Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

ИГОРЬ ИСАЕВ

ЗОВ БЕЗДНЫ

МИСТИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ
НАРКОМАНИИ

Я увожу к затерянным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон
Я увожу к погибшим поколеньям
Был истиной творец мой вдохновлен

Данте, «Божественная комедия»

* * *

* * *
Ангел с крыльями мыши летучей
Ты веками хранишь этот вход
В мир теней, в мир страдания жгучий,
За пределом забвения вод.

Черный ангел духовного мрака
Этот жуткий объем бытия
В исполнение Божьего знака
Тем сужден, кто не дышит любя.

Сколько падших, померкших сознаний
Сколь ослепших, озлобленных душ
По руинам своих мирозданий,
Средь кругов преисподней бредут.

Этот путь бесконечностью страшен.Воют ветры в стране мертвецов,
Средь остовов готических башен,
На руинах античных дворцов.

Здесь похмелия жажда безмерна,
Здесь рука воздаянья тверда,
И века выжигается скверна,
И страданье здесь в роли труда.

Но и тут свет надежды не скрыло Милосердие Божьей руки
Как сиянье безмерного смысла,
Над глубинами вечной тоски.

Автор

ВВЕДЕНИЕ

Подумайте о том, чьи вы сыны:
Вы созданы не для животной доли,
Но к доблести и знанью рождены.
Данте, «Божественная комедия»

