК 88.3

© Шапарь В. Б., Шапарь О. В., 2006 © Оформление: изд-во «Феникс», 2006
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ (из истории проективного метода)
П
роективные методики представляют собой специфическую, довольно неоднородную группу психодиагностических приемов клинической ориентации/Последнее означает не столько направленность проективных методик на выявление тех или иных аномалий личности, сколько способность методик прогнозировать индивидуальный стиль поведения, переживания и аффективного реагирования в значимых или конфликтных ситуациях, выявлять неосознаваемые аспекты личности.
История проективных методик — это и хронология, отмечающая особо важные вехи развития проективной техники, и история развития проективного метода как целостного подхода к пониманию природы личности и способов ее экспериментального изучения. Стало традиционным вести счет проективным методикам с теста словесных ассоциаций К. Юнга, созданного им в 1904-1905 гг. Метод вызова ответных ассоциаций в психологии известен со времен В. Вундта и Ф. Гальтона, однако именно К. Юнгу принадлежит открытие и доказательство феномена, лежащего в основе всех проективных методик, а именно возможности посредством косвенного воздействия на значимые области переживания и поведения человека («комплексы») вызывать пертурбации в экспериментальной деятельности. Юнг показал таким образом, что бессознательные переживания личности доступны объективной диагностике. Впоследствии разнообразные варианты ассоциативного теста применялись для выявления чувства вины (детекторы лжи М. Вертгаймера и А. Лурия), асоциальных вытесненных влечений (Дж. Бруйер, Р. Лазарус, Л. Постмен, Ч. Эриксен и
др.), для отграничения нормы от патологии (Г. Кент и А. Розанов). Тесты незаконченных предложений и рассказов также нередко считают ведущими свое происхождение от ассоциативного теста Юнга (Анастази Б., 1982; Abt L., Beak L., 1950; Semeonoff В., 1976;Anzieu D., 1967).
Подлинный триумф проективной диагностики связан с появлением в 1921 г. «Психодиагностики» Г. Роршаха, опубликованной в Берне на немецком языке. Личная биография Германа Роршаха, его профессиональный путь, по-видимому, немало способствовали направлению его исследований и созданию оригинального метода, ставшего одним из самых известных в мировой психологии. Отказавшись от профессии художника, Роршах, тем не менее, много интересовался историей искусств, и живописи в частности. Ему было известно, что великий Леонардо да Винчи тренировал свое воображение путем длительного рассматривания и интерпретаций причудливых конфигураций облаков на небе, влажных подтеков и неровностей на стене, лунных отблесков на застывшей воде. Заметим, что способность человека одушевлять («чувствовать», по выражению Т. Липпса) окружающий предметный мир присуща всем людям, детям и художникам в особенности. Вспомним излюбленный прием Г.-Х. Андерсена, заставлявшего оживать по ночам кухонную утварь, сплетничать о соседских обедах волшебный горшочек и философствовать бутылочное стеклышко. Не исключено, что эта же особенность лежит в основе эстетического восприятия действительности.
Так, И. Сельвинский (1972) писал:
Отчего, когда глядим на волны, Видим вечность и судьбу людей? Отчего пургу зовем «седою», «Шепот» слышим там, где камыши? Оттого, что втайне красотою Мы зовем полет своей души.
Диссертация Г. Роршаха по медицине была посвящена изучению механизмов галлюцинаций, где он, между прочим, ссылается на однажды пережитое им состояние: во время первой в его медицинской практике аутопсии он явственно «видел», как ему пласт за пластом разрезают «мозг» и эти пласты падают перед ним один за другим (Anzieu D., 1967). Переживание было очень ясным, живым и не только зрительным, но и сопровождалось явственными тактильными и моторными ощущениями. Г. Роршах предположил, что в наших мечтах и фантазиях наряду со зрительными образами присутствует память и о пережитых движениях — кинетические образы, которые слагаются в особый способ, модус мышления. Впоследствии Г. Роршах предположил, что чернильные пятна, адресованные зрительному воображению, растормаживают, оживляют моторные фантазии.
Известно, что до и независимо от Г. Роршаха с чернильными пятнами экспериментировали и другие психологи (например, Ц. Е. Рыбаков в России, А. Бине и В. Анри — во Франции), однако именно Роршах был первым, кто доказал связь образов фантазии с основополагающими чертами и свойствами личности. «Роршахиана» как дальнейшее развитие исследований и идей Г. Роршаха в настоящее время представлена двумя ведущими направлениями — американским (Beck S., 1944; Kopfer В., Davidson H., 1962; Rapaport D. et a., 1945-1946) и европейским (Bцhm Е., 1978; Loosi - Usteri M., 1965).
Американских психологов отличает тенденция к теоретическому обоснованию теста в русле идей «нового взгляда» и психологии «эго», а также стремление к более строгому формализованному представлению и анализу эмпирических результатов. Европейские психологи в значительной мере сохраняют верность оригинальной версии Роршаха, развивая и дополняя ее в духе ортодоксального психоанализа.
За время, прошедшее после выхода в свет «Психодиагностики», появились методики, родственные тесту Роршаха. Наиболее известны среди них Бен-Роршах («Вего») тест, тест Цулли-гера и тест Хольцмана. «Вего-тест» создавался Г Роршахом и его непосредственным сотрудником как параллельная серия оригинальному набору таблиц. Работа над тестом была закончена Г. Цуллигером, также работавшим вместе с Роршахом. Цул-лигеру удалось доказать, что по основным показателям теста (общему количеству ответов, количеству целостных ответов, ответов на белое пространство, ответов с участием цвета и движения) «Вего-тест» эквивалентен оригинальному набору таблиц. Г. Цуллигером в 1948 г. был предложен и собственный вариант теста — Z-тест, который состоит из трех таблиц — черно-белой, полихромной и черно-красной; обработка включает ряд отсутствующих в финальной версии показателей; главное отличие теста — краткость, формализованность анализа результатов.
