Интеллектуальные развлечения. Интересные иллюзии, логические игры и загадки.

Мулдашев Э.Р. – В поисках города богов. Том 4 «Предисловие к книге «Матрица жизни на земле»


МУЛДАШЕВ Эрнст Рифгатович
Доктор медицинских наук, профессор, генеральный директор Всероссийского Центра глазной и пластической хирургии Минздрава России, заслуженный врач России, обладатель медали «За выдающиеся заслуги перед отечественным здравоохранением», хирург высшей категории, почетный консультант Луисвильско-го университета (США), член Американской академии офтальмологии, дипломированный офтальмолог Мексики, мастер спорта, трехкратный чемпион СССР по спортивному туризму.
Э. Р. Мулдашев — крупный российский ученый с мировым именем. Он является основателем нового направления в медицине — регенеративной хирургии, т. е. хирургии по «выращиванию» человеческих тканей. Им впервые в мире успешно проведена операция
трансплантации глаза. В настоящее время ученый работает над основами клонирующей хирургии, т. е. хирургии по регенеративному воссозданию целых органов.
Ученым разработано более 100 новых видов операций, изобретено и внедрено в производство 83 вида биоматериалов «Аллоплант», опубликовано более 300 научных работ, получено 58 патентов России и многих стран мира. С лекциями и операциями он побывал более чем в 40 странах мира. Ежегодно проводит 600-800 сложнейших операций.
Э. Р. Мулдашев признает, что до сих пор не может полностью понять суть своего главного изобретения — биоматериала «Аллоплант», который стимулирует регенерацию человеческих тканей. Понимая, что «Аллоплант», изготовленный из тканей умерших людей, несет в себе глубинные природные программы по созданию человеческого тела, Э. Р. Мулдашев в процессе исследований общается не только с различными учеными (физиками, молекулярными биологами и др.), но и обращается к основам религий и эзотерических знаний.
Именно поэтому им были организованы 5 научных экспедиций в Гималаи, Тибет и Египет, которые значительно углубили понимание проблем регенеративной хирургии. Но эти экспедиции сопровождались еще и сенсационными открытиями философского и исторического толка. По результатам первой гималайской экспедиции Э. Р. Мулдашевым написана книга «От кого мы произошли?», которая многократно переиздавалась и переведена на многие языки мира.
Предлагаемый читателю многотомник автора «В поисках Города Богов» написан в увлекательном стиле, но по своей сути он глубоко научен и затрагивает глобальные философские проблемы.
Р. Т. Нигматуллин, доктор медицинских наук, профессор, академик РАЕН

Санкт-Петербург
Издательский Лом «Нева» 2005

УДК 133 ББК 86.42 М90
На передней стороне обложки - медсестра Всероссийского Центра глазной и пластической хирургии Айгуль Илларионова.
На оборотной стороне обложки - медсестра Всероссийского Центра глазной и пластической хирургии Светлана Аллаярова.
Исключительное право публикации книги Эрнста Мулдашева «Матрица жизни на Земле» принадлежит Издательскому Дому «Нева». Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.
Мулдашев Э. Р.
М 90 В поисках Города Богов: Т. 4: Предисловие к книге «Матрица жизни на Земле». — СПб.: Издательский Дом «Нева», 2005. —352 с. ISBN 5-7654-4080-0
Автор книги - всемирно известный офтальмолог и исследователь Э. Р. Мулдашев, работая над следующим томом книги «В поисках Города Богов» — «Матрица жизни на Земле», вдруг обнаруживает, что предисловие к этой книге получилось слишком большим...
Тем не менее автор решил оставить все как есть и издать это предисловие отдельной книгой, потому что в нем описаны мы с Вами — плохие или хорошие, но... на смену которым в поднебесном Городе Богов уже создан Новый Человек.

УДК 133 ББК 86.42

© Мулдашев Э. Р., 2005ISBN 5-7654-4080-0 © Издательский Дом «Нева», 2005

Том 4. Предисловие к книге «Матрица жизни на Земле»
Содержание
Предисловие автора, или маленькая история о том, как я пишу книги
Давайте подумаем о мыслях
Сантехнический этюд № 1
Цветастые галстуки, начищенные туфли и человеческое достоинство
Сантехнический этюд № 2
Дурь
Сантехнический этюд № 3
Кто на что горазд
Пакистанская любовь
Поле Любви
Сантехнический этюд № 4
А все-таки здорово, что среди нас есть тупые люди
История о том, как меня принимали и выгоняли из КПСС
История о том, как меня хотели «попробовать» американки
Я прошу прощения... сантехнический этюд № 5
Желтая авторучка
История о шести стаканах виски и 48 презервативах
Сантехнический этюд № 6
Мумия
Реклама. Феномен обратной реакции
Американские боевики. Феномен обратной реакции
Гостеприимство
Богом торговать нельзя!
Надоело!
Патриотизм
Слава культуре!
Валюта Дружбы
Роль журналиста в жизни человека
Длинные ресницы шоу-бизнеса
Bay!
Извините... сантехнический этюд № 7
Олег Константиновищщ
История женской страсти
Страсть
Сантехнический этюд № 8
Казначейство
Честь
Сантехнический этюд № 9
История о тяжелом материальном положении газовиков и банкиров
Спинка гуся
Сантехнический этюд № 10... опять
Импотенция жадных
Очередной сантехнический этюд...
№11
Красный фонарь
Точка жадности
Опять сантехнический этюд... № 12
Сидоров
Храм Счастья
Финальный сантехнический этюд
Дерьмооборот Михалыча в природе
Стержень авторучки
Глаза Любви
Эпилог