Наркомания и наркотики. Эпидемия порока, нашествие всепожирающего духовного недуга который захлестывает современное человечество. Как развитые и процветающие страны, так и бедные и отсталые в одинаковой мере страдают от последствий этого тяжелейшего социального зла вырывающего из рядов общества многие десятки и сотни тысяч молодых, здоровых людей.  История употребления наркотических средств уходит своими корнями в глубокую древность. Кстати, само слово «наркотики» происходит от греческого narkotikos, то есть приводящий в оцепенение. Многие тысячи лет со времен первобытного шаманизма человечество имеет привычку отравлять свое сознание и разрушать тело различными дурманами, как и не менее продолжительный срок пытается найти способы противостоять этому тяжкому пороку.
Но, не смотря на это, до сих пор так и не было найдено какого-то эффективного и действенного средства для преодоления этой тяжкой болезни духа и плоти. Автор настоящей книги, пользуясь своим опытом исследователя нематериальных уровней мироздания и создателя волевых психоэнергетических тренингов предлагает собственную методику поиска корней этой греховной наклонности в сознании человека и свое понимание действия возможных механизмов ухода из под власти этого тяжелого порока. В этом отношении автор претендует на значительную новизну своих взглядов, которая кроется, прежде всего, в авторском мировоззрении и его приверженности к системе духовных теоретических взглядов на окружающее нас бытие, и иерархии прикладных нематериальных технологий которые автор определяет как глобальную философию и системную метафизику.
Дело в том, что современное научное естествознание, и, прежде всего, такая его прикладная дисциплина как материалистически сориентированная медицина видят в человеке только его физическое тело. Именно поэтому все причины человеческих бед, проблем и пороков, начиная от физических болезней, и, заканчивая особенностями формирования психики и специфическими чертами характера, она пытается искать только в биологических структурах на материальном уровне человека. Именно в этой достаточно узкой и поэтому весьма недальновидной идеологии и кроются все основные ограничения как материалистической науки и ее технологий в целом, так и медицины в частности.
Автор в своем восприятии, как природы человека, так и всего окружающего нас мироздания, старается проникать гораздо глубже материального уровня бытия и находит в любой личности не только физическое тело, но два еще более глубоких и поэтому основополагающих для природы его существования уровня. Традиционно в человеке они определяются как дух и душа. Именно на этих уровнях многомерного человеческого существа, которые можно определить как уровни нематериального сознания, и находятся действующие механизмы ответственные за формирование и функционирование психологических склонностей и черт характера, дарований и пороков, талантов и низменных влечений, то есть всего того, что современной наукой определяется как механизмы психики и о чем медицина до сих пор не имеет четкого и рационального представления.
В этих глубинных нематериальных уровнях существования человека, которые как раз и являются управляющими и руководящими для его физического тела и надо искать причины и источники многих необъяснимых для современного естествознания мотивов и побуждений в действиях человека, в том числе и корни такого тяжкого духовного порока как наркомания.
Надо сказать, что выдающиеся исследователи находящие на самом передовом крае современной науки уже давно стараются преодолеть заскорузлые ограничения чисто материалистического взгляда на окружающую действительность. Так выдающийся современный американский психолог и создатель трансперсональной психологии Станислав Гроф так пишет об этой ситуации в своей книге «Психология будущего»: «Традиционная академическая психиатрия и психология пользуются моделью, ограничивающейся биологией, послеродовой биографией и фрейдовским индивидуальным бессознательным. Но чтобы объяснить все феномены, происходящие в холотропных состояниях, мы должны коренным образом пересмотреть об измерениях человеческой психики. Ведь кроме полеродового биографического уровня новая расширенная картография включает две дополнительные области: околородовую (относящуюся к травме рождения) и надличностную (охватывающую все виды наследственной, расовой, коллективной и психогенетической памяти, кармические переживания и архетепические движущие силы) (часть 1).
Автор в определении своего понимания действующих нематериальных механизмов наркомании и путей их преодоления опирался на собственный многолетний опыт исследования нематериальных уровней мироздания и многомерных структур человеческой психики с помощью медитативных техник. Также в этой работе использован опыт некоторого количества людей, сумевших за счет использования авторской методики преодолеть психологическое влечение к повторению переживаний и впечатлений от наркотического погружения в измененные, чаще всего в низменные и сумеречные формы существования сознания.
В своих основных логических построениях так и в иерархиях прикладных нематериальных технологий автор будет опираться на мировоззрение, изложенное в его книгах «Эволюция божественных форм. Три ключа к тайнам жизненных процессов» и «Энергопрактики йоги и цигуна. Секреты суммы технологий». Тех читателей, которых заинтересуют краткие положения глобальной философии и системной метафизики представленные в настоящей книге, для более широкого знакомства с этими нематериальными дисциплинами автор отсылает к обозначенным трактатам.
* * *
Пытаться рассматривать феномен наркомании в человеческой культуре чисто с материалистической точки зрения бессмысленно, ибо в ее основе лежат преимущественно психологические и духовные исполнительные причинные механизмы и действующие силы. Наркоманы в своих «погружениях в иную реальность» сталкиваются именно с самыми примитивными и низменными, но уже именно с иными вариантами и формами существования сознания. Они сталкиваются и переживают, получают опыт восприятия различных «модифицированных форм существования» человеческого сознания. Именно поэтому с «высоты» таких впечатлений наркозависимые люди всегда начинают рассуждать о том, что их болезнь или порок есть выбор страдающей и чуждой этому миру души, стремление к неким неземным переживаниям и запредельному кайфу.  Именно поэтому спорить с ними о не реальности, болезненности или бесполезности содержания подобных впечатлений с точки зрения узкого, ограниченного медицинско-юридической тематикой материализма абсолютно невозможно. В этом случае обе стороны начнут говорить на совершенно разных языках и о совершенно разных категориях. Наркоман будет говорить о кайфе «неземных улетов» и вечной жажде для его души впечатлений запредельности, а его оппонент будет настаивать на незаконности употребления наркотических веществ, их вреде для физического здоровья и связи наркомании с уголовной преступностью. Такой разговор не будет иметь особого смысла и обе стороны расстанутся в прежнем состоянии абсолютного отсутствия понимания друг друга. Наркоману будут совершенно чужды разговоры на уголовно-юридические темы и малоприятно затрагивание темы иссякающего физического здоровья. Его оппоненту наоборот, будут представляться совершенно нечестивыми, преступными и извращенными потребностями тяжело больного воображения все ссылки на какие-то небывалые фантастические переживания и запредельные впечатления. Будут совершенно чужды, и находится далеко за границами возможности логического осмысления те чаяния и вожделения, которые обуревают его оппонента в неутолимой жажде неких потусторонних переживаний и мистических вспышек.