Методика чернильных пятен Хольцмана (H.I.T.) отличается еще большей стандартизованностью и схематизацией. Она состоит из двух параллельных серий таблиц по 45 карточек в каждой; на каждую карточку испытуемый должен дать только один ответ. Достоинством H.I.T., сделавшим его наиболее валидным и надежным тестом среди дериватов методики Роршаха, является наличие нормативов и процентных показателей по основным категориям шифровки ответов.
В отечественной психологии первые, крайне немногочисленные попытки применения теста Роршаха относятся к 20-30-м годам и имеют выраженную направленность на выявление аномалий личности в связи с конституционными типами для диагностики неврозов и психопатий, а также при исследовании больных эпилепсией (цит. по: Бурлачук Л. Ф., 1979). С 60-х годов тест Роршаха все шире внедряется в исследовательскую и клинико-диагностическую работу психологов, выходят первые методические руководства (Белая И. И., 1978; Белый Б. И., 1981 ; Бурлачук Л. Ф., 1979; Соколова Е. Т., 1980; Беспалько И. Г., 1978; Беспалько И. Г., Гильяшева И. Н., 1983). Важно подчеркнуть, что использование теста Роршаха в качестве диагностического инструмента сопровождается четкой, глубокой рефлексией диагностических задач и теоретических моделей обоснования теста. Опираясь на базисные положения о пристрастном характере психической деятельности, конкретные теоретические обоснования строятся на основе таких категорий, как «установка» (Цуладзе С. В., 1969; Норакидзе В. Г., 1975), «личностный компонент» восприятия (Савенко Ю. С, 1969,1978; Блейхер В. М., Бурлачук Л. Ф., 1978), «индивидуальный стиль личности» (Соколова Е. Т., 1978, 1980).
Интересной и многообещающей выглядит попытка А. М. Эт-кинда трактовать природу связи перцепции и личности в терминах «образа мира» как изоформизм двух структур — чувственной ткани перцептивного образа и аффективно-когнитивного единства личности (ЭткиндА. М,, 1981).
Продолжая хронологический обзор истории развития проективных методов, мы, естественно, не можем не отметить 1935 год, когда впервые в журнальном варианте под двойным авторством появилось сообщение о Тематическом апперцептивном тесте (TAT) как методике экспериментального изучения фантазии (Morgan С, Murray Н., 1935). В то время тест не был обеспечен ни общей теоретической концепцией — в качестве метода исследования личности он стал рассматриваться в более поздних публикациях Г. Мюррея (Murray H., 1938, 1943), ни стандартизованным руководством по применению. У этого метода, как и у теста Роршаха, имелись свои предшественники и своя предыстория (см., напр., Abt L., Beak L., 1950; Rapaport D., 1968). Психологам и психиатрам давно было известно, что рассказы по сюжетным картинкам, специально подобранным для исследуемого контингента, позволяют судить о склонностях, интересах и нередко выявляют болезненные состояния психики. На первый взгляд замысел TAT казался более простым и очевидным, чем идея Г. Роршаха. Действительно, разве Чарльзу Диккенсу, заканчивающему свой любимый роман о Дэвиде Копперфильде, не чудилось, как он сам писал, «будто он отпускает в сумеречный мир частицу самого себя» (ДиккенсЧ., 1984, т. 6)? Мы также различаем за нравственными страданиями героев Ф. М. Достоевского искания его собственной мятущейся души. К сожалению, подобные аналогии, к которым прибегал даже Мюррей при обосновании своего метода, мало что проясняют в понимании того, какие именно аспекты личного опыта автора прямо и зеркально отражаются в портретах и судьбах его героев, а какие, напротив, трансформируются в прямо противоположные. А. Моруа, например, недвусмысленно намекает, что морализм Дюма-сына был не столько «генуинным», сколько формированием реакции в ответ на внутренние запреты и стыд за гуляку-отца. Это отразилось в его авторской позиции, в частности, в драме «Дама с камелиями» (Моруа Б., 1965).
Появление Тематического апперцептивного теста остро поставило ряд проблем, дискутируемых и по сей день. Одна из них касается прогностичности TAT. Исследования 30—50-х годов, проведенные в русле идей «нового взгляда», в целом подтвердили положение Мюррея об отражении в рассказах TAT фрустрируемых или отвергаемых «Я»-потребностей. Лишение сна, пищевая, сексуальная депривация, предшествующие успехи или неудачи существенно сказываются на ответах по TAT.
Однако в этих же экспериментах обнаружилось, что «сила» потребности и ее отражение в TAT связаны не линейной, а U-образной зависимостью: наиболее непосредственно в рассказах проявляются потребности умеренной интенсивности; очень сильная депривация приводит к вытеснению или искажению соответствующих образов фантазии (Sanford R., 1936). Тот же компенсаторный принцип действует и применительно к так называемым латентным или социально неодобряемым потребностям, например агрессии или гомосексуальности. В итоге действия защитных механизмов в рассказах TAT может искажаться реальная картина личностных особенностей. Так, Эриксон и Лазарус показали, что лица, страдающие скрытым гомосексуализмом, на провоцирующие таблицы TAT дают нейтральные рассказы (Eriksen С. W., 1951, 1968). Еще более сложным является вопрос о соотношении рассказов и реального поведения. Согласно Г. Мюррею, латентные потребности не осознаются и невыводимы из открыто наблюдаемого поведения, а проявляются только в фантазиях и фантазиоподобной активности типа TAT. Эксперименты уточнили эту гипотезу: если потребность — явная или латентная — не имеет «моторной разрядки», фрустрируется в открытом социальном поведении, она находит компенсаторное удовлетворение в рассказах TAT (Lazarus R. S., 1961).
