Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Владислав Лебедько

Причастие (Великая Ересь)

(роман)

Эта книга построена, как ризома: лабиринт, где пересекаются, сосуществуют, борются, примиряются и расходятся противоречивые философские, религиозные и мистические учения. Но это далеко не только философия - в книге почти детективным сюжетом разворачиваются судьбы главных героев, охватывающие три эпохи: наши дни (2003-2004 гг.), Петроград 1921 г., где дедушка главного героя, член Ордена российских розенкрейцеров, встречается с такими замечательными людьми, как Генрих Оттонович Мёбес, Михаил Михайлович Бахтин, Лев Платонович Карсавин, наконец, 1421 г. – Чехия, где происходят великие и жестокие события освободительной войны.
Главный герой книги - Костя Лисовский. Бунтарский, свободолюбивый дух проводит его через ряд драматических, любовных, мистических событий и множество откровений. Из домашнего мальчика–философа, он постепенно превращается в мужчину, способного на поступки и глубокие чувства. Но происходит это непросто. То ли судьба, то ли случайность направляют героя по сложному, петляющему по разным мировоззрениям и переживаниям, пути.
Удивительные события приводят Костю и его товарищей к отождествлению себя с героями Чешского движения гуситов 1421 года (далеко не банальный сюжет с надуманными «реинкарнациями»). Костя вживается в судьбу Мартина Гуски и, в то же время творит её, - судьбу неукротимого борца за свободу, пламенного проповедника, мистика, жестокого воина, чьё противоречивое учение разбивало все ценности и святыни своего времени, и чей недолгий жизненный путь закончился на костре. При этом с самим Костей и с его друзьями начинают происходить необъяснимые события. Читатель встретится с людьми, творившими историю славянского народа: Яном Гусом, Яном Жижкой, Флорентием Радейвином, Герардом Скадде и многими другими, чьи имена забыты.
Перед Вами прокрутится калейдоскоп событий, личных переживаний, философских и мистических учений, который может разрушить привычную картину мира и сподвигнуть к более глубокому познанию своей природы и своей причастности к роду человеческому.
Книга «Причастие» – не легкое чтиво. Впрочем, любая творческая и преобразующая деятельность, к которой я отношу также и чтение, не может быть легкой.
Книга подобна коллажу: в ней большое количество скрытых цитат. 

Оглавление (краткое содержание глав):

ПРОЛОГ - в котором Костя Лисовский видит картину Николая Юдина "Не я ли Господи?" (по мотивам Тайной Вечери) и эта картина наталкивает его на новое понимание тех странных и удивительных событий, которые произошли с ним в 2003-2004 году.

Часть 1 - "Великая Ересь (1)"

1 глава - (1921 г. Петроград) - Костин дедушка Александр Лисовский - член Ордена розенкрейцеров "Lux Astrais" и другие члены Ордена встречаются с Г.О.Мебесом - организатором Ордена. Беседа о розенкрейцерстве, о церкви, о масонских ложах и ритуалах.

2 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Костя на даче находит дневник своего деда. Друзья Кости. Культура дачного философствования в России. Костю терзает задача, которая не решается в рамках академической философии.

3 глава  - (1921 г. Петроград) - Костин дед вспоминает, как в 1920-м в Смоленске, его друг Леонид Шевелев ввел его в мир мистицизма. Шевелев находит мистические мотивы в поэзии Гумилева и интерпретирует его стихи с точки зрения оккультизма. Оказывается, что Гумилев был учеником Г.О.Мебеса.

4 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Костя размышляет о эволюции европейской философии от Бэкона и Декарта до постмодернизма и герменевтики. Косте представляется, как он будет читать лекции по философии 20 века. Рассуждения о свободе интерпретаций.

5 глава - (1921 г. Петроград) - Костин дед вспоминает, как он и Леонид Шевелев встретили Бориса Зубакина, ученика Г.О.Мебеса, и вступили в Орден. Лекция Зубакина о Гермесе Трисмегисте.

6 глава  - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Вечер на даче. Шашлыки и водочка. Костя обозначает свою задачу - соединить ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ, проложить мостик между гностицизмом и постмодернизмом. Костины друзья пускаются в пьяное философствование. Сталкиваются учения гностика Василида и Блаженного Августина, - им на смену вырастает фигура Жиля Делеза, одного из основателей постмодернизма. В пьяной болтовне звучат понятия Хаосмос, ризома... Костя скептически смеется над потугами приятелей.

7 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Полночь. Гриша с Юрой ушли спать, а Костя рассказывает Толику про философию постмодернизма.

8 глава  - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Костя понимает, что волею судьбы он поставлен лицом к лицу еще перед одной задачей соединить несоединяемое: Традиционализм и Современность. Ввести Христа в Современность, а ризому в Традицию...

9 глава  - (1921 г. Петроград) - Костин дед встречается с молодым Михаилом Бахтиным. Бахтин рассказывает о своей философии поступка, о не-алиби в Бытии.

10 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Тяжелый сон Толика. Толик делится своей личной проблемой. Костя рассказывает о неогегльянстве и модели "Господина-раба" и поучает Толика. Толик выходит из себя. Костя внезапно понимает, что несмотря на то, он прожил "множество жизней" как мыслитель, он до сих пор оставался мальчиком, которого еще почти не коснулась настоящая жизнь.

11 глава - (1921 г. Петроград) - Костин дед посещает лекцию Льва Платоновича Карсавина о гностиках. Карсавин рассказывает о гностической системе Василида.

12 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Юра и Гриша рассуждают о вреде большинства эзотерических практик. Костя заинтересован. Гриша с Юрой снова начинают спор о сопряжении ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ. Костя рассказывает о тотальной мифологии Лосева, на что ребята выдают ему концепцию четырех доминирующих мифологий в истории человечества. Появляется напряженный Толик и беседа прерывается.

13 глава - (1921 г. Петроград) - Продолжение лекции Карсавина. Лев Платонович рассказывает о гностических системах Валентина и Маркиона и о их враждебности христианству. Костин дед договаривается с Карсавиным о встрече.

14 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Костя читает дневник деда. Он обеспокоен участием в дедовой судьбе Карсавина. Гриша и Юра продолжают спор о четырех мифологиях и соответствующих им психотерапиях.

15 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Толик спрашивает - что такое чакры. Гриша с Юрой выдвигают концепцию "языковой игры". Мир, как Текст.

16 глава  - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Полет мысли Гриши и Юры. Снова мир как Текст. Модели постмодернизма и "В Начале было Слово". Костя критикует построения друзей. Толик, раздраженный, уходит.