Предисловие автора,
или маленькая история о том, как я пишу книги
Наша тибетская экспедиция по поискам Города Богов давно уже закончилась. А я все никак не могу поставить точку. Я все пишу и пишу книги, посвященные этой удивительной экспедиции, в ходе которой удалось найти такое... такое, что, честно говоря, не укладывается в моей голове. Вот уже четвертую книгу (вернее, четвертый том) пишу об этой экспедиции. И чувствую, что пятый том тоже просится. Сериал какой-то получается, но не бразильский, а тибетский.
Мне, может быть, хотелось все уместить в один или два тома, но у меня этого не получилось, хотя я прекрасно знаю, что «краткость - сестра таланта». Я, может быть, хотел бы излагать только факты, чтобы все остальное домыслили Вы сами, дорогой читатель, но мысли в ходе анализа фактов будоражили меня так сильно, так сильно, что я все-таки решился написать еще и то, о чем я думаю.
Давайте подумаем о мыслях! Эти мысли, возникающие невесть откуда; втягивали меня в невообразимый хоровод, и я, вовлеченный в этот хоровод, мчался вместе с ними невесть куда, краешком души ощущая, что и во мне, как и в любом другом человеке, превалирует все же Человек-Мысль, а не «телесная машина». Я не хотел верить, что Мысль есть всего лишь беспутная фантазия, а украинское выражение «маешь вещь» распространяется на все аспекты жизни. Я хотел верить в Силу Мысли, потому что я всего-навсего знал, что вначале возникает Мысль, а уж потом что-то делается: куется, пашется или... ухаживается за женщиной. Я понимал, что Человек-Мысль всегда идет впереди, а Человек-Пространство послушно следует за ним, будучи его порождением. И именно Человек-Мысль осваивает и вовлекает в божественный вариант жизни Пространство, а вернее Пространства: трехмерное, четырехмерное, пятимерное и другие.
Мир Свободного Времени (или Тот Свет), во главе которого стоит сам Бог, и в котором живут Люди-Мысли, не успокаивается; он все втягивает и втягивает в жизнь другие части мироздания, в том числе и Пространство, в том числе и наш трехмерный мир, в том числе и нас с Вами... вместе с авоськами и блуждающей в сомнениях душой. Все так сложно в этом мире, так сложно... так сложно. Но... так, наверное, и должно быть, чтобы и в нашем трехмерном мире иметь возможность вот так, как я сейчас делаю, сидеть и, удерживая в пальцах нелепую дешевую авторучку, которая тоже является одним из вариантов трехмерного искривления Пространства, писать то, что диктуют мне мои мысли, те самые мысли, о существовании которых мы можем только догадываться, но не можем их, к сожалению, пощупать и тем более доказать, что мысли и в самом деле существуют, будучи похожими на живые существа, среди которых живешь и ты - вечный Человек-Мысль.

Я посмотрел на дешевую авторучку, с помощью которой записывал свои мысли. Она была желтой и какой-то по-дурацки ребристой, явно не удовлетворяя требованию удобного удерживания ее в пальцах. Я даже поморщился, представив изобретательскую мысль по созданию этих ребер на авторучке. Но эти ребра были мне приятны; они как-то уютно щекотали пальцы.
Свои книги я обычно пишу в приемной. Она у меня большая -квадратов эдак пятьдесят. Пишу я книги по вечерам, когда все уходят с работы. Днем писать не удается, потому что я много оперирую, да и люди считают, что если человек пишет, то он не работает, а... занимается чем-то... ну... чепухой какой-то. Но и по вечерам возникают такие важные вопросы для директора, как сейчас, например.
Сантехнический этюд № 1
— Шеф, трубу прорвало в подвале! Потоп... почти Всемирный... начинается. Мышь там утонувшая плавает. Белая... как смерть!
А почему белая? - спросил я завхоза.
Ну... с вивария, наверное, сбежала!
А чо там, в виварии-то, клетки дырявые, что ли?
Да одна, дырявая, вот уже полгода стоит. Бухгалтерия, все счет... на дыру... не оплачивает. Через эту дыру не то что мышь, а целая крыса убежит...
А утонувшие крысы там у вас не плавают?
Пока еще нет. Только мышь плавает. Белая.
Перекрыть надо, стояк-то! - важно посоветовал я.
Ясно! Щас перекроем, шеф!
В такие моменты мне всегда кажется, что принимать решения, пожалуй, труднее, чем работать физически. Куда проще, по приказу, выдохнув «твою мать!», завернуть вентиль мозолистой рукой и победно отрапортовать:
Шеф! Задание выполнено! Вентиль перекрыт! Мышь белую тоже убрали!
Теперь воду надо бы откачать из подвала, - посоветовал я.

Ясно, шеф! Помпу вызывать?
А как же еще?! Ведрами что ли будете таскать?
Понятно... Ведрами-то... несколько тысяч ведер получится. Воды там, в подвале, море. Олег, сантехник, чтобы под моим... руководством вентиль перекрыть, даже голову в воду совал. Хотел увидеть, где он, вентиль, находится. Но не увидел - вода мутная, дрянь в ней всякая плавает. Олег даже предлагал воду в этом месте марлей профильтровать, чтобы вентиль увидеть. Он глаза в воде легко открывает, но, говорит, мусор на глаза налипает.
Ну и как, профильтровали воду-то? - со смехом спросил я. "~ ' "~~ —
Залифы, главной медсестры, на месте не было. Марли, фильтрования... много надо.
А вентиль-то, нашли?
С трудом нашли, - ответил завхоз.
А как нашли-то?
Нащупали, шеф! Рукой.
А-а-а... Теперь давайте, помпу вызывайте!
Какую помпу вызывать, шеф? С длинным шлангом или с коротким? С длинным дороже.
С длинным, конечно. Вы что, воду, где всякая подвальная дрянь плавает, на площадь перед зданием Центра выливать будете, что ли?
Да, да, да... Ты прав, шеф! С длинным лучше.
С чем... длинным?
Шлангом...
Давайте! А воду сливайте в овраг, который позади здания.
Ладно, шеф.
Помню, в этот момент я успокоился и снова принялся за книгу. Перед моими глазами опять предстал величественный Город Богов, увидеть который нам выпало счастье. А он ведь, наверное, был создан за счет силы Мысли, когда человек, всего-навсего один человек, мог зарядить своей психической энергией даже гигантский каменный лазер, луч которого мог обтачивать целые горные хребты, чтобы сделать колоссальные по размерам монументы и пирамиды.
Цветастые галстуки, начищенные туфли и человеческое достоинство
Я сидел в своей приемной за длиннющим столом для заседаданий и писал. Стол этот нравился мне, — на нем было легко разложить все бумаги. Я смотрел на свои полевые дневники и рисунки, раскинутые на столе, и все более и более погружался в другой мир - тот мир, который мы видели там, в Городе Богов, и который резко отличался от мира, где мы с Вами живем, смачно поправляя цветастые галстуки и с удовольствием поглядывая на начищенные туфли, памятуя, что... сама Америка считает галстук и туфли главным достоинством мужчины.