Между тем, лица, уже совершившие особо тяжкие преступления, могут продуцировать нейтральные или подчеркнуто просоциальные темы (Станишевская M. М., Гульдан В. В., Владимирская M. Т., 1974). Существенной детерминантой ответа оказывается и сама ситуация обследования. Если она воспринимается как экспертная, проявления агрессии строго контролируются. Из сказанного следует, что прогноз реального поведения на основе прямого отождествления «героя» и обследуемого осуществим только для ограниченного круга личностных черт и тенденций. Так, например, вариант TAT Д. Мак-Клелланда и Дж. Аткинсона оказался высоко валидным в отношении мотивации достижения (Atkinson J., 1958).
Возвращаясь к хронологии, следует остановиться на работах Лоуренса Фрэнка 1939-1948 гг., в которых автором были впервые сформулированы основные принципы проективной психологии. Ему же принадлежит приоритет в использовании термина «проекция» для обозначения особой группы методов исследования личности.
Наиболее существенной чертой проективных мет щик Л. Фрэнк считал неопределенность стимульных условий, позволяющих испытуемому проецировать свой способ видения жизни, свои мысли и чувства. Чем более неструктурированным является «стимульное поле», тем в большей степени его струк-турация индивидом будет изоморфична структуре его реального жизненного пространства (Frank L., 1939).
Концепция Л. Фрэнка, испытавшая сильное влияние «холистических» теорий личности, в том числе и К. Левина, акцентирует ряд моментов, чрезвычайно важных, на наш взгляд, для понимания назначения и диагностических границ проективных методик. Проективные методики направлены на раскрытие внутреннего мира личности, мира субъективных переживаний, чувств, мыслей, ожиданий, а вовсе не на экспресс-диагностику реального поведения. Узко прагматическая ориентация многих исследований часто игнорировала это ограничение, составляющее суть проективного метода как особого подхода, способа понимания человека. Важно не то, как человек действует, а то, что он чувствует и как управляет своими чувствами. Ясно, что совпадение поведенческого уровня и плана переживаний есть частный случай, поэтому возможность прогноза поведения по проективным методам ограничена, зато открывается перспектива проникновения в уникальный мир человеческих чувств и внутреннюю логику его построения.
Исследования Л. Франка, теоретико-методологические по своей сути, породили множество экспериментальных исследований, среди которых особо следует выделить два направления — изучение роли стимула в проекции личностнозначимого материала и изучение феномена проекции как психологического механизма, лежащего в основе действенности этой группы методов. Неопределенность стимульных условий неоднократно указывалась в качестве признака, дифференцирующего
проективные методики от других, например психометрических, процедур. Тест Роршаха и TAT дают примеры двух типов сти-мульной неопределенности — структурного и содержательно-смыслового. Неопределенной является для испытуемого и сама ситуация обследования, не ограничивающая его действия какими-либо стандартами и нормативными оценками, но предоставляющая максимально широкий выбор способов поведения (Lindzey D., 1959; Бурлачук Л. Ф., 1979; Соколова Е. Т., 1980; Анастази Б., 1982). Дж. Брунер также предполагал, что неопределенность, неоднозначность или «зашумленность» — необходимые стимульные условия для предоставления приоритета личностным субъективным факторам в детерминации восприятия и других видов познавательной активности (Брунер Дж., 1977; Abt L., Beak L., 1950).
В духе экспериментов «нового взгляда» в 40—50-е годы складывались теоретические обоснования теста Роршаха (DragunsJ., 1967) и TAT (Beak L., 1950).
Акцентирование неопределенности стимульных условий позволило, кроме всего прочего, согласовать проективные методы с психоаналитическим стилем клинического мышления. Чем более неопределенны условия (т. е. чем меньше давление реальности), тем в большей степени психическая активность приближается по своей природе к «первичным» психическим процессам (воображению, галлюцинациям), движимым принципом удовольствия. Проективные методы на первый взгляд давали основание для подобного осмысления (см., напр., экспериментальные исследования аутистического восприятия), однако в этом случае необходимо было признать тождество «первичных процессов» и психической активности в ситуации проективного исследования.
Не все исследователи склонны были следовать традиции ортодоксального психоанализа. Набиравшая силу «психология Эго», как и конкретные экспериментальные клинические исследования, формировали новую теоретическую парадигму для обоснования проективного подхода. Значительный вклад был внесен американскими клиническими психологами во главе с Давидом Рапапортом (Rapoport D., 1944-1945; 1968). В частности, проанализировав исследования «нового взгляда», особенно той его ветви, которая занималась изучением когнитивного стиля, Рапапорт по-новому определяет специфику процессов, детерминирующих проективный ответ. Проективная продукция рассматривается как результат сложной познавательной деятельности, в которой слиты воедино и собственно когнитивные моменты (отвечающие «реальности» — ситуации эксперимента, задаче инструкции, определенным характеристикам стимуль-ного материала), и аффективно-личностные факторы — «периферические» мотивы, индивидуальные способы контроля и защиты.
Вслед за работами Д. Рапапорта и его коллег началось интенсивное изучение роли стимульных факторов в характеристике проективных ответов. Применительно К TAT, в частности, было продемонстрировано наличие таблиц, стойко провоцирующих стандартные темы, например депрессию и суицид (TAT, табл. 3, 14, 15), сексуальные перверзии (TAT, табл. 13, 18) (Beak L., 1978; RapoportD., 1968).