17 глава - (1921 г. Петроград) - Лёня Вишняков знакомит членов Ордена с профессором Толкачевым – одним из первых русских психоаналитиков, автором оригинальной концепции. Толкачев рассказывает о человеке с точки зрения "обезьян в нем сидящих". Каждая "обезьяна" - отображается в виде той или иной преобладающей эротики: анальной, уретральной, мышечной, кожной, оральной, зрительной, обонятельной и слуховой. Члены Ордена реагируют на концепцию Толкачева неоднозначно.

18 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Ребята читают дневник Костиного деда про теорию Толкачева и вспоминают любовные истории из своей жизни. Появляется Толик. Он приводит пьяную девушку и трахает её. После этого - предлагает её Косте. Колебания Кости. Она - вторая женщина в его жизни.

19 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Костя вспоминает свою первую влюбленность в 15 лет. Настя. Встреча у лесного озера. Позор...

20 глава - (1921 г. Петроград) - Продолжение беседы с Толкачевым. Эротические доминанты и континенты Земли. Славяне и уретральная эротика. Христианство, как планетарная диверсия.

21 глава - (2003 г. С.Петербург-Орехово) - Сон Кости интегрирует всю сложную вязь событий и впечатлений двух предыдущих дней. Юра и Гриша о парадоксах судьбы. Квантовая механика, как ключ к задаче совместить ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ. Загадка Жиля Делёза. Ссора с Толиком.

22 глава - (1921 г. Петроград) - Костин дед встречается с Карсавиным, который обращает его в Православие. Дневник деда закончился...

23 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя заболевает.

24 глава - (2003 г. С.Петербург) - О том, как Костя очутился в необозримой Библиотеке и встретил Бога... После операции в больнице.

25 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя в больнице. Известие о Толике. Костя размышляет о себе, как о совокупности картинок, звуков и ощущений. Он отбрасывает вопрос "Кто я?". Он близок к Неописуемому...

26 глава - (2003 г. С.Петербург) - Озарение Кости. Мостик между гностицизмом и постмодернизмом, между ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ найден. Костя рассказывает о своем откровении Грише. Костя пишет трактат о Нетрадиции. Он предчувствует вызов судьбы. Но в чем будет состоять этот вызов?

27 глава - (2003 г. С.Петербург) - После болезни и встречи с Богом, у Кости появляется сиддха - возможность передавать суть философских категорий через переживания. Он проделывает ряд опытов со своей бывшей женой - Ольгой. Результаты превосходят ожидания. Близится начало лекций в Университете Педагогического Мастерства, где Костя будет преподавать спецкурс по философии 20 века.

28 глава - (2003 г. С.Петербург) - Восприятие 1-го сентября Мишей и Сашей Платоновыми.

29 глава - (2003 г. С.Петербург) - Восприятие 1-го сентября Соней Вознесенской.

30 глава - (2003 г. С.Петербург) - Восприятие 1-го сентября Викой Станкевич.

31 глава - (2003 г. С.Петербург) - Восприятие 1-го сентября Иваном Куренным.

32 глава - (2003 г. С.Петербург) - Восприятие 1-го сентября Зиной Кравчук.

33 глава - (2003 г. С.Петербург) - Восприятие 1-го сентября Радой Григорьевой.

34 глава - (2003 г. С.Петербург) - Ассоциации об Антонене Арто. История Вити Назарова и его восприятие 1-го сентября.

35 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя встречается с Гришей, Витей, Ольгой и Аллой. Алла громит в пух и прах и гностиков и постмодернистов.

36 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя, Витя и Гриша: о Боге с позиций семиотики. Лексикоды и десакрализация сакрального.

37 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костины лекции. Странный сон перед лекцией о Хайдеггере. Толкование Гриши: ты на пороге судьбоносного события!

38 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя читает лекцию о Хайдеггере. Вопрос Куренного застает его врасплох. Он понимает, что говорит о том, что не прожил сам. Странные переживания членов группы. Дежа-вю.

39 глава - (2003 г. С.Петербург) - Группа попадает в переживание «то что было не со мной – помню». Из болезненных ощущений помогает выйти догадка о 1421 г. в Чехии.

40 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя, Витя и Миша Платонов обсуждают случившееся. Миша рассказывает об истории гуситских войн в Чехии. О 1421 г. О гуситах, таборитах, пикартах, Яне Жижке и Мартине Гуске. Костя чувствует глубокий резонанс с Мартином Гуской.

Часть 2 - "Великая Ересь (2)"

1 глава - (1394-1408гг. Чехия) - Детство Мартина Гуски. Мартин встречает монаха - Флорентия Радейвина и отправляется с ним в монастырь Братьев Общинной Жизни.

2 глава - (2003 г. С.Петербург) - Костя обнаруживает в себе фигуру ветхозаветного фарисея, управляющего всей его жизнью. Атеизм, как противоядие. Почему Мартин Гуска?

3 глава - (1408 г. Чехия) - Мартин Гуска и Флорентий Радейвин идут из Брно, через Прагу в Вюрцбург. Флорентий проповедует Мартину о тленности плотской жизни, об устремлении к Богу. Прибытие в монастырь Братьев Общинной Жизни.

4 глава - (2003 г. С.Петербург) - Как Костя обнаружил в себе фарисея.

5 глава - (1408-1409 г. Чехия - Германия) Жизнь Мартина в монастыре. Беседы с аббатом о монашеской жизни и о смерти.

6 глава - (2003 г. С.-Петербург) Что произошло со слушателями группы 31 после лекции о Хайдеггере и переживания параллельного времени. Неудачное свидание Вознесенской и Хлопонина. Переживания Вити. Гриша сообщает Косте гипотезу о его подавленной уретральности. 

7 глава - (1409 г. Чехия - Германия) Удивительные мистические переживания Мартина Гуски. Его встреча с мыслью Иисуса и беседа с ней.

8 глава - (2003 г. С.-Петербург) Сплочение группы. Лекция Кости о философии Жана Поля Сартра. Горячие споры. Костя взалкал свободы. Атеистический экзистенциализм.

9 глава - (2003 г. С.-Петербург) Переоценка ценностей. Костя и Витя говорят о богоборчестве и атеизме.

10 глава - (1410-12 г. Чехия - Германия) Мартин размышляет о противоречивости некоторых мест из Евангелия. Меч или любовь?

11 глава - (1400-1414 г. Чехия - Германия) События в Римской империи и Чехии. Ян Гус. Флорентий рассказывает Мартину об общине вальденсов-пикардов в Моравии.