Именно подобная бесперспективность попыток осмысления содержания психологической жажды приема наркотиков для материалистически сориентированного ума изложена в романе Алистера Кроули «Дневник наркомана – злого духа»:
«Жизненная воля этой женщины была в целом направлена к некой потаенной святыне внутри собственной ее души… Наконец впервые за целый вечер она начала говорить. Во всей необъятной вселенной ей был интересен лишь один предмет - героин. Голос ее звучал монотонно.  - Это - единственная вещь, которая существует, - каким-то необычно экстатично-отрешенным тоном произнесла Аидэ.
Угадывалось, что она извлекает из своей печали какую-то бесконечную, нечестивую радость. Словно бы она получала болезненное удовольствие оттого, что часть ее духа пребывала в меланхолии, а другая - в чудовищных грезах. В ее расположении духа и в самом деле присутствовало некое мученическое величие.
- Вы не должны ожидать мгновенных результатов, - продолжила она. - Нужно переродиться в нем, выйти за него замуж и умереть от него, прежде чем вы его поймете. Люди все разные. Но любому требуется как минимум несколько месяцев для того, чтобы избавиться от этого глупого занудства жизни. Пока вы имеете животные наклонности - вы животное. Как отвратительна уже одна только мысль о еде, о постели, и прочих потребностях! Живешь, как скотина! Само дыхание бывает чудовищно, когда знаешь, что дышишь. Сколь нестерпимой была бы жизнь даже среднего человека, если бы он постоянно и остро осознавал процесс пищеварения… Наркомания для меня - это означает жизнь в святости; если уж вам так необходимо определение на языке морали, а, как я полагаю, вам, англичанам, это необходимо. Физическое соприкосновение любого рода, даже прикосновение к себе самой кажется мне заразным… Я почти совсем не ем - только скоты способны погрязнуть в существовании, требующем троекратного питания в день. Я почти совсем не разговариваю - слова это отбросы, и все в них - ложь. С моей точки зрения настоящий язык до сего времени не изобретен. Жизнь человека или жизнь героина? Я изведала и ту, и другую; выбрала то, что выбрала и не жалею об этом.  Я сказал что-то насчет того, что героин укорачивает жизнь. Тусклая улыбка мелькнула на ее впалых щеках. В ее недоброжелательном блеске глаз было нечто пугающее, и оно заставило нас замолчать. Она опустила взгляд на свои руки. И тут я впервые заметил с предельным изумлением, какие они у нее невероятно грязные и неухоженные.  - Разумеется, если считать жизнь в годах, - пояснила она причину своей улыбки, - то вы правы, героин ее сокращает. Но разве астрономические исчисления подходят, когда речь идет о жизни души? Пока я не обратилась к героину, год следовал за годом, и не происходило ничего стоящего. Это походило на детские каракули в бухгалтерской книге. Ныне же, когда я окунулась в героиновую жизнь, одна минута или час - неважно - содержит больше подлинной жизни, чем любой пятилетний период в дегенеративные дни, предшествовавшие моему духовному возрождению. Вы говорите о смерти. Почему бы вам о ней не говорить? Смерть это совершенно то, что вам подходит. Вы, животные, должны умирать и вы это знаете. Но я, я очень далека от уверенности, что когда-нибудь умру; и эта идея мне безразлична также, как любая другая из ваших обезьяньих идей. Здесь она снова впала в безмолвие, откинулась назад и закрыла глаза.  Я не говорю, что я какой-то там философ, но даже с точки зрения простейшего здравого смысла было очевидно, что ее позиция является неприступной для всякого, кому взбрело бы в голову ее атаковать. Как сказано у Г.К.Честертона: "Выбор души неоспорим".
В этом отрывке из очень своеобразного романа известного оккультиста и писателя первой половины двадцатого века очень хорошо показано, что позицию человека, впервые через наркотическое опьянение проникшего к пониманию возможности некого нового стандарта существования сознания уже резко отличного от прежнего его упрощенного социально-физиологического функционирования и называющего это высокопарным, но совершенно неподходящим по содержанию термином «жизнь души», материалистическому мировоззрению практически невозможно оспорить. Ибо господствующая в наше время во всем мире медицинско - физиологическая и уголовно - юридическая материалистически сориентированная доктрина восприятия феномена наркомании оказывается абсолютно беспомощной и совершенно недееспособной в разговорах о «жизни души», ее особенностях, а также различных способах и формах существования сознания человека. Эта доктрина, которая пытается представить стремление человека к наркотическим впечатлениям эдакой исключительно преступной наклонностью потерявшей здоровые социально-экономические ориентиры личностью, со всей очевидностью терпит полный крах в своих попытках осмыслить какие-либо потребности некой человеческой души, существующие за пределами самых простых социальных и физиологических нужд человека.
Здесь еще будет очень уместно привести мнение знаменитого американского писателя - фантаста Филиппа К. Дика, испытавшего в своей судьбе тяжелую драму наркозависимости: «Наркомания – это не преступление, это – неправильно сделанный выбор жизненного пути… Мы были как дети, заигравшиеся на проезжей части, не замечающие, что, то и дело кто-то из нас погибал, сбитый машиной».  Чтобы осознать содержание и механизмы феномена наркомании в человеческой культуре необходимо обязательно разобраться в самой многомерно природе человеческого существа и проникнуть в самую потаенную глубину метафизики жизненных процессов всего огромного мироздания. Этой идеологии, которая разработана автором настоящей книги, будут посвящены несколько глав во второй части книги. Кроме того, весьма познавательным представляется рассмотреть традиции употребления психоактивных средств в различных человеческих культурах и историю распространения наркотических веществ в разные исторические эпохи. Особенно увлекательной и самостоятельной темой оказывается связь возможностей психоактивных веществ и творческих состояний человеческого сознания. История художественной культуры человечества имеет немало примеров очень заметных деятелей литературы и искусства, в чьих судьбах были длительные периоды очень непростых взаимоотношений с наркотиками. Но как понять, помогали ли таким художникам и поэтам наркотики в создании великих творений или же только превращали их биографии в череду физических и нравственных страданий, раньше времени убивали таких людей и крайне мешали тонкому и очень сложному творческому процессу. Вот все эти и подобные им вопросы автор и постарается в меру своих сил и возможностей рассмотреть на страницах этой книги. 
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТРАДИЦИЯ УПОТРЕБЛЕНИЯ НАРКОТИКОВ В МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ

