Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Александр Викторович Филатов Валентина Николаевна Филатова
Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)

«Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)»: М.О. "Сенте"; Калининград; 2012
Аннотация

Вариант "Дельта" представляет собой заключительную (третью) часть трилогии А.В.Филатова "Маршрут в прошлое". Все три части трилогии объединены главными героями - учёным Фёдоровым и руководителем советской разведки (впоследствии - главой системы обеспечения безопасности государства) Шебуршиным. Объединяет три части и и Главная Идея, которую читатель, при желании, обнаружит сам.
Третья часть посвящена влиянию на организм человека и управлению его психикой с помощью упорядоченных колебаний звуковой частоты. Результаты таких воздействий (направленность, выраженность) определяются множеством факторов. В книге широко используется фактический материал, накопленный к моменту написания книги. Используя приём жизнеописания Андрея Черкасова, автору удаётся разоблачить сущность специально разрабатываемых на Западе в целях порабощения человека "музыкальных произведений". Им автор противопоставляет исконно народные мотивы, а также созданные на основе глубоких и систематических исследований лаборатории учёного Черкасова образцы таких искусственно созданных колебаний звуковых частот, которые призваны пробуждать в человеке его лучшие, высшие качества.
Глава, посвящённая Наташе Ветровой (будущей жене Черкасова) написана В.Н.Филатовой, супругой и соратницей автора.
Книга (как и вся трилогия) рассчитана на самую широкую читательскую аудиторию, но предназначена она тем, кто осознаёт нынешнее катастрофическое положение Русского Народа и Русской Цивилизации в целом, кто хотел бы их возрождения. Космополитам и "этастранцам" читать книгу не рекомендуется.

Обращение к потенциальным читателям.

Стоит ли читать эту книгу? И если „да“, то кому? Сразу хочу сказать, что еёни в коем случае не следует читать всем, кто ненавидит Россию (в том числе, и в форме Советского Союза), Русских, Русскую цивилизацию, вообще – славян. Эта книга (как, впрочем и две предшествующие части трилогии) не подойдут такого рода людям.
Не стоит её читать и тем, кто одобрял убийство сербского героя Милошевича, казнь президента Хусейна и расправу над великим революционером-строителем Каддафи; а равно и тем, кто не читал или не понял Андрея Паршева и Б.М.Ключникова…
Мы обращаемся к тем, кто любит Рускую цивилизацию, кто болеет за Русскую государственность и за искусно истребляемый Русский народ. Стоит её прочесть и тем, кто не очень любит всё это, но кто уже дошёл до понимания тупиковости „рыночной цивилизации“ и навязчиво прославляемого (под маркой образца для подражания) „Американского пути“ (когда около 4,5% населения Земли потребляют – растрачивают – расхищают более 42% ВСЕХ земных ресурсов), кто осознал, что потребление и потребительство (с производством всё более короткоживущих изделий) – это путь не для Человека и человечества, но скорейший дъявольский путь к гибели…
Хотелось бы также предупредить, что все персонажи и события в этой книжке выдуманы и не имеют ничего общего с действительностью. Так что, аналогов искать не стоит… Правда, в некоторых случаях – в целях придания видимости правдоподобия фантазиям – пришлось употреблять имена некоторых известных политиков (ведь повесть-то написана в жанре „альтернативной истории“). Но уверяем, что характеры и поступки вымышленных героев с такого рода именами не имеют ничего общего с реальностью.
А вот всё то, что касается влияния на человеческий организм музыки (и иных упорядоченных колебаний звуковых частот, которых к музыке никак отнести нельзя), – взято из жизни, из литературы (использовались только источники, вызывающие достаточное доверие). Это касается как отрицательных, так и положительных результатов акустических воздействий. Впрочем, надеемся, что такое явление как „эффект Моцарта“, и без нас читателям уже известен. Признаемся, что в выборе темы для заключительной части трилогии существенное значение имели два обстоятельства: а) документальное знакомство с тем, как разрабатывались некоторые виды „современной «музыки»“, какие высококвалифицированные специалисты в таких разработках участвовали, какие средства на это были потрачены, какие цели ставились и какие результаты достигнуты; б) личные наблюдения, в том числе,– и с последствиями регулярного слушания такой „музыки“.
Если с помощью определённых акустических воздействий можно достигать самых разрушительных для человеческой психики (не только психики!) последствий, превращая людей в асоциальных агрессивных особей, прививая им тягу к наркотикам, доводя их до самоубийства и т.д., и мн. др. … Так, почему же никто не разработает таких акустических воздействий (композиций?), которые бы тянули человека в противоположную сторону – к Добру, Свету, пробуждали бы в нём Совесть и стремление к Правде?! У нас есть ответ на такого рода вопрос, но обсуждать его здесь мы не станем. Лучше попробуем пояснить, почему столь большая роль во всех трёх частях трилогии отведена органам государственной безопасности. Из любви к ним? – Вовсе нет! Скорее, в осуждение: ведь именно они были обязаны обеспечить своевременное и адекватное отражение внешних угроз, особенно, тех, что связаны с самим информационно-психологическим характером „холодной“ (а в действительности – Третьей мировой) войны, но… не сделали этого.
И.В.Сталин отнюдь не случайно и не без причин называл номенклатуру „проклятой кастой“. Понятно, что после того как лично Хрущёв вывел из под контроля системы государственной безопасности „номенклатуру“, и начался процесс разложения и гниения в КПСС. Так что, помимо небольшой прослойки коммунистов в партии становилось всё больше „членов“ и появились те, кого мы называем „капэЭсЭсовцами“. Имена некоторых из этих, последних известны каждому читателю… Однако, и это – ещё не всё. К середине пятидесятых годов система государственной безопасности СССР работала, в целом, неплохо. Из неё были вычищено большинство из тех, кто был ответственен за фабрикацию ложных обвинений (неважно, делалось ли это в силу некомпетентности, „для отчёта об эффективной работе“, по просьбе ли свата – кума – брата, желающего кому-то навредить, с кем-то „посчитаться“). Возрос профессионализм и уровень образованности сотрудников. Завершилась эпоха „авралов“, связанная с „Разгромом пятой колонны в СССР“ (почитайте эту книгу американцев М.Сайерса и А.Кана и не пройдите мимо расследорвания А.Колпакиди и Е.Прудниковой „Двойной заговор“!), с нейтрализацией агентов „Третьего райха“. И что же сделал „Никитка“ или „Хрущ–прыщ“, как его в своё время называли в народе? Хрущёв не только вывел из под контроля госбезопасности именно тех, кого внутри страны следовало контролировать в первую очередь, Хрущёв ещё и нанёс удар по самой Системе обеспечения государственной безопасности. Несколько ударов… Описывать эти удары здесь мы не станем. А в качестве иллюстрации их последствий сошлёмся на книгу начальника Пятого Главного управления КГБ СССР Ф.Д.Бобкова „Как готовили предателей“. Нам эта книжица представляется постыдной: не потому даже, что содержание не слишком соответствует претенциозности названия, а в силу того, что рефреном всех этих мемуаров могли бы послужить вот такие словосочетания: „не знал“, „не понимал“, „не мог себе представить“. И всё это – на фоне ничем не прикрываемого лизоблюдства перед Андроповым (который и создал „Пятку“).
Так возникла идея написания этой повести. Как говорится, sapienti satis.
________________