12 глава - (2003 г. С.-Петербург) День рождения Вознесенской. Костя забывает мобильник. Ночь  с Соней. Де жа вю.

13 глава - (1414 г. Чехия) Мартин покидает монастырь. Община Моравских Братьев. Мария.

14 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя читает лекцию о структурном психоанализе Лакана. В группе проявляются всё большие противоречия.

15 глава - (2003 г. С.-Петербург) Продолжение лекции о Лакане. Рада Григорьева и пробуждающаяся Костина уретральность.

16 глава - (2003 г. С.-Петербург) Разговор Гриши и Кости о подавленной уретральности и отношениях с Богом. 

17 глава - (1415-19 г. Чехия) Революционные настроения в Чехии. Гражданская война между чашниками и противниками Чаши. Крестовый поход римской церкви и императора Сигизмунда против чехов. Мартин обращается к Апокалипсису. Его проповеди о тысячелетнем царстве Христовом и борьбе с антихристом - церковью. Призыв в пять городов. По пути в Пльзень Мартин собирает пятитысячную армию. Разгром монастырей. Первая кровь на руках Мартина. Встреча с Яном Жижкой.

18 глава - (2003 г. С.-Петербург) Размышления Кости о судьбе Мартина, о грехе, правоте и безупречности. Дуальный мир и мир ризомы. Встреча с Платоновыми. Платоновы обвиняют Костю в богохульстве. Спор о грехе, вине, правоте и любви, который заканчивается ссорой и разрывом отношений.

19 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя размышляет о губительной роли идеологий в человеческой жизни. Витя сообщает, что Платоновы в группе призывают к смене преподавателя. Костя и Витя беседуют об Яне Жижке и событиях в Таборе (в Чехии) в 1419-21 годах.

20 глава - (1420 г. Чехия) Проповеди Мартина Гуски о грядущем царствии Христовом, необходимости насилия над церковниками и противниками евангельских истин. Начало раскола в Таборе.

21 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя понимает, что его записи о жизни Мартина Гуски отражают путь становления фанатика, но фанатика особого рода. Платоновы, Куренной и Вознесенская идут исповедоваться. Костина лекция о философской концепции жертвенного кризиса Рене Жирара. Платоновы и Куренной идут к завкафедрой с просьбой отстранить Костю от лекций. Немного о Дионисе. Завкафедрой дружелюбно предлагает Косте уйти в двухнедельный отпуск и обещает разобраться.

22 глава - (1421 г. Чехия) Окончательный раскол в Таборе. Мартину и его сторонникам - пикартам угрожает гибель. Мартин отправляется в Моравию для организации Табора там, по пути встречает на острове Марию - свою первую любовь. Она уже год живёт среди адамитов - секты еретиков, содомистов, насильников. Мартин взбешён, но затем смягчается. Он проводит ночь с Марией и выслушивает её рассказ о диковинной жизни адамитов. Мартин уходит. Вождь адамитов в назидание другим убивает Марию.

23 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя осознаёт, что Мартин был одним из немногих людей, посмевших не шагать в ногу со всеми, с базовой реальностью, а утвердить свою собственную индивидуальную жизнь как мерило всего остального. У него хватило мужества поставить под вопрос истинность базовой реальности. Не об этом ли мечтал и сам Костя? Бросить вызов «объективности» не только на бумаге, но всей своей жизнью! Платоновы и Куренной пригласили отца Сергия для беседы о постмодернизме с точки зрения Православной Церкви. Соня чувствует, что она предала не только Костю, но что-то более глубокое в себе. Она покидает Платоновых. 

24 глава - (1421 г. Чехия) Ян Жижка требует от Мартина и пикартов отречения от их убеждений, угрожает расправой и изгоняет из Табора в местечко Пржбенице.

25 глава - (2003 г. С.-Петербург) Вика и Витя приходят к Косте. Вика ведёт себя как хозяйка. Витя объявляет о своём решении уехать домой.

26 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя рассказывает о позиции мистического атеизма. Витя уезжает. Вика остаётся у Кости.

27 глава - (2003 г. С.-Петербург) Ночь с Викой и разрыв с ней. Осознание вытесненной ненависти к матери.

28 глава - (1421 г. Чехия) Казнь вождя адамитов Микулаша. Жижка объявляет, что если пикарты не отрекутся, завтра их также сожгут. Вечером пикарты собираются и решают, что Мартин должен тайно покинуть Пржбенице и идти в Моравский Табор - учение должно быть сохранено.

29 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя знакомится с молоденькой продавщицей Натэллой. Неделя плотского счастья. Грозный звонок Заура.

30 глава - (1421 г. Чехия) Ночь перед казнью пикартов. Мартин рассказывает сыну Божены Гинеку о том, как казнили магистра Яна Гуса. Мартину удаётся уйти из города, но он попадает в плен и предаётся пыткам. Жижка сжёг пикартов.

31 глава - (2003 г. С.-Петербург) Заур. Костю оглушили и везут в машине убивать. Сожжение в сарае. Неожиданное спасение.

32 глава - (1421 г. Чехия) Казнь Мартина. Последние мгновения его жизни.

33 глава - (2003 г. С.-Петербург) Костя узнаёт, почему его группа должна была распасться. Разборка с заведующим кафедрой. Несколько мгновений свободы.

Часть 3 - "Причастие"

1 глава - (2004 г. С.-Петербург) Прошло 4 месяца...

2 глава - (2004 г. С.-Петербург) День рождения Гриши. Рассуждения об общечеловеческой программе "Не живи". Костя вспоминает смысл.

3 глава - (2004 г. С.-Петербург) Выбор.

4 глава - (2004 г. С.-Петербург) Соня, Натэлла, достоинство.

5 глава (Эпилог) - (2004 г. С.-Петербург) Размышления об апокалипсисе. Видения Кости. Озарение. Причастие. Оправдательный приговор человечеству.

Владислав Лебедько

Причастие

Пролог.

И взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается.
Лука (22.19-20.)