Интересны в этой связи результаты, полученные при исследовании сопутствующего значения стимульных характеристик таблиц Роршаха методом семантического дифференциала (Kenny О., 1964). Так, оказалось, что каждая таблица обладает определенным эмоциональным значением:

Таблица 1уродливый, грязный, жестокий, грубый, активныйТаблица 11счастливый, сильный, активный, быстрыйТаблица II!хороший, чистый, счастливый, легкий, активный, быстрыйТаблица IVплохой, грязный, жестокий, сильный, мужественныйТаблица Vлегкий, активныйТаблица VIбольшой по размеруТаблица VIIхороший, красивый, чистый, хрупкий, нежный, женственныйТаблица VIIIчистый, активныйТаблица IXсильный, активный, горячийТаблица Xхороший, красивый, чистый, счастливый, легкий, активный, быстрыйД. Кении приходит к выводу, что высокоструктурированные изображения, «насыщенные» тем или иным побуждением, максимально выявляют индивидуальные различия по степени выраженности этого побуждения. Другие авторы полагают, что проекция того или иного побуждения на слабо структурированные стимулы зависит от интенсивности данного побуждения, а также от готовности субъекта к самораскрытию.
С учетом проведенных исследований в настоящее время имеется достаточно обширный выбор вариантов и модификаций TAT с таблицами, «значения» которых подобраны заранее с учетом диагностических задач. Среди них наиболее известны серии Д. Мак-Клелланда и Дж. Аткинсона для диагностики мотивации достижения (McCeand D., Atkinson J., 1953), TAT для детей и пожилых людей (Beak L., 1978), TAT для подростков (Symonds D., 1949), TAT для исследования семейных установок (Jackson L., 1950), TAT для национальных меньшинств. Установлено, что оптимальное условие для проекции глубинных слоев личности — умеренный уровень неоднозначности стимульного материала. Индивидуальные вариации ответов на стандартные значения стимулов в этом случае оказываются более диагностически значимыми и выявляют не столько аффективные состояния и актуальную силу потребности, сколько устойчивые личностные характеристики, в том числе аномалии (Murstein В., 1963).
Тест Роршаха и TAT представляют две группы наиболее распространенных проективных методик по критерию ответной реакции испытуемого, относимых соответственно к тестам на структурирование («конституирование» — по Фрэнку) и интерпретацию. Предполагается также, что эти методики наиболее удачно дополняют друг друга, выявляя соответственно формальный аспект личности — индивидуальный когнитивный стиль, способы аффективного реагирования и контроля и содержательный аспект — структуру потребностей, содержание конфликтных переживаний, апперцепцию «Я» и своего социального окружения.
Не ставя перед собой задачу обзорного анализа существующих проективных приемов, хотелось бы кратко обрисовать относительно новые и малоизвестные по отечественной литературе направления в проективной психологии.
Это, прежде всего, тенденция рассматривать в качестве проективных или квазипроективных методики, традиционно направленные на диагностику интеллекта и познавательных процессов в целом. Впервые эта точка зрения наиболее четко была сформулирована Д. Рапапортом в уже упоминавшихся исследованиях 1946 г. и затем в более поздних работах его сотрудников по Меннингерской клинике (например, Kein G., 1970), атакже Г. Виткином (Witkin H., 1954, 1974).
Можно сказать, что авторы имеют в виду качественней анализ выполнения испытуемым интеллектуальных проб, однако на самом деле речь идет о феноменах, в которых находит выражение влияние личностных и аффективно-мотивационных факторов на познавательные процессы. Для иллюстрации приведем пример анализа процесса мышления на основе известной нам методики Выготского-Сахарова (цит. по: Semeonoff В., 1976). Д. Рапапорт, использовавший эту методику в целях дифференциальной диагностики при исследовании психически больных разных нозологии, выделяет пять категорий «личностных форм мышления», по существу представляющих собой феномены, описанные Б. В. Зейгарник как нарушения моти-вационного компонента мышления (Зейгарник Б. В., 1962). Например, депрессивные тенденции проявляются при выполнении методики в общей инертности, нежелании манипулировать фигурками, неспособности отказаться от ранее сформулированной ошибочной гипотезы. Реакция на фрустрацию, неудачу, затруднения выражается в аутоагрессии, дискредитации задания, нарушении планирования или настаивании на необычных идеях. Один и тот же «симптом», как мы видим, может по-разному проявляться у разных людей, что и позволяет говорить об индивидуальном стиле познавательной активности. Аналогичным образом различные индивидуальные стратегии выполнения какого-либо перцептивного теста (например теста вставленных фигур — EFT) позволяют делать вывод о соответствующих индивидуально-типологических особенностях личности — полезависимости-поленезависимости (Witkin H., 1954, 1974).
Давая оценку этому направлению, следует подчеркнуть, что расширительное толкование интеллектуальных тестов как проективных имеет своей целью привлечение внимания клинических психологов к процессу выполнения интеллектуальных задач, его качественному анализу, что, несомненно, более точно отвечает специфике клинической диагностики. Снимается также противопоставление интеллектуальных и личностных тестов как относящихся к разным «областям» личности — иными словами, реализуется, правда несколько упрощенно ..целостный подход к личности как сплаву аффекта и интеллекта.
Другое направление в развитии проективных методов связано с активной разработкой проблем межличностного восприятия и взаимодействия и исследования «Я-образа». В определенном смысле все проективные методы направлены на изучение того, как субъект воспринимает других людей и самого себя. Наиболее распространено мнение, что проективные методики выявляют неосознаваемый компонент социальной перцепции и «Я-образа» (Wyie R., 1974).
Неспецифическими методиками указанной ориентации являются TAT и тест Роршаха. Предполагается, что в рассказах TAT находит отражение не столько реальный характер межличностных отношений обследуемого, сколько их апперцепция, т. е. эмоциональное отношение и пристрастное видение этих отношений. Изображенные на картинках фигуры кроме буквальных значений имеют и символический смысл. Так, фигура немолодого мужчины — олицетворение отца, начальника, вообще власти и мужского начала. В этом случае интерпретация темы рассказа в зависимости от общего контекста сужается до анализа внутрисемейных отношений либо расширяется и рассматривается как отражение взаимоотношений обследуемого с широким социальным окружением, отношение к нормативам общества и его ценностям. Тест Роршаха также дает некоторую информацию об общей благоприятной или неблагоприятной аффективной установке обследуемого к другим людям — враждебно-защитной или аффилятивно-открытой.