Эти цветастые галстуки и начищенные туфли мелькают перед нами каждый день, и мы даже не задумываемся над тем, что они -галстуки и туфли - были созданы, прежде всего, мыслью, той самой мыслью, которая когда-то у кого-то возникла и начала свербить днем и ночью, чтобы потом, через долгий период усилий и громких речей, заставить Джона, Ганца, Васю или Ахмадуллу надеть на... холщовую рубаху без ворота этот самый цветастый галстук и заменить... лапти или дырявые чуни на прекрасные начищенные туфли.
Я понимал, что цветастые галстуки, наверное, нелепо смотрелись на фоне холщовой рубахи без ворота, а начищенные туфли явно не гармонировали со штанами, в которых, извините, даже обмочиться было бы не стыдно, но кто-то и зачем-то своей невесть откуда возникшей мыслью требовал и требовал того, чтобы человек имел достоинство, пусть даже это достоинство имело «вдетакяъш» или «начищенный» характер, но достоинство - человеческое достоинство. И это достоинство все равно, рано или поздно, возникло у людей, и они, эти люди, заменили... из-за цветастого галстука... холщовые рубахи на элегантные белые сорочки, а из-за начищенных туфель... сняли многократно •писанные портки (без трусов!) и надели вместо них красивые брюки, которые, извините, нМо еще и гладить, чтобы стрелочка на них тоже подчеркивала достоинство человека. Эх, как нелегко было Оливеру Кромвелю или Петру Первому «всаживать» в людей то, что повышало их, людей, достоинство, снимая с них поганые холщовые робы или обрубая рукава до пола, чтобы они, люди, хоть в этом — цветастом галстуке или начищенных ботинках - почувствовали свое достоинство, то достоинство Человека, которое повелел иметь ему Бог... потому что Человек есть воплощение Пяти Божественных Элемен тов, объединенная сила которых столь велика, столь велика, что с помощью нее можно было построить... даже Город Богов... построить для... И не надо смеяться над цветастым галстуком или шишденными ботинками, ведь достоинство человека определяется далеко не... только мужским достоинством, о существовании которого, извините, трудно догадаться... без цветастого галстука и начищенных ботинок, хотя... иногда... и... И, наверное, Оливер Кромвель и Петр Первый даже и не догадывались о том, что они силой насаждали Культуру, ту самую Культуру, которая повышает... всего-навсего... достоинство Человека, поскольку Бог определил Его - в мятой холщовой рубахе и многократно... портках - как воплощение Пяти Божественных Элементов, чтобы он, когда-нибудь сняв эту рубаху и портки и надев начи щенные до блеска туфли и цветастый галстук, почувствовал в себе великую силу Огня, Воды, Ветра и Земли, ведь все вместе они способны пользоваться Силой Бога через Любовь к Нему - Создателю.
А ведь не зря, не зря в тибетских легендах упоминается, что Город Богов был создан с помощью энергии Пяти Элементов! - чуть не воскликнул я. - В те времена Человек, наверное, имел достоинство... первородное достоинство.
Я призадумался минут на пять, наклонил голову и... увидел, что цветастого галстука на мне нет. Я подвигал ногами и посмотрел на них, -мои поношенные хирургические шлепанцы на фоне мятых (правда, не...) штанов, не наводили на мысль о человеческом достоинстве.
А достоинство, человеческое достоинство, обязательно будет повышаться, исторически и... даже... эволюционно повышаться, чтобы когда-нибудь, пройдя этапы «цветастых галстуков» и «начищенных ботинок», стать таким сильным, таким значимым, что человек, обладающий таким достоинством, вдруг почувствует, что его мысли, оказывается, начинают влиять на людей как бы сами по себе, как бы даже... без слов. Этот человек будущего, достоинство которого уже не требует процедуры «ношения цветастых галстуков», будет уже знать, что он стремится к главному - тому, что предначертал Бог, а именно к тому, что рано или поздно, может быть через много-много будущих жизней, он, Человек, достигнет того уровня, когда странный телепатический голос, исходящий из Царства Мертвых, поведает ему вожделенное заклинание, произнеся которое, он - Человек будущего, вдруг осознает, что его мысли, оказывается, обладают силой, даже такой силой, что его мысль, простая мысль, способна поднять огромную каменную глыбу и делать многое-многое другое... что... у него, Человека будущего, возникнет страх, страх перед тем, что человеческая Мысль еще и опасна... если ее обратить во имя Зла. Но древняя заповедь, «жить надо с Чистой Душой», тут же всплывет у него в голове и начнет так давить, так давить, что уже будет казаться, что весь свет уже не мил, потому что Совесть, вездесущая Совесть, набравшая в ходе эволюции человека колоссальную силу, даст внутренний и очень мощный толчок, что от него не просто сотрясется все тело, а начнет попахивать даже смертью - душевной смертью.-Наверное, Вы, дорогой читатель, замечали, что только те люди, для которых правило «никогда не переступать через свою совесть» является внутренней потребностью, выглядят достойно, будь то пожилая актриса в стареньком, но чистом платье, будь то молодой парень в джинсах, но с горящими и светлыми глазами, будь то... еще кто-нибудь.
Жизнь просит, жизнь требует, чтобы люди выглядели достойно, потому что достоинство есть тот самый аспект человеческой души, который ведет человека вперед к главной цели, когда он сможет с помощью силы Пяти Божественных Элементов вершить то, о чем сейчас даже мечтать трудно... вспоминая, правда, иногда, что много-много жизней назад, тебя, ведь заставляли надеть на холщовую рубашку без ворота цветастый галстук, чтобы ты - дурной и неразумный -хоть чуть-чуть подумал о человеческом достоинстве, которое поведет тебя вперед по пути прогресса под знаменем Чистой Души под неусыпным контролем Совести.
В нашем Всероссийском Центре глазной и пластической хирургии заместителем генерального директора работает Венера Узбековна Галимова. Она не просто блестящий хирург, но и доктор медицинских наук, профессор, да и к тому же еще и член Высшей Аттестационной Комиссии (ВАК) России. Ей часто приходится «тусоваться» в Москве среди высокого ранга академиков и профессоров, в среде которых, извините, встречаются и такие, от которых аж на три версты веет всезнайством и апломбом. Так вот она, эта миниатюрная женщина-хирург, пользуясь к тому же правами красивой женщины, умеет выстраивать этих - с задранныминосами всезнаек - по струнке, да так выстраивать, что им даже боязно отклоняться впредь от этой «струнки». И делает она это только с помощью своего человеческого достоинства, пусть периферийного, пусть уфимского, но достоинства, когда в глазах светится незапятнанная совесть, в лучах которой меркнут даже самые «цветастые галстуки» и «начищенные ботинки». А я горжусь этим, потому что знаю, что достоинство человека определяет не его «центральное» или «ведущее» положение в обществе, а Богом данное (и не запятнанное!) достоинство, которое, уже пройдя этап «цветастых галстуков» и «начищенных ботинок» ведет людей вперед и вперед по совсем другой линии - по линии Чистой Души, чтобы когда-нибудь... когда-нибудь предстать перед Богом в достойном человеческом обличий.
Сантехнический этюд № 2
— Шеф, длины шланга не хватает! - прервал мои мысли голос завхоза. — С коротким, что ли, вызвали?
— Чего с коротким? - не понял завхоз.
Да помпу! С коротким шлангом... - пояснил я.
Да нет! Помпа, как и заказывали, приехала с длинным шлангом. Я сам тянул шланг, огибая здание, чтобы в овраг его опустить и воду из подвала туда выкачивать. Но не хватило длины, только до угла дотянулся, шланг-то! Вот и качаем воду...
Куда качаете?!!
Извини, шеф! На газон качаем. Цветы, правда, засрали...
Совсем?..