Костя Лисовский оказался одним из первых, кто увидел только что законченное полотно Николая Ю., где изображена была Тайная Вечеря. Небольшая квартира на Петроградской стороне. Комната, которую художник использовал как мастерскую, заполнена светом весеннего дня. Мастер вышел, оставив Костю наедине с картиной. Тот присел на диванчик метрах в двух от полотна... Прошло, наверное, около получаса, когда он вдруг вздрогнул и довольно громким голосом, в котором чувствовались нотки тревоги, позвал:
Николай Владимирович, где вы?
Со стороны кухни послышались шаги. Войдя в комнату, художник присел рядом с Костей. Он видел, что его гость взволнован, но ничего не говорил. Ждал, вертел пальцами сигарету. Костя, как будто не заметив его, продолжал смотреть на картину, точнее куда-то дальше – из ниоткуда в никуда, ибо глаза его были расфокусированы. Потом вдруг снова вздрогнул:
- Николай Владимирович, я был там... Там, внутри... Там все не так, как у Эль Греко, Леонардо или вот хотя бы у Николая Ге, - Костя встал с диванчика и в волнении заходил по комнате, - Здесь ты с неизбежностью попадаешь в пространство этого события. А в нем нет скорби, нет отчаяния, нет судорожности какой-то, той что видна у апостолов Эль Греко или Ге. Там только один вопрос звучит... нет, даже не звучит, а стучит в виски, стучит изо всей силы... Страшный вопрос... Я не могу его назвать словами, но это непременно страшный вопрос. И он меня лично касается, вопрос этот. Мне как-то не по себе стало...
Костя остановился и посмотрел на художника. Тот едва заметно улыбнулся, закурил.
Вы очень точно все почувствовали, Костя. И я скажу вам, что это за вопрос. Чуть позже скажу. А сейчас пойдемте на кухню, я кофе сварил.
Волнение постепенно улеглось. Пока пили в молчании кофе, перед внутренним взором Кости стояла картина: стол, на котором стоит уже почти пустая чаша и блюдо с оставшимся еще куском хлеба; широкие скамьи, покрытые белой тканью; прямо перед тобой - Иисус и некто – видимо Иоанн - припавший к груди Учителя; справа и слева от него на скамьях, составленных буквой «П», возлежат апостолы – их лица и позы напряжены, как будто тот страшный вопрос, что почудился Косте, пронзает и вводит в оцепенение каждого из них; апостолов одиннадцать – кого-то нехватает, но на правой (для зрителя) скамье – вопреки канону – Мария Магдалина; с той стороны стола, которая обращена к зрителю, никого нет, - это место для тебя; и очень много света, - как вспышка...
Николай Владимирович, а почему все апостолы у вас молодые? Ведь традиционно все, кто писал картины по Евангельским сюжетам, изображали многих апостолов, как седобородых старцев...
Седобородые апостолы - дань церковной традиции. Нигде в Евангелиях нет упоминания о их возрасте. И я лично чувствую, что самому старшему из них едва ли больше сорока лет.
А кого из них нет за столом? Иуда уже ушел?
Нет, Иуда сидит возле Иисуса, по левую руку. Кто-то, видимо, просто вышел и на его место попадает зритель, как только что попали вы.
Значит картина действительно затягивает тебя внутрь?
Художник опять улыбнулся. И промолчал.
А почему здесь присутствует Мария Магдалина?
Просто потому, что я чувствую, что она там была. В Евангелиях нет никакой информации ни за ни против этого. Разве что, в некоторых апокрифах... А что касается живописи, то я видел только одну миниатюру с изображением Тайной Вечери, где тоже присутствует Мария Магдалина. Это работа семнадцатого века одного голландского розенкрейцера, не оставившего своего имени.
И еще, Николай Владимирович, почему так много света в вашей картине?
Ваш вопрос, Костя, вполне логичен. Из известных мне работ, только в пятнадцатом веке итальянский художник Доменико Гирландайо изображает это событие на фоне светлого пейзажа. Но здесь свет другой... Вы ведь видели, что никакого окружающего пейзажа нет, только свет. Это вспышка сознания. И это уже непосредственно относится к тому, как вы выразились, страшному вопросу, который звучит в душе каждого, кто сидит возле Иисуса...
Что же это за вопрос? – Костя снова почувствовал волнение.
Потерпите еще несколько минут. Обратите внимание еще вот на что: если у Ге или у того же Эль Греко Иисус изображен печальным, скорбящим, как бы переживающим горечь разочарования, то здесь он совершенно спокоен.
Я бы даже сказал, что в нем чувствуется некая торжественность.
Да, пожалуй. Страдает он уже после Вечери, в Гефсиманском саду. При этом присутствуют только три свидетеля этих его страданий, да и те все время спят...
Художник говорил медленно, спокойно. Костя же в волнении и нетерпении теребил край скатерти. Николай Владимирович улыбнулся еще раз:
Я вижу, вы уже истомились. Пойдемте в мастерскую.
Они опять сидели напротив картины.
Чаша выпита и хлеб съеден. И как раз перед тем моментом, который здесь изображен, Иисус произносит слова: «Один из вас предаст Меня». И дрогнуло сердце каждого, кто был там, ибо каждый из них почувствовал, что это может быть он! Понимаете, Костя, - каждый! И каждый, кто как вы сегодня, пережил себя там, знает, точно знает, что и он может... Неважно, что прошло две тысячи лет, ничего не поменялось – каждый из нас сейчас может... И вопрос, который пронзает душу, таков: «Не я ли, Господи?» Страшный вопрос, вы абсолютно правы, Костя! Я так именно и назвал эту картину: «Не я ли, Господи?»
Не я ли, Господи? – Костя нервно засмеялся, - Идет к развязке дело.
О чем вы?
Нет, это я так, о своем... Кажется, я начинаю кое что понимать... Пойду я, Николай Владимирович, спасибо вам...

Он шел к метро, иногда рассеянно натыкаясь на прохожих, не замечая этого, бормоча про себя этот вопрос, который оказался неожиданным ответом. Ответом на то, что происходило с ним, Костей весь этот год, а может быть и ответом на что-то большее...

Часть 1

Великая Ересь (1)

«С1965 года по сей день окончательно прояснились две идеи. Во-первых, что сюжет может возродиться под видом цитирования других сюжетов, и, во-вторых, что в этом цитировании будет меньше конформизма, чем в цитируемых сюжетах»
Умберто Эко «Заметки на полях «Имени розы»».

1.