С 60-х годов начал разрабатываться и получил широкое распространение тест Роршаха для исследования общения — Совместный тест Роршаха (СТР), используемый более всего для диагностики внутрисемейных отношений. Развитие семейного консультирования и семейной психотерапии послужило толчком к созданию ряда методик, нацеленных на диагностику семейных отношений. К ним прежде всего следует отнести тест семейных установок Л. Джексона (Jackson L., 1950), тест семейных отношений Л. Бене и С. Антони (Bene R., Antony S., 1957), кинетический тест рисования семьи (Burns R., Kaufman S., 1972) и его варианты.
К относительно новому направлению, инициировавшему создание новых методик, относится исследование «Я-образа». Среди традиционных проективных методик следует отметить тест Роршаха, выявляющий формальные характеристики «Я-образа» — самоконтроль, самооценку, самореализацию, а также специальную модификацию теста для диагностики физического «Я-образа», «границ образа физического Я» (Fisher S., CeveendS., 1958).
Общая недостаточная валидность и надежность проективных методик заставляют исследователей искать новые диагностические парадигмы. К ним относится включение в проективные процедуры психометрических принципов — так построены вариант TAT Столина В. В. и Кальвиньо М. (1982), методика косвенного исследования системы самооценок Соколовой Е. Т. и Федотовой Е. О. (1982).
Продуктивным оказывается также создание процедур так называемой управляемой проекции (Столин В. В., 1981), позволяющей исследовать микроструктуру самоотношения в структуре самосознания.
Общая оценка проективных методик как психодиагностических процедур исторически связана с обсуждением так называемой проблемы проекции. В отечественной литературе дискуссия по этому поводу также достаточно освещена, однако сама проблема, на наш взгляд, далека от своего разрешения.
Как известно, Л. Фрэнк ввел термин «проекция», не определив его конкретного психологического содержания. Подразумевалось, что благодаря неопределенности стимульного материала личность «проецируется» на него, как на экран (Frank L., 1939). Образное выражение Фрэнка породило представление о проективных методиках как о своего рода «рентгеновских
лучах», высвечивающих глубины личности. Ясно, что подобное истолкование механизма проекции не удовлетворяло исследователей. Первые содержательные интерпретации проекции как феномена, возникающего в ситуации проективного исследования, связывались в теоретическом отношении с концепцией 3. Фрейда; для подтверждения психоаналитической концепции привлекались также эксперименты Г. Мюррея, Р. Сэнфорда и других по изучению мотивации через продукты воображения (Beak L., 1944). Однако фрейдовское понятие «проекции» не отличалось однозначностью, что сразу же породило ряд трудностей при попытках интерпретировать проективные методики с позиций психоанализа, что отмечалось и отечественными исследователями (Бурлачук Л. Ф., 1979; Реньге В. Э., 1979).
Главные из этих трудностей могут быть сформулированы в трех пунктах:
1 ) недостаточная разработанность, многозначность термина «проекция» в психоанализе, многообразие описываемых явлений;
2) лишь частичное сходство феноменов, обозначаемых впсихоанализе этим термином, с процессами, имеющимиместо в проективном исследовании;
3) различие типов проекции в разных проективных тестах.Остановимся на анализе каждого из перечисленных пунктов.
Впервые термин «проекция» в его психологическом значении был использован 3. Фрейдом для объяснения патологических симптомов паранойи в 1896 г., а затем при разборе «случая Шре-бера» в 1911 г. В этих работах проекция понималась как приписывание другим людям социально неприемлемых желаний, в которых человек как бы отказывает сам себе. В этом случае проекция рассматривалась Фрейдом как механизм защиты против неосознаваемых асоциальных влечений, в частности гомосексуальности, которая лежит в основе бредообразования при паранойе. Впоследствии была описана так называемая фоби-ческая защитная проекция — вынесение вовне, экстериориза-ция страха, тревоги, в действительности имеющих эндогенную природу (Фрейд 3., 1924). В работах последующих лет наряду с концепцией защитной проекции, входящей в состав различных патологических состояний, Фрейд вводит понятие проекции как нормального психологического процесса, участвующего в формировании нашего восприятия внешнего мира. Проекция интерпретируется им как первичный процесс «уподобления» окружающей реальности собственному внутреннему миру (Фрейд 3., 1925). Таков, например, механизм детского или религиозно-мифологического мировосприятия.
Таким образом, проекцией Фрейд называет два существенно отличающихся друг от друга явления, в основе которых лежат процесс самозащиты и процесс «самоуподобления». Их объединяет неосознаваемость трансформаций, которым подвергаются исходные влечения, — в сознании выступает лишь продукт этих преобразований. Со временем проекция стала столь расхожим термином, что дифференцировать ее от явлений идентификации, перенесения и некоторых других психоаналитических феноменов стало чрезвычайно трудно (Lapiance J., Pontais J., 1963). Например, говорят о проекции в психотерапевтической ситуации, когда на врача переносятся чувства, предназначенные другому лицу; называют проекцией своеобразное отождествление художника со своим творением (Г. Флобер говорил: «Эмма — это я»), а также «сопереживание» при восприятии художественных произведений; проекцией объясняют существование расовых и этнических предрассудков.