Гробницею твоей, чумное, злое зелье,
  Яд, созданный в раю, души моей веселье,
  Сжигающий нутро расплавленный свинец,
  О, сердца моего начало и конец.
Шарль Бодлер

ИСТОРИЯ НАРКОТИКОВ

Что же такое наркотики? Когда и как они массово появились в жизни человечества? Этим собирательным понятием объединены столь разные вещества, по-разному действующие на разных людей, что дать точное определение оказалось не так-то просто. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в широком смысле определила наркотик как «вещество или смесь веществ, отличное от необходимых для нормальной жизнедеятельности (подобно пище), прием которого влечет за собой изменение функционирования организма и, возможно, его структуры».
Вообще термин «наркотики» - понятие, скорее, правовое, нежели медицинское. В России наркотиками считаются вещества, причисленные к таковым приказом Минздрава Российской Федерации. Поскольку алкоголь считается пищевым продуктом, постольку он юридически не является наркотиком. По этой же причине выведен из употребления термин «алкогольная наркомания», бытовавший в 20 - 30-е годы. Впрочем, и ВОЗ причислила алкоголь к числу наркотиков совсем недавно - он имеет слишком могущественных покровителей в лице производителей-монополистов. По той же причине частью нашей повседневной жизни является табак. И хотя алкоголь ежегодно во всем мире, а особенно в России, убивает раз в двадцать больше людей, чем погибает от передозировок героина, в массовом сознании он считается, в общем, безопасным. Сказанное не значит, что алкоголь опаснее героина: просто проблема различных видов наркомании очень многогранна, и здесь в расчет нужно будет принимать очень многое.
Обратим взгляд в глубь времен, чтобы проследить драматическую историю взаимоотношений человека и наркотиков.
У истоков ранней религиозности сплошь и рядом стоят психоактивные растения, которые тонко вплетены в священные обряды и повседневные традиции народов и сопровождают человека с момента рождения до самой смерти.
Мак снотворный из семейства маковых известен как лекарственное растение со времен глубокой древности. Обнаружение маковых семян и маковых коробочек при археологических раскопках вблизи Боденского озера в Северной Европе дало историкам основание считать, что плантации мака могут относиться к позднему Бронзовому веку. Древнейшие следы мака найдены на территории современной Швейцарии в свайных постройках. Первым упоминаемым в истории растением с психоактивными свойствами был мак. Еще пять тысяч лет назад его использовали шумеры, жившие на землях Нижней Месопотамии, это территория современного Ирака. На глиняных табличках, обнаруженных при раскопках в шумерском городе Ниппуре, обнаружены рекомендации приготовления и употребления опиума. Шумеры называли его «гиль», что означает, «радость».
Около 2700 г. до н.э. в Китае уже использовали коноплю (в виде настоя, как чай): император Шен Нун предписывал своим подданным принимать ее в качестве лекарства от подагры и рассеянности, кашля и поноса.
На стенах погребальных комплексов индейцев Центральной и Южной Америки есть изображения людей, жующих листья коки (один из способов приема кокаина), датируемые серединой 3 тыс. до нашей эры.    Впервые человек мог открыть одурманивающие и снотворные свойства мака или конопли вполне случайно – при вдыхании дыма во время сжигания растения. Греческий историк Геродот (V век до н. э.), сообщая о жизни скифского племени массагетов (северное побережье Каспийского моря), писал: “Они садились вокруг дерева, бросали в разводимый костер какие-то плоды и опьянялись дымом от этих плодов, как эллины опьяняются вином”.
Головка мака фигурирует также во многих мифах Древней Греции как символ забвения боли, мук, страданий. Древние греки верили, что он цветок мака вырос из слез Венеры, которые она проливала, узнав о смерти своего дорогого Адониса, и считали его необходимым атрибутом бога сна - Гипноса и его родного брата, бога смерти - Танатоса. Вследствие этого бог сна изображался у них всегда в виде лежащего или сидящего юноши или ангела с опущенными крыльями, несущего в руках маковые головки. Иногда венком из маковых головок была украшена и его голова. Бога же смерти изображали также в виде юноши с венком из мака, но с черными крыльями, в черном одеянии и гасящего опрокинутый горящий факел.
Точно так же и богиня ночи всегда представлялась у древних обвитой гирляндами маковых цветов - как символ спускающегося на землю в это время покоя-отдохновения, а равно и бог сновидений - Морфей, даже жилище которого - царство сна - представлялось в их фантазии засаженным маковыми растениями.
«Когда Морфей, - говорили древние римляне, - хочет кого-либо усыпить или навеять на него приятные грезы, то он прикасается к нему только маковым цветком».
  Засохший млечный сок надрезанных коробочек мака - опий (опиум) – по-видимому, применяли уже в раннюю микенскую эпоху греческой культуры(XIV-XII века до н. э). Тремя коробочками мака увенчана голова статуи богини исцеления того времени.   Название “опиум” происходит от греческого “opium” - сок. От этого слова позже образуются, по-видимому, древнееврейское “ophion” и арабское “af-yun” или “afiun”, которое можно найти во многих других азиатских языках.
Британский египтолог Р. Томпсон в 1924 г. сообщил об упоминании в древнеегипетских рукописях процедур сбора и медицинского использования опиума. В качестве примера он приводит текст следующего содержания: “Ранним утром старая женщина, мальчики и девочки собирали сок на разрезах (маковых капсул) небольшой железной ложечкой и затем переносили его в горшочек для пищи”.
  По данным историков Иудеи, в Библии упоминается сок мака. Так, в нескольких отрывках Ветхого Завета можно встретить слово, соответствующее древнееврейскому “голова” и может означать головку мака. В Талмуде, этом собрании религиозно-этических и правовых положений, сложившихся в IV-V веках до н. э., и содержащем донаучные сведения по медицине, есть одна ссылка на опиум, выраженная словом греческой этимологии - “ophion” (ср. греч. - opium).
Но кроме опийной наркомании в древнем мире уже встречались и иные формы стремления одурманиваться различными ядовитыми веществами. Сохранился любопытный исторический документ, в котором римский военачальник Плиний, комендант крепости Триирум (на месте современного города Трир в западной Германии) жалуется в Рим, что его солдаты бегают по прирейнским холмам, собирают «абсинтум» - то бишь, полынь, - вываривают её в котлах, после чего пьют вонючее зелье и «ходят, как в дурмане». В целях борьбы с подобной «наркоманией» Плиний просит наладить регулярные поставки вина из Италии.
В раннем средневековье, во время завоеваний арабов, для которых опиум отчасти мог служить суррогатом запрещенного исламом вина, культура опийного мака проникла дальше на Восток. Опиум обладал еще одним полезным в некоторых случаях свойством – заглушать голод, практическое приложение которого оказалось весьма кстати для мусульман во время их строгого поста, известного под названием «рамадан».
В средние века в Европе маковое растение тоже не было окончательно забыто. Например, Карл Великий в своих капитуляриях приказал даже, чтобы мак возделывался в каждом крестьянском саду, и чтобы при платеже податей от каждого двора вносилось по четверику семян мака.
Начало чисто медицинского применения опиума можно начать вести от «отца медицины» Гиппократа (440-377 гг. до н. э.). В его трудах упоминаются свойства 300 лекарственных растений, в том числе там есть ссылка на вещество, называемое “меконином”, которому приписано наркотическое действие. Более определенное упоминание о млечном маковом соке можно найти у Теофраста (около 350 г. до н. э.). В его употреблении “меконин” достоверно обозначает опиум и рекомендуется при глазных болезнях и психических расстройствах.   Для периода классической античности начала новой эры характерен культ знаний практической медицины. Скрибоний Ларгий в своем труде “De Compositiones Medicamentorum” (40 г. н. э.) подробно описывает метод сбора опиума из капсул мака, Валафрид Страбон (“О культуре садов”) - культуру возделывания мака. Древнегреческий врач Диоскорид, которого считают основоположником фармакологии в Европе, в книге “Materia Medica” анализирует активность экстрактов целого растения, которые он называет “меконином”, и сока капсул - “опиума”. Диоскориду приписывается и другое название опиума – “дио-кодион”. Препарат под таким названием надолго сохранил свое значение и упоминается в “Немецкой фармакопее” (в конце XIX века).   Описание медицинского использования опиума (опия) встречается в 37-томной “Естественной истории” Плиния Старшего (I век н. э.). У Цельса и других латинских авторов I века н.э. есть описание лекарства “слезы мака”. С авторитетом римского врача Клавдия Галена (129-201 гг. н. э.), восторженно относившегося к опиуму, некоторые историки связывают чрезвычайную популярность опиума в Риме в начале первого тысячелетия. Арабские врачи несколько позже, но так же интенсивно внедряют опиум и его препараты в медицинскую практику. Абу Али Ибн Сина, известный более как Авиценна (980-1037), рекомендует опиум при диарее и болезнях глаз. Смерть Авиценны связывают с излишним его увлечением опиумом.
В эпоху крестовых походов христианских войск в Палестину опиум как лекарственной средство, видимо, начинает понемногу проникать в Европу. Известный средневековый врач Табернемонтанус даже написал целую книгу под заглавием «Magsamensaft» («Сок маковых семян»). В ней он указывал на необходимость применения этого снадобья в четко определенных случаях и не советовал злоупотреблять им. Первый медицинский препарат, специально изготовленный из опиума, прописал больному в пятнадцатом веке знаменитый Парацельс.   Несмотря на тысячелетнее использование снотворного мака и его препаратов, ни в одном научном трактате из перечисленных выше не упоминается о каких-либо токсических воздействиях опиума и не дается опознавательных описаний возможной наркомании. По-видимому, уровень развития медицинских знаний того времени не позволял в полной мере осознать проблему наркомании.