«Крест – символ пути самоотвержения, безграничного альтруизма, неограниченной покорности законам Высшего – представляет один из полюсов бинера. Роза Гермеса – соблазнительно благоухающий символ науки – обвивает этот крест. Ознакомившиеся с ним могут носить крест, но не в силах оторвать от него розу. Пусть шипы ее колют ученых, они не перестанут наслаждаться ее ароматом. Роза – второй полюс бинера, этого двойного союза.»
Г.О.М. «Энциклопедия оккультизма»

«... так это его «Энциклопедия Оккультизма», которой мы зачитывались. И вот он сам сидел перед нами в квартире Нади Мещерской на канале Грибоедова. Пригласила Мебеса подруга Нади, секретарь Бориса, Настя Цветаева.
Генрих Оттонович Мебес (Г.О.М., как он подписывал свои труды) оказался невысоким и очень худым человеком лет пятидесяти. Лицо его было несимметрично.
Прервав неловкое молчание, возникшее после того, как Мебес представился, Настя начала знакомить его с присутствующими:
Маша Эрлангер... – Настя указала на темноволосую девушку, сидевшую на краешке стула возле двери.
Надеюсь, здесь все – члены Ордена? – резко перебил ее Мебес. Его быстрый взгляд тревожно скользил по нашим лицам, но сидел он спокойно.
Да, конечно, Генрих Оттонович, причем, почти все уже довольно давно. Новичок только Лёня Вишняков, - Цветаева указала на розовощекого, полного молодого человека, сидящего возле стола, справа от меня. - Но и он месяц назад ездил в Москву, где встретился с Борисом и получил посвящение.
Хорошо. Извините, Настя, я прервал вас...
Ничего страшного, Генрих Оттонович, мы ведь понимаем, что все предосторожности должны быть соблюдены. Так вот, Маша – руководитель Петроградской ложи мартинистов. Имеет три степени посвящения...
Такая молодая? – удивился Мебес.
Мне, все-таки, двадцать пять лет, - обиделась Эрлангер, которая действительно выглядела моложе, - Можете звать меня Ипатия, - добавила она смущенно, слегка покраснев.
Прямо перед вами, - продолжала Цветаева, кивнув в мою сторону, - Александр Лисовский. Архитектор. Недавно закончил курс в Смоленске, где был посвящен в ложу Зубакиным. Далее – Ругевич Владимир Зиновьевич, - коренастый лысеющий мужчина лет тридцати трех с достоинством кивнул головой. – Владимир приехал в Петроград из Невеля год назад. Друг Бориса, организовал с ним ложу в Невеле. Пшесецкая Вера Николаевна...
Можно просто Брунгильда, - отозвалась Вера. Казалось она одна из всех нас не испытывала в этот момент напряжения и сидела в кресле, пожав ноги под себя.
Мебес кивнул и улыбнулся. Он довольно долго смотрел на Брунгильду, а она на него дерзким взглядом женщины, уверенной в своей неотразимости. Они продолжали смотреть друг на друга, даже когда Настя уже представляла Мебесу новое лицо - моего земляка, главу ложи «Всемирное ребячество», стройного высокого красавца Михаила Жукова. Видимо и гроссмейстерам нравятся красивые женщины...
Ну, с хозяйкой, - нашей милой Нэй, вы знакомы... Про Лёню я вам уже говорила. Оч-чень умный мальчик, - Настя состроила Лёне забавную гримасу, - студент-естественник Петроградского Университета.
Ну что же, господа, - Мебес сложил ладони и хрустнул костяшками пальцев, - о чем бы вы хотели сегодня послушать?
Конечно о розенкрейцерах, - моментально отозвался Лёня Вишняков. Все заулыбались.
Господа, у вас по два-три посвящения, а вы задаете тему про самые азы...
Хочется услышать эти азы именно от вас, Генрих Оттонович, - томно произнесла Брунгильда. Мебес улыбнулся краешками губ.
Ну, хорошо. Начнем тогда с главных символов. Итак: роза. Роза – это символ Мировой души, духовного неба. А как полагал Плотин, на небе разума всякая вещь становится небом, и земля там небо и звери, и растения, и люди, и море. Мир в духовном небе представляется, как еще не зачатый. «Там каждый видит себя в других. Все прозрачно. Ничего непроницаемого, мутного нет, и свет встречается со светом. Все - повсюду и все во всем. Каждая вещь - это все вещи. Солнце - это все звезды, а каждая звезда в отдельности заключает все звезды и солнце.». Не случайно последователь Плотина, один из отцов европейского тайнознания Макробий считал, что Свет Млечного Пути, - звездный свет - родина души. Я думаю, что Борис, выбрал название для Ордена: «Звездный свет» именно исходя из этих соображений.
Голос Мебеса как бы обволакивал. Слушать его было уютно и перед глазами проплывали образы того, о чем он говорил.
А что же крест? – это опять неугомонный Лёня.
Не спешите, юноша, сейчас дойдем и до креста. Розу на кресте мы можем рассматривать, как символ распятого Спасителя. Это, также, человеческая душа вообще. Душа, распятая земным существованием, но преодолевающая страдания благодаря высшим устремлениям. Роза светоносна, ибо через нее проходит свет, сконцентрированный в духовном средоточии мира. Алхимики полагали, что в розе по аналогии звучания зашифровано слово "ros" - роса, которая, по их мнению была универсальным растворителем, лучшей средой преобразования субстанций. Крест же означает встречу человека с самим собой. Ведь центр креста - духовное средоточие мироздания, пересечение горнего и дольнего миров. Вертикаль служит знаком того, каким человек хотел бы быть, горизонталь - того, чем он не желал бы быть. Крест - символ, призывающий активизировать в себе внутренний свет, интуицию, и подняться над бренностью мира.
Последние фразы Мебеса были исполнены особым пафосом. Наступило молчание, но лично я не чувствовал неловкости. Задавать какие бы то ни было вопросы не хотелось. В комнате воцарилась возвышенная, благостная атмосфера. Между тем, я заметил, что Брунгильда делает какие-то знаки Жукову. Это не ускользнуло и от пытливого взгляда Мебеса:
Милая Брунгильда, я думаю, что здесь мы можем свободно изъяснять все свои мысли. Вы что-то хотите сказать?
Видите ли, Генрих Оттонович, - вступился вдруг Жуков, - у нас недавно с Верой Николаевной случился спор, где я доказывал, что корни розенкрейцерства лежат в учениях древнего Востока. Так ли это?
Вопрос этот Михаил видимо только что придумал, - его выдавало смущение. В нашей группе ходили слухи, что Жукова и Пшесецкую связывают романтические отношения. Не мое, однако, дело – углубляться в эту историю. Мебес же, хотя несомненно заметил смущение Михаила, принялся подробно отвечать на его вопрос:
Возникновение розенкрейцерства, как, впрочем, я отмечал в «Энциклопедии оккультизма» определяется тернером: Божество-Гнозис-Человек, преломляющемся в другом тернере: Архетип-Человек-Природа. Это зашифровано в третьем Аркане Таро. И это можно назвать историей розенкрейцерства на высшем плане. Что же касается событий земных, то они - лишь внешняя канва, видимое выражение того, что принадлежит к сфере глубинного бытия. Розенкрейцеровская доктрина - это форма действия божественного разума, открытая малой общине посвященных. Здесь, Михаил, вы совершенно правы: исторические истоки розенкрейцерства это действительно тайные учения Востока, а среди основных корней я назову гнозис, каббалу и герметизм...