В заключение – несколько слов в связи с отзывами моих читателей. Прежде всего хотелось бы охладить пыл тех, кто сетует на отсутствие в моих книгах… советов и рецептов. Такие отзывы огорчают: ну, разве же можно выбрасывать на публику (в т.ч. и на созданную небезызвестным „Пятиугольником“ информационную свалку по имени „интернет“) такого рода советы и рецепты?!
Очень радуюсь пышущим злобой и ненавистью отзывам моих политических противников. К отзывам своих единомышленников отношусь довольно равнодушно: ведь не для них и совсем не для того пишу и публикую свои „сочинения“. А вот, скажем, отзывы людей компетентных в той профессиональной сфере, о которой пишу, всегда принимаю с благодарностью (значит – не ошибаюсь, хотя бы, в главном). А среди таких моих читателей (не побрезговавших написать отзывы), есть и люди самых высоких рангов – и в сфере государственной безопасности, и науки, и политологии, и подлинной истории, и маститые писатели…
Так что, с учётом всего сказанного, Ты, читатель, сможешь осознанно принять решение: надо ли и стоит ли (и, отчасти, в каких целях) читать эту последнюю, заключительную часть моего „Маршрута в прошлое“ – „Вариант Дельта“.

                                                            А.В. Филатов, 27 марта 2012 г.

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
(НЕСКОЛЬКО АРХИВНЫХ ДОКУМЕНТОВ)

                                                Совершенно секретно
Приказ Председателя Комитета Государственной безопасности Союза СССР
За 2007 год
№ 001167       СОДЕРЖАНИЕ: о мероприятиях, обеспечивающих проведение операции –
                        кодовое название операции – «Вариант Дельта»
№ 001167                        21 апреля 2007 года                                        гор. Москва

В целях обеспечения подготовки к проведению операции «Вариант Дельта»
                                                ПРИКАЗЫВАЮ:
1.      Начальнице режима Главного Управления Х КГБ СССР полковнику Фёдоровой В.П. –
организовать полную  разработку доктора психологических наук, кандидата медицинских наук и кандидата искусствоведения, Заслуженного изобретателя СССР Черкасова Андрея Васильевича. Основное внимание уделить мотивациям изобретательской деятельности, потенциальной способности объекта создать работоспособную аппаратуру, о которой шла речь на закрытом совещании в Управлении Х 12 февраля т.г. А также подробно выяснить причины и механизм развития у объекта тяжёлого кризисного состояния, приведшего его к утрате трудоспособности.
2.       По результатам разработки, в целях уточнения ключевых моментов использовать два – три зондирования с использованием установки «Бета» НИИ Х.
3.      Начальнику Отдела близкого зондирования НИИ Х генерал-майору, профессору психологии Дорохову В.Н. –
Обеспечить полковнику, кандидпту права Фёдоровой В.П.  разработку объекта, поименованного в п.1 настоящего Приказа с использованием установки «Бета», а при возникновении необходимости, также и «Гамма». Обсудить полученные результаты и доложить их мне лично.
4.      Начальнику Отдела близкого зондирования НИИ Х генерал-майору, профессору психологии Дорохову В.Н.. –
разработать меры, способные полностью восстановить здоровье и изобретательские способности означенного в п.1 наст. Приказа объекта; предложить мероприятия, которые могли бы способствовать восстановлению и усилению мотивации данного объекта  к его работе по теме «Вариант Дельта». О результатах доложить мне лично.
5.      Исполнителям – срок исполнения наст. Приказа – не более 30 дней.
6.      В случае, если для выполнения предписанного объёма работ потребуется привлечение третьих лиц (как имеющих допуск по форме «0», так и не имеющих его) незамедлительно докладывать лично мне.

Первый заместитель Председателя КГБ СССР
генерал-полковник госбезопасности, академик                                                             Фёдоров А.В.

                                                Совершенно секретно [примечание: документ приводится с купюрами]
Приказ Председателя Комитета Государственной безопасности Союза СССР
За 2007 год
№ 001241        СОДЕРЖАНИЕ: о мероприятиях, обеспечивающих проведение операции –
                        кодовое название операции – «Вариант Дельта» -бис
№ 001241                        22 мая 2007 года                                           гор. Москва