Б. Мюрштайн и Р. Прайер (Murstein В., Prier R., 1959), критикуя многозначность и, следовательно, недостаточную разработанность понятия проекции, предлагают различать несколько видов проекции. Классическая защитная проекция Фрейда находит подтверждение во многих клинических наблюдениях. Атрибутивная проекция — приписывание собственных мотивов, чувств и поступков другим людям (по смыслу близка к фрейдовскому «уподоблению»). Артистическая проекция — детерминированность восприятия потребностями воспринимающего; для иллюстрации этого вида проекции авторы ссылаются на эксперименты New Look. Рациональная проекция отличается от классической «рациональной» мотивировкой: например, по данным одного из экспериментов, когда студентам предложили высказать свои замечания по структуре учебного процесса, оказалось, что на отсутствие дисциплины жаловались отпетые прогульщики, а недостаточной квалификацией
преподавателей были недовольны двоечники. Здесь, как в случае обычной рационализации, вместо признания собственных недостатков испытуемые склонны были приписывать ответственность за собственные неудачи внешним обстоятельствам или другим людям.
Д. Холмс, подводя итоги многолетних исследований, считает необходимым выделить два «измерения» проекции (Homes D., 1968) (см. табл.). Первое из них относится к тому, что проецируется: субъект воспринимает в другом свои собственные черты или черты, ему самому не присущие. Второе измерение — осознает ли субъект обладание той чертой, которая проецируется, или нет. Комбинация этих измерений позволяет классифицировать все известные виды проекции.
Классификация видов проекции по Холмсу

Осознание субъектом проецируемой чертыНаличие у субъекта проецируемой чертыОтсутствие у субъекта проецируемой чертыНе осознаетСимилятивная проекцияПроекция «Панглос-са» или «Кассандры»ОсознаетАтрибутивная проекцияКомплиментарная проекцияД. Холмс утверждал, что, несмотря на неоднократные попытки экспериментального изучения, проекция неосознаваемых черт не может считаться доказанной. Исходя из психоаналитической концепции, симилятивная проекция выполняет защитные функции, препятствуя осознанию того факта, что субъект в действительности обладает какой-то нежелательной чертой. Проекция, метафорически названная в честь литературных персонажей Панглосса и Кассандры, может рассматриваться как вариант защитного механизма «реактивное образование». Что касается черт, наличие которых субъект осознает, то их интенсивное изучение шло в русле проблемы межличностного восприятия. Экспериментальное подтверждение находит прежде всего атрибутивная проекция — приписывание другим имеющейся у субъекта и осознаваемой им черты. Р. Кэттелл считал этот вид проекции наивным умозаключением, основанным на недостатке опыта, — люди склонны воспринимать других по аналогии с собой, приписывать другим те же мысли, чувства и желания, которые находят в самих себе. Комплиментарная проекция предполагает проекцию черт, дополнительных к тем, которыми субъект обладает в действительности. Например, если человек ощущает страх, то он склонен воспринимать других как носителей угроз; в этом случае приписываемая черта служит причинным объяснением собственного состояния.
Как соотносятся эти виды проекции с процессами, имеющими место в проективном исследовании? По этому вопросу не существует единства взглядов. Например, Г. Мюррей, употребляя термин «идентификация» применительно к TAT, фактически имел в виду защитную проекцию 3. Фрейда (симилятив-ный тип проекции по Холмсу); отождествляя себя с «героем», испытуемый получает возможность неосознанно приписать ему собственные латентные потребности. В этом случае уподобление себя другому позволяет успешно избегать осознания своей «плохости» или психической ненормальности.
Вместе с тем клинические и экспериментальные исследования показали, что содержание проекции несводимо к асоциальным тенденциям: объектом проекции могут стать любые положительные или отрицательные проявления личности.
По-видимому, само проективное поведение является производным от многих факторов. В частности, оказалось, что даже манера экспериментатора, индуцируемые им чувства влияют на аффективный знак тематических рассказов: агрессивная установка приводит к возрастанию агрессивных тем, дружелюбная — к преобладанию релаксационных (Beak L., 1944). Таким образом, в целом защитную концепцию проекции неправомерно рассматривать в качестве принципа «обоснования» проективного метода, хотя сам феномен защиты может иметь место, в частности, если ситуация эксперимента воспринимается как угрожающая (Lazarus R. S., 1961). Что касается других видов проекции, то их экспериментальное изучение применительно к проективным тестам не дало однозначных результатов. Однако большинство авторов, опираясь на идею 3. Фрейда об «уподоблении», считают возможным привлекать феномены атрибутивной и аутистической проекций для доказательства значимости проективной продукции. К сожалению, в обоснованиях подобного рода нередко описание тех или иных явлений, наблюдающихся в эксперименте, заменяет раскрытие их собственно психологических 44 механизмов. Как одну из попыток преодоления кризиса в обосновании проективного метода можно рассматривать отказ от понятия проекции в виде объяснительной категории; примером такого подхода является концепция апперцептивного искажения Л. Беллака.
Исходя из анализа фрейдовской концепции проекции, Л. Беллак приходит к выводу о неадекватности использования этого понятия в целях обоснования проективного метода, так как оно не способно описать и объяснить процессы, обусловливающие проективное поведение; последнее должно быть рассмотрено в контексте проблемы «личность и восприятие» (Abt L., Beak L., 1950). Основу категориальной системы Л. Беллака составляет понятие «апперцепция», понимаемая как процесс, посредством которого новый опыт ассимилируется и трансформируется под воздействием следов прошлых восприятий. Термин «апперцепция» имеет принципиально иное содержание, чем в теории Мюррея, так как учитывает природу сти-мульных воздействий и описывает не «первичные» процессы, а собственно когнитивные.