Можно, пожалуйста, чуть подробнее про гнозис, - вставился Лёня Вишняков, который давно уже изнывал от желания задать какой-нибудь вопрос.
Розенкрейцерами гнозис понимался как синтез дуалистических систем Древнего Востока - наследия вавилонских магов и египетских жрецов, последователей зороастризма и других учений, в центре которых - борьба двух мировых начал - Добра и Зла, Света и Тьмы. Борьба эта никогда не прекращается, но как бы снимается в гнозисе, единственно способном спасти человека. Гнозис - ядро розенкрейцеровоского эзотеризма. Не случайно в тридцатитрехступенной иерархии масонского Шотландского обряда восемнадцатая ступень - Князь Розенкрейцер, - обозначающая границу между низшими и высшими степенями, символизирующую грань между Верхом и Низом мира, носит еще название Рыцарь-Гнозис.
Я слышал, - не унимался Лёня, - что гностики считали, будто Бог несовершенен...
Вы, Леонид, как говориться, слышали звон, да не поняли откуда он. – Продолжал невозмутимо Мебес, - Гностики как раз считали, что Бог совершенен. Но они разделяли Высшего, совершенного Бога и творца этого мира, - демиурга. Гностики и помыслить не могли, чтобы высший совершенный Бог мог создать столь несовершенный, закосневший в материи и тьме мир. Так, гностик Василид помещал между Богом и миром триста шестьдесят пять ипостасей. Мир был творением низшего бога - Иеговы. Человек, влюбленный в свет, – порождение этого бога тьмы, тьмы отвергнутой и навеки ненавидящей человека, однако выплеснувшей в человеке отображение Иеговы. Человек - центр мира, ибо еще до земного человека был рожден человек космический - Антропос, он - то и есть человек истинный. Бог посылает людям Спасителя, однако это не Сын Божий, облекшийся в человеческую плоть. Божество не может быть унижено до плоти.
Что же тогда Христос...
Христос распинаемый - лишь призрак, казнимый на кресте, а подлинный божественный Христос проносится через все божественные слои - Эоны - и сливается с божественной полнотой - плеромой.
И вы лично тоже так считаете?, - спросила Маша Эрлангер.
Я полностью согласен с тем, что во втором веке нашей эры написал христианский теолог Ириней: «Знающийся с подлинной правдой истории освободится от власти первоначал, сотворивших наш мир. На каждое небо - свое имя, и на каждого ангела, и божество, и каждую власть, пребывающую в них. Ведающий их несравненные имена вознесется незримо и свободно, точно Спаситель. И как Сын Божий никем узнан не был, так и гностик никем узнан не будет. И тайны эти не разглашать следует, но хранить в молчании. Знай все, но живи незаметно».
И вновь снизошло молчание и благодатная атмосфера разлилась по комнате. На этот раз минуты три все сидели неподвижно, углубляясь в себя, ища в глубинах своих созвучия тому, что было сказано. Потом Нэй – Надя Мещерская принесла поднос с чаем. Первым нарушил молчание Ругевич:
Все, что вы говорили, настолько противоречит официальным доктринам Церкви, что... Не могли бы вы об этом – об отношении розенкрейцерства и Церкви?
Вопрос этот древний, как сама христианская Церковь. Уже со второго – третьего века нашей эры Церковь начала преследовать все так называемые ереси, - гностиков, герметистов, неоплатоников. Кстати картины мира всех трех перечисленных мною «ересей» были очень близки. На этот вопрос мы можем посмотреть глубже, чем просто на борьбу за господство идеологий. Враждебное, но часто неразделимое сосуществование христианства и гностицизма в духовной жизни Европы несло в себе сполохи космического взаимодействия-противостояния. Даже важнейший вопрос позднеантичной и средневековой теологии и философии о соотношении разума и веры, при всей своей ортодоксальной пристойности, на самом деле, в глубинах своих таил постоянную полемику с так называемой «гнусной гностической ересью», поставившей в центр отношений между Богом и человеком гнозис - знание. Это знание первоначал и последних тайн мира, знание того, кем мы стали, где мы, куда заброшены, куда стремимся, как освобождаемся, что такое рождение и возрождение? - так просто сказал о стремлениях человека гностик Феодот.
Ну а каково ваше личное отношение к Церкви? – настаивал Ругевич.
Я не думаю, что мое личное отношение к Церкви имеет какое-то значение для вас. Я никому не навязываю своего личного мнения в этом вопросе, - сухо отрезал Мебес.
Генрих Оттонович, - вмешался давно уже молчавший Лёня, - когда вы говорили о средневековых спорах по поводу отношений разума и веры, вы, наверное имели в виду Ансельма Кентерберийского, Пьера Абеляра и, конечно же, Фому Аквинского и его главного оппонента в этом вопросе Иоанна Дунса Скотта?
Да, и их, в том числе, - ответил Мебес, беря с подноса чашку с чаем. Лёня зарделся от признания своей эрудированности и снова пошел в атаку:
А в русской средневековой философии этот же вопрос нашел отражение в споре нестяжателей и иосифлян, не так ли?
Ну, пожалуй, можно и так, - был ему ответ. Тут вмешался уже я:
А кто такие нестяжатели и иосифляне?
Позвольте, неужели вы не знаете? – на лице Лёни отразилось недоумение.
Не знаю, - признался я и покраснел, чувствуя на себе внимание всех собравшихся. Мебес же, спокойно пил чай, наблюдая за развитием нашего диалога.
Ну так разрешите я вам объясню, - почувствовав свое превосходство и внимание публики, Лёня заговорил назидательно, - дело в том, что для русской средневековой философии было характерно столкновение рационалистической и иррационалистической интерпретаций христианства. Наиболее явно это проявилось в пятнадцатом веке, в столкновении сторонников Нила Сорского – нестяжателей и Иосифа Волоцкого – иосифлян. Столкнулись две религиозные правды – правда социального служения, равнодушного к культурному творчеству, сводящая веру к благочинию и начетничеству, и правда внутреннего творчества на основе личностного диалога с Богом. Первые – иосифляне, а вторые – нестяжатели. В конечном счете победило иосифлянство, что способствовало укреплению духовной косности и подавлению свободы...
Спасибо, Лёня, вы очень хорошо все объяснили, - прервал я его.
А что, Генрих Оттонович, - Лёня явно разошелся, - не правда ли, напрашивается параллель между победой иосифлян над нестяжателями и гонениями Церкви на гностиков?
Что ж, пожалуй, в каком-то приближении, такая параллель возможна... Но я повторю, то, что постулировал в начале обсуждения данного вопроса: противодействие и, в то же время, неразделимое сосуществование Церкви и гнозиса является отражением космического процесса взаимодействия-противостояния. Здесь мы сталкиваемся с ярко выраженным космическим бинером... Но я предлагаю оставить эту тему..., - Мебес поморщился, как будто поперхнулся чаем.