В целях завершения подготовки к началу  проведения операции «Вариант Дельта»
                                                ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Начальнику Службы хранения документов КГБ СССР полковнику Провоторову В.Ф. –
Оформить доктору психологических наук профессору Черкасову Андрею Васильевичу допуск к материалам фондов ***, *** и *** по форме «0». Оформление допуска произвести незамедлительно в связи с положительными результатами проведённой должным образом проверки.
2. Полковнику Провоторову В.Ф. – в сотрудничестве с отделом * * Второго Главного управления КГБ СССР подготовить к фабрикации и сфабриковать материалы об успешных работах «инженера и музыканта Смирнова Ивана Васильевича» об использовании «звуковых воздействий в качестве Пси-оружия». По окончании разработки – до начала фабрикации – согласовать их содержание и форму с Профессором психологии генерал-майором Дороховым В.Н. из Главного Управления Х.
3. Генерал-майору профессору Дорохову В.Н. – со всей возможной тщательностью проверить и – при необходимости – скорректировать проект, поименованный в п.2 наст. Приказа. Вашей задачей является усилить мотивацию проф. Черкасова А.В. в работе над средствами «Варианта Дельта» и вселить уверенность в возможность быстрого достижения им желаемого результата. Окончательный вариант материалов перед их вбросом в архив согласовать лично со мной.
4.   Начальнику Службы хранения документов КГБ СССР полковнику Провоторову В.Ф. –
ввиду особой государственной важности задания, выполняемого профессором Черкасовым А.В. не допускать его контактирования с любыми другими сотрудниками вверенной Вам службы (исключая дежурных, которым вменяется в обязанность незамедлительно информировать Вас о прибытии в архитвы проф. Черкасова А.В.). Вам также вменяется в обязанность своим поведением, а также с использованием недомолвок создать у проф. Черкасова впечатление исключительной важности и узкой доступности предоставляемых ему для ознакомления документов, постепенно, но постоянно подводя проф. Черкасова А.В. к мысли, что главный, наиболее интересный для его темы документ находится в другом фонде, на ознакомление с которым у Черкасова почему-то («возможно – по ошибке»)  не было оформлено допуска. В последний день пребывания Черкасова А.В. в архивах (день истечения допуска) «под личную ответственность» предоставить ему для ознакомления сфабрикованный Вами (совместно с сотрудниками ВГУ и ГУХ) «документ», разрешив делать выписки. Оставить проф. Черкасова А.В. при ознакомлении с указанным документом наедине на срок не менее 40 мин и не свыше 60 мин, после чего со всей возможной осторожностью сообщить Черкасову А.В. о том, что до него с эти м документом бегло довелось ознакомиться всего одному человеку из штатских – «одному математику их Воронежа».
5. Начальнику Службы хранения документов КГБ СССР полковнику Провоторову В.Ф. –
сфабрикованный и предъявленный для ознакомления проф. Черкасову А.В. документ уничтожить в кратчайший срок в присутствии ответственной за режим Управления Х майора Фёдоровой В.П.

Первый заместитель Председателя КГБ СССР
генерал-полковник госбезопасности, академик                                                             Фёдоров А.В.

Совершенно секретно
Приказ Председателя Комитета Государственной безопасности Союза СССР
За 2007 год
№ 001242       СОДЕРЖАНИЕ: о мероприятиях, обеспечивающих проведение операции –
                        кодовое название операции – «Вариант Дельта» - бис-А
№ 001242                         22 мая 2007 года                                        гор. Москва

В целях завершения подготовки к началу  проведения операции «Вариант Дельта»
                                                ПРИКАЗЫВАЮ:
1.                 Начальнику Управления Кадрами КГБ СССР генерал-лейтенанту Сороке А.Н. –
В недельный срок подобрать 2 – 3 кандидатуры в возрасте (визуально) 50 – 60 лет – либо из числа сотрудников Комитета, либо из вышедших в запас, которые смогли бы достоверно и убедительно сыграть роль некоего инженера-изобреталеля и музыканта Смирнова Ивана Васильевича, больного шизофренией, однако имевшего в прошлом реальные изобретения, которые были засекречены ввиду их оборонного значения.
2.                 В срок не позднее 30 мая т.г. представить отобранных лиц в Главное Управление Х (Председатель комиссии – генерал-майор, профессор Дорохов В.Н.), не допуская никаких контактов отобранных лиц между собой и предотвратив все возможные утечки информации о том, что таких кандидатур было отобрано несколько.
3.                 Начальнику Управления Кадрами КГБ СССР генерал-майору Сороке А.Н. –
незамедлительно лично  поставить в известность руководителей НИИ судебной психиатрии им. Сербского о том, что в целях выполнения специального задания к ним будет помещён на условиях строгой изоляции пациент Смирнов – сотрудник КГБ, любые контакты которого могут осуществляться только по письменному указанию руководства КГБ. С осведомлённых о предстоящем помещении в НИИ им. Сербского лиц взять подписки о неразглашении факта и содержания полученных ими сведений и предстоящего задания. В целях предотвращения утечки информации руководству НИИ им. Сербского предложить разработать приемлемую (правдоподобную) легенду и согласовать её с Вами лично. Кроме того, в названных целях, осуществлять «лечение» Смирнова И.В. препаратами плацебо с обязательным использованием «слепого метода».

Первый заместитель Председателя КГБ СССР
генерал-полковник госбезопасности, академик                                                             Фёдоров А.В.

Письмо, хранящееся в архиве НИИ Хронотроники:
адресовано доктору физико-математических наук, профессору Воронежского ордена Ленина Государственного университета, специалисту в области математического моделирования
Черных Ивану Кузьмичу, личному знакомому и бывшему сотруднику (по ряду изобретений)
проф. Черкасова Андрея Васильевича.
Доставлено фельдъегерской связью и после двукратного прочтения адресатом изъято для специального хранения.