В дискуссии по оценке диагностической значимости проективных методик Р. Кэттелл занимал пессимистическую позицию (Carte R., 1957). Проективные методики, по мнению Р. Кэттелла, характеризует крайне слабая научная обоснованность. Основные аргументы Кэттелла состоят в следующем:
проективная психология оказалась неспособной четко сформулировать гипотезу о том, какие слои личности преимущественно отражаются в показателях проективных тестов — открыто проявляющиеся, осознаваемые или, напротив, бессознательные, скрытые;
интерпретационные схемы не учитывают, что защитные механизмы — идентификация и проекция — могут искажать восприятие проективных стимулов одновременно и притом в разных направлениях, так что апелляция к механизму проекции до того, как природа искаженного восприятия доказана, неправомерна. Например, испытуемый со скрытым гомосексуализмом может давать больше соответствующих ответов в TAT (при идентификации) или меньше, если действует механизм обратной проекций или формирования реакции;
3) остается неясным вопрос о том, какие именно личностные переменные проецируются — влечения, бессознательные комплексы, динамические аффективные состояния, устойчивые мотивы.
К этим аргументам, подтверждающим концептуальную слабость проективных методик, Р. Кэттелл считает нужным добавить упрек в низкой надежности и валидности проективных процедур. К сожалению, следует признать обоснованность критических замечаний Кэттелла, особенно если оценивать проективные техники как психометрические инструменты или тестовые процедуры.
Большинство проективных методик, или проективных техник, как их иногда предпочитают называть, не являются, по-видимому, тестами в узком понимании этого термина. Согласно одному из принятых определений, «психологический тест — это стандартизованный инструмент, предназначенный для объективного измерения одного или более аспектов целостной личности через вербальные или невербальные образцы ответов или другие виды поведения» (Freeman F., 1971). Исходя из этого определения наиболее существенными признаками тестов являются:
1 ) стандартизованность предъявления и обработки результатов;
независимость результатов от влияния экспериментальной ситуации и личности психолога;
сопоставимость индивидуальных данных с нормативными, т. е. полученными в тех же условиях в достаточно репрезентативной группе.
В настоящее время далеко не все проективные методики и не в равной степени удовлетворяют указанным критериям. Так, общепринятым является мнение о недостаточной объективности проективной техники. При этом ссылаются на многочисленные наблюдения и эксперименты, доказывающие влияние на тестовые результаты таких факторов, как пол экспериментатора.
ситуативные условия и переживания испытуемого, атмосфера исследования (Abt L., Beak L., 1950; Draguns G., Haey Е., Phiips L., 1968; Freeman F., 1971). Для целого ряда проективных методик отсутствуют нормативные данные; более того, некоторыми исследователями оспаривается принципиальная возможность их существования для подобного рода «идеографических» методов. Чрезвычайно важным и до сих пор дискуссионным остается вопрос о стандартизованное™ проективных методик. Остановимся на нем подробнее.
В отличие от тестов интеллекта или способностей, при проективном испытании практически невозможно полностью унифицировать и стандартизовать не только анализ и интерпретацию результатов, но даже и саму процедуру исследования. Ведь совершенно различно поведение экспериментатора с робким, чувствительным, уязвимым или спокойным, уверенным субъектом, с таким, который открыт, активно ищет помощи, или с тем, кто «защищается» при малейших попытках проникнуть в его внутренний мир. Хотя в любом капитальном руководстве и описываются наиболее распространенные стратегии поведения экспериментатора, они, конечно же, не охватывают всего многообразия конкретных случаев. К тому же жесткая формализация и стандартизация, как указывают ряд исследователей, противоречила бы самому духу проективной техники и была бы неоправданна.
Сошлемся в связи с этим на высказывание Лоуренса Фрэнка, одного из крупнейших теоретиков в этой области: «...нельзя надеяться, что стандартизованная процедура сможет широко осветить личность как уникальную индивидуальность. Она также не сможет способствовать проникновению в динамические процессы личности» (цит. по: Бом Э., 1978). И тем не менее, исследования по стандартизации проективных методик необходимы, так как без них затруднительна оценка валидности и надежности последних.
Анализируя обширную и весьма противоречивую литературу, можно заключить, что, согласно традиционным способам оценки проективные методики имеют средние показатели валидности и надежности (Гильбух Ю. 3., 1978; Freeman F., 1971; Secherest L., 1968). Подобный вывод может объясняться, однако, и
тем, что критерии валидности и надежности, разработанные для традиционных тестов, вообще неприменимы в данном случае. Учитывая потребности практики, а также тенденции развития исследовательского инструментария современной психологии, можно, по-видимому, прогнозировать постепенное сближение проективных методик с тестами. Работа в этом направлении, если она будет выполняться совместно квалифицированными клиническими психологами и специалистами в психометрике, позволит расширить сферы применения проективных методик и сделает их достоянием широкого круга исследователей.
Проективные методы — (projective techniques) класс психологических тестов, при выполнении которых испытуемые отвечают на неоднозначные и неструктурированные стимулы, что позволяет выявлять их потребности, чувства и конфликты.
МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ ЛИЧНОСТИ «ДОМ - ДЕРЕВО -ЧЕЛОВЕК» ДЖ. БАКА

анная методика предназначена как для взрослых, так и для детей; возможно групповое обследование. Мето
дика предложена Дж. Баком в 1948 г. Суть методики заключается в следующем. Обследуемому предлагается нарисовать дом, дерево и человека. Затем проводится опрос по разработанному плану. Выбор объектов для рисования автор обосновывает тем, что они знакомы каждому обследуемому, наиболее удобны для рисования и, наконец, стимулируют более свободные словесные высказывания, нежели другие объекты. По мнению Дж. Бака, каждый рисунок — это своеобразный автопортрет, детали которого имеют личностное значение. По рисунку можно судить об аффективной среде личности, ее потребностях, уровне психосексуального развития и т. д.
Помимо использования «Д.д.ч.» в качестве проективной методики, автор демонстрирует возможность теста определять уровень интеллектуального развития (коэффициент корреляции ранговой с тестами интеллекта составляет 0.41-0.75). Это согласуется с давними традициями диагностики уровня интеллекта с помощью рисунка.