Ну... не совсем. Кончики еще торчат... Но если дальше откачивать... Короче, я остановил качку... ой... качание... воды на газон. Понимаешь, шеф, - вода на асфальт полилась, чего ты запретил делать. А в ней, воде этой, столько дряни... подвальной... столько... слизь какая-то, что Любка-раздатчица, проходя мимо, поскользнулась и чуть не шмякнулась в эту слизь; хорошо, что Олег-сантехник подхватил ее, правда коленом въехал в эту подвальную дрянь. Но Олег и так в этой подвальной воде почти купался, когда голову в нее совал, чтобы вентиль найти. Говорит, что там, в подвале, вода была чище. Понятно, грязь ведь оседает, а помпа-то, она со дна качает.
Остановил, говоришь, качку-то... ой... откачивание?
Остановил, шеф! Решительно остановил! Ой, скажу тебе, шеф, как на духу скажу! Предыдущий завхоз, Колька-то, таким тупым был, таким тупым, что не догадался запретить в подвале гадить. Ведь туалетов в Центре - на каждом шагу: в каждой палате и в каждом кабинете не только туалет, но и душ есть! Чистейшие и белые - в них даже покушать не зазорно! Когда я хожу в любой наш туалет, меня гордость изнутри распирает. Я тебе, шеф, конкретно скажу, без лести скажу - знаешь ты туалетную психологию, знаешь...
Туалетную психологию, говоришь?
Не зря ты, шеф, в каждом углу туалет поставил... Не зря... Говорят, даже в Кремле туалет днем с огнем не сыщешь! Сделают обычно один, да и тот только для сотрудников! Будто посетители по нужде не ходят! - разгорячился завхоз. - Сам я, шеф, в Москве два раза был. Раз пришлось целый день торчать в огромном здании. Ох и намучился! Полдня прождал одного начальника в приемной, а встретил его знаешь где? В туалете, на цокольном этаже! Когда в пятый раз туда с седьмого этажа бегал! Добрые люди посоветовали, не можешь попасть к начальнику - лови его в туалете! Уж туда-то он обязательно придет! Туалет-то один! То ли дело у нас, в Центре...
А почему-же у нас при таком количестве туалетов весь подвал загажен? - задал я каверзный вопрос.
Я вот что думаю, - когда люди в чистом и красивом здании гадят, они себя круче считают! Самоутверждаются, блин!
А-а-а...
Я-те больше скажу, шеф. Народ, особенно пришлый, подслеповатый чаще, все равно в подвал сходить норовит, будто бы там, среди... слаще... Шагу не ступишь - дерьма и бумаги навалом... использованной. Туалетная бумага, шеф, через шланг легко проходит, а газета или, особенно, лощеная бумага со всяких там рекламных проспектов, туго идет. И зачем ее только... используют... Она ведь скользкая и жесткая! Те двое работяг, которые на помпе работают и всю жизнь в... возятся, сразу сказали, что через короткий надо. Но ты ведь, шеф, сказал, что надо через длинный! Вот мы и.... Работяги эти, которые на помпе работают, говорили, что народ любит халявные рекламные проспекты не по назначению использовать, особенно в подвале, где никакая сволочь не увидит.... А слепому-то, ему чо - хоть темнота, хоть свет... Только чо они рекламные проспекты с собой носят? Читать-то все равно не могут, лучше бы туалетную бумагу носили. Она ведь, туалетная бумага-то, через любой шланг проходит, любой длины, даже такой, что все наше здание два раза окружить можно.
М-да...
Я, шеф, - продолжал завхоз, - сразу насчет длины шланга засомневался. На глаз прикинул. Но те работяги, которые на помпе работают и знают толк в... сказали, что длиннее шлангов не держим, потому что их все равно лощеная бумага забьет. Они, шеф, знают толк в подвалах-то. Говорят, что это есть место для чтения рекламных проспектов. Говорят еще, что у них опыт с более длинными шлангами был, но им приходилось возить с собой еще и бочку с чистой водой, чтобы заср... рекламный проспект выплюнуть. Вообще, шеф, рекламными проспектами надо запретить в нашем Центре пользоваться.
А подвал-то чо не запираете, чтобы туда?..
Понимаешь, шеф, я замок уже год как выписал. Сразу, как Кольку уволили... Но бухгалтерия говорит, что не проходит замок по статье... медикаменты. Законы, говорит, такие есть из Москвы пришедшие. Не обойти их! Я бы вот, шеф, закон о рекламных проспектах выпустил! Удивляюсь народу, скользкие ведь они...
А Любка-то, раздатчица, на чем поскользнулась? - педантично поинтересовался я.
Это Олежка, сантехник наш, лучше знает. Но думаю, шеф, логически думаю, что не на листе от рекламного проспекта она, Любка-то, чуть не расписалась. Лист от рекламного проспекта из шланга мятым выходит.
На чем тогда?
Ну, слизь какая-то... Люди, ведь, еще и сморкаются... А Олег-сантехник туда голову совал! Героем сейчас на всех глядит. Голову, говорит, мыть придется. Завтра с утра... Шампунью...
А что, шланг нельзя было через окно прямо в овраг вывести? - я начал выходить из себя. - Тогда и длины шланга хватило бы, и никакой лист от рекламного проспекта не застрял бы... А вода с этой... дрянью напрямую в овраг уходила бы!
Хорошая идея, шеф! Как сами не догадались?!! Правда, Олег-сантехник намекал на это, но сам подумай, шеф, разве поверишь Олегу, когда у него голова вся в...
Выводите, короче, шланг через окно и продолжайте качать в овраг, ё-к-л-м-н! - потерял я терпение.
Понял, шеф! А то мы вторую лужайку хотели.... Но Любка-раздатчица, к счастью, подскользнулась... Тут я и подумал...
Качайте через окно, б...! - закончил я затянувшийся разговор в своей обычной манере.
Понял, шеф! Щас исполним!
Когда завхоз выскочил выполнять директорский приказ, я опять взял в руки желтую авторучку и попытался вспомнить, о чем-же я писал до этого. Я долго не мог собраться, но потом мысли потекли, все дальше и дальше унося меня от проблем помпы и... рекламных проспектов. Но полностью отвлечься так и не удалось.
Дурь
Конечно же я не считаю себя особо умным человеком. По жизни я допускал и допускаю много глупостей, когда так и хочется воскликнуть - «Эх! Какой же я был дурак!». Естественно, я стараюсь учиться на своих ошибках, но эти «уроки» не идут мне впрок, и я, в очередной раз допустив «дурь», краснею как рак и сильно смущаюсь, опять-таки приговаривая про себя - «Дурак, ведь был, а?! Дурак!». Одно лишь могу сказать в свое оправдание - «дурью маюсь» я не со зла, а по самой натуральной глупости.
Глупость проявляется во мне на полную катушку, чаще всего в виде нелепо произнесенной фразы, шутки ради, после которой, увидев недоумевающие лица, хочется «провалиться этажом ниже», чтобы никто не видел, как ты краснеешь, бурча себе под нос - «Эх! Деревенщина проклятая!». Какое-то время я слежу за собой, стараясь выглядеть умнее, но скоро устаю корчить из себя умного и... моя природная человеческая глупость прорывается вновь, опять вызывая нестерпимое желание «провалиться этажом ниже». И так всю мою жизнь, - интеллектуальные потуги изображать из себя умного перемежаются с подсознательными всплесками глупости. Мне даже кажется, что глупость заложена в человеке для того, чтобы через дурь осознать - что же оно такое - Умное. Но, к сожалению, в этой жизни я выдаю умного значительно меньше, чем того, что испокон веков зовется дурью.
Главной причиной проявления дури, на мой взгляд, является желание пошутить. А шутить, почему-то, всем хочется. Не бывает человека, который не шутит. Даже маститые академики шутят, начиная хохотать при этом первыми, а все остальные тоже хохочут, немедленно «стартовав», как только губы уважаемого академика начинают растягиваться в улыбке. Общий хохот получается, пусть даже не очень искренний, но хохот. А хохот - это уже хорошо. Это лучше, чем грызня или подсиживание с кривыми ухмылками.