Тут я позволю себе слегка отвлечься. Я благодарен судьбе за то, что два года назад окончил курс стенографии и где только возможно стенографирую любые интересные беседы, чтобы потом в спокойной обстановке перенести их в свой дневник. Мне вспомнился наш разговор в Смоленске с Борисом Зубакиным как раз о взаимоотношениях розенкрейцерства и Церкви. Борис тогда был более категоричен, чем Генрих Оттонович. Вот слова Бориса, записанные мною тогда:
«В противовес церковному формализму, розенкрейцеры рассматривали церковную иерархию только как узурпаторов Божественной иерархии - невидимых межпланетных покровителей человечества и живых существ. Церковные обряды и учения различных религий розенкрейцеры уважали как следы древних восточных мистерий, имевших глубоко научный смысл. Однако розенкрейцеры возмущались делению на секты, церкви и тому подобное людей, исповедовавших веру в бессмертность и космическое значение человеческого духа.
В противовес гордости князей церкви, пап и епископов, ведших себя отнюдь не как рыцари духа, христиане-розенкрейцеры принимали звание рыцаря-епископа, рыцаря-первосвященника. Розенкрейцеры жили небольшими компактными общинами, группировавшимися вокруг наставника общины. Пастырь-епископ-рыцарь общины руководил их упражнениями, изучением герметических и каббалистических рукописей, готовил будущих наставников каббалы, князей каббалы, докторов герметизма. Ни с кем розенкрейцеры не боролись, они уединялись от катящегося потока Истории.
История ордена уходит вглубь времен, еще к космическим началам бытия. Своими истоками она имеет древние мистерии, а среди наставников - учителей и великих магов Востока. Розенкрейцеры - преемники древнейших тайн общин орфиков, пифагорейцев, герметистов. В легенде розенкрейцеров также сильны мотивы средневековых мистических сказаний о святом Граале, Они нашли отражение в посвятительном обряде в розенкрейцеры - чаше, в которую была собрана кровь пронзенного копьем Христа. Также можно вспомнить и о тамплиерах. Я полагаю, что именно розенкрейцеры были предшественниками и учителями тамплиеров, хотя исторически тамплиеры появились раньше чем жил официальный основатель розенкрейцерства Христиан Розенкрейц. В этой же связи можно вспомнить и об общинах катаров, альбигойцев и павликиан.»

Мебес не высказал своего личного мнения. Зубакин был более откровенен. Для него розенкрейцеры - те, кто восстал против косности официальной Церкви и официальной религии. Они - подвижники духовной науки, служители тайн природы, живущие уединенно с избранными учениками.
«Это те, - по его словам, - кто подняли во имя мистики и науки знамя бунта против догматизма Церкви, противополагая интимное понимание религии средневековью и инквизиции. Они верили в магию науки и научность магии. Имена их фигурируют во всяком учебнике в качестве предшественников прогресса и цивилизации. Среди них Аббат Тритгейм, Агриппа Нетесгеймский, Теофраст Парацельс, Генрих Кунрат, Никола Фламмель, Кирхер, Флюдд, Джордано Бруно».

Вернусь к тому моменту, от которого я отвлекся. После выступления Лёни вновь все замолчали. Мебес убедился, что постепенно все внимание привлекается к нему, и опять заговорил:
Я уже упоминал о степени Князь Розенкрейцер – он же – Рыцарь-Гнозис - восемнадцатой в тридцатитрехступенчатой иерархии Шотландского обряда, который повлиял на все другие масонские ритуалы. Так вот, - эта степень имеет особое мистическое значение - она знаменует границу между тем, что еще можно отнести к человеческому миру, и тем, что ему уже не принадлежит по законам миропорядка. Вы знаете, как происходит посвящение в эту степень?
Расскажите, Генрих Оттонович, у нас ведь разная подготовка, - ответила за всех Брунгильда.
Хорошо. Собрание массонов в звании Князь Розенкрейцер носит название Капитула и происходит не в общем зале, а в отдельном помещении. Посвящаемого вводят и экзаменуют по всем семнадцати степеням, требуя мистической интерпретации каждой степени. Затем он должен представить трактат о смысле, легенде и обряде восемнадцатой степени. Вслед за этим держит речь Глава Капитула, давая эзотерическую интерпретацию Силы, в духе знаковой системы Тарота, и наставляя неофита в его массонских обязанностях Новообращаемый приносит присягу, члены Капитула в случае поддержки голосуют мечами, поднимая их остриями вверх, а в случае отказа - остриями вниз. Инициационный обряд заканчивается символической трапезой. Его участники совместно преломляют хлеб и причащаются вином, как бы проигрывая вновь и вновь ситуацию Тайной Вечери.
Пока Мебес говорил, я заметил, что Володя Ругевич нервничает, как будто подыскивает слова для давно назревшего вопроса. И вот, наконец, он решился:
Генрих Оттонович, я не совсем понимаю. Вот если мы душой и сердцем розенкрейцеры, то зачем нужны все эти ритуалы, масонские ложи?
Да, да, объясните, - подхватили еще несколько голосов.
Хорошо, вопрос этот и в самом деле важен. Нам придется обратиться к его исторической подоплеке. Я хочу, чтобы вы помнили, что сотни лет назад масонство создавалось как щит, как жесткая защитная оболочка для нежного тела чистого розенкрейцерства. Оградить наше знание и наши тайны, наших ученых и наших братьев, наши богатства наконец, от алчных правителей и грубой толпы, вот задача масонства. В истории русского масонства было множество случаев уклонения от этой главной задачи и увлечения политикой, вплоть до попыток получить власть и переустроить политическую структуру России. Но это – тупиковые ветви, давно уже не имеющие ничего общего с розенкрейцерством.
Это понятно, - опять вмешался некстати Лёня. Некстати, потому что между нами опять воцарилась атмосфера возвышенности и торжественности, а Лёня ее грубо прервал. – Почему вы такое внимание, судя по вашим сочинениям, уделяете ритуалам? Я недавно читал статью профессора Франка, про его концепцию непостижимого. Франк пишет, что непостижимое не есть непознаваемое, и о его существовании мы знаем до всякого познания. Поэтому познание есть, прежде всего, самопознание в форме «ведающего неведения», как выразился Франк. По его утверждению, к постижению бытия не ведет вообще никакой внешний путь, так как в таком случае мы получаем только внешнее знакомство с действительностью. Так вот, если мы стремимся к постижению глубин бытия, то причем здесь ритуал?
Мебес слушал внимательно. Затем с минуту помедлил и, наконец, ответил:
Я знаком и с самим Семеном Людвиговичем Франком и с его работами, и не вижу никаких противоречий между тем, что вы, Лёня, сейчас сказали и моей позицией. Поверьте, господа, ритуал — это нечто значительно большее и несравнимо более важное, чем простая последовательность действий. Ритуал — это суть, это отлитая в скупых словах и жестах квинтэссенция учения. И лучший путь к ритуалу — изнутри. От созерцания видимого мира - к размышлению о мире невидимом. Сейчас мы с вами завершим беседу простым, на первый взгляд, ритуалом, - выпьем по глотку вина из общей чаши. Но, если вы проделаете это действие из самой глубины души своей, обращаясь при этом к тому сокровенному, что оно в себе несет, вы обнаружите вдруг свою причастность к тому самому непостижимому, о котором писал Семен Людвигович Франк. Но дается это не сразу, может быть, с сотого или тысячного раза.
Если с тысячного, то так, пожалуй и спиться можно, - некстати попробовал пошутить Лёня. Мебес устремил на него свой пронзительный взгляд и Лёня осекся, впервые густо покраснев.
Надя, у вас все готово?
Да, Генрих Оттонович, - Нэй вышла и через минуту вернулась с позолоченной чашей, наполненной красным вином...