„Здравствуй, дорогой мой Ваня!
Давно, очень давно тебе не писал… Надеюсь, ты простишь: сам ведь знаешь, как складывалось в последние годы моё житьё-бытиё. Лучше, наверное, сказать – „битьё житием“. И, откровенно говоря, не знаю, что бы дальше было… Жить не хотелось, работать не мог. Вернее – всё делал автоматически: ни одной новой идеи, никакой способности обдумать, обобщить результаты. А экспериментальных материалов в лаборатории накоплено довольно много. Помнишь наши с тобой задумки о психотропном оружии и о музыке, которую вполне можно приспособить для этих целей? И, выиграв тот конкурс в НИИ МБП, я приступил к исследованию механизмов психологических и биологических реакций на акустические воздействия.
 Ты уже знаешь, что беда со мной произошла из-за Наташкиного предательства… Не хочу об этом ни думать, ни, тем более, писать. (А ведь – психологом называюсь. Хотя, кто и когда мог помочь себе? Разве что барон Мюнхгаузен,– так это из сферы сказок.) Пишу тебе совсем не для того, чтобы изливать свои невзгоды. Недавно меня выручил (скорее – спас!) один неожиданный счастливый случай. Я получил допуск к архивам, где хранятся материалы о работах над Пси-оружием. В общем, часть мая и весь июнь просидел в святая святых госбезопасности. Отнеслись там ко мне более чем серьёзно. Искал, искал, читал, делал выписки. (Разрешили! Хотя с собой их брать было нельзя! Ну, ты знаешь кое-что о моей памяти…)
Эта работа в архиве навела меня на некоторые новые идеи (в смысле подходов к поискам решения). Но всё это было, как бы тебе сказать, не то чтобы – совсем „не то“, но как-то всё не в ту степь. И лишь когда я уже совсем было отчаялся, вот тут-то случайно и удалось ознакомиться с потрясающим, совершенно невероятным документом. Представляешь, Иван, оказывается – всё уже было сделано ! (Правда, до технического воплощения дело не дошло) Посмотрел время – совпадает с тем, когда над этой проблемой начали работать и мы с тобой! Здесь есть одно неприятное „но“: автор разработки (не вправе разглашать его фамилию), как говорят в народе, „сошёл с ума“ (болен шизофренией). И тут мне ещё раз помог счастливый случай. Не только удалось узнать, куда поместили „сумасшедшего“ изобретателя (он – вправду крупный изобретатель –ведь недаром все его авторские засекречены!). Я С НИМ ВСТРЕЧАЛСЯ! Можешь ты в это поверить?! Встречался дважды. В первый раз он рассказал мне кое-что из того, что я уже и так узнал в последний свой день работы в архивах. Потом, правда, он понёс ахинею: видимо, устал (шизофреникам ведь легче дрова колоть, чем думать). Ну, а во второй раз он бы настроен агрессивно, всё боялся, что я хочу украсть его изобретение. Во время второй встречи я понял, что послужило толчком к помешательству: страх, нет – уверенность, что его изобретение используют во вред людям, в целях их оболванивания, а то и – на войну! Довольно странные опасения – для гражданина именно нашей страны.
Более мне с изобретателем встретиться не удалось: бедняга умер. Врачи меня, правда, ещё до первой встречи предупреждали, что он плох, что вряд ли долго протянет. Потом, когда я попытался с ним встретиться в третий раз, сказали: „нельзя, больной находится в агональном состоянии“. Так что, в его смерти я не виноват. А довести дело до завершения, дело, которое начинали мы все трое (пусть мы с тобой не знали о нём, а он не знал о нас),– мы просто ОБЯЗАНЫ. Теперь сделать это будет проще: всегда ведь легче повторять чьё-то изобретение (пусть и по-своему, иным путём), тем более, когда есть уверенность: результат не просто достижим, но уже и был кем-то достигнут!
Теперь о главном (Ты, Иван, возможно, подумаешь: какое же может быть главное, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ещё важнее, чем сказанное). Есть, Ваня, есть!
У меня в ходе всей этой работы в архивах возникло несколько добрых и полезных знакомств: это и одна симпатичная полковница из… одного из главных управлений Конторы, и даже сторонник-генерал, кстати – мой коллега (может, как раз поэтому и стал сторонником, что он – коллега?). Люди эти – безусловно порядочные. Но, самое главное,– они не только верят в наши с тобою способности, но и сами располагают немалыми возможностями. Я уведомлен сделать тебе предложение: согласен ли ты, Иван Кузьмич, ещё раз поработать со мной в одной упряжке . Только теперь – под могущественной крышей и (что ещё важнее) представители которой смотрят на вещи очень и очень сходно с нами. Ответь, пожалуйста, поскорее, лучше всего телеграммой. И, пожалуйста, вспомни о том, каких ошибок я наделал ТОГДА, пока ты не вошёл в дело со своими навыками математического моделирования (а не только матанализа, которому я уже и сам научился).
Преданный тебе твой старый друг
Андрей
P.S. Иван, пожалуйста, не сердись за то, что с тебя сейчас возьмут расписку: одной больше – одной меньше, не правда ли? Сам понимаешь, почтой отправлять было нельзя (да, и дольше бы было – а я весь уже в нетерпении: скорее бы начать работать, пока свежи все новые мыслишки и идейки). Да, Иван, ты можешь держать фельдъегеря сколько надо: читай, перечитывай моё сумбурное послание – никто тебя не осудит и не поторопит: дело – ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ!