Р. Берне при использовании теста «Д.д.ч.» просит изобразить дерево, дом и человека в одном рисунке, в одной происходящей сцене. Считается, что взаимодействие между домом, деревом и человеком представляет собой зрительную метафору. Если привести весь рисунок в действие, то вполне возможно заметить то, что действительно происходит в нашей жизни. Эта модификация методики получила название «Кинетический Д.д.ч.».
Особым способом интерпретации может быть порядок, в котором выполняется рисунок дома, дерева и человека. Если первым нарисовано дерево, значит, основное для человека — жизненная энергия; если первым рисуется дом, то на первом месте — безопасность, успех или, наоборот, пренебрежение этими понятиями.
Зарубежные исследователи считают необходимым дополнительное изучение валидности «Д.д.ч.» как инструмента измерения интеллекта и личностных особенностей. Есть сообщения о подтверждении валидности «Д.д.ч.» в кросс-культурных исследованиях (А. Соуттер, 1994). Исследования ретестовой надежности «Д.д.ч.» и предложенной Дж. Баком методики подсчета показателей продемонстировали удовлетворительную надежность теста как при одинаковом, так и различающемся инструктировании испытуемых при ретестировании (Я. By, Б. Роджерс, Г. Сирайт, 1991).
Прежде чем начать пользоваться каталогом, целесообразно прочитать весь его материал. Это сэкономит время и поможет выработать нужную ориентировку в поисках позиций. Каталог состоит из общего для всех трех рисунков раздела и разделов, предназначенных для интерпретации каждого по отдельности. Например, если линия основы сходна во всех трех рисунках, интерпретацию ее скорее всего нужно искать в общем разделе. Но иногда ту же позицию можно найти в двух разделах. Тогда для более совершенной интерпретации нужно учесть оба варианта.
Часть материала из-за невозможности предъявить его в форме каталога сюда не включена. Также не вошел и ряд основных концепций, с которыми читатель должен быть знаком по руководству, что, повторяем, является необходимым.
Инструкция: на отдельных листах последовательно нарисуйте: а) дом, б) дерево, г) человека.

КАТАЛОГ
Общий раздел
Облака — общая тревога, связанная с нарисованной ситуацией.
Цвет — пока используется реалистично и конвенционально, он не имеет патоморфного или патологического значения. С уменьшением этой особенности цвет приобретает все большее значение. Специфические интерпретации света должны проводиться с большой осторожностью.
Выбор цвета — чем дольше, неувереннее и тяжелее клиент подбирает цвета, тем более вероятно наличие личностных нарушений.
Цвет желтый — сильные признаки враждебности. Конвенциональное использование этого цвета в основном ограничивается изображениями внутри дома. В этом случае, обозначая ночь или ее приближение, желтый цвет выражает переживание враждебности среды и необходимость скрывать свои действия от окружающих.
Желтый цвет во всем рисунке — очень сильное чувство враждебности по всем социальным связям и отношениям.
Цвет оранжевый — патоморфная комбинация чувствительности и враждебности (если цвет употреблен неконвеци-онально).
Цвет красный — наибольшая чувствительность, потребность теплоты из окружения. Некоторые этот цвет называют эротическим.
Цвет пурпурный — сильная потребность власти, никогда не применяется конвенционально ни к дереву, ни к дому.
Цвет зеленый — потребность иметь чувство безопасности, оградить себя от опасности. Это положение является маловажным при использовании зеленого цвета для ветвей дерева или крыши дома.
Цвет синий — определенный депрессивный фон настроения. Улавливается потребность к самоконтролю и его тренировке.
Цвет черный — депрессивный фон настроения. Застенчивость, пугливость. Сильные оппозиционные тенденции с потенциальной агрессивностью. Агрессивность может быть направлена и не направлена вовне.
Цвет черно-синий, комбинированный — шизоаффективный тип реакции.
Цвет коричневый — если штрихование коричневым цветом не применяется конвенционально (например, ствол дерева, стены дома, волосы человека), то оно указывает на осторожность и несозревшую (недостаточно развитую) реакцию на эмоциональные стимулы.
Смешивание, сливание цветов. Оттенки — более совершенное использование цвета.
Цвет, штрихование (тени) — интенсивное на переднем плане и на фоне — тревога, но в рамках реальности.
Цвет, штрихование 3/4листа — нехватка контроля за выражением эмоций.
Штриховка, выходящая за пределы контура, — тенденция к импульсивному ответу на дополнительную стимуляцию.
Детали
Здесь важно их знание, способность оперировать ими и приспособиться к конкретным практическим условиям жизни. Исследователь должен заметить степень заинтересованности субъекта такими вещами: степень реализма, с которым он их воспринимает; относительную значимость, которую он им придает; способ соединения этих деталей в совокупность.
Детали существенные — отсутствие существенных деталей в рисунке субъекта, который, как известно, сейчас или в недавнем прошлом характеризовался средним или более высоким интеллектом, часто показывает интеллектуальную деградацию или серьезное эмоциональное нарушение.
Избыток деталей — «неизбежность телесности» (неумение ограничивать себя) указывает на вынужденную потребность направить всю ситуацию на чрезмерную заботу об окружении. Характер деталей (существенные, несущественные или странные) может послужить для более точного определения специфичности чувствительности.
Лишнее дублирование деталей — субъект, скорее всего, не умеет входить в тактичные и пластичные контакты с людьми.
Организация деталей — если трудности организации обнаруживаются в каждом рисунке, можно подозревать более сильное эмоциональное или органическое нарушение (или оба вместе).
Если сложности организации встречаются лишь в одном рисунке, очень может быть, что нарушение функционального порядка и связано с изображаемой на рисунке ситуац&heip;