* * *
Активизация завоевательных походов и торговых взаимоотношений между народами и культурами, кроме всего прочего приводила и к проникновению традиций к употреблению наркотиков на новые территории. Так в результате крестовых походов и путешествий Марко Поло европейцы узнали опиум и гашиш, широко распространенные на Востоке. Позднее эпоха великих географических открытий и освоение европейцами новых континентов познакомили цивилизованный мир и с новыми психоактивными веществами. Только открытие Америки дало миру кокаин, различные галлюциногены и табак. Правда, освоение европейцами новых «продуктов и веществ» шло не очень быстро. Так, первый европеец, закуривший табак - спутник Колумба Родриго де Херес - по прибытии из путешествия в Испанию был заключен в тюрьму, так как власти решили, что в него вселился дьявол. Известно даже несколько попыток объявить вне закона кофе и чай в те времена.
В 1560 году францисканский монах Бернандино де Сагатун, долгое время бывший в Новом Свете миссионером, опубликовал в Европе объемистое сочинение «Всеобщая история Новой Испании». Там он, среди прочего, рассказал о распространенном среди мексиканских индейцев обычае употреблять кактус-пейотль или настойку пейотля с целью достичь измененного состояния сознания. Это опьянение, сообщает далее отец Бернандино, обычно продолжается два или три дня, а затем проходит. «Это растение поддерживает их (индейцев) и придает им силы в бою, избавляя от страха, голода и жажды», - пишет он.
Культ кактуса пейотля и других галлюциногенов, например, грибов, зародился в доколумбовой Америке в глубокой древности. Во многих местностях Центральной Америки встречаются каменные изваяния фигурок грибов – людей высотой до метра. По одному из вековых преданий, в те далекие дни несколько индейских племен, объединившись, подняли мятеж против поработивших их воинственных и жестоких соседей. Но в решающей битве мятежники потерпели поражение. Оставшиеся в живых повстанцев враги загнали в жаркую и безводную пустыню. Там им грозила неминуемая смерть от жажды. Но на пути они встретили мясистые кактусы, в толстых тельцах которых, кроме воды, оказалось еще что-то, что позволило людям не только пересечь пустыню, но и услышать голос Божества.