Ну, на этот раз,– всё!“

Примечание: фельдъегерь был уполномочен доставить отправителю ответ и доставил его. Вот его текст: „Андрей! Очень рад, Всегда готов. Сообщи где и когда. Иван“
________________

Андрей.

Андрюша родился на самом излёте 1972 года – 21 декабря. Как говорил его дед – в один день со Сталиным. Был он довольно пухленьким крепышом с пронзительно голубыми, с самого рождения всем интересующимися глазёнками. Обычно он молча лежал в своей стандартной кроватке жёлтого дерева детской и сосредоточенно, хотя и неуклюже, теребил подвешенные над ним пёстрые пластмассовые детские игрушки. Вначале родители купили ему для этой цели лёгонькие округлые и довольно симпатичные на вид шарики, колёсики, какие-то „загогульки“. Все они были наполнены некими мелкими предметами, издающими при сотрясении негромкий и, в общем-то, приятный (для взрослого уха) шум. То есть, это были так называемые погремушки, которыми так любят играть все маленькие дети. Андрейка тоже обрадовался, когда впервые их увидел: трогательно „загукал“ и потянулся у ним ручонками. Но когда все эти пёстрые, такие привлекательные на вид изделия от Андрюшиного прикосновения начали шуметь и негромко, так, совсем тихонько „грохотать“, мальчонка отдёрнул от них руки, замер на секунду, а потом громко и обиженно расплакался. Не пришёлся ему чем-то этот „шум“ – совсем негромкий и даже приятный, как кажется нам, взрослым. Мудрые родители тотчас же погремушки убрали и куда-то запрятали. Да, так, что подросший Андрейка, вспомнивший о них, сумел их найти лишь после настойчивых и очень нелёгких поисков.
Плакал он, вообще-то, редко – только тогда, когда емудействительно было что-то очень нужно, а словами выразить своё пожелание ещё не умел. „Гукать “ тоже вскоре перестал. А месяцев с трёх-четырёх – едва только научился держать головку, начал издавать некие довольно певучие и мелодичные звуки: видимо, пытался подражать речи взрослых. Но Андрюшина мама утверждала, что это кое-какие итальянские слова. Ну, что возьмёшь с мамы, так любившей своё первое чадо – и не такое ей могло померещиться. С другой стороны, мама всё же окончила в своё время консерваторию и изучала итальянский – этот универсальный язык всех классически образованных музыкантов. К тому же, какая-то из её прабабушек происходила родом из Кремоны. Затем итальянка вышла замуж за бравого русского офицера. В общем, вполне возможно, что Надежда Евгеньевна – Андрюшина мама, не так уж и ошибалась в своих утверждениях. А, может быть, в Наде говорила скрытая грусть и тоска по большой сцене, надежду вернуться на которую, она – верная жена советского офицера – давно потеряла. Теперь она была простой преподавательницей городской музыкальной школы по классу скрипки. Кстати, она оказалась единственным человеком не только в школе, но и во всём небольшом городе, кто имел консерваторское образование.
Отец Андрейки был, как он любил говорить, „потомственным офицером“. Василий Андреевич даже окончил с отличием военную академию, но… то ли не обладал достаточными „дипломатическими“ способностями, то ли – не умел за себя постоять, но высоких чинов так и не достиг, долго служил на северах, а теперь оказался здесь, в Воронежской области в должности начальника райвоенкомата. Впоследствии Черкасов вышел на пенсию „по выслуге лет“ в звании подполковника – иметь большего звания должность не позволяла. Почему Василий Андреевич называл себя потомственным офицером? А потому, что и его отец был офицером в отставке, и отец отца – красным командиром. Конечно, своего деда Василий Андреевич помнить не мог: тот  погиб буквально в последние дни гражданской войны в должности комбата (то есть, подполковника, по–современному). Иначе говоря, пал в бою задолго до рождения своего внука.
   А вот отец районного военного комиссара был личностью почти что легендарной. Почему „почти“? Да, потому, что о его прошлом – действительно, заслуженном и героическом – в городе, да и во всей области узнали лишь добрую дюжину лет спустя после рождения Андрюши. Узнали незадолго до празднования сорокалетия Великой Победы. Тогда, в апреле 1985-го, на имя Андрюшиного дедушки – Андрея Васильевича старшего пришло правительственное письмо. Конверт содержал в себе приглашение в областной центр. Ветерана для чего-то попросили прибыть в мундире, если он сохранился, и при всех орденах. Оттуда дедушка приехал сильно взволнованный, на чёрной „Волге“, дверцу которой перед ним предупредительно раскрыл молодой капитан. На дедушке вместо его довольно потёртого „парадного“ чёрного пиджака был новёхонький, но сидящий „как влитой“, мундир полковника Советской армии. Андрюша, выбежавший встречать деда, сразу же заметил, что на мундире кроме хорошо уже знакомых ему Ордена Красной звезды, Ордена Отечественной войны Первой степени и полудюжины медалей теперь, в дополнение к ним, сверкали Орден Ленина и Золотая  звезда Героя Советского Союза. На правом же лацкане мундира появился какой-то значок, Андрюшей никогда ранее невиданный. Только позже, хотя и в тот же день, Андрейка узнал, что это за значок: такие давали только самым заслуженным ветеранам госбезопасности.
––––––––––––––––