Как важно вовремя захохотать!

Люди, когда шутят, не осознают того, почему-же они шутят.
— Шутится, что-то, - обычно отвечают они на заданный по этому поводу вопрос.
Но в шутках как раз и проявляется эта самая дурь человека, когда ты - шутящий - вдруг не поймал момент, во время которого и стоило бы вставить перченую фразу. Поймал этот миг - общий хохот, создающий атмосферу радости получается. Не поймал - дурь вышла -опять хохот, только смеются уже над тобой. И то и другое весело.
Каждый человек хочет доставить радость другим людям, ну... через шутку хотя бы (не всегда же деньгами или серьезным сексом!), но... иногда дурь получается, обидная такая дурь, когда ты, желающий доставить радость людям, вдруг должен краснеть как самый последний идиот, испортив себе настроение на весь вечер. Ужасно это обидно - по себе знаю.

Но уж таким, наверное, Бог создал наш трехмерный мир, когда понятие Радость связано не только с добротным домом и изобилием еды (жратвы!), но и с чем-то духовным, когда в.жизни хочется видеть такое... такое, ну, например: когда на тебя смотрят влюбленными глазами, когда делают неловкое движение, чтобы тебя поцеловать, получая, естественно, отказ, когда перед тобой корчат из себя умного, кидая фразы из Омара Хайяма, когда тебе (лично тебе!) рассказывают в сотый раз один и тот же анекдот, дико хохоча при этом, когда шутят невпопад, желая тебе понравиться, и тебе приходится деланно растягивать не только рот, но ii глаза, когда... когда...
Таков уж наш мир - мир парадоксов - мир, в котором ты получаешь радость не только от правильного и неправильного, но и от...чужой дури (из-за нелепой шутки, например), не забывая в глубине души, что такую же дурь можешь совершить и ты -тот, который сейчас хохочет над чужой дурью...
.И, дорогой читатель, давайте признаемся сами себе, что ведь в принципе, здорово, что у людей есть эта самая... добрая дурь, - без нее скучно было бы жить. Ведь каждый из нас веселится, когда видит чужую дурь, и... в то же время готов «провалиться через пять этажей», когда самого угораздит совершить эту самую «добрую» дурь.
— Дурите почаще! - хочется порой воскликнуть. - Ведь это такая радость для других!
А ведь и в самом деле было бы скучно, если бы не было человеческой дури. Правильными и «отглаженными» ходили бы мы все. Да и Бог-Создатель, наверное, предусмотрел в своем гениальном деянии, что только через дурь можно понять свой... ум (если он, все же дан Вам Богом!). И поэтому хорошо, очень хорошо, что дурь порой проявляется всего лишь через нелепые шутки, - было бы хуже, если вместо ума была бы... одна дурь... черная дурь. — Шутите чаще, чтобы чаще попадать в дурацкое положение! Шутите для того, чтобы... проявлять свой ум в более серьезных делах, таких как работа или даже... серьез ный секс. - Кто чаще шутит, тот умнее в жизни! Критерием ума можно назвать дурь, но... добрую дурь. Да и скука, эта омерзительная скука, от которой пахнет смертью, все время подталкивает нас к... дури, чтобы... веселее жилось нам в этом мире - мире парадоксов или... мире испытаний, в котором невозможно понять что есть белое, пока ты не окунешься по самое горло в черное.
Есть две парадоксальные страны - Япония и США. Я был в обеих странах по много раз и многократно наблюдал, что японцы, в отличие от американцев, склонны постоянно подшучивать друг над другом, а американцы боятся делать это, все время думая о... правах человека. У японца в самом нутре сидит желание подшутить над своим японским товарищем, добро подмечая, например то, как ему - маленькому и неказистому, да еще и с «узкоглазой улыбкой» - удается достойно провести переговоры с маститым и вальяжным американцем, в сравнении даже с... животом которого он, японец, кажется просто карликом. Японцы все время «подначивают» друг друга, и все время громко хохочут. У них, у японцев, никакая «японская дурь» не пройдет мимо, поскольку японцы смеются не столько над удачной шуткой, а над дурью, которая выплывает в процессе произнесения шутки. Причем они смеются добро, как бы зная, что и он — смеющийся — вскоре допустит подобную добрую дурь, и над ним тоже будут смеяться, добро смеяться. Японцы, мне кажется, даже соревнуются в дури. Хохот сотрясает эту страну ежесекундно, а с этим хохотом в эту маленькую, стесненную крутыми горами страну, входит радость - радость жизни на Земле. В Америке тоже смеются. Но смеются сдержанно, в основном про себя. Дурь здесь непозволительна... позором считается... дурь-то. Поэтому люди американского происхождения все время живут с постоянной опаской - как бы не допустить эту самую дурь?! А дурь так и прет из них, американцев-то. Но скрытая дурь, условным рефлексом защищенная!