В Европе традиция употребления наркотиков присутствовала с давних времен. Например, в исторических архивах Британского адмиралтейства есть очень любопытные упоминания, по поводу жалоб адмирала Нельсона, что его матросы курят корабельные канаты, сделанные из конопли. Примерно в тоже время, в самом начале девятнадцатого века солдаты экспедиционного корпуса Наполеона, вторгшегося в Египет, познакомились с гашишом. Естествоиспытатели, сопровождавшие Наполеона во время египетского похода, отмечали, что множество аборигенов - мужчин поражено каким-то "странным душевным параличом", и связывали это с курением гашиша. Наполеон уже тогда был обеспокоен проблемой злоупотреблений гашишом в его войсках и всячески пытался запретить его употребление своим солдатам. К тому времени в передовых странах Европы уже во всю активно входит в обиход массовое употребление различных, прежде весьма экзотических, «колониальных» товаров. Так в восемнадцатом веке потребление кофе в Англии подскакивает с 2 до 120 миллионов фунтов в год. Но надо понимать, кроме кофе, табака, чая, какао, каучука, пряностей и прочих, вполне прогрессивных и необходимых новому европейскому потребителю, в Старый Свет начинают активно проникать гашиш и опиум.  Кроме того, предприимчивые англичане быстро осознают крайне высокую выгоду, возможную при торговле наркотиками, в частности опиумом. Если прежде традиционно ведущими мировыми центрами по поставкам и распространению опиума были Турция и частично Аравия, то вскоре деловитые англичане перехватили «товарную» инициативу у сонных восточных деспотий и сосредоточили всю выгоду мировой торговли наркотиками в своих руках. Британцы на территориях своих колониальных владений в Индии в конце восемнадцатого века начали устраивать обширные маковые плантации и принялись в огромных количествах производить опиум для вывоза в соседние мусульманские страны и особенно в Китай.
Первая массовая вспышка наркомании в Европе относится к 1840 году. Именно тогда в Англии были приняты «усиленные меры в пользу трезвости». Естественно в процессе ограничения возможностей пития и дороговизны алкоголя, народные массы начали искать заменители спиртного и быстро нашли замену выпивке в наркотиках. Спрос на опиум мгновенно усилился и аптекари в промышленных английских городах стали быстро наживать хорошие состояния, продавая невиданное прежде количество опиумных пилюль для рабочих, которым спиртное стало не по карману. Ежегодное употребление опиума в Англии в 1859 году составляло 61 тысячу фунтов, то есть приблизительно 27 с половиной тонн. Средней дозой для взрослого человека считаются 30 граммов в день. Исходя из ежедневного приема этой дозы, опиум употребляли 5 процентов британцев. Количество точек розничной торговли, где продавался опиум, в Англии в это время оценивается от 16 до 25 тысяч. В Ирландии в то же время началась эпидемия эфиромании, в результате которой было открыто явление общего наркоза.
Во Франции все началось в конце тридцатых - начале сороковых годов, когда французский врач Моро де Тур по возвращении из Алжира предложил своим друзьям попробовать "давамеску" - печенье из гашиша. Эффект был ошеломляющим, особенно для группы литераторов, среди которых был Шарль Бодлер и Теофил Готье. Вскоре был организован несколько необычный клуб, известный как "Клуб любителей гашиша". Гашиш настолько быстро распространился в Парижском обществе, что во время Парижского восстания в 1848 году, смутьяны из студенческой среды прошли по улицам с плакатами, требуя свободной продажи конопли.
Следующими событиями, которые способствовали активному развитию морфинизма в девятнадцатом столетии, историки считают Крымскую (1856-1857) и Франко-Прусскую войны (1870-1871). Большое число ранений и операций, проведенных под морфиновым наркозом, способствовало популяризации морфина. С ним стали связывать большие надежды практические врачи. Заблуждение врачей состояло в ложном мнении о том, что морфин в отличие от опиума якобы не будет вызывать наркомании, поскольку бытовало мнение, что наркомания к опиуму “обусловлена свойством желудка”, а подкожная инъекция морфина якобы может исключить “заинтересованность” этого органа. В США подобным же образом первую вспышку морфинизма, получившего название «солдатской болезни», вызвала гражданская война, вследствие того, что морфий использовался как обезболивающее при серьезных ранениях.
* * *
В начале девятнадцатого века наука принялась прикладывать свою руку в совершенствование и улучшение «потребительских свойств» наркотиков, научившись выделять чистые алкалоиды, высокоэффективные наркотические действующие элементы из растительного сырья. Первый шаг был сделан в 1803 году, когда ганноверский аптекарь Фридрих Сертюрнер смог разложить опиум и выделить белый кристаллический порошок который оказался в 10 раз сильнее опиума. Свой препарат он назвал в честь греческого бога сна морфием.
Изобретение шприца для инъекций, сделанное в 1853 году Шарлем-Габриэлем Правазом, открыло следующий этап в новейшей истории наркотиков. Действие веществ, попадавших прямо в кровь, усиливалось в несколько раз.
В 1859-1860 гг. Альберт Ниманн выделил из листа коки алкалоид кокаин и установил его структуру. В 1878 г. американский врач Бентли выступил с идеей использования кокаина в качестве “заменителя” для борьбы с морфинизмом.   Такое “лечение” переродилось в новый порок - кокаинизм, а в некоторых случаях больные становились жертвами двойной наркомании - морфинизма и кокаинизма.
.
А в конце века в 1898 году другой немецкий фармацевт Генрих Дрезер, изобретатель аспирина, преобразовывая морфин, получил новое химическое соединение, которое было почти в 10 раз сильнее морфия. Это был героин, поначалу с воодушевлением воспринятый медиками как средство с крайне широким спектром терапевтических возможностей. Его немедленно начали использовать для лечения кашля, обезболивания и еще много другого. Тут же немецкая фирма «Bayer» наладила массовое производство "обезболивающего порошка".
В 1896 А. Хаффтером из мексиканского кактуса, который ацтки называли пейотль, был выделен алкалоид мескалин, а в 1919 Э. Спат установил его химическое строение и воспроизвел его при помощи синтеза. Мескалин стал первым галлюциногеном который был получен как чистое вещество, доступное для изучения состояний «умственных иллюзий» и иных изменений чувственного восприятия вызываемых химическим путем.