Хотя всё, только что здесь описанное, конечно же имело серьёзное отношение к формированию личности Андрюши, его мировоззрения и жизненных интересов, всё же вернёмся во времена его раннего детства.
Свои первые слова по-русски Андрюша совершенно отчётливо и вразумительно произнёс, когда ему ещё не было и десяти месяцев – в октябре 1973 года. Первым словом было отнюдь не „мама“. И даже – не „папа“. Нет, это была целая, осмысленная, грамотно построенная фраза: „Папа, хочу пись-пись“. Отец, стоявший возле даже ещё и не годовалого мальчонки, замер и отчего-то побледнел. Мать, находившаяся в той же комнате поодаль, негромко вскрикнула. Дедушка ничего не слышал – он занимался чем-то во дворе или в сарае. Сделав свои дела, малыш опять надолго замолчал, но примерно через месяц опять стал говорить. Поскольку слова он произносил совершенно чётко, со всеми звуками и правильно, но как-то очень похоже на дедушку, Андрюшина мама сразу же заподозрила, что её первенец – вундеркинд с так называемым абсолютным слухом.
Вы скажете: „Ну, конечно, чего ещё ждать от влюблённой в своё дитя мамаши?!“, но будете неправы. Да, абсолютный слух встречается у одного человека на 40000 (сорок тысяч!). Да в городке, где жила семья Черкасовых едва насчитывалось пятнадцать тысяч жителей, но, как минимум, два человека со столь редкой (очень нужной для музыкантов и… переводчиков) аномалией уже точно были – это мать Андрюши и его дедушка. И, пускай, дедушка ещё не получил своих заслуженных наград Героя, но заслужил-то он их благодаря своему великолепному произношению немецких слов. Более того, немецкий он освоил по-старинному, живя в городе Энгельсе на Волге. Оттуда в первый год войны эвакуировали всех так называемых „поволжских немцев“ (ладно, пусть – „депортировали“, если вам так привычнее!). Это был старый немецкий, мало изменившийся с Елизаветинских времён. Но обучаясь в инъязе, Андрей Васильевич старший быстро, без затруднений освоил баварское произношение: благо, что его группу вёл настоящий немец – выходец из Бухлое, что под Мюнхеном. А научиться говорить на иностранном языке без акцента и не обладая абсолютным слухом, а потом ещё без затруднений переучиться на баварский диалект – такое практически неосуществимо. Опять забегая вперёд, отметим, что именно это знание языка плюс замечательная наблюдательность и привлекли в 1939 году особое внимание ИНО НКВД СССР к персоне А.В. Черкасова. В результате этого внимания он и окончил войну в чине гауптмана (капитана) германского Вермахта и, одновременно, подполковника госбезопасности СССР.
Правда, Василий Андреевич – Андрюшин отец, абсолютным слухом не располагал, но имел очень хороший музыкальный слух. Вследствие этого, начиная с конца семидесятых, когда по радио всё чаще стало звучать „пение“ безголосых эстрадников, а то ещё и американо-негритянские звуковые поделки, он всё чаще морщился и тотчас выключал приёмник.
В общем, думаем, вас не удивит, если мы скажем, что Андрюша рос ребёнком, очень восприимчивым к звукам – голосам и музыке. Впервые родители обратили на это внимание, когда Андрюше ещё не исполнилось и полутора лет. В тот день по радио на УКВ звучала знаменитая „Дорическая“ Баха. К тому же – в превосходном исполнении Амадеуса Вэберзинке. Надежда Евгеньевна, вернувшаяся с работы вскоре после обеда ласково окликнула своего первенца, но ответа не дождалась. „Спит, наверное, наш малыш“,– подумалось ей. Потом она услышала нарастающее „forte“ органа и поспешила в комнату: она, как и все культурные люди, тоже любила эту вещь. Но картина, которую она застала в „большой комнате“ поразила молодую мать гораздо больше, чем одно из любимых ею произведений великого композитора: Андрюшка стоял между стереофоническими колонками в той самой точке, в которой достигается наибольший эффект объёмности звучания. Мальчонка стоял неподвижно, как статуя. Личико его выражало неописуемый восторг, зрачки голубых глазёнок были расширены, а в уголках их, как бриллианты, сверкали две крохотных слезинки. Мать всё поняла и, стараясь не потревожить ребёнка, уселась позади него на диван, хотя и старый, но поддерживаемый хозяевами во вполне приличном состоянии. Когда прозвучали последние звуки, Андрюша постоял ещё несколько секунд, не шелохнувшись, а затем бегом устремился к матери:
– Мама, мамуля! Это – что?!
– Это Бах, сынок, – такое имя было у композитора…
– Почему – „бах“?! – возмутился маленький радиослушатель, – Это – красиво!
– Бах, сынуля, это такая немецкая фамилия. По-немецки – „бах“, а по-русски – „ручей“, понимаешь? – терпеливо попыталась объяснить Надежда Евгеньевна.
– И неправильно! Неправда! Не ручей… Это… Это – как море!
– „Nicht Bach – Meer sote er heissen“, – задумчиво молвила учительница музыки по-немецки и сейчас же перевела: „Не ручьём, а морем должен он назывыаться“– и тут же добавила, – Как наша фамилия?
– Чиркасовы! – почти идеально правильно произнося все звуки, ответил малыш.
– Правильно, Черкасовы. А композитора звали Бах, он в Германии жил, в Ляйпциге…
– Мамуля, пожалуста, ещё Бах! – попросил ребёнок.
Мать поднялась с дивана, быстро отыскала в идеально упорядоченной коллекции пластинку с записью „Дорической фуги BWV 565“ и поставила её на проигрыватель. Сын так же внимательно, как и в первый раз, прослушал произведение, а потом заявил, выдавая своё непонимание принципов радиопередачи и их отличия от особенностей граммофонной записи:
–        Мамуля, это – хуже! Пожалуста, сделай как первую!
–        Сынок, это невозможно. По радио сейчас другая передача. Мы можем только пластинку ещё раз проиграть! – При этом Надежда Евгеньевна с восторгом и ужасом подумала, не произнося, конечно же, этого вслух: „Неужели малыш услышал крохотную, никем не замечаемую ошибку органиста… Никем из тех, у кого был обычный музыкальный слух?!“ – Сынок, а почему – хуже? Объясни, пожалуйста.
И её крохотный сынок, не находя в своём ещё небогатом запасе нужных слов, просто пропел соответствующее место , пояснив, что в первый раз было „так“, а во второй, на пластинке – „этак“, и что это, второе, – неправильно . Вконец растерявшаяся мать (ведь её подозрения/надежды о слухе сына подтвердились!), не ответив сыну, предложила послушать другие органные произведения. Долго. А для столь маленького ребёнка – очень долго продолжался этот первый, стихийный урок музыки…