С самого начала мне было непонятно, почему Мебес пошел на поводу у этого выскочки – Лёни и стал говорить о простых вещах, которые каждому из нас были, в сущности, хорошо известны. Говорить об этих азах в нашем кругу считалось дурным тоном и я ожидал, что Мебес откроет какие-то новые горизонты. И только на следующий день, вспоминая то напряженное внимание всех участников группы к этим известным вроде бы уже вещам и те моменты благодати, которые периодически окутывали нас, я понял, что главное было не в словах. Гроссмейстер вдохнул в наши познания жизнь и создал в группе ту самую атмосферу чудесного, которой так часто не хватало нам в моменты интеллектуальных споров и прорывов...»

(октябрь 1921 года. Петроград.)

2.

«Мы – дачники в нашей стране... какие-то приезжие люди. Мы суетимся, ищем в жизни удобных мест, мы ничего не делаем и отвратительно много говорим»
М.Горький «Дачники»

Ну что ты тут завис, Костик? – на чердак протиснулась голова Гриши Бурлана, - Там уже все готово, ребята ждут. Пойдем!
Залезай сюда, смотри, что я раскопал!, - отозвался Костя, сидящий на полу, возле сундука, посреди кучи барахла. В руках его была толстая старая тетрадь в кожаном переплете. – Мать попросила разобрать старый бабушкин сундук. Среди всякого хлама я нашел в нем эту тетрадь. Это дневник деда...
Какого деда?, - Гриша влез на чердак и пробрался к Косте через спинки кроватей, развалившееся кресло и какие-то тюки.
Моего деда. Его расстреляли еще в тридцать седьмом, как «врага народа». Отцу тогда еще и года не было. Не представляю, как у бабушки сохранился этот его дневник?! И всего одна только тетрадь... Бабушка умерла, когда мы только получили эту дачу, - мне шесть лет было. – Говорил Костя возбужденно.
Ну и что в этом дневнике? Трогательная история его ухаживания за твоей бабушкой?, - усмехнулся Гриша, - Пойдем, внизу нас ждут вещи поинтересней...
Не торопись язвить, Гриша. Тут информация очень любопытная. Представляешь, - мой дед был членом Ордена розенкрейцеров в двадцать первом году! Общался с самим Мебесом!
С ГОМом?
Ну да! В России в те времена половина интеллигенции увлекалась мистикой и оккультизмом...
Блин, Костя, да ты, брат, оказывается – потомственный гностик! Круто! Слушай, потом покажи мне эти записи. Ну а сейчас пойдём, - Толик с Юркой заждались.
Погоди, я еще несколько страниц пролистаю и спущусь к вам. А Толика, кстати, пока за хлебом отправь. Пусть к станции съездит, - хлеб-то мы забыли купить. Как раз минут за пятнадцать управится.
Давай, не слишком тут зачитывайся...
Гриша спустился вниз к ребятам, а Костя продолжил чтение. То, что он уже успел прочесть в дневнике своего деда Александра Алексеевича Лисовского, очень его взволновало. Он и предполагать не мог о таких совпадениях в их с дедом интересах. О деде в семье почти никогда не говорили. Бабушка, по словам отца, рассказывала только общую канву биографии: в тридцать третьем они познакомились, в тридцать пятом поженились, а в тридцать седьмом Александра Алексеевича репрессировали. Работал он архитектором. Был интеллигентен, умен, образован. Бабушку обожал, никогда с ней не ссорился, не пил... Вот, пожалуй и все, что Костя о нем знал. Да еще выцветшая фотография в семейном альбоме, где они вдвоем с бабушкой в Ялте...

Уже вошло в традицию, что каждое лето в конце августа четверо школьных друзей приезжали на Костину дачу. Вот уже четырнадцать лет, - с девятого класса. В городе ребята встречались редко, но этой традиции не изменили еще ни разу. Предпоследние выходные августа – с вечера пятницы до воскресенья – это было святое...
Но, пожалуй, настало время рассказать о наших героях чуть подробнее.
Костя Лисовский был невысок и худощав. Двигался и говорил он, чаще всего вяло и меланхолично, хотя временами, когда его охватывало возбуждение, в голосе его появлялись резкие нотки, а в жестах – размашистость и горячность. После школы Костя окончил факультет философии. За страстный интерес к гностикам он еще на втором курсе полу&heip;