* * *

В середине девятнадцатого века в Европе и особенно во Франции распространятся абсент – спиртной напиток настоянный на полыни. С древних времен в медицине разных стран отвары и вытяжки из полыни использовались в различных лечебных целях и особенно эффективными считались для избавления от глистов, а растирания и высушенные листья применялись для борьбы с клопами и блохами. Считается, что современный абсент родился во времена Великой Французской революции в конце восемнадцатого века, когда тысячи приверженцев монархии бежали из страны. Доктор-эмигрант Пьер Ординер укрылся в западной Швейцарии, где однажды во время конной прогулки обнаружил заросли дикорастущей горькой полыни. Зная о ее свойствах из истории Древнего Рима, доктор задумал поэкспериментировать. Его окончательный рецепт абсента предположительно состоял из настоев полыни, аниса, фенхеля, мелиссы, кориандра и ромашки. И был назван "Зеленой феей" за свои чудодейственные свойства. Когда доктор умер, его домработница открыла бар, где стала продавать "Абсент доктора Ординера". Согласно одной из версий, его как-то раз попробовали два французских эмигранта, Анри Дюбуа и его зять Анри-Луи Перно, - и настолько были удивлены вкусом семидесятиградусного эликсира, что открыли во Франции его производство, купив рецепт напитка у прежней хозяйки.
Популярность абсента во Франции резко возросла во время французских колониальных войн в Северной Африке, которые начались в 1830 году и достигли пика в 1844-1847 годах. Французским военным выдавали определенное количество абсента для профилактики малярии, дизентерии и других болезней, а также для дезинфекции питьевой воды. Действие настойки оказалось настолько эффективным, что этот напиток прочно вошел во французскую армейскую жизнь от Мадагаскара до Индокитая. В то же время в войсках Северной Африки стали все чаще встречаться случаи параноидной шизофрении. Среди французских колонистов и эмигрантов в Алжире тоже распространилась мода на абсент и даже арабы оценили действие и вкус настоянного на горькой полыни зелья. Если бедуин хотел приобрести абсент, то ему было достаточно украдкой подойти к французскому солдату и намекнуть на то, что верблюды страдают глистами.  Когда французские военные из Африканского батальона вернулись во Францию, они привезли с собой и свое пристрастие к абсенту. Вскоре «зеленоглазая нимфа» стала бешено популярной как среди благополучной буржуазии, так и среди парижской богемы. Великий Виктор Гюго начинал день со стакана абсента в кафе «Прокоп» и им же его завершал в кафе «Режанс», а знаменитый художник импрессионист Анри де Тулуз-Лотрек, не в силах выносить разлуку с любимым напиткам больше часа, носил его с собой во фляжке, вделанной в рукоять трости.  Но скоро медики заговорили и о разрушительных последствиях, что приносило с собой регулярное его употребление, способное даже вызывать галлюцинации. Выяснилось, что содержащееся в абсенте полынное масло буквально разрушает человеческий мозг. Длительное употребление настойки вызывало головокружение, ослабление умственной деятельности, депрессию, сумасшествия, мужчины все чаще страдали импотенцией, у женщин было все больше мертворожденных детей. Но абсент в те времена пользовался огромной популярностью во всех слоях общества. С 1875 года и до начала первой мировой войны потребление абсента во Франции возросло в 15 раз в расчете на душу населения. Вместе с тем “душ” этих становилось все меньше, население страны неуклонно сокращалось, все больше становилось душевнобольных, страдающих нервными расстройствами, мужчин, негодных к военной службе. Врачи, а за ними и государственные деятели забили тревогу. Еще в середине девятнадцатого века Флобер так коротко формулирует свое мнение об абсенте в "Лексиконе прописных истин":  "АБСЕНТ: Чрезвычайно сильный яд. Один стакан - и вы мертвы. Журналисты пьют его, когда пишут свои статьи. Он убил больше солдат, чем бедуины. От него погибнет французская армия".  В 1905 году абсент был запрещен в Бельгии, потом в других странах Европы и в США. Сильнее всего сопротивлялись промышленники и торговцы Франции, но и в этой стране производство и продажа абсента были запрещены. В немалой степени именно “благодаря” абсенту Франция подошла к первой мировой войне не вполне подготовленной, а позже Гитлер называл французов “вырождающейся нацией”.
В конце девятнадцатого века в Европе различные формы наркомании становятся очень заметным социальным явлением, настолько присутствующим в жизни общества, что многие выдающиеся литераторы в своих произведениях ярко описывали эту сторону жизни тогдашнего цивилизованного общества. Началось все, пожалуй наиболее ярко и однозначно в1850 году вскоре после опубликования романа Чарльза Кингсли "Aton Locke", когда общественное мнение Европы окончательно признало в опиуме моральное зло. Чарльз Диккенс в 1870 году изобразил жизнь опиумных притонов в романе "Тайна Эдвина Друда", Оскар Уайльд в 1891 году – в "Портрете Дориана Грея", Артур Конан-Дойл в 1892 году – в рассказе "Человек с искривленной губой". А драматическая смерть актрисы Билли Карлтон в 1918 году породила мрачные слухи об опиумной жизни Британии.
Еще один известный всем нам предмет. Напиток кока - кола. Его название звучит так потому, что изначально в составе коричневого прохладительного напитка содержались экстракты орешков африканского дерева кола и листьев куста коки. Именно тех самых, из которых добывают кокаин. Кока-колу изобрел в 1886 году в американском городе Атланта аптекарь Пембертон. При этом он искал замену популярному тогда в Америке народному напитку. Это напиток представлял собой вино, настоенное на листьях коки. Вино это запретили, но не из-за кокаина, а из-за сухого закона и запрещения продажи любого спиртного. В те времена компания «Кока-Кола» даже на бутылочных этикетках своей газировки изображала листья куста коки. А жвачку и сигареты с добавлением этого наркотического растения тогда можно было приобрести в любой американской лавке. И только в начале двадцатого века под давлением неопровержимых фактов о вреде этого наркотика из рецептуры напитка был изъят экстракт коки.
* * *
Очень интересно и поучительно будет рассмотреть историю развития наркомании в Китае. Впервые появление и использование опийного мака в Китае отмечено в древних текстах по медицине, датируемых Х веком н. э. Долгое время опиум экспортируется в страну в основном из Индии, а с началом эпохи великих географических открытий - из Португалии. При этом до второй половины ХVII века опиум ввозится исключительно как лекарственное средство, в основном против дизентерии.   В XVII веке испанцы, торгуя на Филиппинах и в Южном Китае, завозят в эти страны табак. Тогда же голландцы вводят обычай добавлять в табак опиум. Голландцы считали это верным средством борьбы с малярией, китайцы же поняли его как способ опьянения. От курения табака с опиумом до курения чистого опия был один шаг: и вскоре в Китае укоренился обычай курения чистого опия. В стране развилось опиокурение, скоро приобретшее бедственный характер. В 1729 г. указом императора Юнг Чанга, а в 1800 г. - императора Киа Конга запрещаются продажа опия для курения и содержание опиумных курилен в Китае. Невзирая на законы, Англия и Голландия в погоне за прибылью продолжают контрабандный ввоз в Китай огромных количеств опиума. В конце XVIII века вся опийная торговля монополизируется в руках Ост-Индской компании, которая владела обширными опиумными плантациями в Бенгалии в Индии. Англичане могли регулировать поступление этого наркотика на рынок. Сначала много и дешево, потом еще больше, но уже дороже. Классическая схема "посадки на иглу", но в размерах целой китайской цивилизации.