Так что, в отличие от многих детей, Андрюша не воспринял в штыки, когда родители навязали ему занятия музыкой. Ну, и, разумеется, занятия музыкой начались со скрипки, поскольку и мама была скрипачкой, и в доме имелась целая коллекция неплохих скрипок (в том числе одна „настоящая из Кремоны“, по-видимому, прабабушкино наследство, уцелевшее невесть каким чудом за все эти якобы полтора века). Потом, правда, года через два, услышав знаменитую „Сороковую“ симфонию Моцарта, шестилетний Андрюша самостоятельно подобрал её на пианино и буквально часами наигрывал её, пока никого не было дома. Вот за этим-то занятием (вместо приготовления уроков) и „застукал“ его добрый, но строгий дедушка. Он ничего не сказал внуку по поводу Моцарта, спросив лишь: „А уроки-то ты сделал?“ „Пока нет, дедуся, но я – мигом!“ – ответил честный парнишка. (Надеемся, читателям понятно, что родители пристроили мальчонку в общеобразовательную школу с шести лет – вернее, в неполных семь – заботились о будущем: не то ведь, как раз к окончанию школы парень мог попасть под призыв. Кое-кто подумает: „Ну, да, как же! Папаша – военком, да чтобы сынка не «отмазал»“. Для таких читателей специально заметим: и времена были не те, и Советскую армию уважали, и честных людей в Союзе – в отличие от её базарного, то бишь „рыночного“ огрызка в виде эРэФии было не в пример больше, и – самое важное – добрые и чистые дела делаются только людьми чистыми, с добрыми и честными намерениями).
Надежда Евгеньевна, узнав „по секрету“ о фортепьянных „проделках“ сына, сделала только одно замечание: чтобы он музицированиями не нарушал сон годовалой сестрёнки Леночки. Попом попросила сыграть „Сороковую“ и молча ужаснулась. Конечно же, постановка руки была неправильной. Спросила относительно того, не бывает ли в руках болей. Боли, естественно, – при такой постановке кисти – иногда появлялись. Напугав сына возможностью остаться с „высохшими неподвижными руками“ она попыталась, было, быстро и самостоятельно исправить положение. Но потом отвела парнишку к себе в музыкальную школу – к пианистке. Пианистка была очень строгой и не позволяла мальчику играть ничего кроме гамм и арпеджио, велела ещё перед занятием по особому – над клавиатурой – поводить руками, в кистях которых были резиновые мячики. Андрюше вскоре всё это смертельно надоело, и он заявил дома всем троим старшим, что больше на „общее ф-но“ ходить отказывается. Мать сказала: „Ну, что же – дело твоё, но тогда не смей портить руки дома своей неправильной постановкой! Ты понял?!“ (Андрюша кивнул – он уже давно и крепко усвоил, как правильно держать кисть, чтобы и руки не уставали, и звук получался бы сильнее). Отец сказал только, строго глядя на сына: „Ты ведь знаешь, что недоучек я не терплю! Любое дело надо доводить до конца!“ А дед, внимательно глянув и на семилетнего – теперь уже – первоклассника, и на каждого из родителей, умышленно и тяжело вздохнул (мальчишка всегда совестливо реагировал на подобные вздохи деда): „Даа… Руки искалечить – ничего не стоит! А куда он тогда – какая уж там скрипка! Нос –  и тот себе утереть не сможет“. Сказал и отвернулся, продолжая боковым зрением наблюдать за внуком. „Нет. Нет! Я буду заниматься, но – только музыкой … А то – только гаммы, гаммы. На фига они мне! А на скрипочке меня мама лучше научит! Ладно?! Я… Я слово даю!“
–        Ну, сын, смотри! Слово ты уже дал!
Надо ли пояснять, что в этой семье такого, чтобы кто-то сделал обещание и не выполнил его, дал слово – и нарушил его, такого просто никогда ещё не бывало за всю долгую (лет, этак, около пяти) сознательную жизнь Андрея Васильевича младшего.
В остальном Андрюша ничем особенным не выделялся среди своих сверстников. Читатель, конечно, уже понимает, что мы имеем в виду: он не выделялсебя ничем, играя со сверстниками. Правда, будучи от природы чрезвычайно восприимчивым, чутким, чувствительным ребёнком, он не любил ни футбола, ни других грубых игр, никогда не начинал драку. Зато не прочь был и в салочки поиграть, и в казаки-разбойники, и в ножички, и… в пристенок. Правда, поначалу, мальчишки заметили нелюбовь Андрюхи к силовым играм, футболу, дракам, отметив его виртуозное умение скакать через бечёвку и – с девчонками – играть в классики. А ещё – это явное удовольствие, с которым парнишка возился и следил во дворе за младшей сестрёнкой. Андрюша уже было мигом получил кличку „девчатника“ и репутацию „слабака“, однако сумел быстро исправить ситуацию.
Правда, Андрюшиной заслуги в подобной нормализации своего статуса среди ребят – однокашников и соседей – было маловато. Главное сделали его неглупые родители и видавший виды дед – бывший разведчик. Как-то, на каникулах после первого класса Андрюшу подкараулил один задиристый парнишка из соседнего двора, любивший поиздеваться над младшими (быть может потому, что отец его, слесарь авторемонтного завода, сильно выпивал и крепко бил под пьяную руку). Этот дворовый хулиган грубо вырвал из рук юного скрипача коляску, в которой тот катал сестрёнку, сказал несколько очень обидных слов, привычно ожидая получить в ответ на них неловкий удар. И уж „в ответ“ на этот удар, отлупить мальчишку, который был почти на четыре года младше. Но Андрюша, побледнев от обиды и услышанных несправедливых оскорблений, только спокойно попросил:
– Миша! Не трогай мою сестрёнку – не видишь: она совсем маленькая! А мне сейчас – не до тебя!
 – Чево?! – развязно протянул дворовый хулиган и мигом нанёс Андрюше два удара: правым кулаком под нос, а левым – в „подложечку“. По счастью, удар в солнечное сплетение нанесён был не очень умело, так что у семилетнего мальчонки появилась лишь сильная боль, но дыхание не перехватило. Зато из носа сразу в две струи потекла кровь.
Зажав левой рукой нос, Андрей правой быстро подхватил коляску, в которой сидела сестрёнка, всё видевшая и сразу же расплакавшаяся. Мишка удрал сразу, едва увидел эти слёзы девчушки. Сообразил, что за малышку ему может достаться от кого угодно, даже и от собственного отца (вообще-то поощрявшего драчливость сына). Ну, что же, так и поступают все подлецы и трусы (хотя первое и вытекает из второго)!
Дома был только дед. Опытным взглядом определив, что нос у внука не сломан, он занялся сначала внучкой. Успокоив девчушку, быстро уложил внука на видавший виды, но заново обтянутый диван, подложил под шею свёрнутую вдвое подушечку и велел лежать не двигаясь. Тем временем дед развёл в чуть тёплой воде крепкий раствор обычной столовой соли, намочил тряпочку в холодной воде и со всем этим подошёл к внуку:
– Ну, что, Андрюха, терпимо?
– Ага… Только живот ещё болит и кровь не перестаёт, хотя в носу боль уже почти прошла…
– Ты только не волнуйся и делай, что скажу.
С этими словами дед положил на переносицу тряпочку с холоднющей водой и закапал по две капли солевого раствора в каждую ноздрю, приговаривая:
– Ничего, ничего, Андрейка, сейчас всё пройдёт. Только немножко пощиплет и будет горько. Но ты – терпи! А я сейчас – ещё кое-что принесу тебя полечить.
Дедушка ласково погладил внука по светлым мягким волосам, не остриженным коротко, как у большинства его сверстников. От этого мальчику стало как-то особенно спокойно, и все боли почти исчезли. Между тем, Андрей Васильевич старший вернулся с полиэтиленовым пакетиком, наполненным льдинками и снегом из холодильника и чем-то белым. Сменив на переносице внука уже согревшийся компресс этим мешочком со снегом и льдом, Андрей  Васильевич посмотрел на нос внука: „Кровотечение уже прекратилось, ватка, пожалуй, не понадобится, а вот припухлость несколько дней подержится“– подумал старый разведчик, спросив лишь:
– Как, не слишком холодно? Тогда я салфеточку подложу – переохлаждать тоже нельзя.
– Спасибо, дедусенька, мне уже лучше, но… холодновато как-то.
Дед молча снял лёд, глянул на часы, положил на переносицу салфетку, а поверх неё – мешочек со льдом:
– Ещё пять минут подержим – и всё! Ну, а теперь, давай – рассказывай, что случилось.
Пришедшие с работы родители (сегодня они пришли вместе), негодовали. Матери всё хотелось куму-то пожаловаться на хулигана. Отец возражал, уверяя супругу, что от этого сыну станет только хуже – совсем ему житья не дадут, хотя, поначалу, возможно, всё и попритихнет ненадолго. Дед, обычно выступавший на стороне невестки в спорах супругов, на этот раз её не поддержал. Вместо этого он, в сущности, хотя и более аргументировано повторил доводы сына. Завершил он свои убеждения так:
– Помнишь, Надюша, ещё год назад я предвидел подобные нападки на нашего Андрюшу? Помнишь, как предлагал научить его трём – четырём спецприёмам, а ты сказала, что он – скрипач, что ему руки беречь надо…
– Да, помню я…– чуть виновато признала Надежда Евгеньевна, – Надо, надо его научить… Но ведь как с руками-то быть? Ведь скрипка…
– А ты не волнуйся: Андрею Васильичу младшему я тоже не враг. Знаю, что предлагаю! В общем, так: дня три пусть носа из дому не высовывает… Тем временем – научу! Вот, только, мне бы напарничка для Андрюшки – лет от десяти до двенадцати. И – чтоб не из наших соседей… Как, Вася, Надя, – обеспечите? Смотрите – это в Андрюхиных интересах.
Первым отозвался сын:
– Да, есть тут, у меня, один капитан. Его сынишка тоже всё хочет приёмам научиться… Только ему уже около двенадцати – дылда такая против нашего Андрюши: ведь около четырёх лет разница!
– Цыц! – шутливо остановил сына Андрей Васильевич, – Завтра же, завтра же, чтоб тот парень был здесь!
––––––––––––––––