Она и вырваться наружу не может, и радость другим доставить! Вот и ходят американцы как манекены, потому что все время показать свою дурь боятся, хотя ее у них - хоть отбавляй. Например, всю жизнь (с дурости!) сэндвичи лопать, зады наращивая... и из-за этого переходить на бесхолестериновую диету для похудания. А потом, с голодухи, лопать уже пять порций сэндвичей (для сытости!), хотя самой американской наукой доказано, что углеводы этих пресловутых сэндвичей в организме сразу превращаются в тот же самый холестерин, от присутствия которого в крови надо было соблюдать эту дополнительную бесхолестериновую диету, из-за которой... для сытости хочется лопать еще и еще, и делать утренние пробежки со скоростью, которую позволяет бултыхание сэндвичей в животе. Борщ бы им, американцам, научиться варить! Да и хорошо бы им, американцам, посмеяться над своей «сэндвичевой дурью» и перестать считать манекен идеалом человека; тогда бы, возможно, не было более крупной дури, такой как разбомбить всю Югославию во имя спасения двух албанских деревень, или захватить Ирак во имя избавления древнего народа Мессопотамии от их лидера, который... не любит сэндвичи.
Я представил, удерживая в руках желтую ребристую авторучку, что, наверное, в других мирах четвертого, пятого и еще более высоких измерений, не говоря уж о родоначальном Том Свете, люди являются такими шутниками... такими шутниками, так не боятся проявить свою добрую дурь, что там не просто раздается радостный хохот, сотрясающий весь их неведомый для нас мир, но и процветает понятие Чистая Душа, поскольку чистота души напрямую связана с чувством розовой радости, которая у них, возможно, приобрела «общерадостные» черты, то есть черты радости, распространяющейся на все их человеческое общество. Да и мечтать они умеют, наверное, розово и... по-доброму, розово подкалывать друг друга.
Сантехнический этюд № 3
— Шеф! Воду из подвала откачали! Хо- рошо через окно пошла! - раздался голос завхоза.
Как через окно? - испугался я.
Ну, по шлангу, конечно! Не через форточку же брызгали! Шланг почти до дна оврага дотянулся. Я сам конец шланга держал. Старался даже, чтобы лакированная бумага, выбрасываемая струей, на деревья налипала.
Ну и как? Налипла? На деревья-то?!
Да нет, отваливалась все время.
Слава богу! - с облегчением вздохнул я.
Шеф! После откачки воды в подвале грязи осталось - охре-неть можно! Чо с ней делать-то? Выгребать или оставлять, чтоб засохла?
Выгребать, блин, конечно! Бумаги там, среди грязи, много осталось?
Да нет. Она в первую очередь отсосалась.
А грязь-то какая, жидкая? .
Средней густоты, шеф.
Тогда лопатой ее надо собрать в ведра и вынести. В овраг вынести! А не на газон!
Понимаешь, шеф, лопат у нас совковых нет, штыковые только. А штыковой-то грязь, размазанную по полу, собирать - это то же самое, что ее столовой ложкой черпать. За три дня не справимся. Олег-сантехник, вон, провонял уже после того, как голову туда совал, но... другим-то не хочется... в культурном учреждении, все же, работаем... иностранцев, вон, полно разных мастей, даже синие были...
Какие такие синие?
Не помнишь, что ли, шеф? Сам же его оперировал! Негра этого, ну... синего. Олег-сантехник, когда его на входе увидел...
Да вроде бы... Он, вроде бы, с сумкой большой шел... А с ней разве туда попрешься? На входе куда? В подвал, что ли?Хотя, кто их знает, негров-то? Олег-сантехник говорил, что на этого, синенького, как баклажан, он в полутьме наткнулся. Испугался даже...
А что у вас там, в подвале, света нет, что ли?
Да лампочка там перегорела...
А что новую не вкрутите-то?
Да электрики наши, шеф, такая сволота... такая сволота! Управы на них нет! Что-то у них там, в подвале, с проводкой' случилось, ну не идут туда, хоть под дулом пистолета веди, не идут.
А что так?
Да брезгуют. Чистюли чертовы!
Чего брезгуют? Подвала?
Да нет, шеф. Олега...
Как так?
Олег-то, по профессии своей, чаще в подвале обитает. Ему что?! Он вони почти совсем не чует! Он, этот сантехник чертов, считает, что в подвале лучше него никто не разбирается. Ответственный по натуре. Мы его «Подвальных дел мастером» зовем.
А за что его брезгуют-то, электрики? Олега этого?
Так он, Олег, все лезет и лезет в их электрические дела!
В дела электриков лезет, что ли?
Ну да. Он, Олег-то, может руки в дерьмо засунуть и... даже об штаны не обтерев, по лбу электрика щелкнуть за то, что он в подвале мало чего шурупит.
Неужели щелкал он кого-нибудь... такой рукой?
Щелкал, сволочь, щелкал... Серегу-электрика, который уволился, щелкал. Пятно даже, говорят, осталось... коричневое. Жалко Серегу, толковый был, хоть и пил. Ну, сам понимаешь, шеф, текучка у нас, текучка.... Из-за Олега, мне кажется, многие увольняются.