Знаменитый экономист Мартин Монтгомери писал: "Грязная торговля рабами была просто актом милосердия по сравнению с торговлей опиумом. Мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни и по возможности здоровья. А продавец опиума сознательно убивает тело, да еще после того, как развратил, унизил и опустошил человека нравственно".
Начиная с 1830 года, всего за семь лет английский экспорт опиума в Китай возрос со 120 тонн до почти двух с половиной тысяч тонн. Подобные масштабы не снились ни одному из современных наркокартелей. Торговля другими товарами почти замерла, утечка серебра из страны дезорганизовала финансы. Миллионы китайцев, от простых кули до принцев, стали жертвами пагубного пристрастия. Правительство с ужасом обнаружило, что среди служащих Уголовной и Налоговой палат больше половины - наркоманы. Государственные институты, система искусственного орошения, даже императорская гвардия разваливались на глазах.
Наказания за "злоупотребление опиумом" не помогали. Наконец, император решился нанести наркоторговле серьезный удар. В 1839 году в Кантоне началась повальная конфискация опиума, суда с зельем топили в море. В ответ Великобритания выступила "в защиту священных принципов торговли" и начала войну. Китай не выдержал комбинированного социально-экономического и военного давления и пошел на уступки. По Нанкинскому договору 1842 года англичанам были открыты пять крупнейших китайских портов, да еще в придачу они получили остров Сянган, на котором выросла их колония Гонконг.
Победители обещали прекратить торговлю отравой. Но это обещание так и осталось на бумаге. Торговля продолжала набирать обороты, и в 1856 году это привело ко второй войне. Эта вторая опиумная война закончилась в 1858, и по условиям Тиенсинского договора Китай официально был вынужден согласиться импортировать опиум, но мог при этом мог устанавливать большие таможенные пошлины. Торговля опиумом стала приносить большие доходы казне, поэтому Китайские власти на некоторое время смирились с тяжким пороком, процветавшим по всей стране. Для бедного люда были устроены всюду специальные курильни, называемые англичанами опиумными лавочками. Отличительным признаком такой курильни служил приклеенный у ее входа желтый листок бумаги, служащий для фильтрации опиума. Это и вывеска, и приглашение зайти. Внутренность курильни имеет нечто отталкивающее.
«Представьте себе, - рассказывает Рамбоссон, англичанин живший в то время в Китае, - темный, мрачный, сырой, расположенный почти в земле сарай, двери которого заперты, а окна закрыты плотно запирающимися ставнями и единственным освещением которого являются еле мерцающие лампочки для раскуривания опиума. Всюду расставлены переносные постели, покрытые циновками и сделанными из соломы половиками, предназначенными служить для тех курильщиков, которым, для того чтобы предаваться своим грезам, требуется горизонтальное положение. Входя сюда, вы задыхаетесь от едкого, раздражающего горло дыма опиума».
В такой курильне можно всегда встретить десятки курильщиков со стоящими перед ними чашками чая. Одни, с помутневшими глазами и блуждающим взором, кажется, живут в совершенно ином мире, другие, наоборот, отличаются удивительной болтливостью и находятся как бы под влиянием страшного раздражения. Лица их болезненные, бледные; глаза впалые, окруженные синяками; язык путается, ноги едва двигаются и подкашиваются, как у пьяных. Одни лежат, утоляя время от времени жажду чаем; другие еще кое-как передвигаются, размахивая руками и вскрикивая. Если побыть некоторое время в такой курильне, то можно видеть, как мало-помалу все погружаются в глубокий сон, длящийся, смотря по количеству выкуренного опиума и натуре курильщика, от 2 до 12 часов и сопровождающийся разнообразными сновидениями, смотря опять-таки по натуре и настроению курящего. Пробуждение от такого сна обыкновенно очень тяжелое: голова, как свинцовая, язык побелевший и опухший, отсутствие аппетита и боль во всем теле. И вот, как пьяницы чувствуют необходимость опохмелиться, так и курильщики опиума - необходимость нового возбуждения нервов при помощи курения опиума. Он снова закуривает свою трубку и снова проделывает то же самое. И так без конца, как страдающий запоем алкоголик. В конце - концов им овладевает или сумасшедший, как в белой горячке, бред, делающий его настолько опасным, что, например, на острове Яве голландские власти должны были издать указ умерщвлять такого рода опасных для общества курильщиков, или же его поражает паралич и подобный человек вообще не имеет возможности нормально двигаться и скоро погибает без чужого вмешательства.
Китайское правительство постоянно боролось с массовым распространением опиума, хотя доход, приносимый государству курением, очень велик, так как налог в курильнях взимался с каждой трубки. Китайский император принимали самые энергичные меры, чтобы победить это зло среди государственных служащих и в армии. Китайские прогрессисты устраивали публичные чтения, писали и ставили пьесы для народа, где в мрачных красках изображали вред опиума и жалкий конец тех людей, которые увлекаются опиумом...
Вскоре по английскому образцу с Китаем подписали свои кабальные договоры Франция и США. Страну просто завалили наркотиками. Опиум послужил своего рода тараном, чтобы открыть китайский рынок для европейской торговли. Но по мере того, как европейцы становились хозяевами Поднебесной империи, они все больше осознавали, что опиум оружие обоюдоострое. Английские газеты писали: "Препятствием расцвета торговли является вовсе не отсутствие спроса в Китае на наши товары... Плата за опиум поглощает все серебро. Китайцам просто нечем платить за продукцию английских фабрик".
Подданные императора, уже неспособные существовать без ежедневной дозы, сами начали возделывать опийный мак - вместо чая и риса. Дошло до того, что эти традиционные китайские товары пришлось ввозить в страну.
Поражение Китая в войне с Японией в 1894-1895 гг., бывшее в значительной мере результатом опиомании среди солдат, заставляет китайское правительство в очередной раз повести борьбу с опиокурением. В 1906 году специальный комитет, созданный для борьбы с пороком, возбуждает перед верховной властью Китая вопрос о реформе. Ввоз опия полностью запрещается, но это вызывает в свою очередь расцвет незаконного выращивания снотворного мака буквально по всей территории Китая. Быстрый рост и успешное культивирование мака в стране резко снизили его стоимость на внутреннем рынке, сделали его абсолютно доступным даже для самых беднейших слоев населения.
Еще весьма длительное время самые различные правительства Китая силой будут пытаться искоренить заразу, пустившую такие глубокие корни в стране. В 1950 году коммунистическими властями был принят драконовский антиопиумный закон. Только по сильно заниженным официальным данным, 80 000 человек было арестовано, многие из них расстреляны. В настоящее время антинаркотическое законода&heip;