Следующую неделю в доме Черкасовых в строго определённые часы стал появляться парнишка, живший на совсем другом конце города. Оставался часа два – три, потом уходил. Иногда, уходя от своих новых знакомых, ему не удавалось сдержаться от тихого стона при неловком движении. Чем во время визитов этого парнишки занимались в доме Черкасовых, никто не знал. Только всегда в это время даже через закрытые окна из их квартиры какое-то время из этих пары – тройки часов слышалась громкая бравурная маршевая музыка. Трёх дней Андрею Васильевичу, конечно же, не хватило. Но за неделю он так натаскал своих учеников, что теперь оба могли справиться с двумя – тремя противниками без каких либо опасений за своё здоровье. Правда, после этой недели  интенсивных тренировок дедушка просил Андрюшиного папу растереть мазью тот или иной участок своего тела. Однако, к удовольствию Надежды Евгеньевны, придирчиво разглядывавшей руки сына в каждый из дней этой недели, никакого вреда для рук начинающего скрипача ею замечено не было. Правда, ежедневные уроки пришлось перенести на утренние часы, а потом… а потом ей приходилось на три часа исчезать из своего дома. Уходила она, по согласованным всеми условиям „спецтренировок“, сразу же, едва в доме появлялся Ваня Черных – новый товарищ сына.
После этой недели Андрюша, посоветовавшись с дедом, выбрал время и пошёл в дом хулигана Мишки. Время было правильное: вся семья в сборе. Произнеся на пороге отрепетированную с дедом фразу, Андрюша, не дожидаясь ответа, ушёл. Подготовленная дедом фраза была одновременно извещением родителей Мишки о его хулиганском поведении, и предупреждением о том, что ему в следующий раз достанется, если он будет продолжать хулиганить, бить младших.
Как и планировалось, высказанное Андреем предупреждение, лишь толкнуло начинающего хулигана на новые „подвиги“. Андрей же, обученный дедом, ждал нового нападения. При этом он старательно избегал таких ситуаций, когда мог оказаться один на один с Мишкой. И вот, однажды, уже под вечер, Мишка вновь появился в их дворе. Ребята играли в ножички. Игроков было трое и ещё несколько болельщиков – всего не менее пяти. „Все – малолетки“,– презрительно оценил Мишка возраст ребят, старшему из которых было едва десять, а младшему – так и вовсе лет шесть.
– Слышь?! Ты! – подошёл он к Андрею, как раз вышедшему из игры, – Ты, чё, падла, мало прошлый раз получил? Чё ты там –в моей квартире – плёл, что сдачу дашь. Дашь – мне ?! Мож, попробуем, раз ты такой смелый?!
Андрей оглянулся, ни на секунду не теряя из виду Михаила, от которого можно было ожидать любой подлости. Да, все ребята слышали. Пожалуй, можно и начать… Андрей отошёл от ребят, бросив им: „Я – сейчас. Вы погодите маленько, ладно?“ Ребята, бросив игру, притихли, интуитивно ожидая чего-то более необычного, чем простая драка, пусть и драка – неравная: Мишка-то и старше, и тяжелей.
Андрей выбрал место, где поблизости не было ни камней, ни каких-нибудь железок или пенька и тихо, как бы боязно, сказал, глядя на Мишку снизу вверх:
– Миша, ты что, хочешь опять избить? Может хватит хулиганить? Против младших-то ты – герой…
– Ах, ты…. (Мишка произнёс нецензурное ругательство).
И тут же, неожиданно взмахнул обеими руками, целясь, как и в прошлый раз, одной рукой в нос, другой – в область солнечного сплетения. Никто не понял, что произошло, хотя все ребята в ярких лучах заходящего солнца внимательно наблюдали за схваткой. Андрюха – стоял, как стоит, а вот Мишка – этот известный всему микрорайону задира, матершинник и забияка – отчего-то лежал на траве, неистово вопя от боли.
– Миша, как, хватит, или ещё хочешь со мной побороться? – миролюбиво спросил Андрей.
– Аах, падла! Да я тебя щяс урою! – завопил, Мишка, поднимаясь. Ещё нетвёрдо стоя на ногах, он бросился бегом на Андрюшку, рассчитывая свалить его на землю тяжестью своего тела, а там уже с ним „рассчитаться“ за нанесённое публично унижение (так он расценивал неудачу своего очередного хулиганского наскока на „малолетку“). Но наскок не получился. Каким-то неуловимым движением „малолетка“ уклонился, одновременно умудрившись ловко, почти незаметно подставить подножку Михаилу, который уже не помнил себя от боли, „унижения“ и ярости. Хулиган вновь оказался на земле, на этот раз больно ударившись правой щекой. А Андрей, тем временем, громко и миролюбиво произнёс: „Хватит, Миша! Честное слово – хватит!“ Одновременно парнишка, как бы не оглядываясь, спокойно двинулся к группе ребят, с которыми ещё несколько минут назад играл в ножички. В действительности, обученный дедом, он ждал третьего нападения. Третьего, которое должно было произойти сзади и, может быть, с применением холодного оружия. Сердце неистово стучало (ведь боевая схватка была первой), но Андрей изо всех сил старался сохранять спокойствие и внимание. Так и есть! Правая рука поднявшегося с земли Мишки нырнула в карман, а вынырнула уже с ножом… „Сейчас, сейчас, ещё немного… пора!“ – и Андрей, умело сделав подсечку, согнулся и швырнул через себя вновь потерявшего равновесие хулигана. Одновременно он двумя своими не слишком сильными руками скрипача блокировал правую руку хулигана. Ту руку, в которой был зажат нож.
Андрюша рассчитал своё движение так, чтобы и нападение Михаила и его падение произошли прямо перед кучкой мальчишек. „Нож! У Мишки – нож! У, –бандюга!“ – послышалось в группе ребят. Но нет, среди наблюдателей появились уже и взрослые. Один из них, ближайший сосед Черкасовых, как раз возвращался с работы. Он ещё на ходу видел, что старший нападает на младшего, что младший спокоен и что он не хочет драться, но и в обиду себя давать не собирается. Сосед раньше ребят увидел, что Мишка достал нож: „Ну, как сейчас пырнёт в спину соседского мальчонку!“ – подумал мужчина и бросился вперёд. Бросился, но не успел: соседский мальчонка, к тому же – скрипач, оказался умнее и ловче&heip;