Всех щелкает, что ли?
Да почти всех, кто к нему в подвал суется!
А Олега-то, что, держите, если...
Щелкает, что ли?
Ну... да.
Знаешь, шеф, не каждый человек голову в дерьмо засунет. А Олег спокойно сует. Ценный кадр...
М...-да.
Но он, Олег этот, зараза, целый день с этой головой ходит, да и щелкает еще! Я с ним, конечно, политработу проводил, даже за... руку... в душ для сантехников водил, но там, понимаешь, шеф, кран протекает, мочалкой затыкали... Сапожники без сапог, блин!
М...-да.
Попробуй, шеф, найди таких кто... сует?! Когда последний раз Олег совал, то, сам понимаешь, муть помешала вентиль обнаружить. А Залифы, главной медсестры, не было на месте, сам знаешь. Но... и без марли обошлись. Олег почти плавал в... но обнаружил... рукой. Потом я, как руководитель, удостоверился...
Ты тоже совал, что ли?
Что?
Руку.
Да, шеф, совал. По плечо. До сих пор вонь справа чую. Вечером помыться планирую...
Я не понял, так этот самый - синенький - в подвале был или нет? - решил уточнить я.
Да был, наверное, шеф... Олег врать не будет. Говорит, видел. А он всегда в подвале обитает, Олег-то.
Он, что, тоже в подвал... за этим ходил?! - опешил я.
Кто?
Да синенький, этот!!!
Ходил, наверное... У них, у негров-то, сам понимаешь, шеф, культура ниже, чем у нас, - гордо поднял голову завхоз.
Точно помню, был такой негр, - припомнил я. - Синеватый... Зеленку на его лице я не мог разглядеть, когда оперировал. Зеленый цвет на синем фоне не видать. Боялся не в том месте скальпелем разрез сделать... Так он же, вроде... фиолетовым был?
Синим, точно синим, шеф!
Таких негров не бывает.
Олег, если хочешь, подтвердит. Удивился, говорит, когда синего увидел...
В подвале?
Ну..., Олег иногда и на поверхность выходит. Но в подвале видит лучше, зрение у него, говорят, ночное, как у кота или...
Давайте, короче, выгребайте эту грязь из подвала! - разговор с завхозом начал меня утомлять.
Как, шеф?
Думайте давайте! Подключите Олега, который... в подвалах все знает. Ему же там обитать!
Ладно, шеф! Щас совещание соберу! - важно произнес завхоз, закрывая дверь.
Я снова взялся за авторучку и с удовлетворением отметил, что она желтого, а не... коричневого цвета. Мысли постепенно стали набирать обороты.
— Странная штука - тупость! - подумал я.
Кто на что горазд
Я понимал, что одинаковых по умственным способностям людей не бывает. Более того, способности людям даются разные: кто-то силен в амурных делах, кто-то - в электрических, а кто-то... в подвальных. Способности, видимо, и определяют то состояние души, когда человек чувствует себя полноценным. Кто-то свою жизненную полноценность находит в политике, кто-то - в хирургии, кто-то - в электричестве, а кто-то... в подвалах. Как говорится, кто на что горазд!Слово «горазд» у меня ассоциируется со словом «педераст», поскольку я с молодости помню дворовые стихи. Кто мужчин любить горазд Тот, наверно, педераст ! Я от одного человека слышал даже такую фразу - «Настоящая Любовь - это однополая любовь!» Я даже видел людей, склонных к «неестественно-задней любви», но признаюсь, что для меня понятие Любовь обязательно связано с образом женщины. Уж кто на что горазд, как говорится!
Слово «горазд», на мой взгляд, в более широком смысле связано с понятием «призвание». Самое страшное, если человек не нашел своего призвания, - ходит хмуро так, с недовольным лицом, и вечно ворчит. Ворчуны, мне кажется, и есть те люди, которые не нашли своего призвания. А ты, нормальный человек, который «нашел себя», все время чувствуешь себя виноватым перед ним, ворчуном, будто бы именно из-за тебя этот человек не нашел своего призвания. Ты долго терпишь их ворчание, порой очень долго... но рано или поздно «взрываешься» на ворчуна, обзывая его всякими там плохими словами, среди которых чаще всего звучит смачное русское слово «брюзга».
Брюзжащих людей, как правило, никто не любит. Почему? Да потому что люди подсознательно чувствуют, что брюзга не любит ни Бога, ни черта, ни женщину, ни мужчину... а любит только самого себя. Ему, брюзге, конечно же, трудно научить других чему-либо, потому что он, не найдя себя в жизни, может только брюзжать.
А вообще-то, хотелось бы дать совет ворчунам - научитесь любить! Постарайтесь любить! Натужно постарайтесь, даже несмотря на свой возраст! Если некого любить, полюбите что-либо - профессию, занятие, даже «бзик» свой, в конце концов, полюбите! Но полюбите! И тогда в вас вольется энергия, такая необычная и светлая энергия, что даже... поганый подвал засветится розовым светом.

Пакистанская любовь
Любви хотят все. Все люди едят, пьют, делают зарядку, и при этом... всегда хотят любви. Нет человека, который не хотел бы любви, пусть даже мало-мальской, но любви. Любви хотят даже в сугубо мусульманских странах, где женщина, скрытая под паранджой, явно не взывает к любви, хотя загадка всегда влечет, а вдруг под паранджой обнаружится такое... такое... что... ни словом сказать ни пером описать. Но чаще всего, из-под паранджи вылезает «такое», что... лучше бы и не вылезало!
Однажды я приехал с показательными операциями в государство Пакистан, где живут люди индийской внешности. Паранджу их женщины не носят, но... все время как бы порываются ее надеть. Хочется им что-то паранджу надеть, как велят их обычаи, но жарко в ней и противно ходить, в парандже-то, да и плохо видно через это сито. Да и губы хочется вывернуть и показать всем пакистанским мужчинам в... красивых белых кальсонах и рубашках навыпуск. Ну... мода у них такая - в кальсонах ходить. Не по-нашенски это - в кальсонах-то ходить, но им, пакистанцам, виднее.
И вот в этом самом Пакистане встретил я операционную сестру по имени Шахзада. Умная такая, и без паранджи. Но в платке. И в платье до пят. И запястья закрыты материей. Все как надо, в общем. Кальсоны тоже у нее были, но цветастые; они при ходьбе из-под платья выглядывали.
А руководил этой клиникой, где я оперировал, некий профессор Хаким - худой такой мужчина неопределенного возраста... лет этак от 60 до 120. Руки у него висели как плети, почти до колен, он мог даже колено почесать, не сгибаясь. А глаза у него были тусклые-тусклые, как бы подчеркивая нелегкую пакистанскую жизнь.
Кальсоны профессор Хаким носил редко, но все же носил. Чаще всего он одевался по-европейски, надевая костюм с прекрасной белой сорочкой и галстуком (цветастым!). Все обожали его - такого импозантного и умного. Но больше всех обожала его операционная сестра Шахзада. Обожала на полную катушку, даже порхала перед ним. Даже летала... почти. Даже, чувствовалось, страдала по нему.
В те моменты, когда операционная сестра Шахзада порхала перед профессором Хакимом, он, профессор Хаким, преображался. Глаза его переставали быть тусклыми, то есть загорались, и ему тут же, тут же хотелось... выпить. А выпивать в Пакистане, как известно, нельзя. Ни под каким предлогом нельзя. Да и водки или виски в Пакистане не найти, хоть днем с огнем ищи.
Но профессор Хаким намекал. Сильно намекал. Давил на то, что мы - русские - могли бы, вообще-то, привезти с собой водки, хотя бы... в сушеном виде, чтобы пронести ее через их жуткую по строгости таможню, которая обыскивает тебя вплоть до трусов в поисках бутылки. А я разводил руками, приговаривая что-то типа - «Ну что ж тут поделаешь!».
Тогда профессор Хаким грустно садился в автомобиль и ехал к хорошо известным ему местным контрабандистам, чтобы купить за 80 долларов бутылку «Московской». Мы уезжали ко мне в гостиницу, заказывали еду, просили отодвинуть наш столик подальше от других, и тогда... я тайком запускал руку в полиэтиленовый пакет под столом, чтобы прямо в нем налить в стакан водки.
Выпивая, профессор Хаким всегда приговаривал:— За любовь! Я всегда поддерживал его, ощущая, что он кого-то любит, причем любит сильно и страстно, так сильно и страстно, как бывает только тогда, когда действует принцип - «Запретный плод сладок!».
Я, конечно же, догадывался, кто этот «плод», но молчал, поглощая очередную порцию «запретной» водки из полиэтиленового мешка под столом. Я замечал, что когда профессор Ха-ким говорит о любви, его обвисшие руки подтягиваются, тусклые глаза начинают блестеть, лицо разглаживается, а худой зад подается вперед. Я даже стал подумывать о том, что средством против тусклой старости является Любовь.
Когда мы заканчивали «кирять», профессор Хаким садился в автомобиль и неверной рукой брался за руль, чтобы по страшно узким пакистанским дорогам доехать до дома, где его ждала... нелюбимая жена. А однажды он, пребывая за рулем в «хорошем» состоянии, задавил змею, мирно проползавшую по улице (а змей там, на улицах, довольно много!). А бывало и так, что я, беспокоясь о нем - «поддавшем», ехал, рискуя, вместе с ним и постоянно приговариал:
— Be carefu! The roads here, in Pakistan are very narrow! (Будь осторожен! Дороги, здесь, в Пакистане, очень узкие!)
— The roads are not narrow! The space for ove is extremey narrowin Pakistan! (Дороги не узкие! Пространство для любви очень узкое в Пакистане!)
Я соглашался с ним. А потом, на такси, возвращался обратно.
Оперируя в Пакистане, я всегда негодовал по поводу системы их хирургии. Приходилось после каждой операции (а я оперировал человек шесть в день) менять всю хирургическую одежду, после чего минут десять вновь тереть руки омерзительно жесткими щетками для подготовки к новой операции.
Когда я тер руки щетками, я скучал. Вскоре ко мне, во время «терки рук», стала подходить операционная сестра Шахзада. Она стояла и смотрела на меня. А я остервенело тер руки. Она смотрела. А я тер.... Она смотрела. А я тер...
Наконец она заговорила со мной:
Слушайте, профессор Мулдашев, а в России существует любовь?
Конечно, - ответил я, вкладывая всю силу в щетку, размазывающую по рукам мыло вперемешку с допотопным йодом.
А какая у вас там любовь? - наивно спросила она.
Ну, какая, какая? - озадачился я. - Обычная. Между мужчиной и женщиной.
Ну, какая она... у вас? - продолжала домогаться Шахзада, подавая новую щетку для терки.
Ну... как тебе, Шахзада, сказать?! Ну... ухаживают люди друг за другом, а потом между ними начинается секс.
Чтобы родить детей?
Ну не только...
А для чего еще секс? - Шахзада смутилась.
Ну понимаешь, Шахзада, - тут уже смутился я, - секс бывает еще и для другого.
Секс - это любовь? - спросила Шахзада.
Ну... - смешался я.
Секс - это для детей! - вдруг заявила Шахзада.
Ты так думаешь? - я выпучил глаза.
А как же по-другому рожать детей?! - вскинула голову она. - Вот у меня - шестеро детей.
Сколько?!
.— Шестеро.
-— Ничего себе!!!
.— И все они - результат... - смутилась Шахзада.
Чего? - спросил я.
Секса.
А-а-а...
Вот так вот.
Ясно.
А что, у вас, в России, по-другому рожают детей?
Да нет... так же.
Я слегка растерялся и, чтобы скрыть это, продолжал тереть руки щетками, хотя время «терки» уже кончилось.
— А все-таки, скажите мне, профессор Мулдашев, - как у вас вРоссии рожают детей - с помощью секса или любви? - настырноспросила Шахзада.
Я взглянул на нее и сказал, что мне пора идти оперировать. Когда очередная операция закончилась, и я, готовясь к следующей, снова начал тереть руки, Шахзада вновь подошла ко мне.
Я поняла, - резко бросила она, - что в России секс - это любовь.
Ну... как тебе сказать...
И вы, - продолжала Шахзада, - можете с помощью любви рожать детей... в России.
Ну... - промычал я.
А мы в Пакистане не можем делать этого!
Почему?
А потому...
Почему?
Потому что у нас, в Пакистане - пакистанская любовь.
— А что это за любовь такая - пакистанская? - спросил я.Шахзада густо покраснела и, поправив свой платок, ушла, даже
забыв подать мне очередную щетку.
Во время следующей «терки» Шахзада ко мне не подошла, а Щетки мне подавала какая-то безликая девушка, которая все время прикрывала платком рот и нос. Я даже стал думать о том, что я чем-то обидел Шахзаду.
На следующий день Шахзада все же подошла ко мне во время «терки» и опять начала пристально смотреть на меня.
Что, Шахзада? - спросил я.
Да вот...
Что - да вот?
Да вот...
Что?
Скажите, профессор Мулдашев, Вы можете хранить...?
Что?
Нет, скажите, Вы можете хранить?
Что, Шахзада?
Вы можете хранить... секрет?
Могу, - неуверенно ответил я.
Это хорошо, - промолвила Шахзада и ушла.
После очередной операции, когда я опять тер руки, Шахзада вновь подошла ко мне и снова стала пристально смотреть на меня.
Что, Шахзада? - опять спросил я.
Скажите, так Вы умеете хранить секрет?
Умею, - ответил я, уже более уверенно.
Шахзада вскинула на меня глаза и, резко развернувшись, снова ушла. Я остался в недоумении.
Когда я снова тер руки, Шахзада, подойдя ко мне, уже требовательным голосом задала мне вопрос:
А Вы точно умеете хранить секрет?
Да, умею! - почти раздраженно ответил я, сказав про себя «черт побери».
Тут, наконец, Шахзада, во время «терки рук», сказала конкретно:
Профессор Мулдашев! Я Вам хочу открыть секрет! Но очень большой секрет!
Ну что... давай!
А Вы никому не скажете?
Никому.
Точно никому?
Точно.
Никому?
Никому.
Ой... - проговорила Шахзада и опять ушла.
Но во время следующей «терки» Шахзада подошла ко мне и решительно, с вызовом, произнесла:
Вы думаете, что только у Вас в России есть любовь?
Нет, я так не думаю... - промямлил я.
У нас тоже есть любовь!
Это &heip;